Поэтому избегал толпы, не оставался после занятий, как делали другие, не заставлял себя хохотать над анекдотами про гомиков. До сих пор не знаю, почему я не бросил эту учебу. Наверное, придя с войны, просто не смог найти ничего лучшего. Вот вам моя исповедь, святой отец. Слушайте... – По губам его скользнула внезапная, чем-то испугавшая меня усмешка. – Значит, Бейкер. Что ж, он тоже был довольно одинок – считал себя выше всей той суеты. Заметил как-то, что я листаю Воннегута, и вбил себе в голову, будто мы можем общаться, поскольку и сам частенько брал в руки книги. Совал нос в философию, дзэн-буддизм, йогу, интересовался политикой. Психологией. Горел желанием поговорить о смысле жизни. Я делал вид, что не против, да это было и нетрудно – ему хотелось потрепать языком, а я умел слушать. Рассказал мне свою жизнь буквально по неделям. Ему приходилось валять дурака, он много ездил, служил в Корпусе мира, работал с нефтяниками, плавал по морям, преподавал в школе, словом, где только ни был и чего только ни делал. Вечно жаловался, что в академии не найдешь партнеров для бриджа, что у большинства самой интеллектуальной игрой считается покер. Все пытался расшевелить меня, завязать более тесные отношения. Я вежливо уклонялся. В конце концов он пригласил как-то меня к себе, посмотреть бейсбольный матч по телевизору. Я согласился. Мне стало интересно – вдруг он тоже гей? Пришел, а там уже сидит его подружка, хорошенькая аспиранточка из университета. И ее приятельница, начинающая актриса. Для меня подружка. Норин. Великолепные ноги и до оскомины скучный голос. В немом кино ей цены бы не было. Уэс решил блеснуть кулинарным искусством, устроил какой-то индийский банкет: всякие чатни, кэрри и прочая экзотика. Икра, которая, по мне, как плевок на земле, цыпленок в глиняном горшочке. Напитки были представлены пивом аж из Бомбея, по вкусу гаже конской мочи. К экрану даже головы никто не повернул, потому что Уэс тут же втянул всех в дискуссию по поводу противостояния Востока и Запада – кто получает истинное наслаждение от жизни? Потом он уселся на пол и стал демонстрировать позы йоги, объясняя при этом, какие из них можно использовать при допросе упрямца, не прибегая к ненужному насилию. Прочитал лекцию по истории боевых искусств и их связи с восточными религиями. Его подружка балдела. Норин клевала носом.
– Дивная вечеринка.
– Веселье било через край. После этого я не то чтобы порвал с ним, но старался держаться подальше. Уж слишком он был энергичен, а мне в жизни хватало проблем и без его дурацкой космогонии. Видимо, он почувствовал это, постепенно пыл его начал угасать, и в конце концов мы стали просто кивать друг другу при встрече. Примерно за неделю до выпуска я провел вечер, один из очень немногих, в городе. Познакомился в баре с мужчиной, и мы решили вместе поужинать. Он был постарше меня, ему тоже не давала покоя совесть. Кончил он тем, что развелся с женой, заработал вскоре после этого обширный инфаркт и в сорок два отправился в лучший мир... Так вот, выходим мы с ним из ресторана. На перекрестке горит красный, стоят машины. Приятель кладет мне руку на плечо, а на публике я этого не люблю. Уклоняюсь. Мы идем к переходу, и тут я затылком ощущаю на себе чей-то взгляд. Поворачиваю голову и вижу за рулем красной спортивной модели Уэса Бейкера. Сипит и смотрит сквозь меня, а на лице написано: теперь-то все ясно. Зажегся зеленый, он сразу же нажал на газ и рванул, притворившись, что ничего не заметил. Но через неделю кто-то вскрыл мой шкафчик и набил его кипой гейских порножурналов, причем отдельные были самого низкого пошиба. Конечно, никаких доказательств, что это сделал Бейкер, но кто еще? Потом я пару раз замечал, как он изучающе на меня погладывает, будто я редкая птица.
– Тебя интересовала его сексуальная ориентация. Так может быть, он тоже не бесцельно разъезжал по улицам и испугался, что ты заметил его самого.
– А журналы в шкафчике? Или лучшая защита – это нападение? Не знаю, мне кажется, у него просто старая добрая гомофобия.
– Маловато терпимости для интеллектуала.
