– Я пробрался в здание и с помощью направленного микрофона прослушал разговор между ним и Санджером. Укрылся в кладовке уборщицы. Микрофон довольно слабый, и слышно было не очень хорошо. Будь я в соседнем доме, воспользовался бы штукой помощнее. Но все равно удалось разобрать почти все.
– Есть запись? – спросил Майло.
Шарави достал из рюкзачка микрокассету и положил ее в протянутую ладонь Майло.
– Качество, как я сказал, не ахти, отдельные слова едва понятны, но общий смысл сомнений не вызывает. Хотите услышать выжимку?
– Да.
– Санджер и Леманн – родственники. Двоюродные братья. Сначала разговор пошел о родне, детях, встрече на Рождество в Коннектикуте. Леманн – холостяк, и Санджер поинтересовался, спит ли он с кем-нибудь. Леманн рассмеялся и назвал его слишком любопытным, на что Санджер тоже ответил смехом.
– Между ними и вправду есть семейное сходство, – вставил я. – Оба крупные, плосколицые, с выпученными глазами. Оба, по-видимому, связаны родством с семейством Лумисов. Вы упоминали о том, что компанией сейчас управляют тоже двоюродные братья.
– Имена были названы другие, но вы можете оказаться правы... Да, сходство присутствует, после ваших слов я ясно это вижу.
– И кое-что еще. Лумисы гордятся своими английскими корнями. Когда я был в кабинете Леманна, он долго распространялся о какой-то стоявшей у него на столе серебряной этажерке, украшавшей раньше зал британского парламента.
– Голубая кровь, – бросил Майло. – Еще о чем-нибудь эти аристократы говорили?
– О «Мете», убийствах или DVLL не прозвучало ни слова, к сожалению, хотя расистских рассуждений было более чем достаточно. Леманн спросил об отеле, и Санджер сказал, что вполне им доволен, несмотря на то что хозяин – какой-то араб с обмотанной полотенцем головой, ну, и далее в том же духе. Затем они вышли из кабинета и отправились в частный клуб, расположенный этажом ниже. Мне не удалось придумать, в каком качестве я смогу туда заявиться. Но даже если бы я прошел за ними, то из-за общего гомона микрофон был бы бессмысленным. Поэтому я решил проникнуть в кабинет Леманна. Санджер пришел с кейсом, а в клуб его не взял. Кейс лежал на стуле. Мы предполагали, что Санджер везет «Мете» наличность, поэтому я рассчитывал обнаружить пачки банкнот, но чемоданчик оказался совершенно пуст. А вот в столе Леманна деньги нашлись, и немалые – двести тысяч долларов.
– Ход мысли был правильным, ошибка в направлении. Денежки текут с запада на восток. И казначеем у них Леманн.
– Похоже, что так, – согласился Даниэл. – В клубе они просидели примерно час, вышли из него с сигарами в зубах, совершенно счастливые. Вернулись в кабинет, поговорили еще немного, опять-таки не упоминая «Мету». Однако Леманн сказал, что он разочарован «группой». По его словам, она превратилась в общественный клуб, а он надеялся, что Новая разовьется во что-нибудь более серьезное.
– Новая? – переспросил Майло. – Какая новая?
– Просто Новая. Это прозвучало как название. – Даниэл указал на кассету. – Хотите послушать?
– Позже. Значит, Новая – это и есть отколовшаяся группа.
– Может, имеется в виду «Новая утопия»? В своей статье Санджер ратует за нее. Детективы переглянулись.
– О чем еще шел разговор? – спросил Майло.
– Леманн сказал «Вот тебе небольшой сувенир от семейства, развлечешься на досуге». Оба засмеялись, я услышал, как щелкнули замки чемоданчика, и через несколько минут Санджер, неся его в руке, вышел из здания. Не знаю, чем занялся после его ухода Леманн, поскольку мне представилось более важным проследить до конца за Санджером. А он направился прямо в отель и, похоже, завалился спать. Попробовал позвонить в номер, но телефонистка сказала, что мистер Санджер просил его не беспокоить. Для очистки совести я попытался там еще час и решил, что он действительно спит. Тогда я сделал еще один звонок, назвавшись агентом компании, где Санджер взял напрокат машину, и выяснил, что завтра утром он улетает. В этом я хочу убедиться лично. Попрошу своих нью-йоркских друзей посмотреть за ним, когда он будет на месте. Теперь за Санджером необходимо приглядывать повнимательнее, да и за Хеллой Крэйнпул тоже.
