Тогда и облазил с товарищами все подземные закоулки. Однажды нашли и эту пещерку. Будь она больше, от туристов отбоя не было бы… А так, забыли о ней, да и что говорить – полстолетия прошло. Когда Ульман обратился ко мне за помощью, вспомнил… Долго мы с ним искали этот лаз сюда – наци зацементировали и его. Но от времени и от бомбежек часть кровли со стеной штрека, видимо, осела, и нам удалось пробить вход в эту «конуру». – Старик закашлялся, и это его еще больше обессилило. Уткнулся лицом в ладони, лежал неподвижно, только грудь тяжело вздымалась, с хрипом втягивая застоявшийся воздух.
Ветров прополз немного дальше, прислушался. Шум моторов сюда почти не доносился. Гибиш был прав – взрывчатку надо закладывать именно на том месте. Чтобы не ошибиться, Юрий, возвращаясь, несколько раз останавливался и прислушивался. Наконец увидел небольшое углубление в стене, оставил в нем свой картуз и вместе с Гибишем вернулся к товарищам.
– Свидрак, – позвал поляка, – бери кирку, увидишь мой картуз – расширь выемку… Мешок оставь здесь.
Без рюкзака пан Тадеуш быстро дополз до углубления, в котором лежал картуз. Порода оказалась твердой, с трудом поддавалась. Но Свидрак был упрям, махал и махал киркой, откалывая по кусочку…
Кто-то посветил фонариком, и пан Тадеуш увидел возле себя смешное вымазанное лицо Ветрова. Наверное, Юрий, вытирая пот, размазал пыль по щекам и лбу и стал похож на мальчишку, только что получившего взбучку от отца. Свидрак улыбнулся и хотел было сказать от этом Ветрову, но почему-то молча вытер пот со лба и отодвинулся, давая Юрию возможность оценить работу.
Ветров взял кирку и еще несколько раз ударил по камню, расширяя выемку.
– Теперь – взрывчатку, – оглянулся и посигналил фонариком.
Вдвоем с Тадеушем они осторожно сложили тротил в углубление.
– Наверное, хватит, – удовлетворенно сказал Ветров, оглядывая нагромождение небольших кубиков, которые занимали чуть ли не весь проход. – Теперь давай посчитаем…
– Что? – не понял Тадеуш.
Ветров не ответил. Смотрел на часы и беззвучно шевелил губами.
– Надо посчитать, – сказал наконец, – сколько нам нужно времени, чтобы добраться до выхода.
– И пан Юрий верит, что нам удастся спастись? – с нескрываемой иронией спросил Свидрак.
– Давайте сообразим вместе, Тадеуш, – не обратил внимания на иронию Ветрова. – И учтите, солдаты гнались за Ульманом и не знали, что их было двое.
– Вы забываете о гестаповцах, которые следили за Гибишем и Ульманом от самого поселка, – перебил Свидрак. – Они уже успели обыскать с собаками всю округу.
– А не допускаете ли вы, пан Тадеуш, – теперь иронизировал Ветров, – что собака может не взять след или потерять его?
– Надежды мало… – буркнул Свидрак.
– Один-два шанса из тысячи. – Ветров надвинул на лоб картуз. – Все равно мы пойдем назад. Лучше уж умереть в бою, чем в этой сырой могиле, – зябко поежился. – Зря свою жизнь не отдадим!
– Я не подумал об этом… – признался Свидрак.
– Итак, считаем! Прошло три с половиной часа, как мы отправились сюда. Часа полтора на это, – Ветров кивнул на нишу со взрывчаткой, – значит, шли около двух часов. С грузом. Назад – быстрее… Достал из кармана взрывное устройство с часовым механизмом, поставил стрелки, завел. – Итак, через два часа.
Свидрак посмотрел на свои часы. Около часа ночи. Увидят ли они еще раз солнце?
До завала дошли быстро и без происшествий.
– Я же говорил, – торжествовал Василько, – они не посмеют сунуть свой поганый нос под землю.
– Помолчи! – положил хлопцу на плечо руку Свидрак.
Пана Тадеуша не оставляло предчувствие близкой опасности, и это делало его собранным и осторожным.
Начали разбирать завал. Серьезность и тревога Свидрака постепенно передавалась другим – работали быстро, сосредоточенно. Внезапно Ветров приказал товарищам!