– С чего бы это одному зависеть от другого? Для меня он всегда был псевдо интеллектуалом, Алекс. Скользил по верхушкам. Скрытый гей? Возможно, но меня это не интересует. По вполне понятным причинам я не стал тогда лезть на рожон, и ему все сошло с рук. Потом мы долго не виделись. Лет пять назад он стал сержантом и перевелся на Запад в качестве инструктора. Я еще подумал тогда, что начнутся проблемы. Но их не было. Он первым подошел ко мне: привет, Майло, давно не виделись, как дела. Очень жизнерадостно. Такое ощущение, что он опекает меня. Покровительствует. Но детективы не часто контактируют с теми, кто ходит на службу в форме, и наши дорожки с ним не пересекались. Несколько месяцев назад он опять взобрался на очередную ступеньку – Паркер-центр. Какая-то административная должность.
– Если он причисляет себя к интеллектуалам, то почему тогда не хочет снять форму и уйти в детективы?
– А может, ему нравится улица? Может, он надевает оковы космической йоги на преступников? А амуниция – идеально подогнанные брюки и китель, пушка, дубинка, нашивки? Кое-кто в погонах считает детективов бумажными душами, неудачниками. Или ему приятно чувствовать себя учителем, помогающим встать на крыло молодым неоперившимся птенцам.
– В нем есть нечто общее с Ноланом. Эрудит-самоучка, примеривающий на себя то одну, то другую философскую тогу. Я не думаю, что Управление работает по принципу компьютерной службы знакомств, встреча этих двоих представляется мне случайной.
– Она явно не случайна. У Бейкера была возможность выбора.
– Я размышлял о том, что самоубийство может быть как-то связано с работой Нолана, но Бейкер сказал Хелене, будто не замечал в поведении ее брата ничего странного и не знает, что думать.
– У Бейкера, каким я его помню, всегда было свое мнение. Свое собственное мнение по любому вопросу.
– Может, мне самому с ним поговорить? – Я вспомнил скупого на слова Леманна – интересно, проявит ли еще кто-нибудь такую же сдержанность?
– Хочешь и сюда влезть? Направляя Хелену к тебе, Рик думал, что ей хватит пары сеансов.
– Почему?
– Он назвал ее дамой весьма здравомыслящей, деловой. Встаньте на весы! Следующий! Встаньте на весы. Следующий...
У меня о Хелене сложилось такое же мнение, и, когда она позвонила, чтобы договориться о втором визите, я удивился.
– Самоубийство брата могло многое изменить.
– Тоже верно. Да, я заходил к кадровикам, Леманн действительно проходит по их спискам в качестве консультанта, наряду с другими. Но это все, что мне удалось узнать.
– Не трать больше на него время. У тебя и так на руках столько...
– На больших руках, – басом прорычал Майло, демонстрируя огромные ладони с растопыренными в стороны пальцами. – Большого человека с большой работой. Поползу-ка я в свою берлогу. Караулить большую удачу.
Я расхохотался.
Он уселся за руль и включил зажигание.
– Еще одно, чтобы развеять сгущающийся пессимизм: звонил Зев Кармели, сообщил, что я могу поговорить с его женой завтра, у них дома. Я сказал, возможно, мы с тобой подъедем вместе, думал, он воспротивится. Но нет, Кармели становится более конструктивным. Как будто начинает верить, что я на его стороне. Есть время и желание?
– Когда?
– В пять.
– Встретимся там?
– Это самое разумное, потому что не знаю, куда меня черти занесут. Подъезжай на Болтон-драйв. – Майло дал мне адрес и тронул машину с места, но тут же затормозил. – Будешь говорить с Бейкером, имей в виду, что знакомство со мной репутацию твою в его глазах не укрепит.
– Придется пойти на этот риск.
– Ты настоящий друг.
Наутро я еще раз пролистал дело Айрит, но не нашел ни одной новой зацепки. Теории, которые я развивал вчера перед Майло, были выстрелами наугад.
Ничего не прояснялось и с Ноланом. Отдельные составляющие проблемы были на месте: отчуждение, самоизоляция, наследственная склонность к депрессии, вероятность стресса, темные секреты, на которые намекал Леманн. Но попытка объяснить на основе этой симптоматики феномен самоуничтожения личности была бы столь же наивной, как и утверждение, будто люди становятся бедными, потому что теряют кошельки с деньгами.
Неразговорчивость Леманна привела к тому, чего он так надеялся избежать. Она подогрела мой интерес.
В рассказе Майло о Бейкере прозвучало немало интригующего, но до встречи с ним самим мне хотелось заручиться одобрением Хелены, а она так пока и не ответила на мои звонки. Я еще раз набрал ее рабочий номер, и мне сказали, что она заболела. К домашнему телефону никто не подходил.