– Крэйнпул, Санджер и Леманн, – произнес Майло. – Большая и дружная семья игроков. Так каким образом к ним присоединился Бейкер?
– Видимо, через Управление, – предположил я. – Ведь Леманн консультирует вашу контору. Это объяснило бы и участие Зины, которая еще в Ланкастере горела желанием вступить в ряды полиции. Кто знает, может, она с той же просьбой приходила и в Управление. Познакомилась там с Бейкером, тот в частном порядке прочитал ей курс полицейских дисциплин. Наверное, молоденькие девочки нравились не только Нолану Далу.
Майло поднялся с кушетки и, расхаживая по комнате, закурил сигару.
– Меня беспокоит тот факт, что Леманн до сих пор не фигурировал в нашем расследовании, – напомнил Даниэл. – Занимались в основном Нью-Йорком, а сосредоточиться на юге страны нас заставили предки Лумисов из Луизианы и неожиданная смерть профессора Юстэйса в Миссисипи. Мне постоянно казалось, что я уже где-то слышал это имя, а сейчас вдруг понял: так оно и есть. – Он повернулся в мою сторону. – Вы не принесли сюда ваш экземпляр "Науки наизнанку?
Кивнув, я вытащил книгу из-под подушки.
Даниэл принялся листать страницы.
– Нашел. Одна из статей, которую он называет бреднями лумисовского фонда, была десять лет назад написана Леманном и опубликована в журнале «Биогеника и культура».
– Ни разу не слышал о таком.
– В библиотеке конгресса о нем тоже ничего не знают. Вот заключение Юстэйса.
Я прочитал.
– Интеллект, криминал и погода?
– Для меня это звучит дико, Алекс. Основной момент в рассуждениях Леманна сводится к тому, что жители жарких стран генетически глупее и распущеннее северных наций, потому как у них никогда не было нужды строить для защиты от суровой погоды соответствующие жилища. Они не смогли создать высокоразвитую культуру и к тому же совершенно бестолково размножались. В регионах же с более холодным климатом уцелеть и расселиться по значительной территории сумели только самые мыслящие, творчески одаренные народы.
– Выживает сильнейший, – вставил я.
– Леманн также утверждает, будто жаркий климат способствует формированию дурных черт характера, а это, в свою очередь, приводит к росту насилия в обществе. Отсюда и выражение «горячая кровь». - Даниэл сжал в кулак пальцы здоровой руки.
– Через несколько месяцев после того, как Юстэйс ополчился в своей книжке на всю эту чушь, его машина вдруг слетает с дороги, а сам он погибает, – заметил Майло.
– Еще один штрих к портрету Леманна, – добавил я. – Степень доктора наук он получил в университете Нью-Доминион. Но ведь это одна из пекарен Лумиса, не так ли?
– Так, – подтвердил Даниэл.
– А практику проходил при клинике фонда «Пэсфайндер» – то же название, что и у издания, где Санджер опубликовал свою статью. Леманн говорил мне, что до того, как уйти в психологию, он занимался бизнесом. Большинство книг в его кабинете посвящены проблемам управления, а вовсе не вопросам психиатрии. Он даже привел девиз настоящего бизнесмена: "Одного успеха мне мало. Ты должен проиграть". Леманн – креатура Лумисов на должности консультанта полиции.
Майло прекратил описывать круги по комнате.
– Управлению просто повезло, – буркнул он. – Кстати, Даниэл, из-за чего Кармели на нас обижен?
– То есть?
Майло навис над ним горой.
– Сейчас не время играть в прятки, мой друг. Твой босс неоднозначно дал понять, что никогда не испытывал к Управлению особой любви. С кем он там поцапался? По поводу парада? Или было что-то еще?
Даниэл потер глаза и сбросил ветровку. Из-под мышки торчала черная рукоять пистолета.
