– Это переходит все границы, – обратился он тогда к Майло. – Я требую, чтобы вы покинули мой дом.
– Сны с чудищами, – Лиора коснулась руки мужа, – представляются мне такими... детскими. Черные твари... с крыльями. Маленькой Айрит очень боялась черных крылатых чудищ – дьяволов. На иврите мы зовем их shedim. Баал-Зебуб – на нашем языке значит «повелитель мух». Как в книжке для школьников... Был такой бог у филистимлян, но в его власти находились насекомые и болезни... На английском его имя произносится как Вельзевул. В детстве Айрит часто снились кошмары про мух и скорпионов. Она просыпалась среди ночи и с плачем просилась в нашу постель... я рассказывала ей сказки про шедим. Читала Библию, про то, как нас – то есть филистимлян – покорили... и дурацких их богов... мою культуру... моя семья родом из Касабланки, у нас замечательные сказки, я все рассказывала их ей... сказки о детях, которые побеждают чудовищ... – Лиора улыбнулась, – и Айрит переставала бояться.
На стиснутых кулаках ее мужа побелели суставы.
– Я думала, мне удалось победить ее страхи, потому что дочь перестала проситься к нам. – Она посмотрела на Кармели – тот сидел, уставившись взглядом в пол.
– Боялась ли чего-нибудь Айрит, когда подросла? – спросил Майло.
– Ничего. Совершенно ничего. Я считала, что в этом мне очень помогли наши сказки.
Лиора издала краткий смешок, такой резкий, что я похолодел.
Кармели вскочил, подошел к столу и вернулся с коробкой бумажных салфеток – хотя глаза жены были сухи. Улыбнувшись, женщина с благодарностью отвела его руку.
– Моя маленькая храбрая девочка. Она понимала, что отличается от других... любила кокетничать... Однажды, когда мы жили в Копенгагене, какой-то мужчина на улице схватил ее и попытался поцеловать. Ей было тогда девять, мы отправились по магазинам, и я, вместо того чтобы идти родом, унеслась куда-то вперед. Но ведь Копенгаген всегда считался таким спокойным городом. Был там один музей, на Строгет, главной торговой улице, Музей эротики. Мы-то ни разу туда не ходили, но народ у него толпился постоянно. Датчане очень уважают мораль, но вот музей тот, видимо, привлекал всяких больных, потому что мужчина...
– Достаточно, – оборвал ее Кармели.
– ...подхватил Айрит и стал целовать ее. Пожилой уже человек. А она не слышала его шагов, аппарат был отключен, как обычно. Пела, наверное.
– Пела песни?
– Про себя. Не настоящие песни, а так, свои собственные. Я сразу это понимала – у нее голова начинала покачиваться из стороны в сторону, вверх и вниз, вверх и вниз.
– Она уже давно прекратила это, – напомнил Кармели.
– Что же Айрит сделала, когда мужчина схватил ее? – спросил Майло.
– Ткнула его кулачком, вырвалась и тут же расхохоталась – он выглядел таким испуганным. Небольшого роста, пожилой человек. Больной. – Лиора постучала пальцем по виску. – Я поняла, что что-то происходит, только когда услышала за спиной гневные вопли на датском и, обернувшись, увидела двух парней, держащих старика за руки, и Айрит, которая стояла рядом. Молодые люди были свидетелями всей сцены с самого начала, они-то и пояснили, что старик не в своем уме, но совершенно безобиден. А Айрит все смеялась и смеялась. Старика стало жалко.
– То было в Дании, – заметил Кармели. – Здесь – Америка.
Улыбка на лице его жены исчезла, она обреченно склонила голову.
– То есть вы считаете, что Айрит не боялась незнакомцев? – задал очередной вопрос Майло.
– Она ничего не боялась, – ответила Лиора.
– Значит, если незнакомец...
– Не знаю. Я ничего не знаю! – Внезапно она разразилась слезами.
– Лиора! – Муж взял ее за руку.
– Я не знаю. Может быть. Но я не знаю! - Она высвободила руку и отвернулась, уставившись на голый пластик стены. – Наверное, нужно было рассказывать ей другие сказки, в которых демоны побеждают, поэтому детям нужно быть осторожными...
– Мадам...
– Прошу вас, – с видимым отвращением обратился Кармели к Майло, – это превращается в абсурд. Я настаиваю на том, чтобы вы покинули нас. – Он подошел к двери.
Мы поднялись.
– Последний вопрос, миссис Кармели. Одежда Айрит – вы отправили ее в Израиль?
– Одежду? – переспросил муж.
– Нет, – ответила Лиора. – Мы отправили только... она... когда мы... по нашей традиции хоронят в белом саване. А одежда ее здесь. – Она повернулась к мужу. – Я просила тебя позвонить в полицию, а когда ты этого не сделал, обратилась к твоему секретарю. Одежду привезли месяц назад, я сохранила ее. – Кармели с изумлением посмотрел на жену. – Она лежит в «плимуте», так я спокойнее чувствую себя за рулем.
– Если вы не будете возражать... – начал Майло.
– Идиотизм! – бросил Кармели.
– То, что я сделала? – Лиора опять улыбнулась.
– Нет, нет, Лили, я имею в виду все эти вопросы – он вновь перешел на иврит.
Лиора спокойно выслушала мужа и повернулась к нам.
– Для чего вам нужна одежда?
– Я хотел бы отдать ее на анализ.
– Это уже было, – возразил Кармели. – И нам пришлось ждать слишком долго, пока ее вернут.
– Понимаю вас, сэр, но когда я веду дело, мне необходима уверенность.
– Уверенность в чем?
– В том, что сделано все возможное.
– Ясно. А вы въедливый человек.
– Стараюсь им быть.
– Что в таком случае вы скажете о своих предшественниках?
– Они наверняка тоже старались.
– И к тому же лояльный. Отличный солдат. Но какой прок от анализов – ведь одежда столько времени пролежала в багажнике машины?
– Я к ней не прикасалась, – проговорила Лиора. – Я даже не открывала пакет. Хотела, но...
Кармели был вне себя от злости.
– Сейчас я схожу и принесу. Но мы получим ее назад?
– Безусловно, мадам.
Она поднялась и вышла.
Лиора открыла багажник и из отделения с запасным колесом извлекла пластиковый пакет, на котором еще болталась бирка Управления с надписью «Улики по делу». Внутри лежали свернутые голубые джинсы. Белым пятном на них выделялся единственный носок.
– Наверное, я заболела. Муж уже считает, что у меня не в порядке с головой, потому что я начала разговаривать сама с собой, как Айрит.
При этих словах Кармели напрягся, но затем глаза его потеплели.
– Лиора. – Он обнял ее за плечи, супруга потрепала его по руке и отступила в сторону.
– Берите. – Она указала на пакет.
Майло протянул руку, и в этот момент Кармели развернулся и направился к дому.
– Может быть, я и вправду больна. Наверное, я слишком примитивна... Какие анализы вы собираетесь делать? В полиции нам сказали, что на одежде ничего не обнаружено.
– Видимо, просто повторим уже сделанное. – Майло держал пакет обеими руками так, будто тот был набит драгоценностями.
– Ну что ж. Всего вам доброго. Приятно было познакомиться.
– Благодарю вас, мадам. Очень жаль, что мы огорчили вашего мужа.
– Он – человек очень... ранимый. Вы вернете одежду?
– Непременно, мадам.
– Когда примерно?
– Постараемся побыстрее.
– Спасибо. Постарайтесь, хорошо? Мне хочется, чтобы она была со мной, когда я куда-нибудь еду.
Глава 21
Лиора Кармели вернулась в дом и закрыла за собой дверь.
– Люблю я свою работу, – сказал Майло, когда мы подошли к нашим машинам. – За такие моменты просветления. – Пакет он бережно прижимал к груди.
– Несчастная женщина. Да и он тоже, – заметил я.
– Такое впечатление, что они не очень-то ладят.
– Горе виновато.
– Есть еще какие-нибудь выводы?
– О чем?
– О ней, о них.
– Он пытается защитить ее, а ей осточертело его покровительство. Обычный стереотип взаимоотношений мужчины и женщины. А в чем дело?
– Не знаю... помнишь, как она говорила, что больна, что примитивна? Что-то в ней было такое, отчего у меня возникает вопрос: не приходилось ли ей сталкиваться с врачами-психиатрами?
Я посмотрел на него с удивлением.
– Просветления, Алекс, как я только что сказал.
– Выследить в парке собственную дочь и задушить ее?
– Задушить нежно... Может, это был приятель, подобное я видел много раз. Парень встречается с девушкой, у них завязываются отношения, а нести ответственность за возможного ребенка он не хочет. Нет-нет, ее я не подозреваю. Просто сработал какой-то дурацкий рефлекс. Слишком часто сталкивался с тем, как мать убивает родное дитя.
– Ты прав, Майло. Мне кажется, что она доведена до предела. Как жена дипломата, она никогда не имела возможности быть самою собой. Долгие годы вынуждена играть беззаботную счастливую женщину, подавлять все эмоции. А тут взяла и послала весь мир к черту.
– Что ты скажешь относительно одежды в багажнике? – Майло указал взглядом на пакет.
– Она устроила себе там своеобразный алтарь. Разновидностей их полно. Понимала, что мужа оскорбит это, и соорудила тайком свой собственный. Но заметь: ради того, чтобы помочь нам, она пошла даже на риск вызвать новую вспышку его раздражения.
– Оскорбит? Она что, говорила о своей, марокканской, культуре, противопоставляя ее культуре мужа, откуда бы он там ни был?
– Очень может быть. Кармели выглядит европейцем. Несколько лет назад, когда я занимался частной практикой, у меня были пациенты-израильтяне, и мы вели разговоры о проблеме Восток – Запад. Сразу после создания государства Израиль оно превратилось в подобие плавильного котла, где из евреев со всего мира создавалась новая израильская нация. Довольно часто возникали конфликты. Помню одну семью с совершенно обратной ситуацией: муж из Ирака, а жена – то ли полька, то ли австрийка. Он считал ее чуть ли не фригидной, она его – суеверным. Миссис Кармели, вероятно, не хочет, чтобы супруг думал, будто она совершает примитивные ритуалы своей родины. Допускаю, ей было известно, что, сохраняя, пряча одежду дочери, она тем самым уже наносит оскорбление его традиционным представлениям. Но как бы там ни было, Лиора ни минуты не колебалась, сообщая нам о пакете в багажнике.
– Одно могу обещать наверняка, Алекс: я обязательно переговорю с соседями. Кармели закипит, ну и пусть себе. Чем хуже – тем лучше. Если он взорвется, то меня отстранят от дела, и тогда уже кому-то другому придется чувствовать свою полную беспомощность и бесполезность.
Повернув голову, я бросил взгляд вдоль улицы. Во всем квартале у обочины дороги стояла единственная машина – фургончик электрической компании.
– Ты и в самом деле собираешься отправить одежду на новую серию анализов?
– Наверное. Начнем с самого начала.
* * *
Мы доехали до Вест-сайда, остановились у здания полицейского управления и следом за Майло я поднялся в кабинет, который он делил с другими детективами. У окна сипел один из них: молодая чернокожая женщина, заполнявшая какие-то бланки. Она не обратила на нас ни малейшего внимания. Майло опустился в стоявшее у металлического стола кресло, разгреб кучу бумаг и поместил на освободившееся место пакет. Обследовав пломбы, он сорвал их, надел тонкие резиновые перчатки и потянул в стороны тонкий пластик.
Первыми легли на стол джинсы. По кабинету поплыли запахи земли, торфа, химической лаборатории. Майло вывернул карманы.
Пусто.
На заднем кармане он указал на небольшое, очень бледное коричневатое пятнышко, которое я не заметил.
– Грязь. Прилипла, когда девочка лежала на земле.
Аккуратно сложив джинсы, он вытащил из пакета белый носок, затем нашлась и его пара, а за ними последовали трусики из белого хлопка с неяркими розовыми цветочками. В нижней их части зиял ровно вырезанный треугольник.
– Брали на анализ спермы, – пояснил Майло.
Настал черед кроссовок. Майло приподнял отстававшие стельки.
– Туфли Ортиса были явно в крови, но давай-ка проверим и эти. Размер шесть с половиной, сделаны в Макао. Ничего. Странно, странно.
Белый спортивный лифчик вызвал в нем секундное замешательство, после которого из пакета был извлечен последний предмет – скромно отделанная кружевом блузка, которую я видел на фотографиях. Чистенькая спереди и в тех же коричневых пятнах на спине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65