Отлеживается под одеялом, сном выгоняя заразу?
Звонить Бейкеру? Если я начну задавать ему вопросы, не подкидывая в обмен никакой значимой информации, то доверительного разговора не получится.
Может, «болезнь» Хелены – это не болезнь, а вызванный приливом скорби эмоциональный срыв? Скорбь лечится только временем, да и оно не всегда помогает.
Когда мы расставались, она везла домой альбомы с семейными фотографиями.
Гнет воспоминаний?
Попробуем все же Бейкера. Хотя ему ничего не стоит вообще отказаться от разговора.
Дежурный по Паркер-центру сказал мне, что у сержанта Бейкера сегодня выходной день. На всякий случай, ни на что особо не рассчитывая, я оставил свои координаты. Однако не прошло и часа, как меня отвлек от пишущей машинки телефонный звонок.
– Доктор Делавэр? Уэсли Бейкер, вы оставили для меня свой номер. Скажите, какой областью медицины вы занимаетесь, доктор? – Голос был четким, деловым и куда более молодым, чем у Майло.
– Спасибо, что перезвонили, сержант. Моя медицинская специальность – психоаналитик. Я интересуюсь смертью Нолана Дала.
– И по чьей просьбе вы это делаете?
– По просьбе сестры мистера Дала.
– Так сказать, психологическое вскрытие?
– Зачем же столь формально.
– Значит, просто хотите разобраться? Меня это не удивляет. Она звонила мне пару недель назад, тоже искала ответа. Бедняжка. Меня очень расстроила смерть Нолана, но, к сожалению, я не смог ей сообщить ничего особенного. Дело в том, что мы с ним довольно долгое время уже не работали вместе, а давать ей неточную информацию мне не хотелось. Хелена была очень подавленна, и я рад, что сейчас у нее появилась возможность получить квалифицированную помощь.
– В каком смысле «неточную»?
Пауза.
– Не будучи профессионалом в вашей области, я не мог определить, что из сказанного пойдет на пользу, а что – во вред.
– Другими словами, у Нолана были проблемы, которые огорчили бы его сестру?
– Нолан был... интересным парнем. Сложным. То же самое говорил и Леманн.
– В чем это проявлялось?
– Гм-м-м... Послушайте, мне не хочется говорить на эту тему, не взвесив все лишний раз. Сегодня у меня выходной, и я собирался выйти в море под парусом. Если дадите время собраться с мыслями, то можете присоединяться, посмотрим, что получится.
– Ничего не имею против, сержант. Когда вам будет удобнее?
– Скажем, в поддень. Перекусим вместе. Вы даже сможете заплатить за мои обед.
– Справедливо. Где найти вашу яхту?
– В Марина-дель-Рей. Ее зовут «Сатори». Стоит совсем радом с гостиницей «Марина Бич». Если не увидите паруса, значит, ветер стих, и придется идти на двигателе. В любом случае я буду там.
Глава 19
Белая тридцатифутовая яхта с подвязанными вокруг высоких мачт парусами оказалась настоящей красавицей. Черными с золотом буквами на корме было выведено «Сатори».
Голубизну неба затягивала едва заметная белесоватая дымка. Ни малейшего движения воздуха. Позади меня, на террасе «Марина бич» сидели за столиками ранние посетители ресторана, потягивая из стаканов ледяное питье и тыкая время от времени вилками в тарелки. Территория гостиницы отделялась от доков невысокой оградой, сквозь незапертые ворота которой я и прошел к судам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Дивная вечеринка.
– Веселье било через край. После этого я не то чтобы порвал с ним, но старался держаться подальше. Уж слишком он был энергичен, а мне в жизни хватало проблем и без его дурацкой космогонии. Видимо, он почувствовал это, постепенно пыл его начал угасать, и в конце концов мы стали просто кивать друг другу при встрече. Примерно за неделю до выпуска я провел вечер, один из очень немногих, в городе. Познакомился в баре с мужчиной, и мы решили вместе поужинать. Он был постарше меня, ему тоже не давала покоя совесть. Кончил он тем, что развелся с женой, заработал вскоре после этого обширный инфаркт и в сорок два отправился в лучший мир... Так вот, выходим мы с ним из ресторана. На перекрестке горит красный, стоят машины. Приятель кладет мне руку на плечо, а на публике я этого не люблю. Уклоняюсь. Мы идем к переходу, и тут я затылком ощущаю на себе чей-то взгляд. Поворачиваю голову и вижу за рулем красной спортивной модели Уэса Бейкера. Сипит и смотрит сквозь меня, а на лице написано: теперь-то все ясно. Зажегся зеленый, он сразу же нажал на газ и рванул, притворившись, что ничего не заметил. Но через неделю кто-то вскрыл мой шкафчик и набил его кипой гейских порножурналов, причем отдельные были самого низкого пошиба. Конечно, никаких доказательств, что это сделал Бейкер, но кто еще? Потом я пару раз замечал, как он изучающе на меня погладывает, будто я редкая птица.
