– Вы должны найти ее, – заскулил он, его тоненький голосок прозвучал так, словно прямо у меня над ухом разбился вдребезги бокал для шампанского. – На сей раз эта сучка слишком далеко зашла.
Но Эрни и слушать ничего не хотел. Он схватил Минского за заднюю часть парика, как оказалось, приклеенного к голове какой-то невероятно сильнодействующей эпоксидной смолой, поскольку в два счета хныканье переросло в громкие вопли, и начал таскать гадрозавра-недоростка по полу.
– Погодите-е-е-е-е, – визжал Минский. – На этот раз все совсем по-другому! Все совсем по-другому!
Хотя это и противоречило здравому смыслу, я положил руку на плечо Эрни. Он по-прежнему держал Минского за волосы, но рука напарника соскальзывала из-за геля, который утром наш франтоватый коротышка нанес на свою шевелюру.
– Ну и что же на этот раз? – спросил я. – Ты ведь знаешь, что мы ввели мораторий на любого вида сотрудничество с тобой.
Эрни проиграл битву с волосами Минского, и мелкий гадрозавр шмякнулся на пол. Он поднялся, но даже не стал отряхиваться, а сразу же бросился ко мне, тряся толстым пальчиком перед моим скептическим лицом.
– Я хочу, чтобы вы ее нашли. Я хочу, чтобы… чтобы… вы сделали все, что обычно делаете в таких случаях.
К его морде под маской прилила кровь, отчего и латексная кожа окрасилась в темно-малиновый цвет, я бы не удивился, если бы через пару минут мне пришлось применить на практике знания о непрямом массаже сердца.
– А что мы обычно делаем? – эхом отозвался Эрни. – Вряд ли ты просишь нас о том, о чем я сейчас подумал…
– Ты что, просишь нас избить Стар? – спросил я.
Лицо Минского исказилось от неподдельного отвращения.
– Делайте то, что нужно.
– Мне кажется, ты нас не за тех принимаешь, – начал я, хотя мне было очень интересно, что же так разозлило коротышку, и я уже готов был его выслушать. – Мы такими вещами не занимаемся. Я имею в виду физическое насилие. Конечно, если кто-то напал на нас первым, или есть какая-то действительно стоящая причина. Или если я не в духе. Или если…
– Просто найдите ее. Этим ведь вы занимаетесь, да?
Я кивнул и включил кофеварку.
– Разумеется. Но мне кажется, нас уже как-то раз нанимали, чтобы найти эту девку, но ты и сам отлично с этим справился.
– Почему бы тебе снова не воспользоваться собственным членом? – пошутил Эрни. – В прошлый раз он отлично справился с ролью волшебной палочки.
О, эта шутка задела его за живое. Он снова начал шагать туда-сюда, легко постукивая каблучками и наматывая круги по офису, как скаковая лошадь перед стартом.
– В прошлый раз, в прошлый раз… Да не важно, что было в прошлый раз. Считайте, что вообще ничего не было. Какой же я был дурак, что снова пошел к этой… этой…
Затем полился поток таких ругательств, какие редко доводилось слышать нашим изнеженным ушам, мы с Эрни посмотрели на часы, тирада продолжалась добрых пять минут. Когда Минский прекратил ругаться, то он задыхался, но из его сердца в пространство излилась лишь небольшая часть злобы. По крайней мере, опасность сердечного приступа миновала.
Капли кофе начали с шипением падать в кофеварке.
– Она снова пропала, это я понял.
– Ну да, – согласился Минский.
– И в этот раз прихватила что-то более ценное, чем эфир.
– Откуда вы узнали?
Эрни сразу же ответил:
– В прошлый раз ты не был так расстроен. Думаю, в прошлый раз ты хотел, чтобы мы нашли твою девицу, и ты смог снова ее оттрахать.
Я повернулся к Минскому, скрестив руки на груди.
– Ну, и что она взяла? Деньги? Наркотики? Тут вмешался Эрни:
– Баскетбольную корзинку? Стельки? Стремянку?
Коротышка что-то пробормотал, скорее даже невнятно прошептал, на долю секунды мне показалось, что я слышу, что именно он говорит. Нет, этого не может быть.
– Повтори-ка, – сказал я.
– Она взяла мой… – Минский замолчал, вздохнул и уставился на нас, держа обе руки на толстеньких бедрах. – Хочешь, чтобы я еще раз это сказал, а?