– Парад. Зев проводил в консульстве инструктаж для наших людей и офицеров Управления. Уточнял периметр патрулирования, расположение постов наблюдения. Обе стороны договорились о взаимном обмене информацией и поддержании всестороннего сотрудничества. Зев засиживался на работе допоздна, почти не видя семью, поэтому накануне инструктажа решил на время переселить жену и детей в здание консульства. В тот день они дожидались его в коридоре, чтобы пойти вместе пообедать. На диванчик к Лиоре и Айрит – Одид играл на полу с машинкой – подсел один из офицеров полиции. Вел себя поначалу очень вежливо, дружелюбно, все пытался заговорить с Айрит, но когда понял, что девочка глухая, переключился на мать. Расспрашивал Лиору об Израиле, Тель-Авиве, хвастался, что объездил полмира.
– Бейкер, должно быть, – заметил Майло.
– Я в этом уверен, – мрачно подтвердил Даниэл. – Лиора потом жаловалась Зеву, что в обществе этого офицера она чувствовала себя в высшей степени неуютно. Уж слишком вежливым он показался. К тому же ему следовало быть на инструктаже, а не в коридоре. Однако самому полисмену она не сказала ничего. И буквально через несколько минут тот позволил себе оскорбить ее. Как женщину.
– Грязным предложением?
– Намеком, Майло. По словам Лиоры, совершенно прозрачным. Этого она не вытерпела, поднялась и ушла. Потом, как я уже сказал, пожаловалась мужу, и Зев как с цепи сорвался. Сообщил обо всем мэру. Тот пообещал снять офицера с парада и наказать в дисциплинарном порядке.
– И его перевели. Но не разжаловали, – сказал я. – Вот почему, несмотря на могучий интеллект, Бейкер до сих пор всего лишь сержант.
– Бейкер. – Майло ударил кулаком в ладонь. – Значит, этот сукин сын знал Айрит в лицо. Знал, что она глухая.
Шарави забеспокоился.
– Убить из-за этого? Ребенка?
– После убийства Ортиса Бейкер и другие подонки из этой «Новой утопии» решили найти новую жертву, кто ею станет – неважно, лишь бы подыскать личность, не достойную, по их параметрам, права жить. Алекс говорил, что за всей болтовней о евгенике кроется стремление убивать ради развлечения, ради собственного удовольствия. А для Бейкера наивысшее удовольствие в том, чтобы отомстить. Мадам Кармели посмела пренебречь им, мадам Кармели с помощью мэра поставила его навытяжку, а ее дочка – какое удачное стечение обстоятельств – оказывается глухой. Воздаяние прямо-таки кармическое. Когда мы с ним были знакомы, Бейкер увлекался восточными религиями и о карме мог рассуждать целыми днями.
Даниэл пустым взглядом смотрел мимо нас в кухню.
– В чем дело?
– Мерзость... Какая все это мерзость.
– Каждое из убийств, – продолжал я, – имеет непосредственную связь с определенным членом группы. Понсико и Зина; Рэймонд и Тенни; Айрит и Бейкер. Нолан помог – ведь Бейкер научил его множеству всяких премудростей. Готов поспорить, что Латвиния окажется одной из подружек Дала. Как, вероятно, и Бейкера. Для этих двоих обиженная разумом чернушка была вещью: попользовался и отшвырни в сторону. Бейкер и ее прикончил от скуки, или она что-то знала о нем и Нолане и могла проболтаться. Либо и то и другое. Скорее всего – и то и другое.
– А Мелвин Майерс? – напомнил Даниэл.
– Тоже кому-то перешел дорогу. Кому-то в центре города. Бейкеру или Леманну?
Порывшись в рюкзачке, Даниэл вытащил из кипы бумаг брошюру в яркой обложке: «Городской центр профессионального обучения: цитадель надежды».
На цветных фотоснимках слепые шли в сопровождении собак-поводырей по улицам города, работали у компьютеров, люди с ампутированными конечностями, улыбаясь, примеряли протезы.
Перечень изучаемых дисциплин: шитье, ваяние и художественная резьба, сборка механизмов и приборов.
Мелким шрифтом перечислены источники финансирования и уж совсем мелким консультанты. Врачи, юристы, политики... Имена в алфавитном порядке.