– Тебя интересовала его сексуальная ориентация. Так может быть, он тоже не бесцельно разъезжал по улицам и испугался, что ты заметил его самого.
– А журналы в шкафчике? Или лучшая защита – это нападение? Не знаю, мне кажется, у него просто старая добрая гомофобия.
– Маловато терпимости для интеллектуала.
– С чего бы это одному зависеть от другого? Для меня он всегда был псевдо интеллектуалом, Алекс. Скользил по верхушкам. Скрытый гей? Возможно, но меня это не интересует. По вполне понятным причинам я не стал тогда лезть на рожон, и ему все сошло с рук. Потом мы долго не виделись. Лет пять назад он стал сержантом и перевелся на Запад в качестве инструктора. Я еще подумал тогда, что начнутся проблемы. Но их не было. Он первым подошел ко мне: привет, Майло, давно не виделись, как дела. Очень жизнерадостно. Такое ощущение, что он опекает меня. Покровительствует. Но детективы не часто контактируют с теми, кто ходит на службу в форме, и наши дорожки с ним не пересекались. Несколько месяцев назад он опять взобрался на очередную ступеньку – Паркер-центр. Какая-то административная должность.
– Если он причисляет себя к интеллектуалам, то почему тогда не хочет снять форму и уйти в детективы?
– А может, ему нравится улица? Может, он надевает оковы космической йоги на преступников? А амуниция – идеально подогнанные брюки и китель, пушка, дубинка, нашивки? Кое-кто в погонах считает детективов бумажными душами, неудачниками. Или ему приятно чувствовать себя учителем, помогающим встать на крыло молодым неоперившимся птенцам.
– В нем есть нечто общее с Ноланом. Эрудит-самоучка, примеривающий на себя то одну, то другую философскую тогу. Я не думаю, что Управление работает по принципу компьютерной службы знакомств, встреча этих двоих представляется мне случайной.
– Она явно не случайна. У Бейкера была возможность выбора.
– Я размышлял о том, что самоубийство может быть как-то связано с работой Нолана, но Бейкер сказал Хелене, будто не замечал в поведении ее брата ничего странного и не знает, что думать.
– У Бейкера, каким я его помню, всегда было свое мнение. Свое собственное мнение по любому вопросу.
– Может, мне самому с ним поговорить? – Я вспомнил скупого на слова Леманна – интересно, проявит ли еще кто-нибудь такую же сдержанность?
– Хочешь и сюда влезть? Направляя Хелену к тебе, Рик думал, что ей хватит пары сеансов.
– Почему?
– Он назвал ее дамой весьма здравомыслящей, деловой. Встаньте на весы! Следующий! Встаньте на весы. Следующий...
У меня о Хелене сложилось такое же мнение, и, когда она позвонила, чтобы договориться о втором визите, я удивился.
– Самоубийство брата могло многое изменить.
– Тоже верно. Да, я заходил к кадровикам, Леманн действительно проходит по их спискам в качестве консультанта, наряду с другими. Но это все, что мне удалось узнать.
– Не трать больше на него время. У тебя и так на руках столько...
– На больших руках, – басом прорычал Майло, демонстрируя огромные ладони с растопыренными в стороны пальцами. – Большого человека с большой работой. Поползу-ка я в свою берлогу. Караулить большую удачу.
Я расхохотался.
Он уселся за руль и включил зажигание.
– Еще одно, чтобы развеять сгущающийся пессимизм: звонил Зев Кармели, сообщил, что я могу поговорить с его женой завтра, у них дома. Я сказал, возможно, мы с тобой подъедем вместе, думал, он воспротивится. Но нет, Кармели становится более конструктивным. Как будто начинает верить, что я на его стороне. Есть время и желание?
– Когда?
– В пять.
– Встретимся там?
– Это самое разумное, потому что не знаю, куда меня черти занесут. Подъезжай на Болтон-драйв. – Майло дал мне адрес и тронул машину с места, но тут же затормозил. – Будешь говорить с Бейкером, имей в виду, что знакомство со мной репутацию твою в его глазах не укрепит.