Эрни откашлялся.
– Мне показалось, ты сказал, что она взяла твой… твой член.
Но вопреки моим ожиданиям протестов от дантиста не последовало. Он просто стоял, раздавленный, и смотрел себе под ноги, а щеки его полыхали малиновым цветом.
– Она украла твой пенис? – спросил я, от удивления повысив голос. – Сперла твой член? Присвоила твой…?
В кои-то веки за всю его скользкую жизнь в глазах Минского светился неподдельный стыд. Он, спотыкаясь, помчался к выходу, громко топоча толстенькими ножками по изношенному деревянному полу, и пулей выскочил в коридор с криком:
– Забудьте, вы двое, забудьте…
Но Эрни внезапно сделал выпад, без труда поймал Минского и затащил это ничтожество обратно в комнату.
– Это не то, о чем можно просто взять и забыть, – объяснил он. – Не каждый день к тебе приходит клиент и говорит, что у него стырили его дружка.
Мы с Эрни попрактиковались, придумали еще пару эвфемизмов для полового органа, а потом резко вернулись к делу.
– Мы ведь говорим о человеческом члене, как я понимаю.
– Конечно, – ответил Минский. – Это же был Муссолини.
Эрни под впечатлением присвистнул так, что эхо прокатилось по всему кабинету.
– Должно быть, он обошелся тебе в кругленькую сумму.
– Он мне достался по наследству, – объяснил наш непутевый клиент. – Принадлежал моему отцу, а еще раньше – моему деду.
К сожалению, мне не слишком удавалось поймать нить разговора. Мой стандартный человеческий фаллос всегда верно служил мне, но поскольку большинство романтических свиданий проходили уже в природном виде, то мне не так уж часто приходилось прибегать к его услугам. Где-то в глубинах картотеки моей памяти, где гнили ненужные папки с данными, имелся конверт из оберточной бумаги с надписью «Муссолини», но сегодня секретаря в офисе не было, а самостоятельно отыскать этот конвертик надежды не было.
– Что еще за Муссолини? – спросил я, ожидая, что сейчас на меня обрушатся недоверчивые взгляды.
Так и было.
– Это самый замечательный из всех существующих человеческий фаллос ручной работы, – сказал Эрни, шокированный моей наивностью.
– Во всем мире их всего семнадцать штук, – с гордостью добавил Минский. – А в Америке только три. Сводный брат Бенито Муссолини, Альфредо, изготовил их в течение четырех лет перед самым началом Второй мировой. До сегодняшнего дня это самый замечательный инструмент. Это как колокольная башня, только еще длиннее. Точнейшие шарикоподшипники, часовой механизм, сенсоры движения с двухступенчатой тягой. Здесь речь не просто о каком-то там хрене – это совершенный фаллос.
– Они стоят миллионы, – сообщил мне Эрни. – Но никто ни разу не выставлял их на продажу.
– Они бесценны, – уточнил Минский. – Бесценны.
Думаю, до меня дошло.
– И Стар… она его стырила?
– Ну мы спали после… Короче, мы спали, по крайней мере я, и когда я проснулся, ее уже и след простыл. А вместе с ней исчез и мой Муссолини. Я посмотрел на свой наряд и увидел только… – он задохнулся от рыданий, слезы застилали его раскосые глазки. – Я увидел только большую зияющую дыру… на том месте, где он был.
– Думаешь, она собирается заложить его? – спросил Эрни.
– Думаю, она собирается попользоваться им. Она это любит, ей всегда мало. Как-то раз я попробовал снять его и заниматься сексом… ну, вы понимаете… моим настоящим… Короче, ей не понравилось. Ей нужно было заполучить Муссолини. И теперь… теперь она его заполучила.
Просто супер, мое любимое занятие – искать золотой фаллоимитатор. Когда я начал заниматься частным сыском, то я, конечно, ожидал, что придется работать до седьмого пота, кучу времени торчать в машинах и в паршивых многоэтажных домах, жрать еду на вынос и щелкать дешевые фотки, но очень даже вероятно, что занявшись делом Минского, я как детектив паду еще ниже.
– И ты хочешь, чтобы мы нашли эту штуку? – спросил я.
– Вы должны. Найдите Стар, схватите эту дрянь, мерзкую… – и снова на поверхность вылезло второе «я» Минского, водитель-дальнобойщик, и из его рта посыпался поток ругательств, казавшийся фонтаном пенящегося дерьма.
Когда он закончил эту тираду, то кофе был уже готов. Я выдал чашки, и все мы выпили по глоточку кофе, чтобы снова укрепить нервы.
– Партнер, можно тебя на секунду, переговорить с глазу на глаз? – спросил я.
– Конечно, малыш, – ответил Эрни.
Раньше я просил его не называть меня «малыш» в присутствии клиентов, но поскольку это обращение предполагалось как ласковое, то я перестал обращать на него внимание. Ну, конечно, оно несколько подрывает мой авторитет, но иногда надо чем-то жертвовать во имя дружбы.
Мы вышли из офиса в коридор, удостоверившись, что находимся там, где нет эха. У меня появилась одна идейка с того момента, как я включил кофеварку, и мне кажется, сейчас самое время преподнести ее.
– Думаешь, он пойдет на это? – спросил Эрни, как только я вкратце изложил ему суть идеи.
– Думаю, ему так хочется вернуть этот фальшивый член, что он свой настоящий продаст, лишь бы найти девчонку.
– Предполагаешь, дойдет до этого?
– Надеюсь, нет, – сказал я. – Но давай не будем сбрасывать такой вариант со счетов.
Мы прошли обратно в офис, наклеив на лица фальшивые улыбки.
– У нас для тебя хорошие новости, – объявил Эрни, лицо Минского озарилось улыбкой, наполовину радостной, наполовину безумной. – Нам тут подсказали, где она может быть, и мы думаем, что сможем ее найти, не говоря уж о твоем петушке.
– Сколько бы это ни стоило, сделайте это.
– Да, весь вопрос в цене. Скорее всего у нас будет довольно много расходов, как минимум десять тысяч, возможно, даже больше.
– Сколько угодно, – сказал Минский. – Найдите ее, привезите ее, бросьте ее в кутузку, но верните мой Муссолини. Вот все, что меня заботит.
– Возможно, на это уйдет какое-то время, – заметил я. – Ну, около недели. Может, больше.
– Вы слышали, что я говорил, ребята? – сказал Минский. – Сколько бы времени это ни заняло. Я хочу, чтобы вы нашли ее и всыпали ей по первое число.
– Ты уверен? – переспросил Эрни, перепроверяя решимость нашего клиента в третий раз.
– Уверен, мать твою за ногу, – ответил Минский, и хотя я не знал точно, что это значит, но тем не менее был на все сто уверен, что Минский тоже уверен на все сто. А раз дело дошло до той суммы, о которой мы говорили, то меня это вполне устраивает.
Следующие полчаса ушли на то, чтобы Минский подписал все документы, включая и соглашение о бюджете, по которому мы могли тратить его на что хотим и где хотим, чтобы только работа была сделана.
Потом два часа я провел у себя дома, роясь в шкафах и комодах, пытаясь выбрать и упаковать подходящую одежду для предстоящего приключения. Впервые за долгое время я стоял на перепутье в вопросе моды и понятия не имел, что надеть.
Алло, девушки с Гавайев! К вам едет один велосираптор, который жаждет, чтобы ему на шею надели гирлянду цветов.
12
Надо уметь расставлять приоритеты. Делу время, потехе – час. Это чертовски неприятная жизненная установка, но надсмотрщик, заведующий моими мозгами, не отложит в сторону плеть, пока я не сложу для него вещи и не упакую их аккуратненько. В оставшиеся несколько часов до нашего вылета на Гавайи, страну сахарного тростника и кокосов (почему-то это самые действенные афродизиаки для самок диплодоков), мне предстояло сделать еще одну остановку поближе к дому. Перед тем как отправиться на юг Тихого океана, я поехал в Западный Голливуд.
Джул и раньше оказывала мне услуги подобного рода, пересказывая всякого рода грязные детали, к которым у динотрансвестита, особенно занятого в области пластической хирургии, было больше доступа, чем у простого динозавра, как я, и мне нужно было еще раз потормошить ее, чтобы она оказала мне небольшое содействие и в этом деле. Но Джул не снимала трубку, даже после того как я прождал около трех минут. Не сняла она трубку и когда я позвонил на домашний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55