Ближе к середине: Рун Леманн, доктор наук, консультации по психологии.
– Благородная помощь увечным, – сказал я. – Как он, должно быть, смеется над всем этим!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Есть запись? – спросил Майло.
Шарави достал из рюкзачка микрокассету и положил ее в протянутую ладонь Майло.
– Качество, как я сказал, не ахти, отдельные слова едва понятны, но общий смысл сомнений не вызывает. Хотите услышать выжимку?
– Да.
– Санджер и Леманн – родственники. Двоюродные братья. Сначала разговор пошел о родне, детях, встрече на Рождество в Коннектикуте. Леманн – холостяк, и Санджер поинтересовался, спит ли он с кем-нибудь. Леманн рассмеялся и назвал его слишком любопытным, на что Санджер тоже ответил смехом.
– Между ними и вправду есть семейное сходство, – вставил я. – Оба крупные, плосколицые, с выпученными глазами. Оба, по-видимому, связаны родством с семейством Лумисов. Вы упоминали о том, что компанией сейчас управляют тоже двоюродные братья.
– Имена были названы другие, но вы можете оказаться правы... Да, сходство присутствует, после ваших слов я ясно это вижу.
– И кое-что еще. Лумисы гордятся своими английскими корнями. Когда я был в кабинете Леманна, он долго распространялся о какой-то стоявшей у него на столе серебряной этажерке, украшавшей раньше зал британского парламента.
– Голубая кровь, – бросил Майло. – Еще о чем-нибудь эти аристократы говорили?
– О «Мете», убийствах или DVLL не прозвучало ни слова, к сожалению, хотя расистских рассуждений было более чем достаточно. Леманн спросил об отеле, и Санджер сказал, что вполне им доволен, несмотря на то что хозяин – какой-то араб с обмотанной полотенцем головой, ну, и далее в том же духе. Затем они вышли из кабинета и отправились в частный клуб, расположенный этажом ниже. Мне не удалось придумать, в каком качестве я смогу туда заявиться. Но даже если бы я прошел за ними, то из-за общего гомона микрофон был бы бессмысленным. Поэтому я решил проникнуть в кабинет Леманна. Санджер пришел с кейсом, а в клуб его не взял. Кейс лежал на стуле. Мы предполагали, что Санджер везет «Мете» наличность, поэтому я рассчитывал обнаружить пачки банкнот, но чемоданчик оказался совершенно пуст. А вот в столе Леманна деньги нашлись, и немалые – двести тысяч долларов.
– Ход мысли был правильным, ошибка в направлении. Денежки текут с запада на восток. И казначеем у них Леманн.
– Похоже, что так, – согласился Даниэл. – В клубе они просидели примерно час, вышли из него с сигарами в зубах, совершенно счастливые. Вернулись в кабинет, поговорили еще немного, опять-таки не упоминая «Мету». Однако Леманн сказал, что он разочарован «группой». По его словам, она превратилась в общественный клуб, а он надеялся, что Новая разовьется во что-нибудь более серьезное.
– Новая? – переспросил Майло. – Какая новая?
– Просто Новая. Это прозвучало как название. – Даниэл указал на кассету. – Хотите послушать?
– Позже. Значит, Новая – это и есть отколовшаяся группа.
– Может, имеется в виду «Новая утопия»? В своей статье Санджер ратует за нее. Детективы переглянулись.
– О чем еще шел разговор? – спросил Майло.
– Леманн сказал «Вот тебе небольшой сувенир от семейства, развлечешься на досуге». Оба засмеялись, я услышал, как щелкнули замки чемоданчика, и через несколько минут Санджер, неся его в руке, вышел из здания. Не знаю, чем занялся после его ухода Леманн, поскольку мне представилось более важным проследить до конца за Санджером. А он направился прямо в отель и, похоже, завалился спать. Попробовал позвонить в номер, но телефонистка сказала, что мистер Санджер просил его не беспокоить. Для очистки совести я попытался там еще час и решил, что он действительно спит. Тогда я сделал еще один звонок, назвавшись агентом компании, где Санджер взял напрокат машину, и выяснил, что завтра утром он улетает. В этом я хочу убедиться лично. Попрошу своих нью-йоркских друзей посмотреть за ним, когда он будет на месте. Теперь за Санджером необходимо приглядывать повнимательнее, да и за Хеллой Крэйнпул тоже.
