– Изображая пьяного, стукнул Шрикеля по плечу. – Вы прекрасный человек, гауптштурмфюрер, и я бы поцеловал вас, если бы здесь не было столько красивых женщин!
Обнял Эмми, чмокнул в накрашенные губы.
Шрикель пристально посмотрел на него, и Кремер понял: гауптштурмфюрер не так пьян, как притворяется. Отозвал Карла в сторонку и, прикидываясь откровенным, начал:
– Вот так и живем. Иногда только позволяем себе развлечься, а вообще – работы черт знает сколько…
Кремер и глазом не повел. Знал: его вызывают на откровенность. Притворился, что равнодушен ко всему, что говорит Шрикель
– Ты когда-нибудь зайди, – перешел на «ты» Шрикель, – я тебе покажу великолепные штучки… – придвинулся к Карлу, зашептал на ухо: – Понимаешь, мы выполняем очень ответственное задание. Эти варвары, – кивнул неопределенно, – бомбят наши города, и могут погибнуть шедевры искусства. Сейчас мы заняты эвакуацией картин из дворца Цвингер. Сам понимаешь, – добавил напыщенно, – такое дело не поручают людям, которые не разбираются в искусстве.
«Еще бы, – вспомнил Карл разговор возле гнома-философа. – Дай тебе только волю – так любые картины пойдут на свалку».
А вслух сказал, захохотав:
– Забавляетесь, значит, картинками!… А я думал – вы серьезные люди! Офицеры СС – и мазня на полотне…
– Вижу, ты и в правду не смыслишь в искусстве, – презрительно опустил уголки губ Шрикель. – Но учти, эта мазня стоит огромных денег.
– Ну-ну, не сердись! Я пошутил. На днях я обязательно посмотрю картины, – сказал Карл, поняв, что чуть было не попал впросак. – Хотя я предпочитаю золото…
Шрикель жестом остановил его.
– Но должны же оставаться какие-то ценности, – возразил и тут же продолжил поясняя: – Должны же в чем-то проявляться духовные запросы нации.
– Самые лучшие ценности, – как пьяный, настойчиво и поучительно произнес Кремер, – это золото и бриллианты, и я назову ослом каждого, кто не согласится со мной. – Помолчал и продолжил: – И солидный счет в банке! Господа, я открыл счет в Дрезденском банке. Он финансирует мои операции, которые, слава богу, идут успешно. Ювелир – древняя профессия, и она будет существовать всегда. Я не знаю женщин, которые не любили бы драгоценности…
Эмми соскользнула со стула, обошла Шрикеля и прижалась к Карлу.
– Ты – настоящий мужчина, – сказала ласкаясь. – Я тоже люблю драгоценности. Подари мне что-нибудь на память…
Кремер освободился от нее и, покачиваясь, направился к столу. Неуверенной рукой налил, расплескивая, в бокал вина.
– Иди-ка сюда, – поманил к себе девицу, – ты мне нравишься, и я хочу с тобой выпить…
– Эмми пользуется успехом! – воскликнула Ева. – Браво, Эмми!
– Заткнись! – грубо оборвал ее шарфюрер. Отрезав большой кусок торта, он стал кормить Еву. Девица, хохоча, сопротивлялась. Оба развеселились.
– Музыку, – захлопала в ладоши Эмми, – давайте танцевать!
Гауптштурмфюрер подморгнул Дузеншену – тот вытер салфеткой губы Еве, повел ее в медленном танго. Эмми выключила верхний свет. Теперь комнату освещал один торшер. Карл тоже пошел танцевать. И тут же заметил, как Шрикель открыл дверь в соседнюю комнату.
«Теперь начнется второе действие», – догадался Карл. И правда, когда они поравнялись с дверью, Эмми потянула его туда. Карл не сопротивлялся.
Небольшая комната с мягкой тахтой и пушистым ковром на полу. Тусклый свет ночника, на низеньком столике – бутылка, бокалы, конфеты.
«Все на месте, – усмехнулся про себя Кремер, – так сказать, художественное оформление… Потрудились декораторы…»
Эмми прижалась к нему, прошептала:
– Как тут красиво. Посидим…
Упала на тахту, оголив, как бы ненароком, колени. Карл сел в кресло напротив.
Эмми с вызовом смотрела сквозь прищуренные веки, продолжая лежать. Вдруг дразнящие искорки в ее глазах погасли, смущенно одернула платье, сникла вся.
– Тебе нравится здесь? – спросила тихо.
