– А что… что это… что мы приняли?
– Сахарный тростник. Кора.
– Охренеть.
После этого мы еще двадцать минут хихикали и обнимались, а какой-то чересчур назойливый служащий гостиницы просил нас покинуть служебное помещение и пойти либо на улицу, либо в номер. Это отрезвило нас, но всего лишь на минуту.
– На улицу? – спросил я.
– К тебе в номер?
Мы искоса взглянули друг на друга и, не говоря ни слова, достигли консенсуса в том, что у этого восхитительного вечера будет не менее восхитительное продолжение. Затем бросились бегом через холл, держась за руки и расталкивая других туристов, хотя нам на это было абсолютно плевать.
В лифте мы ехали только вдвоем. Очень-очень правильное решение. Желание возрастало на шестнадцать пунктов с каждым этажом. Было просто удивительно, что мы все еще в облачении. Ненавижу целоваться через эти маски, через эти зубы, но даже похоть не могла заставить меня нарушить принятых норм поведения. Пока что.
Если этот чертов лифт застрянет, я на все сто уверен, что когда механик наконец откроет двери, то обнаружит двух ящериц чудовищного размера, которые занимаются любовью с первобытным бешенством, на которое только способны.
Но лифт благополучно доехал до нужного нам этажа, и вскоре мы уже, спотыкаясь, мчались по коридору, не переставая целоваться. Из наших грудных клеток вырывалось какое-то бормотание, бессмысленный набор звуков, приглушенные стоны страсти, которые ничего не значили и не должны были значить. Мои обезумевшие руки шарили по ее телу, пытаясь залезть поглубже под этот человеческий покров и найти ее настоящую суть, но всякий раз, когда я дотрагивался до застежек или молний, Кала шептала:
– Не сейчас… не сейчас…
И вот мы добежали до моего номера. Лучше бы уже было «сейчас».
Мы с грохотом влетели в комнату, споткнувшись об открытый чемодан, лежащий на полу. Я зацепился ногой и плюхнулся на пол, по счастью приземлившись лицом на кровать. Воздух какое-то время со свистом выходил из меня, словно из шарика, у которого развязали ниточку, но, когда мое дыхание пришло в норму, я уже смеялся как ненормальный, звал Калу, пытался уложить ее рядом с собой и продолжить то, что обещало мне одну из самых лучших ночей, даже учитывая мой богатый сексуальный опыт. Но она, как ни странно, ускользнула из моих объятий. Я сел. Теперь комната уже не кружилась, а лишь слегка покачивалась из стороны в сторону. Я крикнул:
– Ты здесь?
– В ванной, – последовал ответ. Я вздохнул и откинулся на спину. Разумеется, самое время навести марафет и прихорошиться. В этом отношении самки динозавров ничем не отличаются от человеческих, за исключением того, что они меньше пользуются декоративной косметикой и в основном просто ухаживают за своей кожей.
– Ты давно тут работаешь? – крикнул я, понимая, что если не буду постоянно поддерживать разговор, то просто вырублюсь. Словно на автопилоте мои руки принялись расстегивать личину, сдирая зажимы и пояски и швыряя всю эту дребедень на бежевый ковер на полу. Чешуйки моей естественной кожи встали дыбом, как только ее коснулся влажный гавайский воздух, и теперь мой пах жаждал тех же ощущений.
– Нет, – ответила Кала. – А ты в отпуске?
– Скорее в командировке, – ответил я. Комната наполнилась приятным ароматом. Возможно, какой-то ароматизатор поступает прямо через вентиляцию, или же запах доносится снаружи. Да, такой растительности, как на этих островах, на материке не встретишь. Мне ужасно понравилось ходить вокруг и принюхиваться, как пес, который ищет местечко получше, чтобы опорожнить свой кишечник.
– А чем ты занимаешься? – спросила она.
О, это всегда впечатляет девчонок.
– Я – частный детектив, – гордо сказал я. – Расследую одно дельце по поручению своего друга.
– Очень интересно.
– Работа как работа.
Ага, обычно я в этом месте скромничаю. Срабатывает словно магическое заклинание.