– Отойти всем!
Ребята стояли, ничего не понимая.
– Всем назад! – закричал командир. – Живо!…
* * *
Экспресс Берн – Берлин остановился у платформы пограничной немецкой станции. Здесь Карл Кремер должен был пересесть на поезд, который шел в Дрезден. Бросил в чемодан несессер и пижаму, с удовольствием выпрыгнул из душного вагона.
У самого входа в вокзал к Карлу подошел среднего роста коренастый человек в спортивной куртке.
– Карл Кремер? – спросил.
Карл отступил на шаг, смерил человека недоверчивым взглядом. Кто он и что ему нужно? Улыбается будто приветливо, а выражение лица неприятное: нижняя губа выдается вперед, подбородок тупой, а глаза маленькие и злые. Человек напоминал бульдога. Такая же мускулистая шея и большие зубы.
– Карл Кремер, если не ошибаюсь? – переспросил человек, снова показывая зубы.
– Да, меня зовут Карл Кремер, – ответил Карл.
Лицо человека расплылось так, словно он встретил ближайшего друга.
– Вы не могли бы уделить мне несколько минут?
– Нет, – твердо ответил Кремер. – К сожалению, у меня нет времени.
Незнакомец сразу показался ему подозрительным, и Карл хотел избежать разговора.
– Я от фон Вайганга, – понизил голос человек. – У меня к вам поручение. Идите за мной.
– Чем вы докажете?… – начал Карл, но человек оборвал его.
– Выйдем с вокзала, – приказал Кремеру, – там все разъяснится.
Карл пожал плечами и пошел за человеком. Они вышли на привокзальную площадь, и закрытый черный лимузин резко затормозил перед Карлом, обдав его грязью.
– Садитесь! – открыл дверцу его спутник.
– Никуда я не поеду, пока…
Карл не успел договорить. Кто-то схватил его за руки, вывернул их назад. Щелкнули наручники. Кремер рванулся, но напрасно.
– Спокойно, мальчик! – прогудел кто-то над ухом. – Я могу отдавить тебе ноги!
Карл невольно глянул вниз и увидел огромные – размера сорок шестого или сорок седьмого – ботинки. «Такой и вправду отдавит», – успел только подумать Кремер, как его приподняли и бросили в машину. Ударившись коленом о дверцу, Карл упал на заднее сиденье. Великан плюхнулся рядом с ним, а второй – с лицом бульдога – сел слева. Автомобиль сразу же тронулся.
– Это произвол! – уверенно начал Кремер, хотя и понимал: его игра проиграна. – Я буду жаловаться!
– Я тебе пожалуюсь! – великан схватил Карла за ухо, повернул лицом к себе. – Ишь, сволочь, он еще взбрыкивает!…
– Вы не имеете права… – начал Кремер.
Второй человек захохотал за его спиной.
– Гестапо на все имеет право!
– Я не видел ваших документов и не знаю, кто вы… – не унимался Карл.
– Вот тебе документ! – великан вдруг ударил его в подбородок. У Кремера щелкнули зубы, и он повалился на человека слева. – Какие еще документы тебе нужны?
– Не надо, Гельмут, – остановил товарища второй гестаповец. – Обкровянит всю машину.
Великан недовольно пробормотал что-то. Как-то нехотя обыскал у Карла карманы, забрал все из них и отвернулся к окну. Машина выезжала из городка. Кремер скосил глаза, чтобы узнать, куда едут, но второй гестаповец накинул ему на голову черную тряпку.
Автомобиль мчался на большой скорости – скрипела резина на поворотах. «Километров сто десять в час, не меньше, – определил Карл. – Взяли меня без пяти одиннадцать. Хотя бы приблизительно буду знать, на сколько отъехали…»
Кремер сидел в неудобной позе, привалившись боком к спинка сиденья. Руки, стянутые за спиной наручниками, затекли, от тряпки на голове воняло потом и дешевым табаком. Хотелось пить и немного тошнило, но Карл заставил себя собраться и обдумать все, что произошло.
«Руди Рехан?» – подумал прежде всего. Однако Рехан продал бы его лишь в том случае, если бы над ним самим нависла опасность. И все же этот вариант следует иметь в виду.
Может, его встречи со Штеккером, Ульманом и Ветровым? А западня в доме Марлен Пельц? Возможны абсолютно непредвиденные случайности, которые могли навести гестапо на его след. Карла знакомили с разными случаями, когда проваливались агенты высшего класса, и он знал, что даже самые осмотрительные не застрахованы от просчета.
Машину подбросило на выбоине, и Карл ударился головой о спинку сиденья. Черт бы побрал этих гестаповцев, как сговорились: сидят, будто в рот воды набрали, хотя бы словом перекинулись… Может, проговорились бы…
Если даже допустить, что стало известно о подозрительных связях Карла Кремера, то разве выпустили бы его в Швейцарию? Конечно же нет. Значит… закавыка в самой поездке. Арестовать Кремера, зная, что его поездка – внешне невинного коммерческого характера – организована Вайгангом, могли лишь по указанию Управления имперской безопасности. А если учесть давние дружеские отношения группенфюрера с самим Гиммлером, то понадобились бы особенно веские доказательства вины Карла Кремера или Вайганга. Правда, давая санкцию на арест, кто-то мог пойти ва-банк, надеясь, что, идя на дно, Кремер потянет за собой и группенфюрера.
Какие же доказательства вины Карла Кремера могло иметь гестапо?
Прежде всего о его поездке мог знать кто-то, кроме Вайганга и Кремера, – например, Шрикель, – и уведомить Берлин. Нет. Тогда бы его забрали на границе, обыскали и без лишних хлопот получили бы компрометирующие материалы.
Дальше. В Цюрихе за ним могли незаметно следить и установить, что он встречался с американцами. И все же сам факт, хотя и подозрительный, не может служить доказательством антинемецкой деятельности Карла Кремера. Чарльз Хокинс – деловой человек, к тому же, по документам, не американский подданный. И нет такого закона, который запрещал бы честному немецкому коммерсанту заключать выгодные соглашения. Если в гестапо будут строить обвинение на этом, им вряд ли удастся доказать что-либо. Правда, если бы дело касалось одного Карла Кремера, то можно было бы вообще ничего не доказывать – есть тысячи способов убрать его. Но, насколько понимал Карл, ставка в этой игре значительно выше…
Готовя Петра Кирилюка к работе в Германии, подполковник Левицкий рассказал ему о грызне между руководителями гитлеровского рейха. О их коварстве и жестокости, о методах, которыми они пользуются в борьбе за власть.
Вполне возможно, что кто-то хочет устранить со своего пути Вайганга и рассчитывает сделать это с помощью свидетельства Карла Кремера.
А гестаповцы, как нарочно, молчат – ни слова… Очевидно, это точный психологический расчет: пусть тревожные мысли лезут в голову, пусть отчаяние растравит сердце. Это зачастую изнуряет больше, чем пытки…»
Машина остановилась и засигналила.
– Это ты, Курт? – спросил кто-то ворчливо. – Быстро вы…
Сосед Карла слева опустил стекло на дверце, сказал недовольно:
– Тебе что за дело? Открывай ворота и заткни глотку!
– Ты пожалеешь, Курт, что всегда был груб со мной, – прохрипел часовой. – Я с тобой сочтусь за все!…
– Прикуси язык, старая ворона!
Карл услышал скрип ворот, и машина тронулась. Круто повернула, проехала еще немного и остановилась. Гестаповец слева – Курт, как уже знал Кремер, – сорвал с него тряпку.
– Выходи! – приказал Карлу.
Кремер осмотрелся, стараясь не пропустить ни одной детали. Высокий забор с колючей проволокой, справа – гараж с несколькими боксами. Сразу за асфальтовой площадкой – цветник, между клумбами к двухэтажному дому тянется посыпанная желтым песком дорожка. Если бы на тюремный забор с колючей проволокой – полная иллюзия усадьбы бауэра среднего достатка.
– Давай! – подтолкнул Кремера в спину Курт, и они направились к дому.
Впереди шел верзила. «Гельмут, – вспомнил его имя Кремер. – Действительно, великан».
Гельмут шел, засунув руки в карманы и немного сгорбившись. Неуклюже переставлял ноги в грубых башмаках, оставляя на песке дорожки глубокие следы.
Большие, широкие, с необычным рисунком – две елочки рядом, – они напомнили Карлу что-то, но он никак не мог вспомнить что? Карл взглянул на ботинки Гельмута. Kpeпкие, на каучуковой подошве, а елочки, наверное, чтобы не скользили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48