Карл, насколько мог, сделал осоловелые глаза, пьяно улыбнулся:
– С тобой мне всюду понравится…
– Ты совсем не такой, как все! – Эмми сказала это таким тоном, что если бы Карл не знал, с кем имеет дело, поверил бы в ее искренность. – Ты лучше всех других…
Карл понял ее тактику: хочет вызвать на откровенность. Что ж, можно ответить тем же.
– Я давно не встречал таких красивых женщин, – сказал улыбаясь. – А теперь ты нравишься мне еще больше.
– Почему? – взглянула игриво.
– Ты понимаешь меня с полуслова…
Эмми поднялась и села на тахте.
– Мне хочется шампанского.
Открывая бутылку, Кремер искоса взглянул на дверь. Кто-то успел прикрыть ее. «Грубо работаете, герр гауптштурмфюрер», – усмехнулся и тут же обрадовался. Значит, Шрикель уже не считается с ним, поверил, что Кремер опьянел.
Подняв бокал, Эмми в упор посмотрела Карлу в глаза:
– Ты вправду такой богатый, как мне говорили?
– Есть кое-что, – хвастливо ответил Кремер. – А кто тебе говорил?
– Не все ли равно… А где ты заработал деньги? Карл понимал, что все эти вопросы не существенны.
Эмми направляет лишь разговор в нужное русло. Начал рассказывать о ювелирном магазине на улице Капуцинов во Львове. Но это не интересовало девицу, она перевела разговор на другое.
– Там, говорят, – шлепнула Карла по руке, – много хорошеньких славяночек…
– Но не лучше тебя…
– А мадьярки красивые?
«Ого, куда гнет!» – удивился Карл. Оправдывая перед Вайгангом свое долгое отсутствие, он ссылался на коммерческие дела в Венгрии. Попробуй проверь – советские войска рвутся к Будапешту, и не сегодня-завтра вся Венгрия будет освобождена.
– Мадьярки – чудо! – поцеловал кончики своих пальцев Кремер. – Не так давно мне пришлось быть в Будапеште…
Карл выдумал длинную любовную историю и, словно мимоходом, сделал упор на некоторых подробностях, которые наверняка были известны Шрикелю. Гауптштурмфюрер всегда настораживал уши, когда Кремер рассказывал фрау Ирме о своих приключениях.
Девица молча слушала, закрыв глаза. Карл знал – запоминает каждое слово. Что ж, Шрикель сможет завтра еще раз убедиться в правдивости Карла Кремера.
– Фон Вайганг твой родственник? – спросила Эмми. – Это он или фрау Ирма покровительствует тебе?
В ее тоне Карл уловил неподдельный интерес. Значит, ради ответа на этот и последующие вопросы и устроен весь спектакль. Он почти наверняка знал, о чем дальше спросит Эмми, и не ошибся. Девица лениво потянулась и сказала равнодушно:
– Тебе повезло. Поддержка такой важной персоны, как группенфюрер, – большое дело. – Секунду помолчала и вдруг добавила; – Вряд ли он делает это бескорыстно… Хотя, – спросила кокетливо, – может, ты нравишься фрау Ирме?
Вот оно что! Шрикель понимает, что Вайганг не поселил бы в своем доме человека без какой-то цели. И гауптштурмфюрер хочет знать какой. Что ж, есть весьма убедительная версия.
Карл захохотал.
– За кого ты меня принимаешь, деточка? Фрау Ирма – не для меня… Ей бы сбросить этак лет пятнадцать… А ты хитра, – погрозил ей пальцем, – но я все равно ничего не скажу. Хочешь разузнать о наших делах с группенфюрером, не так ли?
– Глупенький, иди сюда, – кивнула ему Эмми. Карл плюхнулся на тахту рядом с ней. Снова погрозил пальцем.
– Я нни-ичего тебе не скажу…
– На хочешь – и не нужно, – прижалась к Кремеру девица, – меня это и не касается. Хотя я не верю, чтобы фон Вайганг так просто симпатизировал тебе…
– А кто говорит, что просто так? Группенфюрер у меня вот где! – Крамер хвастливо сжал кулак.
– Ну!… – недоверчиво вскинула брови Эмми. – Ни за что не поверю…
– Точно! – словно в запальчивости выкрикнул Карл. – Но это се-екрет… Тсс!… – приложил палец к губам.
У Эмми так и вспыхнули глаза.
Кремер придвинулся к девице, прошептал на ухо:
– Группенфюрер оч-ч-чень зависит от меня. У нас… деловые отношения и…
– А-а… – махнула рукой она, – это неправда.
– Ей-богу, – поклялся Кремер. – Он понимает, что бриллианты – лучше всяких ценностей.
– Мне так хочется иметь перстень с бриллиантом. – Эмми заглянула Карлу в глаза, и он понял; девица поверила ему.
А вот поверит ли Шрикель? В конце концов Карл сделал все, что мог. Осталось только доиграть роль. Что бы сделал на его месте настоящий Кремер?
Карл поморщился и пообещал:
– Будет тебе перстень, милая…
Протянул руку, чтобы обнять девицу.
– Погоди, я сейчас…
Эмми легко выскользнула, соскочила с тахты. Кремер пробурчал что-то нечленораздельное, ткнулся лицом в подушку, закрыл глаза и притворился, что сразу заснул. Эмми щелкнула выключателем, села на тахту, погладила Карла по щеке. Но он не шелохнулся, а когда девица прижалась к нему, недовольно буркнул что-то и повернулся лицом к стене.
Снова щелкнул выключатель.
– Пьяная свинья!… – выругалась Эмми. Хлопнула дверь.
Карл заворочался на тахте, устраиваясь поудобнее, и вскоре уснул.
Утром его разбудил Шрикель. Карл захлопал глазами, озираясь вокруг, и спросил:
– Где я?
– У нас в гостях… – засмеялся Шрикель.
– Голова болит… – пожаловался Кремер. – У вас нет таблетки?
– Не лучше ли это? – гауптштурмфюрер потянулся к бутылке с вином.
Карл с отвращением поморщился.
– Не могу даже смотреть, – признался. – Дайте таблетку.
Шрикель вышел. Карл внимательно осмотрел себя. Все как надо: брюки помяты, галстук развязался, пиджак валяется на полу. Услышав шаги гауптштурмфюрера, сгорбился, уткнувшись лицом в ладони.
– Ну и вид у вас! – усмехнулся Шрикель.
– Ничего не помню, – промямлил Карл. – Напился, как свинья.
– Пустое. Все вчера перебрали.
– Я не скандалил?
– Наоборот, были очень галантным кавалером, и фрейлейн Эмми просила…
– Постойте, – перебил его Карл, – кажется, я начал ухаживать за ней?
Гауптштурмфюрер смерил его изучающим взглядом.
– Она почему-то рассердилась… Что случилось? Кремер провел ладонью по лицу.
– Ничего не помню, – ответил задумчиво. – Полный провал памяти. Может, я позволил себе лишнее…
– Неважно, – махнул рукой гауптштурмфюрер. – Компания своя, и девочки без претензий. Плюньте.
Карл видел: Шрикель держится с ним совсем по-иному. Уже проинформирован. Вот она – власть денег. Стоило гауптштурмфюреру узнать, что Кремер занимается крупными денежными операциями, – и совсем другое обращение.
– Хотите взглянуть на шедевры искусства? – предложил Шрикель.
Кремер не колебался и секунды. Безнадежно махнул рукой.
– Мне глубоко противны все шедевры мира, – произнес плаксивым голосом. – В другой раз.
– Здорово же вы нахлестались, – захохотал гауптштурмфюрер.
Возвращаясь домой, Карл начал анализировать события вчерашнего вечера. Шрикель, готовя яму для Кремера, сам попал в нее. Оставалось выяснить, не врал ли он, говоря об эвакуации произведений искусства. Ясно только одно: пи он, ни Мюллер, ни Дузеншен – эсэсовец с физиономией убийцы – не смыслят в живописи. Правда, они могут заниматься только лишь организационными делами. Не зря же Шрикель предлагал Карлу посмотреть на какие-то шедевры – значит, картины есть…
Кремер вдруг остановился. А что, если картины – лишь для отвода глаз?… Откровенность Шрикеля подозрительна. Гауптштурмфюрер изо всех сил старается, чтобы Карл поверил ему, даже приглашал посмотреть шедевры. Во всяком случае, следует делать вид, что не сомневаешься в искренности Шрикеля.
День прошел в ожидании. Карл никуда не выходил из своей комнаты, валялся на диване, притворяясь больным. От обеда отказался. Догадывался, что Шрикель интересуется им, и делал все, чтобы у гауптштурмфюрера не возникло никаких сомнений.
Около пяти Кремер выскользнул на улицу. Не пошел к остановке автобуса, а побродил в роще, которая начиналась за виллой Вайганга. Немного подмерзло. Опавшая листва шуршала под ногами, на лужах звенели тонкие льдинки. Убедившись, что никто за ним не следил, Карл остановил автобус и сел в него уже за остановкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48