Но никакие заклинания не могли сравниться с волшебным действием, которое оказывала на меня эта гавайская красавица. Легко узнаваемый щелчок выключателя. Когда внезапно выключился свет, мое опьянение усилилось. Голова утонула в подушке, а руки налились свинцовой тяжестью, я не мог и пальцем пошевелить. Ну же, Винсент, тут есть кое-кто, ради кого ты хотел не спать всю ночь. В темноте блеснул ее хвост, Кала принялась гладить меня им по груди, а кончик хвоста путешествовал по моему телу вниз, все ниже и ниже, отлично зная, куда направляться, с какой силой надавливать, а когда отпускать. Волны желания поднимались во мне, подхватывая меня с кровати. Они становились все больше и больше, и мой разум уносился вслед за ними, плыл по течению, плыл и испытывал наслаждение…
Надеюсь, что Эрни не стал меня ждать.
13
Похмелье я могу пережить. Онемевший отекший рот, вкус такой, словно я съел побитый молью ковер. Но это ничего, нормально. В ушах и голове звенит, челюсти болят, и все тело трясется на три балла по шкале Рихтера. Но и это не смертельно. Где-то в глубине желудка притаилась тошнота, а в кишках резвится стая веселых хомячков. Ничего хорошего, но терпимо.
Но вот без потери памяти желательно было бы и обойтись.
– Ты что, даже не помнишь, спал ты с ней или нет? – ворчал на меня Эрни, пока мы катили наши чемоданы по пристани к катеру, который отвезет нас на Остров Прогрессистов. Мы немного опаздывали, ну, по моим часам на полчасика, поскольку я не смог очнуться к полудню и встретиться с Эрни. Из-за этой бешеной гонки я готов был уже распрощаться с легким завтраком, который смог запихать в себя, пока бежал к выходу из отеля.
На заметку: пои – не самая лучшая жратва, когда тебя мучает похмелье.
– Ты имеешь в виду сам половой акт? Нет, не помню.
– Это уже входит у тебя в привычку, малыш.
– Не надо читать мне нотаций, а не то меня вырвет прямо на тебя. Слушай, я помню прелюдию. Ну, и то, что было после… почти помню. Только то, что было между, словно в легком тумане.
Честно говоря, в легком тумане было все: и ласки до и разговоры после, но то, что собственно сам половой акт сейчас напрочь отсутствовал в моих воспоминаниях, – это правда. Такое и раньше со мной бывало, но всего однажды… или раз двенадцать, в основном после того, как я всю ночь веселился и кутил. Уверен, что в каком-то ином измерении существует хранилище всех воспоминаний, утраченных мной за годы, но, вероятно, оно заполнено скорее математическими формулами, чем сексуальными отношениями.
– Ну и кто она?
– В каком смысле?
– В прямом и единственном, – сказал Эрни. – Карнотавр, раптор или еще кто?
– Я… я не помню…
– Ну, конечно. А ты рассказал ей, зачем ты на Гавайях?
– Уверен, что не рассказывал.
– Уверен? – переспросил Эрни.
– Разумеется, уверен. Уверен.
Я ни за что не мог выложить ей мое имя, звание, личный номер и любимое блюдо на завтрак, по крайней мере, я так думаю. Но в одном уверен точно – утром, когда я проснулся, Калы уже не было. Возможно, это и к лучшему.
– Эта девочка просто нечто, – сказал я. – По-настоящему горячая штучка.
– Насколько ты помнишь.
Мы пришли к причалу номер семнадцать всего на тридцать девять минут позже назначенного времени отплытия, и остальные пассажиры не слишком-то волновались по поводу нашего отсутствия. Базз и Уэндл, так и не переодевшиеся со вчерашнего вечера (если только они не приволокли с собой второй экземпляр таких же ужасных тряпок), устроили целое шоу: они нетерпеливо постукивали ногами и смотрели на часы. Но эти близняшки были так благодарны за то, что мы с ними дружим, что мы просто не могли на них по-настоящему злиться.
– Мы заставили катер подождать вас, – сообщил Базз, как только рабочий на причале отдал швартовые и мы приготовились к отплытию. – Они уже хотели уезжать, но мы сказали, что сейчас должны еще прийти наши друзья.
