– спросил, меняя кружки.
– Одно и то же…
Панкау поднял очки на лоб, приготовился поговорить с Францем. Но беседа не состоялась. Хлопнула дверь, и порог переступил Фридрих Ульман. Аккуратно вытер ноги, издали поклонился хозяину, мельком взглянул на Панкау и недовольно поморщился, увидев сына в компании Вернера Зайберта. Нет. старый Ульман не был настроен против Вернера – парень по нынешним временам неплохой. Только очень уж любит болтаться по пивным. И Горста таскает за собой – того и гляди, его сын тоже начнет заглядывать в стопку…
Крякнув недовольно, Фридрих прямо у стойки промочил горло. Пил с жадностью, большими глотками, так, что Горст не выдержал, предостерег:
– Простудишься, а потом бегай за лекарствами.
Отец лишь глаза скосил презрительно: ишь ты, щенок, начинает тявкать…
Стоял, делая вид, что полностью занят пивом, а сам думал: подсесть ли к столику Панкау, вызвать ли незаметно? Собственно, он завернул сюда, чтобы повидаться с Панкау – знал его привычку и был уверен, что найдет Георга у Франца.
Никто не помешал бы им – в пивной только Горст с приятелем, – но выработанная годами осторожность взяла верх. Проходя мимо столика Панкау, незаметно подморгнул и свернул к туалету. Не торопясь мыл руки. У старого Франца мыть руки – одно удовольствие; чисто, полотенце мягкое и пахнет свежестью.
Через минуту вошел Панкау. Стряхивая капли с рук, Ульман оглянулся.
– Вот что, Георг, – сказал как можно тише, – пражскую явку забудь. Гестапо разгромило типографию, почти все чешские товарищи арестованы.
– Не может быть! – вырвалось у Георга, но тут же он понял, что брякнул глупость: еще как может быть, сам по лезвию ходит ежедневно.
– К нам нитка не потянулась? – спросил Ульман встревоженно.
– Думаю, нет, – кивнул Панкау, – все хорошо продумано. А тебя кто предупредил?
– На свободе остался Индржих…
Скрипнула дверь, и в туалет ввалился Вернер Зайберт. Простукал палкой по полу, качнулся и пьяно пробормотал:
– Секретничаете? Нашли место…
Ульман сплюнул в умывальник.
– Меньше пить надо, юноша! – сказал, с отвращением глядя на Вернера, Фридрих. – Еще и Горста таскаешь за собой.
– Все равно жизнь пошла кувырком, пей, пока пьется! – погрозил палкой Зайберт.
– Мелкий ныне народ пошел, – сказал неопределенно Панкау и направился к выходу. Ульман осторожно обошел Вернера.
– Еще кружку! – сказал Францу и занял столик возле окна, откуда видна была вся улица. Горст взял свою кружку, чтобы пересесть к отцу, но старый остановил его решительным жестом.
– Я только вторую кружку… – по-своему понял его сын.
– Дома поговорим, – буркнул отец и демонстративно отвернулся.
Горст обиженно насупился, но возражать не стал: знал крутой нрав отца – может и осрамить, ни с чем не посчитается. Но старый Фридрих словно забыл о сыне. Сидел, уставив взгляд в окно, и ни на кого не обращал внимания. Оживился, увидев грузовую машину, затормозившую возле пивной. Из кабины вылез высоченный мужчина в кожаном картузе, направился к входу в пивную.
Ульман уже расплатился, когда новый посетитель подошел к стойке. Выскользнув на улицу, Фридрих повернул не к центру, а туда, где шоссе огибало последние домишки. Отошел метров на сто, когда грузовик нагнал его. Машина резко притормозила и, только Ульман вскочил на подножку, сразу рванулась вперед, разбрызгивая грязь. Человек в кожаном картузе пожал Фридриху руку.
– Немного задержались, – начал оправдываться, – пришлось одного хлопца ждать…
– Это к лучшему, – прервал его Ульман. – Смеркается, через четверть часа совсем темно будет – нам только на руку…
За.километр до назначенного места Ветров выключил фарш. Поставил машину за насаждениями, которые разрослись и напоминали рощицу. Из кузова, крытого брезентом, вылезли трое с рюкзаками за плечами. Юрий указал Ульману на рюкзак, лежавший у борта.
– Тридцать килограммов дотащите? – спросил его. – А я возьму пятьдесят.
Старик молча подставил спину.
Друг за другом, согнувшись пониже, перебежали дорогу. Минут десять лежали в зарослях, прислушиваясь, и, лишь убедившись, что вокруг все спокойно, двинулись за Ульманом.
– Два центнера взрывчатки, – с гордостью произнес Ветров, когда они наконец сложили рюкзаки в углу пещеры. – Жаль, что вам утром на работу, а то бы сразу…
– Нужно было подождать до воскресенья…
– С машиной не получалось, – вздохнул Ветров.
– Не ропщи, – упрекнул Фридрих, – дай бог, чтобы всегда так получалось.
– Послезавтра мы ждем вас и Гибиша здесь от семи до восьми, – изменил разговор Ветров. – А теперь назад. Нужно еще поставить на место машину. Хотя, – осветил фонариком циферблат, – уже поздно. Придется бросить возле поселка.
* * *
Дверь открылась без стука. Штурмбанфюрер Эрлер сердито поднял голову, – кто это смеет без разрешения врываться в ею кабинет! – но тут же встревоженно воскликнул:
– Что случилось, Мауке?!
В дверях стоял гауптшарфюрер – в мокром плаще, в шляпе с обвисшими полями и в грязных сапогах.
– Прошу запросить полицию: кому принадлежит машина 184-93? Грузовик, крытый брезентом.
– К чему… – начал Эрлер, но, увидев встревоженное лицо Мауке, взялся за телефонную трубку.
Пока штурмбанфюрер вызывал полицию, Мауке присел на диван.
– Проклятая погода, – пожаловался ежась, – ни зима, ни осень. Замерз, как бездомный пес. Нет ли у вас спиртного?
Штурмбанфюрер достал из тумбочки стола бутылку шнапса.
– Я и сам с удовольствием выпью, – посочувствовал Эрлер. – Но что заставило вас бросить все и ехать в город в такую погоду? Надеюсь, не одно только желание выпить моего шнапса?
– Эта бутылка слишком дорого стоила бы… – буркнул Мауке. – Кому же принадлежит этот грузовик?
Эрлер поднял трубку телефона, который только что зазвонил.
– Чья? Гараж фирмы Гешке? Адрес гаража!
– Дайте пожалуйста, распоряжение всем полицейским постам задержать машину. А я, – Мауке порывисто встал, – в гараж Гешке.
– Надеюсь, вы найдете возможность проинформировать меня? – не выдержал Эрлер.
– Дорога каждая минута… Поехали вместе – в матине я успею доложить…
Эрлер вспомнил: на улице холод и дождь… Поежился, но любопытство пересилило.
– Едем, – сказал решительно и потянулся за шинелью.
– Я уже докладывал вам, – начал гауптшарфюрер, примостившись на заднем сиденье, – что установил наблюдение за двумя машинистами. Одни из них – Панкау – оказался интересной штучкой. Сижу я сегодня в пивной с бывшим солдатом – таскаю его всюду с собой для маскировки, – как заходит отец этого солдата – некто Ульман. В поселке его считают малость того… – покрутил пальцем около виска. – Так вот, заходит он, пьет пиво, потом идет в туалет. Все нормально, не придерешься. Но тут и Панкау тоже направляется туда. Я притворяюсь пьяным, незаметно открываю дверь. Так и есть – разговаривают о чем-то. Мне даже послышалось последнее слово Ульмана: чешское имя – Индржих…
– Вы молодчина, Мауке, – вырвалось у Эрлера, – завтра же мы прикроем эту коммунистическую богадельню. Но при чем тут грузовик?
– Минутку, – нетерпеливо поднял руку Мауке. – Это не все. Полчаса Ульман сидит в пивной. Затем выходит. И в это же время от пивной отъезжает грузовик – жаль, не обратил внимания на шофера, кажется, был в кожаном картузе, – догоняет Ульмана, останавливается и берет его. При этом Ульман не сделал ни одного жеста, чтобы остановить машину. Хорошо еще, что я успел выскочить и заметить номер. Сейчас быстро темнеет. Еще бы минут пять – десять, и все…
– Куда поехал грузовик? – спросил Эрлер. Во рту у него пересохло, пальцы дрожали от волнения.
– По дороге на юг. Через двадцать километров развилка, можно выскочить на шоссе Дрезден – Прага.
– Интересно!… Интересно!… – Эрлер чуть было не прыгал на сиденье. – Быстрее! – рявкнул на шофера.
Черный закрытый «опель-адмирал» и без того мчался, срезая углы на поворотах и пугая прохожих. Ворвались в пригород, вот наконец и нужная улица.
Механик гаража пил кофе, поставив термос на станок. Увидев офицера СС, испуганно вскочил, кофе потек по спецовке.
– Кто ездит на машине 184-93? – сразу закричал Эрлер, а Мауке подумал, что только за этот идиотский вопрос штурмбанфюрера нельзя и на пушечный выстрел подпускать к следственной работе.
Механик, икая от волнения и страха, доложил:
– Водитель Крафт только что звонил, что машины нет на месте обычной стоянки. Я посоветовал ему заявить в полицию…
– Где Крафт?
– Где-то там, – неопределенно кивнул головой механик. – Звонит в полицию…
– Где это там? – разозлился пуще прежнего Эрлер. – Немедленно найти его!
У механика отвисла челюсть. Мауке вмешался и за минуту выяснил, что водитель машины 184-93, которая перевозит текстильные товары в магазины фирмы «Гешке и К0», ежедневно оставлял ее возле универмага. Крафт живет поблизости и как раз в это время обедает. Сегодня, вернувшись, он не обнаружил машины на месте.
Мауке, отозвав Эрлера в сторону, посоветовал ему позвонить в гестапо и распорядиться немедленно арестовать Крафта. Дома, на работе, в магазине ли, где тот появится раньше. Впрочем, сделал он это просто так, для перестраховки, ибо был уверен: Крафт тут ни при чем. Если бы он встречался с Ульманом в поселке, то, возвратившись в город, тихонько поставил бы машину возле универмага или загнал ее в гараж…
Когда вернулись, Мауке, удобно устраиваясь в мягком кресле в кабинете Эрлера, спросил:
– Что будем делать?
Предположение гауптшарфюрера оправдалось, дежурный по гестапо доложил, что машину 184-93 нашли в километре от поселка. Бросили ее прямо на обочине час тому назад – мотор не успел еще остыть.
Штурмбанфюрер мерил комнату тяжелыми шагами. Заложил руки за спину, от этого толстый его живот казался еще больше. Расстегнул воротник френча и громко сопел.
– Приказываю немедленно арестовать Ульмана и Панкау! – взмахнул кулаком в воздухе. – Послушаем, что запоет эта сволочь на допросе!
Мауке недовольно взглянул на дежурного по гестапо, который торчал на пороге кабинета, ожидая распоряжений. Эрлер перехватил этот взгляд.
– Можете идти, Кейндель, – отпустил унтер-офицера. Гауптшарфюрер дождался, пока за дежурным закроется дверь. Произнес с едва заметной иронией:
– И вы считаете, что эти двое сразу же назовут фамилии своих сообщников?
– У нас есть много способов, – не заметил насмешки Эрлер, – развязывать языки…
– И это вы говорите мне! – Мауке, сделал ударение на последнем слове, – Будто я первый день в гестапо!
Эрлер остановился перед креслом. Этот гауптшарфюрер начинает говорить в недопустимом тоне. Хотя он вот-вот получит офицерское звание, это не дает ему права вести себя так нахально!
Штурмбанфюрер вспыхнул, выставил вперед ногу, щелкнул пальцами с раздражением, но, встретив спокойный взгляд Мауке, сдержался. Черт с ним, с этим мальчишкой. Сам рейхсфюрер СС Гиммлер отметил его заслуги в борьбе с польскими партизанами, наградив Железным крестом первой степени. Как-никак, а Мауке проявил героизм. Раненный, сдерживал банду партизан… И несмотря на то, что ногу гауптшарфюреру ампутировали, рейхсфюрер приказал оставить его в войсках СС.
Эрлер догадывался: трюк этот больше для рекламы – смотрите, мол, рейх не забывает своих героев, – однако не считаться с Мауке не мог. Тем более что мальчишка наткнулся на след подпольной организации, за которой уже долгое время охотится дрезденское гестапо. Вспомнил: группенфюреру Вайгангу известно, что идея поручить Мауке операцию в рабочем поселке принадлежит ему, Эрлеру. Идея и руководство операцией. Он не будет умалять заслуги гауптшарфюрера Мауке, однако сумеет доказать и свои. Вернер Зайберт, роль которого так удачно играет Мауке, лишь пешка в сложной игре, которую начал он, штурмбанфюрер Эрлер. Следует использовать Мауке до конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Одно и то же…
Панкау поднял очки на лоб, приготовился поговорить с Францем. Но беседа не состоялась. Хлопнула дверь, и порог переступил Фридрих Ульман. Аккуратно вытер ноги, издали поклонился хозяину, мельком взглянул на Панкау и недовольно поморщился, увидев сына в компании Вернера Зайберта. Нет. старый Ульман не был настроен против Вернера – парень по нынешним временам неплохой. Только очень уж любит болтаться по пивным. И Горста таскает за собой – того и гляди, его сын тоже начнет заглядывать в стопку…
Крякнув недовольно, Фридрих прямо у стойки промочил горло. Пил с жадностью, большими глотками, так, что Горст не выдержал, предостерег:
– Простудишься, а потом бегай за лекарствами.
Отец лишь глаза скосил презрительно: ишь ты, щенок, начинает тявкать…
Стоял, делая вид, что полностью занят пивом, а сам думал: подсесть ли к столику Панкау, вызвать ли незаметно? Собственно, он завернул сюда, чтобы повидаться с Панкау – знал его привычку и был уверен, что найдет Георга у Франца.
Никто не помешал бы им – в пивной только Горст с приятелем, – но выработанная годами осторожность взяла верх. Проходя мимо столика Панкау, незаметно подморгнул и свернул к туалету. Не торопясь мыл руки. У старого Франца мыть руки – одно удовольствие; чисто, полотенце мягкое и пахнет свежестью.
Через минуту вошел Панкау. Стряхивая капли с рук, Ульман оглянулся.
– Вот что, Георг, – сказал как можно тише, – пражскую явку забудь. Гестапо разгромило типографию, почти все чешские товарищи арестованы.
– Не может быть! – вырвалось у Георга, но тут же он понял, что брякнул глупость: еще как может быть, сам по лезвию ходит ежедневно.
– К нам нитка не потянулась? – спросил Ульман встревоженно.
– Думаю, нет, – кивнул Панкау, – все хорошо продумано. А тебя кто предупредил?
– На свободе остался Индржих…
Скрипнула дверь, и в туалет ввалился Вернер Зайберт. Простукал палкой по полу, качнулся и пьяно пробормотал:
– Секретничаете? Нашли место…
Ульман сплюнул в умывальник.
– Меньше пить надо, юноша! – сказал, с отвращением глядя на Вернера, Фридрих. – Еще и Горста таскаешь за собой.
– Все равно жизнь пошла кувырком, пей, пока пьется! – погрозил палкой Зайберт.
– Мелкий ныне народ пошел, – сказал неопределенно Панкау и направился к выходу. Ульман осторожно обошел Вернера.
– Еще кружку! – сказал Францу и занял столик возле окна, откуда видна была вся улица. Горст взял свою кружку, чтобы пересесть к отцу, но старый остановил его решительным жестом.
– Я только вторую кружку… – по-своему понял его сын.
– Дома поговорим, – буркнул отец и демонстративно отвернулся.
Горст обиженно насупился, но возражать не стал: знал крутой нрав отца – может и осрамить, ни с чем не посчитается. Но старый Фридрих словно забыл о сыне. Сидел, уставив взгляд в окно, и ни на кого не обращал внимания. Оживился, увидев грузовую машину, затормозившую возле пивной. Из кабины вылез высоченный мужчина в кожаном картузе, направился к входу в пивную.
Ульман уже расплатился, когда новый посетитель подошел к стойке. Выскользнув на улицу, Фридрих повернул не к центру, а туда, где шоссе огибало последние домишки. Отошел метров на сто, когда грузовик нагнал его. Машина резко притормозила и, только Ульман вскочил на подножку, сразу рванулась вперед, разбрызгивая грязь. Человек в кожаном картузе пожал Фридриху руку.
– Немного задержались, – начал оправдываться, – пришлось одного хлопца ждать…
– Это к лучшему, – прервал его Ульман. – Смеркается, через четверть часа совсем темно будет – нам только на руку…
За.километр до назначенного места Ветров выключил фарш. Поставил машину за насаждениями, которые разрослись и напоминали рощицу. Из кузова, крытого брезентом, вылезли трое с рюкзаками за плечами. Юрий указал Ульману на рюкзак, лежавший у борта.
– Тридцать килограммов дотащите? – спросил его. – А я возьму пятьдесят.
Старик молча подставил спину.
Друг за другом, согнувшись пониже, перебежали дорогу. Минут десять лежали в зарослях, прислушиваясь, и, лишь убедившись, что вокруг все спокойно, двинулись за Ульманом.
– Два центнера взрывчатки, – с гордостью произнес Ветров, когда они наконец сложили рюкзаки в углу пещеры. – Жаль, что вам утром на работу, а то бы сразу…
– Нужно было подождать до воскресенья…
– С машиной не получалось, – вздохнул Ветров.
– Не ропщи, – упрекнул Фридрих, – дай бог, чтобы всегда так получалось.
– Послезавтра мы ждем вас и Гибиша здесь от семи до восьми, – изменил разговор Ветров. – А теперь назад. Нужно еще поставить на место машину. Хотя, – осветил фонариком циферблат, – уже поздно. Придется бросить возле поселка.
* * *
Дверь открылась без стука. Штурмбанфюрер Эрлер сердито поднял голову, – кто это смеет без разрешения врываться в ею кабинет! – но тут же встревоженно воскликнул:
– Что случилось, Мауке?!
В дверях стоял гауптшарфюрер – в мокром плаще, в шляпе с обвисшими полями и в грязных сапогах.
– Прошу запросить полицию: кому принадлежит машина 184-93? Грузовик, крытый брезентом.
– К чему… – начал Эрлер, но, увидев встревоженное лицо Мауке, взялся за телефонную трубку.
Пока штурмбанфюрер вызывал полицию, Мауке присел на диван.
– Проклятая погода, – пожаловался ежась, – ни зима, ни осень. Замерз, как бездомный пес. Нет ли у вас спиртного?
Штурмбанфюрер достал из тумбочки стола бутылку шнапса.
– Я и сам с удовольствием выпью, – посочувствовал Эрлер. – Но что заставило вас бросить все и ехать в город в такую погоду? Надеюсь, не одно только желание выпить моего шнапса?
– Эта бутылка слишком дорого стоила бы… – буркнул Мауке. – Кому же принадлежит этот грузовик?
Эрлер поднял трубку телефона, который только что зазвонил.
– Чья? Гараж фирмы Гешке? Адрес гаража!
– Дайте пожалуйста, распоряжение всем полицейским постам задержать машину. А я, – Мауке порывисто встал, – в гараж Гешке.
– Надеюсь, вы найдете возможность проинформировать меня? – не выдержал Эрлер.
– Дорога каждая минута… Поехали вместе – в матине я успею доложить…
Эрлер вспомнил: на улице холод и дождь… Поежился, но любопытство пересилило.
– