Высматривая...
При всем изобилии данных и ошеломляющей цифири распечатки показались мне примитивными. Я отложил их и взял в руки тонкую черную папку, по-прежнему не в силах отделаться от мысли о бродящих на свободе демонах. В каком же обществе мы живем, если оно выпускает на улицы своих городов тех, кто мучает, насилует и убивает детей"
Так уж повелось, Алекс.
В папке лежали аэрофотоснимки места убийства – пушистые, зелено-черные верхушки деревьев, далекие и нереальные, как картонки на архитектурном макете. Ниточки дорог, капиллярами пронизывающие горы и долины.
Под фотоснимками обнаружился конверт из жестковатой белой бумаги с эмблемой ФБР в углу. К уважаемому детективу Горобичу обращалась специальный агент Гэйп Горман из регионального Центра бихевиоральных исследований в Сан-Диего.
Горман подтверждала получение аэрофотоснимков, ответов на вопросник и данных осмотра места убийства, выражая сожаление по поводу того, что предоставленная Центру информация все же недостаточна для составления психологического портрета убийцы. Тем не менее со значительной долей вероятности, писала она, можно допустить, что это мужчина, белый, старше тридцати, со средним либо чуть выше среднего уровнем общего развития, не психопат, возможно – педант и перфекционист, скорее всего аккуратно и чисто одетый, неброской внешности, по-видимому, не безработный, хотя, может быть, склонный к частой смене рода занятий.
В отношении классификации преступления как «сексуального» она, вновь ссылаясь на нехватку данных, говорила о том, что «несмотря на очевидную подготовку преступления, отсутствие следов садистских или извращенных действий, равно как и следов явной или скрытой сексуальной активности на месте преступления, свидетельствует против убийства на сексуальной почве. Тем не менее, мы будем признательны, если вы поставите нас в известность о других убийствах, осуществленных тем же почерком».
Письмо заканчивалось предложением «более детально проработать информацию о жертве: ее возраст, этническая принадлежность, характерные проявления умственных и физических недостатков. При том, что данное убийство, преднамеренное или неумышленное, вполне может оказаться совершенным случайным человеком, нельзя не учитывать и вероятность того, что жертва могла знать своего палача, хотя, считаю своим долгом подчеркнуть, это лишь предположение, но никак не вывод. Факторы, которые говорят против знакомства убийцы и жертвы, включают в себя следующий момент: труп оставлен лицом вверх в таком месте, где его наверняка обнаружат. Факторы „за“ – это применение метода обширного воздействия при удушении (так называемое „нежное удушение“) и другие детали, указывающие на то, что убийца затратил определенное время и усилия для того, чтобы избежать ненужной жестокости и нарушения целостности тела».
Средний либо чуть выше среднего уровень развития. Организован, педантичен, перфекционист.
Все это согласовалось с моим первым впечатлением.
Предусмотрителен – он испытывает чувство гордости за то, что сумел все расставить по своим местам.
Не пожалел времени – еще бы, утащил девочку на милю от автобуса – конечно у него было время.
Такое поведение предполагает способность в нужную минуту расслабиться. Что за этим кроется – твердая уверенность в собственных силах? Самомнение?
Некто убежденный в превосходстве своего ума.
Потому что раньше подобное сходило с рук?
Подходящих кандидатур не было ни в одном разделе списка Департамента юстиции.
Не потому ли ему удавалось сохранять в тайне предыдущие преступления, что он умело прятал тела своих жертв?
И сейчас гуляет по улицам?
Еще более самоуверенный?
Я позволил воображению поиграть с имевшейся информацией.
Личность, жаждущая абсолютного господства, подавлявшаяся в детстве жестоким, возможно, бесчеловечным, контролем?
Может быть, он и сейчас находится под чьей-то пятой? Рабочая пчела или покорный супруг?
Бесконечная самоуверенность?
Побуждающая к действиям.
Не безработный, но часто меняет род занятий...
В аналитических рассуждениях агента Горман присутствует здравый смысл. Действия психопатов почти всегда как бы блекнут на фоне их безмерно раздутого самомнения. И они чувствуют это.
Что ведет к еще большему душевному диссонансу. Стрессу.
Стремление действовать: жажда власти.
Мне вспомнился убийца, которого я увидел еще студентом. Человек, душивший свои жертвы, сипел в специальном отделении окружного госпиталя в ожидании судебно-психиатрической экспертизы. Мой профессор, подрабатывавший консультацией запутанных случаев, привел нас к нему в палату.
Я увидел высокого и тощего, как скелет, мужчину лет тридцати, с ввалившимися щеками и редкими клочковатыми черными волосами, привязанного широкими кожаными ремнями к койке. Один из сокурсников спросил его, что он испытывает в момент убийства. Поначалу тот не реагировал на вопрос, затем медленно, мечтательно улыбнулся, и губы его потемнели, как темнеет поднесенная к огню бумага.
Последней жертвой была проститутка, которой он не захотел заплатить за услуги. Имени ее он не знал.
– Что испытываю? – проговорил наконец мужчина приятным голосом, вызвавшим неожиданные беспокойство и тревогу. – А ничего не испытываю. Ничего особенно в этом нет, ты, тупица. Суть не в том, что ты делаешь, а в том, что ты способен это сделать, понял, задница?
Ощущение власти...
Убийство – преднамеренное или неумышленное...
Знал ли убийца Айрит о предстоящей экскурсии заранее, или же ему просто было известно о том, что группы школьников регулярно наезжают в парк? Может, прав Кармели, считая смерть дочери тем ужасным, нелепым совпадением случайностей, которое так часто служит атеистам доказательством их правота?
Хищник, терпеливо высматривающий добычу в горстке детишек.
Как лисица, истекающая слюной при виде резвящихся в траве цыплят.
Выбрать самого беззащитного – но почему именно Айрит?
Специальный агент Горман предложила лишний раз проанализировать психофизические особенности девочки, однако человеку постороннему внешность Айрит не показалась бы сколь-нибудь необычной. Скорее, наоборот: симпатичный, совершенно нормальный ребенок. Среди приехавших с нею в парк детей нетрудно было отыскать куда более уязвимую жертву.
Не в этом ли ключ к разгадке? В том, что Айрит казалась нормальной?
Я вспомнил про слуховой аппарат на земле.
Но ведь убийца так тщательно продумал положение тела.
Тогда это не случайность. Чем больше я размышлял, тем тверже становилась моя уверенность.
А если маленький розовый диск – это знак? Сообщение?
О чем?
Я схватил список МО, рассчитывая найти что-нибудь о посягательствах на глухих. Пусто.
Уж не слуховой ли аппарат подсказал убийце, что Айрит – наиболее удобный объект для нападения? Она не услышит подкрадывающихся шагов, не закричит.
Немой девочка не была, но он вполне мог это предположить.
Нежное удушение.
Омерзительная фраза.
Затрачены время и усилия для того, чтобы избежать нарушения целостности тепа... Никакой сексуальной активности на месте преступления – но разве трудно ему было отойти в кусты и помастурбировать, отдавшись свежим впечатлениям? Маньяки так обычно и поступают.
Однако чтобы возбудить себя, они, как правило, пользуются вещами жертвы: одеждой, украшениями. В ход идут и части тела – груди, например.
С Айрит опять все получалось иначе. Ее тело лишь заботливо уложили в нужной позе – подчеркнуто не сексуальной.
Как будто убийца хотел оповестить весь мир: она осталась нетронутой, а сам он – другой, не похожий на остальных.
Или он все же взял что-то – незаметное, невычислимое – скажем, прядь волос?
Однако впечатление или образ сами по себе тоже неплохой сувенир. Не сделал ли он фотоснимок на память?
Я представил себе убийцу – безликая фигура, исполненная сознания собственной мощи, возвышается над тельцем ребенка с фотоаппаратом в руках. Клик-клик.
Новое направление в искусстве: живые картины из мертвых людей.
Поляроид. Или пленочная камера, а в темной комнате оптико-цветовые эффекты можно будет довести до совершенства.
Самобытный художник?
Оттащил Айрит подальше от тропы – чтобы никто не услышал щелчков затвора, не заметил вспышки.
А потом аккуратно прибрал за собой... Одержимый, но не психопат.
У вас в Америке их хватает!
Я еще раз перечитал письмо специального агента Горман и все остальные бумаги. Сотни листов, и все-таки чего-то недостает.
Никто не говорил с друзьями и соседями семьи. Обошли вниманием и миссис Кармели. Что же касается ее мужа, то он был опрошен всего дважды и в весьма краткой форме.
Уважение к чужому горю или боязнь проявить жесткость по отношению к дипломату?
В результате – тупик.
Сердце ныло. Я чувствовал тяжесть в груди. Просмотр бумаг длился без малого три часа.
Протянув руку за чашкой с кофе, я услышал звонок телефона.
– С вами хочет поговорить мисс Дал, доктор, – послышался в трубке голос оператора.
– Спасибо, соединяйте.
– Доктор Делавэр? Это Хелена. Я проверила свой график и хотела бы договориться о встрече. Через пару дней, часов в десять утра. Это вас устроит?
– А как насчет одиннадцати – Мне нужно было закончить несколько судебных отчетов.
– Договорились. Спасибо вам.
– Как у вас дела, Хелена?
– О... В целом неплохо – насколько это возможно. Сейчас мне действительно очень не хватает его, не так, как раньше... сразу после... Еще раз благодарю вас, доктор. Всего доброго.
– До встречи. – Я записал в календаре дату и время.
Хватит клинических исследований. Смогу ли я сделать нечто большее для мертвой девочки?
Глава 7
– Далеко продвинулся? – осведомился Майло, когда мы сидели в моем кабинете и пили апельсиновый сок. Было девять утра.
– Просмотрел все. – Я тряхнул компьютерной распечаткой. – Новая система учета?
– В ответ на требования движения по защите прав жертв преступлений. Неплохая идея, но отчетность пока слишком громоздка, к тому же во многих городах, в том числе и в Лос-Анджелесе, система еще не внедрена. Копы побаиваются компьютеров, по старинке предпочитая передавать информацию по телефону или телетайпом. А как тебе письмо ФБР?
– Ничего такого, с чем я был бы несогласен, однако чувствуется, что мадам Горман не хочет обременять себя излишней ответственностью.
– Новости есть?
Я объяснил, каким представляю себе убийцу. Сказал, что он мог сделать несколько фотоснимков.
– Поляроид или пленочная камера? – переспросил Майло. – Профессиональный фотограф?
– Либо серьезный любитель. С претензией на артистизм. Само преступление претенциозно, Майло. Поза тела, веник из веток. Мы имеем дело с психопатом, который хочет, чтобы его принимали за кого-то другого. Но все пока строится на предпосылке, что это – преступление на почве секса.
– У тебя есть сомнения?
– Горман может оказаться права в том, что причина кроется в Айрит, а не в совпадении случайностей. Когда Горобич и Рамос что-либо делают, они делают это тщательно. Для нас же суть сейчас в том, чего они и не пытались делать. Опросили всех живущих рядом с парком – и никого в Беверливуде. С отцом разговаривали дважды, с матерью – ни разу.
– Семья? – Майло вытер вспотевшее лицо.
– Большую часть детей убивают именно родственники.
– На ее родителей у нас что-нибудь есть?
– Только то, что им уделили слишком мало внимания. И не получили от них почти никакой информации.
– Если это кто-то из них, то скорее всего – отец. У матери не хватило бы сил оттащить Айрит на такое расстояние. А я точно знаю, что и не отец тоже: в то время, когда поступило сообщение об исчезновении девочки, он был на совещании в консульстве.
– О'кей. Другие родственники, кроме младшего брата, есть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
При всем изобилии данных и ошеломляющей цифири распечатки показались мне примитивными. Я отложил их и взял в руки тонкую черную папку, по-прежнему не в силах отделаться от мысли о бродящих на свободе демонах. В каком же обществе мы живем, если оно выпускает на улицы своих городов тех, кто мучает, насилует и убивает детей"
Так уж повелось, Алекс.
В папке лежали аэрофотоснимки места убийства – пушистые, зелено-черные верхушки деревьев, далекие и нереальные, как картонки на архитектурном макете. Ниточки дорог, капиллярами пронизывающие горы и долины.
Под фотоснимками обнаружился конверт из жестковатой белой бумаги с эмблемой ФБР в углу. К уважаемому детективу Горобичу обращалась специальный агент Гэйп Горман из регионального Центра бихевиоральных исследований в Сан-Диего.
Горман подтверждала получение аэрофотоснимков, ответов на вопросник и данных осмотра места убийства, выражая сожаление по поводу того, что предоставленная Центру информация все же недостаточна для составления психологического портрета убийцы. Тем не менее со значительной долей вероятности, писала она, можно допустить, что это мужчина, белый, старше тридцати, со средним либо чуть выше среднего уровнем общего развития, не психопат, возможно – педант и перфекционист, скорее всего аккуратно и чисто одетый, неброской внешности, по-видимому, не безработный, хотя, может быть, склонный к частой смене рода занятий.
В отношении классификации преступления как «сексуального» она, вновь ссылаясь на нехватку данных, говорила о том, что «несмотря на очевидную подготовку преступления, отсутствие следов садистских или извращенных действий, равно как и следов явной или скрытой сексуальной активности на месте преступления, свидетельствует против убийства на сексуальной почве. Тем не менее, мы будем признательны, если вы поставите нас в известность о других убийствах, осуществленных тем же почерком».
Письмо заканчивалось предложением «более детально проработать информацию о жертве: ее возраст, этническая принадлежность, характерные проявления умственных и физических недостатков. При том, что данное убийство, преднамеренное или неумышленное, вполне может оказаться совершенным случайным человеком, нельзя не учитывать и вероятность того, что жертва могла знать своего палача, хотя, считаю своим долгом подчеркнуть, это лишь предположение, но никак не вывод. Факторы, которые говорят против знакомства убийцы и жертвы, включают в себя следующий момент: труп оставлен лицом вверх в таком месте, где его наверняка обнаружат. Факторы „за“ – это применение метода обширного воздействия при удушении (так называемое „нежное удушение“) и другие детали, указывающие на то, что убийца затратил определенное время и усилия для того, чтобы избежать ненужной жестокости и нарушения целостности тела».
Средний либо чуть выше среднего уровень развития. Организован, педантичен, перфекционист.
Все это согласовалось с моим первым впечатлением.
Предусмотрителен – он испытывает чувство гордости за то, что сумел все расставить по своим местам.
Не пожалел времени – еще бы, утащил девочку на милю от автобуса – конечно у него было время.
Такое поведение предполагает способность в нужную минуту расслабиться. Что за этим кроется – твердая уверенность в собственных силах? Самомнение?
Некто убежденный в превосходстве своего ума.
Потому что раньше подобное сходило с рук?
Подходящих кандидатур не было ни в одном разделе списка Департамента юстиции.
Не потому ли ему удавалось сохранять в тайне предыдущие преступления, что он умело прятал тела своих жертв?
И сейчас гуляет по улицам?
Еще более самоуверенный?
Я позволил воображению поиграть с имевшейся информацией.
Личность, жаждущая абсолютного господства, подавлявшаяся в детстве жестоким, возможно, бесчеловечным, контролем?
Может быть, он и сейчас находится под чьей-то пятой? Рабочая пчела или покорный супруг?
Бесконечная самоуверенность?
Побуждающая к действиям.
Не безработный, но часто меняет род занятий...
В аналитических рассуждениях агента Горман присутствует здравый смысл. Действия психопатов почти всегда как бы блекнут на фоне их безмерно раздутого самомнения. И они чувствуют это.
Что ведет к еще большему душевному диссонансу. Стрессу.
Стремление действовать: жажда власти.
Мне вспомнился убийца, которого я увидел еще студентом. Человек, душивший свои жертвы, сипел в специальном отделении окружного госпиталя в ожидании судебно-психиатрической экспертизы. Мой профессор, подрабатывавший консультацией запутанных случаев, привел нас к нему в палату.
Я увидел высокого и тощего, как скелет, мужчину лет тридцати, с ввалившимися щеками и редкими клочковатыми черными волосами, привязанного широкими кожаными ремнями к койке. Один из сокурсников спросил его, что он испытывает в момент убийства. Поначалу тот не реагировал на вопрос, затем медленно, мечтательно улыбнулся, и губы его потемнели, как темнеет поднесенная к огню бумага.
Последней жертвой была проститутка, которой он не захотел заплатить за услуги. Имени ее он не знал.
– Что испытываю? – проговорил наконец мужчина приятным голосом, вызвавшим неожиданные беспокойство и тревогу. – А ничего не испытываю. Ничего особенно в этом нет, ты, тупица. Суть не в том, что ты делаешь, а в том, что ты способен это сделать, понял, задница?
Ощущение власти...
Убийство – преднамеренное или неумышленное...
Знал ли убийца Айрит о предстоящей экскурсии заранее, или же ему просто было известно о том, что группы школьников регулярно наезжают в парк? Может, прав Кармели, считая смерть дочери тем ужасным, нелепым совпадением случайностей, которое так часто служит атеистам доказательством их правота?
Хищник, терпеливо высматривающий добычу в горстке детишек.
Как лисица, истекающая слюной при виде резвящихся в траве цыплят.
Выбрать самого беззащитного – но почему именно Айрит?
Специальный агент Горман предложила лишний раз проанализировать психофизические особенности девочки, однако человеку постороннему внешность Айрит не показалась бы сколь-нибудь необычной. Скорее, наоборот: симпатичный, совершенно нормальный ребенок. Среди приехавших с нею в парк детей нетрудно было отыскать куда более уязвимую жертву.
Не в этом ли ключ к разгадке? В том, что Айрит казалась нормальной?
Я вспомнил про слуховой аппарат на земле.
Но ведь убийца так тщательно продумал положение тела.
Тогда это не случайность. Чем больше я размышлял, тем тверже становилась моя уверенность.
А если маленький розовый диск – это знак? Сообщение?
О чем?
Я схватил список МО, рассчитывая найти что-нибудь о посягательствах на глухих. Пусто.
Уж не слуховой ли аппарат подсказал убийце, что Айрит – наиболее удобный объект для нападения? Она не услышит подкрадывающихся шагов, не закричит.
Немой девочка не была, но он вполне мог это предположить.
Нежное удушение.
Омерзительная фраза.
Затрачены время и усилия для того, чтобы избежать нарушения целостности тепа... Никакой сексуальной активности на месте преступления – но разве трудно ему было отойти в кусты и помастурбировать, отдавшись свежим впечатлениям? Маньяки так обычно и поступают.
Однако чтобы возбудить себя, они, как правило, пользуются вещами жертвы: одеждой, украшениями. В ход идут и части тела – груди, например.
С Айрит опять все получалось иначе. Ее тело лишь заботливо уложили в нужной позе – подчеркнуто не сексуальной.
Как будто убийца хотел оповестить весь мир: она осталась нетронутой, а сам он – другой, не похожий на остальных.
Или он все же взял что-то – незаметное, невычислимое – скажем, прядь волос?
Однако впечатление или образ сами по себе тоже неплохой сувенир. Не сделал ли он фотоснимок на память?
Я представил себе убийцу – безликая фигура, исполненная сознания собственной мощи, возвышается над тельцем ребенка с фотоаппаратом в руках. Клик-клик.
Новое направление в искусстве: живые картины из мертвых людей.
Поляроид. Или пленочная камера, а в темной комнате оптико-цветовые эффекты можно будет довести до совершенства.
Самобытный художник?
Оттащил Айрит подальше от тропы – чтобы никто не услышал щелчков затвора, не заметил вспышки.
А потом аккуратно прибрал за собой... Одержимый, но не психопат.
У вас в Америке их хватает!
Я еще раз перечитал письмо специального агента Горман и все остальные бумаги. Сотни листов, и все-таки чего-то недостает.
Никто не говорил с друзьями и соседями семьи. Обошли вниманием и миссис Кармели. Что же касается ее мужа, то он был опрошен всего дважды и в весьма краткой форме.
Уважение к чужому горю или боязнь проявить жесткость по отношению к дипломату?
В результате – тупик.
Сердце ныло. Я чувствовал тяжесть в груди. Просмотр бумаг длился без малого три часа.
Протянув руку за чашкой с кофе, я услышал звонок телефона.
– С вами хочет поговорить мисс Дал, доктор, – послышался в трубке голос оператора.
– Спасибо, соединяйте.
– Доктор Делавэр? Это Хелена. Я проверила свой график и хотела бы договориться о встрече. Через пару дней, часов в десять утра. Это вас устроит?
– А как насчет одиннадцати – Мне нужно было закончить несколько судебных отчетов.
– Договорились. Спасибо вам.
– Как у вас дела, Хелена?
– О... В целом неплохо – насколько это возможно. Сейчас мне действительно очень не хватает его, не так, как раньше... сразу после... Еще раз благодарю вас, доктор. Всего доброго.
– До встречи. – Я записал в календаре дату и время.
Хватит клинических исследований. Смогу ли я сделать нечто большее для мертвой девочки?
Глава 7
– Далеко продвинулся? – осведомился Майло, когда мы сидели в моем кабинете и пили апельсиновый сок. Было девять утра.
– Просмотрел все. – Я тряхнул компьютерной распечаткой. – Новая система учета?
– В ответ на требования движения по защите прав жертв преступлений. Неплохая идея, но отчетность пока слишком громоздка, к тому же во многих городах, в том числе и в Лос-Анджелесе, система еще не внедрена. Копы побаиваются компьютеров, по старинке предпочитая передавать информацию по телефону или телетайпом. А как тебе письмо ФБР?
– Ничего такого, с чем я был бы несогласен, однако чувствуется, что мадам Горман не хочет обременять себя излишней ответственностью.
– Новости есть?
Я объяснил, каким представляю себе убийцу. Сказал, что он мог сделать несколько фотоснимков.
– Поляроид или пленочная камера? – переспросил Майло. – Профессиональный фотограф?
– Либо серьезный любитель. С претензией на артистизм. Само преступление претенциозно, Майло. Поза тела, веник из веток. Мы имеем дело с психопатом, который хочет, чтобы его принимали за кого-то другого. Но все пока строится на предпосылке, что это – преступление на почве секса.
– У тебя есть сомнения?
– Горман может оказаться права в том, что причина кроется в Айрит, а не в совпадении случайностей. Когда Горобич и Рамос что-либо делают, они делают это тщательно. Для нас же суть сейчас в том, чего они и не пытались делать. Опросили всех живущих рядом с парком – и никого в Беверливуде. С отцом разговаривали дважды, с матерью – ни разу.
– Семья? – Майло вытер вспотевшее лицо.
– Большую часть детей убивают именно родственники.
– На ее родителей у нас что-нибудь есть?
– Только то, что им уделили слишком мало внимания. И не получили от них почти никакой информации.
– Если это кто-то из них, то скорее всего – отец. У матери не хватило бы сил оттащить Айрит на такое расстояние. А я точно знаю, что и не отец тоже: в то время, когда поступило сообщение об исчезновении девочки, он был на совещании в консульстве.
– О'кей. Другие родственники, кроме младшего брата, есть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65