– Придется пойти на этот риск.
– Ты настоящий друг.
Наутро я еще раз пролистал дело Айрит, но не нашел ни одной новой зацепки. Теории, которые я развивал вчера перед Майло, были выстрелами наугад.
Ничего не прояснялось и с Ноланом. Отдельные составляющие проблемы были на месте: отчуждение, самоизоляция, наследственная склонность к депрессии, вероятность стресса, темные секреты, на которые намекал Леманн. Но попытка объяснить на основе этой симптоматики феномен самоуничтожения личности была бы столь же наивной, как и утверждение, будто люди становятся бедными, потому что теряют кошельки с деньгами.
Неразговорчивость Леманна привела к тому, чего он так надеялся избежать. Она подогрела мой интерес.
В рассказе Майло о Бейкере прозвучало немало интригующего, но до встречи с ним самим мне хотелось заручиться одобрением Хелены, а она так пока и не ответила на мои звонки. Я еще раз набрал ее рабочий номер, и мне сказали, что она заболела. К домашнему телефону никто не подходил.
Отлеживается под одеялом, сном выгоняя заразу?
Звонить Бейкеру? Если я начну задавать ему вопросы, не подкидывая в обмен никакой значимой информации, то доверительного разговора не получится.
Может, «болезнь» Хелены – это не болезнь, а вызванный приливом скорби эмоциональный срыв? Скорбь лечится только временем, да и оно не всегда помогает.
Когда мы расставались, она везла домой альбомы с семейными фотографиями.
Гнет воспоминаний?
Попробуем все же Бейкера. Хотя ему ничего не стоит вообще отказаться от разговора.
Дежурный по Паркер-центру сказал мне, что у сержанта Бейкера сегодня выходной день. На всякий случай, ни на что особо не рассчитывая, я оставил свои координаты. Однако не прошло и часа, как меня отвлек от пишущей машинки телефонный звонок.
– Доктор Делавэр? Уэсли Бейкер, вы оставили для меня свой номер. Скажите, какой областью медицины вы занимаетесь, доктор? – Голос был четким, деловым и куда более молодым, чем у Майло.
– Спасибо, что перезвонили, сержант. Моя медицинская специальность – психоаналитик. Я интересуюсь смертью Нолана Дала.
– И по чьей просьбе вы это делаете?
– По просьбе сестры мистера Дала.
– Так сказать, психологическое вскрытие?
– Зачем же столь формально.
– Значит, просто хотите разобраться? Меня это не удивляет. Она звонила мне пару недель назад, тоже искала ответа. Бедняжка. Меня очень расстроила смерть Нолана, но, к сожалению, я не смог ей сообщить ничего особенного. Дело в том, что мы с ним довольно долгое время уже не работали вместе, а давать ей неточную информацию мне не хотелось. Хелена была очень подавленна, и я рад, что сейчас у нее появилась возможность получить квалифицированную помощь.
– В каком смысле «неточную»?
Пауза.
– Не будучи профессионалом в вашей области, я не мог определить, что из сказанного пойдет на пользу, а что – во вред.
– Другими словами, у Нолана были проблемы, которые огорчили бы его сестру?
– Нолан был... интересным парнем. Сложным. То же самое говорил и Леманн.
– В чем это проявлялось?
– Гм-м-м... Послушайте, мне не хочется говорить на эту тему, не взвесив все лишний раз. Сегодня у меня выходной, и я собирался выйти в море под парусом. Если дадите время собраться с мыслями, то можете присоединяться, посмотрим, что получится.
– Ничего не имею против, сержант. Когда вам будет удобнее?
– Скажем, в поддень. Перекусим вместе. Вы даже сможете заплатить за мои обед.
– Справедливо. Где найти вашу яхту?
– В Марина-дель-Рей. Ее зовут «Сатори». Стоит совсем радом с гостиницей «Марина Бич». Если не увидите паруса, значит, ветер стих, и придется идти на двигателе. В любом случае я буду там.
Глава 19
Белая тридцатифутовая яхта с подвязанными вокруг высоких мачт парусами оказалась настоящей красавицей. Черными с золотом буквами на корме было выведено «Сатори».
Голубизну неба затягивала едва заметная белесоватая дымка. Ни малейшего движения воздуха. Позади меня, на террасе «Марина бич» сидели за столиками ранние посетители ресторана, потягивая из стаканов ледяное питье и тыкая время от времени вилками в тарелки. Территория гостиницы отделялась от доков невысокой оградой, сквозь незапертые ворота которой я и прошел к судам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65