– Ага, мы так и сказали. Именно так.
Так прошли следующие два часа. Базз и Уэндл развлекали нас байками о том, как они героически удерживали катер у причала. Уверен, эта история заняла времени как минимум в три раза больше, чем само событие, легшее в ее основу, но мы с Эрни воспользовались случаем, чтобы выключить мозги и просто присмотреться к окружающим нас динозаврам, которые тоже решили жить в соответствии с Прогрессом.
Человеческие личины не обнаруживали внешних признаков психической нестабильности. Волосы в основном вымыты, причесаны. Лишь некоторые что-то бессвязно лепетали. Запахи на борту катера, хотя сливались и перемешивались друг с другом, были довольно сильны, и не чувствовалось острого послевкусия, с которым обычно ассоциируются больницы для умалишенных. Однажды мы с Эрни выслеживали одного настолько безумного динозавра, что его обычный запах булочек со сливками стал таким зловонным, что чувствовался за двадцать кварталов. Слава Богу, он хоть сам не чувствовал своей вони, а не то у бедняги еще больше бы крыша поехала.
Но что могло бы привлечь столь разношерстную компанию во всем остальном нормальных динозавров в такую полуоккультную организацию, вешающую по полной программе лапшу на уши, как секта прогрессистов? Дух товарищества? Уважение к предшествующим поколениям? Или же сама идея, что они каким-то образом могут воссоединиться с их внутренним «я» и снова стать больше динозаврами, чем людьми?
– Не могу дождаться, когда же мы разденемся, – хихикнул Базз.
– И я, – сказал Уэндл. – Это просто супер.
И впрямь, как только мы прибыли на остров, все тут же начали вертеться и сбрасывать с себя одежды, дергать за застежки и молнии, как взбесившиеся нудисты. Я неуклюже возился со своим облачением и понял, что у меня очень мало практики, а прогрессисты, напротив, очень даже преуспели в умении скидывать с себя одеяния. Пока я боролся с потайной застежкой на человеческой груди, довольно мускулистой, но не накачанной, несмотря на настоятельный совет Джул увеличить мускулатуру с помощью нового полимера, который она заказала в Корее, откуда-то из толпы вылетела застежка для хвоста и стукнула меня по башке. Через пару секунд мне пришлось пригнуться, чтобы избежать удара хвостом. Да, они тут не особенно аккуратно обращаются со своими масками, разбрасывают человеческую кожу вокруг словно кучу старого тряпья. Мамаши-динозавры славятся тем, что учат своих деток беречь одежду. Ты хотя бы представляешь, сколько это стоит? Ты знаешь, как много приходится работать твоему папе, чтобы каждый год покупать тебе новые ножки? Но, по-видимому, на этих ребят подобное капанье на мозги действия не возымело.
Мы с Эрни спокойнее всех высвобождались из наших маскировочных костюмов и одежды, но вскоре уже стояли голые и свободные рядом с остальными, готовые сойти на берег и начать наше путешествие по пути Прогресса. Незначительная часть меня (которая съеживается с каждым годом работы в паре с Эрни) без остановки перечисляла целый список причин, по которым нам не следовало здесь находиться, и объясняла, почему нам лучше всего повернуться, одеться, сесть на катер и поехать обратно на Мауи, а там пожевать еще свежих банановых листочков. В качестве доводов приводились легенды: пророк Даниил, брошенный на съедение львам, Каин, убивший своего брата Авеля. И вообще, как говорится, не стоит наступать бешеной собаке на хвост. Но я знал, чем мы рискуем и что можем получить в награду, и я здесь, чтобы сделать все от меня зависящее для выполнения задания.
– Ты готов явиться в эту компашку незваным гостем? – пробормотал я, обращаясь к своему напарнику, по опыту прошлых лет зная, каким будет ответ.
– Если только мне не нужно будет напяливать на себя выходной костюм.
– Не беспокойся, – заверил его я. – Мы придем без галстуков.
* * *
Поездка на грузовом «хаммере» в самое сердце острова Прогрессистов прошла без происшествий, если только не считать многочисленных деревьев, в которые мы едва не врезались на скорости, чуть ли не побившей рекорды самых скоростных гонок «Наскар».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55