– Крэйнпул, Санджер и Леманн, – произнес Майло. – Большая и дружная семья игроков. Так каким образом к ним присоединился Бейкер?
– Видимо, через Управление, – предположил я. – Ведь Леманн консультирует вашу контору. Это объяснило бы и участие Зины, которая еще в Ланкастере горела желанием вступить в ряды полиции. Кто знает, может, она с той же просьбой приходила и в Управление. Познакомилась там с Бейкером, тот в частном порядке прочитал ей курс полицейских дисциплин. Наверное, молоденькие девочки нравились не только Нолану Далу.
Майло поднялся с кушетки и, расхаживая по комнате, закурил сигару.
– Меня беспокоит тот факт, что Леманн до сих пор не фигурировал в нашем расследовании, – напомнил Даниэл. – Занимались в основном Нью-Йорком, а сосредоточиться на юге страны нас заставили предки Лумисов из Луизианы и неожиданная смерть профессора Юстэйса в Миссисипи. Мне постоянно казалось, что я уже где-то слышал это имя, а сейчас вдруг понял: так оно и есть. – Он повернулся в мою сторону. – Вы не принесли сюда ваш экземпляр "Науки наизнанку?
Кивнув, я вытащил книгу из-под подушки.
Даниэл принялся листать страницы.
– Нашел. Одна из статей, которую он называет бреднями лумисовского фонда, была десять лет назад написана Леманном и опубликована в журнале «Биогеника и культура».
– Ни разу не слышал о таком.
– В библиотеке конгресса о нем тоже ничего не знают. Вот заключение Юстэйса.
Я прочитал.
– Интеллект, криминал и погода?
– Для меня это звучит дико, Алекс. Основной момент в рассуждениях Леманна сводится к тому, что жители жарких стран генетически глупее и распущеннее северных наций, потому как у них никогда не было нужды строить для защиты от суровой погоды соответствующие жилища. Они не смогли создать высокоразвитую культуру и к тому же совершенно бестолково размножались. В регионах же с более холодным климатом уцелеть и расселиться по значительной территории сумели только самые мыслящие, творчески одаренные народы.
– Выживает сильнейший, – вставил я.
– Леманн также утверждает, будто жаркий климат способствует формированию дурных черт характера, а это, в свою очередь, приводит к росту насилия в обществе. Отсюда и выражение «горячая кровь». - Даниэл сжал в кулак пальцы здоровой руки.
– Через несколько месяцев после того, как Юстэйс ополчился в своей книжке на всю эту чушь, его машина вдруг слетает с дороги, а сам он погибает, – заметил Майло.
– Еще один штрих к портрету Леманна, – добавил я. – Степень доктора наук он получил в университете Нью-Доминион. Но ведь это одна из пекарен Лумиса, не так ли?
– Так, – подтвердил Даниэл.
– А практику проходил при клинике фонда «Пэсфайндер» – то же название, что и у издания, где Санджер опубликовал свою статью. Леманн говорил мне, что до того, как уйти в психологию, он занимался бизнесом. Большинство книг в его кабинете посвящены проблемам управления, а вовсе не вопросам психиатрии. Он даже привел девиз настоящего бизнесмена: "Одного успеха мне мало. Ты должен проиграть". Леманн – креатура Лумисов на должности консультанта полиции.
Майло прекратил описывать круги по комнате.
– Управлению просто повезло, – буркнул он. – Кстати, Даниэл, из-за чего Кармели на нас обижен?
– То есть?
Майло навис над ним горой.
– Сейчас не время играть в прятки, мой друг. Твой босс неоднозначно дал понять, что никогда не испытывал к Управлению особой любви. С кем он там поцапался? По поводу парада? Или было что-то еще?
Даниэл потер глаза и сбросил ветровку. Из-под мышки торчала черная рукоять пистолета.
– Парад. Зев проводил в консульстве инструктаж для наших людей и офицеров Управления. Уточнял периметр патрулирования, расположение постов наблюдения. Обе стороны договорились о взаимном обмене информацией и поддержании всестороннего сотрудничества. Зев засиживался на работе допоздна, почти не видя семью, поэтому накануне инструктажа решил на время переселить жену и детей в здание консульства. В тот день они дожидались его в коридоре, чтобы пойти вместе пообедать. На диванчик к Лиоре и Айрит – Одид играл на полу с машинкой – подсел один из офицеров полиции. Вел себя поначалу очень вежливо, дружелюбно, все пытался заговорить с Айрит, но когда понял, что девочка глухая, переключился на мать. Расспрашивал Лиору об Израиле, Тель-Авиве, хвастался, что объездил полмира.
– Бейкер, должно быть, – заметил Майло.
– Я в этом уверен, – мрачно подтвердил Даниэл. – Лиора потом жаловалась Зеву, что в обществе этого офицера она чувствовала себя в высшей степени неуютно. Уж слишком вежливым он показался. К тому же ему следовало быть на инструктаже, а не в коридоре. Однако самому полисмену она не сказала ничего. И буквально через несколько минут тот позволил себе оскорбить ее. Как женщину.
– Грязным предложением?
– Намеком, Майло. По словам Лиоры, совершенно прозрачным. Этого она не вытерпела, поднялась и ушла. Потом, как я уже сказал, пожаловалась мужу, и Зев как с цепи сорвался. Сообщил обо всем мэру. Тот пообещал снять офицера с парада и наказать в дисциплинарном порядке.
– И его перевели. Но не разжаловали, – сказал я. – Вот почему, несмотря на могучий интеллект, Бейкер до сих пор всего лишь сержант.
– Бейкер. – Майло ударил кулаком в ладонь. – Значит, этот сукин сын знал Айрит в лицо. Знал, что она глухая.
Шарави забеспокоился.
– Убить из-за этого? Ребенка?
– После убийства Ортиса Бейкер и другие подонки из этой «Новой утопии» решили найти новую жертву, кто ею станет – неважно, лишь бы подыскать личность, не достойную, по их параметрам, права жить. Алекс говорил, что за всей болтовней о евгенике кроется стремление убивать ради развлечения, ради собственного удовольствия. А для Бейкера наивысшее удовольствие в том, чтобы отомстить. Мадам Кармели посмела пренебречь им, мадам Кармели с помощью мэра поставила его навытяжку, а ее дочка – какое удачное стечение обстоятельств – оказывается глухой. Воздаяние прямо-таки кармическое. Когда мы с ним были знакомы, Бейкер увлекался восточными религиями и о карме мог рассуждать целыми днями.
Даниэл пустым взглядом смотрел мимо нас в кухню.
– В чем дело?
– Мерзость... Какая все это мерзость.
– Каждое из убийств, – продолжал я, – имеет непосредственную связь с определенным членом группы. Понсико и Зина; Рэймонд и Тенни; Айрит и Бейкер. Нолан помог – ведь Бейкер научил его множеству всяких премудростей. Готов поспорить, что Латвиния окажется одной из подружек Дала. Как, вероятно, и Бейкера. Для этих двоих обиженная разумом чернушка была вещью: попользовался и отшвырни в сторону. Бейкер и ее прикончил от скуки, или она что-то знала о нем и Нолане и могла проболтаться. Либо и то и другое. Скорее всего – и то и другое.
– А Мелвин Майерс? – напомнил Даниэл.
– Тоже кому-то перешел дорогу. Кому-то в центре города. Бейкеру или Леманну?
Порывшись в рюкзачке, Даниэл вытащил из кипы бумаг брошюру в яркой обложке: «Городской центр профессионального обучения: цитадель надежды».
На цветных фотоснимках слепые шли в сопровождении собак-поводырей по улицам города, работали у компьютеров, люди с ампутированными конечностями, улыбаясь, примеряли протезы.
Перечень изучаемых дисциплин: шитье, ваяние и художественная резьба, сборка механизмов и приборов.
Мелким шрифтом перечислены источники финансирования и уж совсем мелким консультанты. Врачи, юристы, политики... Имена в алфавитном порядке.
Ближе к середине: Рун Леманн, доктор наук, консультации по психологии.
– Благородная помощь увечным, – сказал я. – Как он, должно быть, смеется над всем этим!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65