– Даже когда дает гарантии группенфюрер СС? – с обидой спросил Вайганг.
– Простите, герр группенфюрер, но вы ничем не поможете, когда маня возьмут люди Мюллера.
– Чудесная осведомленность, – поморщился Вайганг. – Но ты забыл, что рейхсфюрер СС – мой добрый друг, и я всегда смогу замолвить слово…
– Но захотите ли? – нахально перебил его Кремер. Он понимал, что заходит далеко – группенфюрер может расценить его слова как дерзость, – но какое-то внутреннее чувство подсказывало, что действует верно, что именно так, а не иначе разговаривал бы с группенфюрером настоящий Карл Кремер. – Простите за откровенность, – сделал попытку смягчить свои слова, – но бывают случаи, когда хлопотать даже за ближайшего друга либо неудобно, либо опасно… Тем более что валюта – деликатная вещь. Нет, генерал, я не хочу, чтобы вы, – хитро прищурился, – попали в.скверное положение…
Вайганг смотрел на Кремера задумчиво. Начал с грустью в голосе;
– Я думал, ты больше будешь доверять другу своего дяди. В наши времена в мире царили священные идеалы дружбы и товарищества («Пошлый лицемер… – подумал Карл. – Рвали горло за пару марок.»), и мы привыкли доверять друг другу. Да, не те времена сейчас, – вздохнул, – нынешняя молодежь ни во что не верит…
– Почему же, мы верим фактам и документам, – улыбнулся Карл.
– К сожалению, – сделал безнадежный жест Вайганг. – Ну что ж, мой мальчик, если ты настаиваешь, могу заверить: мы на станем заниматься валютными операциями.
– Только это волновало меня, – облегченно вздохнул Карл. – Теперь я согласен и должен поблагодарить за проявленное доверие.
– Я был уверен в тебе, – ответил группенфюрер, протягивая Карлу руку. – Игра у нас беспроигрышная, и совесть будет чистой.
«Что касается совести – сомнительно», – подумал Карл, но произнес уверенно, почти патетично:
– Чистая совесть – сказано прекрасно! Я бы добавил: это – основа нашей коммерции, а движущая сила ее – здоровая и честная конкуренция…
Вайганг поднялся, но тут же снова сел.
– Мне не хотелось бы, – произнес неуверенно, – чтобы начальник моей канцелярии Шрикель догадался о характере наших отношений. Чем меньше свидетелей, тем лучше, – скривил губы в деланной улыбке, и Карл понял: Вайганг побаивается гауптштурмфюрера. – Предложение переехать к нам сделает тебе фрау Ирма. Как старому другу… Без близких знакомых и светского общества она тоскует и, вполне естественно, хочет чаще видеть своего мальчика. Ты для меня безразличен, и я порою просто не замечаю тебя…
– Понял вас, генерал. Действительно, так будет лучше.
– И со Шрикелем будь осторожен, – предупредил Вайганг. – Хитрая скотина, я бы давно избавился от него, но хорошо знает дело… – Группенфюрер зевнул: – Гости уже, наверное, собираются. Пора возвращаться.
Совсем уже смерклось, в конце аллеи во флигеле гауптштурмфюрера светились окна. «Шрикель… Шрикель, – думал Карл. – Что ж, повоюем…» Проходя мимо, присел перед гномом.
В темноте еле угадывались черты лица бронзового человечка, но Карл был уверен, что теперь гном смотрит на него доброжелательно, словно подбадривая.
«Я становлюсь ребенком, – мелькнула мысль, – играю •в куклы…» Но от этой мысли не стало стыдно, наоборот, он с нежностью погладил гнома по твердой бронзовой бороде так, как гладит ребенок куклу. На мгновение Карлу захотелось и вправду стать ребенком, чтобы ничто не волновало, чтобы самым важным событием была улыбка старого гнома. Понимал, эта секундная слабость – результат событий сегодняшнего дня. О разговоре с группенфюрером Вайгангом нужно будет уведомить Центр, но после провала Марлен Пельц придется ждать, пока Центр сам установит с ним связь. Правда, есть вариант…
– Я вижу, тебе понравились эти гномы. Но нас ждут. Карл зашагал за группенфюрером. Шли молча. Вдруг Кремер почему-то представил, как вломились гестаповцы в квартиру Пельц. Несчастная Марлан! Если взяли ее живой, плохо ей…
Карл поймал себя на том, что часто вспоминал Марлен Пельц, думая о ее необычной судьбе. Конечно, было жаль Марлен. Он представил себе девушку, которая мужественно стоит перед гестаповцами, но образ ее был нечеткий, расплывчатый. Наверное, потому, что Кремер видел только портрет Марлен, – Левицкий показывал ему фотографию девушки, обычное официальное фото.
Карл старался оживить эту фотографию, но напрасно – не мог представить, как разговаривает она, как ходит, а поза, в которой представлял ее перед гестаповцами, была подчеркнуто плакатной: высоко поднятая голова, гневные глаза, порванная кофточка, из-под которой видно белое плачо.
Вот она поворачивается к нему – и снова лишь фото: мягкие линии подбородка, удивленные глаза и платье в горошек…
Бедная Марлен…
…Фрау Ирма познакомила Карла с гостями: старый помещик со сморщенными, как печеное яблоко, щеками, несколько подчиненных Вайганга в мундирах и штатском, музыкант в черном сюртуке, два коммерсанта. И женщины – молодые и старые, красивые и совсем невзрачные, но все нарядно и богато одетые.
Одна из них особо привлекла внимание Кремера. Среднего роста, худенькая блондинка, она выделялась среди остальных женщин. Улыбалась, показывая ровные зубы, и кокетливо щурила серьга, с синеватым оттенком, глаза. Глаза у нее и вправду были красивы – большие, наивные, они контрастировали с тонкими губами. Должно быть, блондинка знала это, подкрашивала губы так, чтобы они казались полнее.
– Хильда Браун, – представила ее фрау Ирма, – невеста нашего Рудольфа Рехана.
Карл внимательно посмотрел на девушку. «Так вот ты какая, дрезденская вертихвостка, – подумал. – Теперь понятно, почему теряет разум этот долговязый увалень».
– Я много слышал о вас, фрейлейн Браун, – сказал почтительно, – но действительность превзошла все мои ожидания. Руди – просто счастливчик!
Девушка снова сделала едва заметную гримасу.
«С характером, – определил Кремер. – Быть Рехану под башмаком».
Руди появился через несколько минут. Вместе с ним в приемную вошел толстый розовощекий офицер в эсэсовском мундире. Гость еле доставал Рехану до подбородка, и Руди все. время наклонялся, разговаривая с ним.
Адъютант, увидев Хильду, весь засиял и потащил эсэсовца через гостиную.
– Вы уже знакомы с моей невестой, Карл? – крикнул Кремеру, делая упор на слове «невеста». – Уже успели? Вы не теряете времени… Хотя красивый женщины всегда почему-то благосклонно относились к вам!…
Рехан был немного навеселе, алкоголь развязал ему язык, и Карл понял: Руди очень хочется, чтобы все замечали красоту его невесты.
– Я уже сказал фрейлейн Хильде, – польстил он, – что очарован ею.
Девушка сморщила носик, видно сказанное Кремером понравилось ай, лукаво блеснула глазами.
Руди потер руки.
– А вы не смотрите, Кремер, – сказал так жалобно, что его спутник захохотал.
– Не будьте ревнивцем, Рехан, это вам не идет. Из вас вышел бы неплохой Ромео, пожалуй, – смерил Руди взглядом с ног до головы, – скорее, даже два…
Карл оценил остроту.
– Вы опасный человек, – обратился к толстяку, – не хотел бы попасть вам на язык.
– Пустое, – благодушно махнул тот рукой, – вы переоцениваете мои способности. Если не ошибаюсь, герр Кремер?
– Простите, – спохватился Рехан, – разве я не познакомил вас? Гауптштурмфюрер СС Артур Шрикель. Любимчик фортуны и фрау Ирмы – Карл Кремер. Так сказать, новая звезда немецкой коммерции.
Гауптштурмфюрер придвинулся к Карлу, едва не касаясь его животом.
– Вам можно позавидовать, – все его жирное лицо расплылось в благожелательной улыбка, – в ваших руках – будущее страны. На смену военным приходят промышленники и коммерсанты, и от их сноровки зависит расцвет нации.
– А я завидую мужчинам, которые умирают за фюрера, – вмешалась в беседу фрейлейн Хильда. – Жаль, что женщин не пускают на фронт. Окажите, гауптштурмфюрер, мне пошел бы мундир?
– Я бы с удовольствием служил под командой такого очаровательного офицера, – с неожиданной для толстяка живостью повернулся тот к девушке. – Но попасть в вашу роту было бы нелегко.
Хильда удивленно подняла тонкие черточки бровей.
– Почему?
– Из-за большого наплыва волонтеров. Все самое лучшее рыцарство Германии пожелало бы подчиняться вам.
– Вы невозможный льстец, – надула губы Хильда. – В Германии достаточно красивых женщин…
– Но не таких храбрых, как фрейлейн!
– Вы испортите мне невесту! – выкрикнул Рехан. – Она подумает, что скромный оберштурмфюрер…
– Как тебе не стыдно, Рудольф! – оборвала его Хильда.
– Почему же, он недалек от истины, – возразила внезапно девушка, которая сидела рядом с Хильдой.
Только теперь Карл обратил на нее внимание. Одетая в модное блестящее платье, шуршавшее при каждом ее движении, с драгоценными перстнями на тонких пальцах, она все же не привлекала внимания мужчин. Девушка походила на птицу: длинная шея, острый нос и скошенный подбородок.
«Ее не назовешь красивой», – подумал Кремер. Словно угадав его мысли, девушка холодно взглянула на Карла. Кремер отвел глаза.
– Ваша красота, Хильда, – продолжала ее соседка, – начинает пугать герра Рехана, и я понимаю его…
– Ничего вы не понимаете! – вспыхнул вдруг Руди.
– Будьте осторожны, герр Рехан! – предостерегающе кивнула головой девушка, и ее бриллиантовые серьги заиграли радугой.
– Не хотите ли вы сказать?… – разгневанно обратилась к ней Хильда.
– Нет, не хочу… – оборвала девушка поднимаясь.
– К слову, – прошептал кто-то на ухо Карлу, – это дочка Краузе.
– Самого Краузе? – Кремер обернулся и увидел Шрикеля.
– Да, владельца трети саксонской текстильной промышленности. За этой пташкой дадут не меньше двух миллионов!
– Неужели, – разыграл удивление Карл, – это его дочь?
– Эрнестина Краузе – богатейшая невеста в Дрездене. Она может купить десяток таких, как оберштурмфюрер Рехан, – презрительно произнес Шрикель.
– И такая некрасивая… – вздохнул Кремер.
– Красота для миллионерши – излишняя роскошь.
– Но… – Карл с сожалением проводил взглядом девушку.
– Что «но»?… – Шрикель фамильярно обнял Карла. – Если бы она была красивой, то ого-го! – покрутил пальцем. – А при настоящем положении дел, – легонько подтолкнул Кремера, – и вы можете…
– Думаете? – вопросительно посмотрел на него Карл. «А этот гауптштурмфюрер крепкий орешек, – подумал. – Сразу не раскусишь!».
– Попробуйте…
«А что, если и вправду попробовать?» – эта мысль не показалась Карлу нелепой. Неплохо бы войти в дом Краузе. Такое знакомство поднимет его авторитет в глазах городского бомонда. Конечно, то, на что намекал гауптштурмфюрер, настоящее безумие: Карл представил на миг себя счастливым обладателем миллионов Краузе и чуть не расхохотался. «Постой, постой, – остановил вдруг мысленно себя, – это не так уж и смешно. По крайней мере каждый из присутствующих…» Да, он позволит себе немного поухаживать за фрейлейн Краузе. Это развяжет ему руки и сможет оправдывать отъезды из дома группенфюрера.
Карл подождал удобного момента и попросил фрау Ирму:
– Познакомьте меня с фрейлейн Краузе.
Та с любопытством посмотрела на него:
– И вы туда?
Кремер изобразил смущение.
– Ничего, ничего, – подбодрила его фрау Ирма, – Эрнестина – девушка с характером, но умная, Только учтите, откапала уже нескольким претендентам на руку я сердце.
«Вернее, на миллионы», – подумал Карл, но сказал совершенно серьезно:
– Тогда я складываю оружие. Мне не хотелось бы стать смешным в глазах общества.
Фрау Ирма тоже посерьезнела.
– Попробуйте, – сказала, – Эрнестина расспрашивала о вас, а это – неплохой признак…
Она подвела Кремера к девушка.
– Надеюсь, – сказала манерно, – вы не соскучитесь в компании моего мальчика… – Фрау Ирме нравилось играть роль покровительницы Карла. – Он никого не знает в Дрездене, и отсутствие общества…
– О-о!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48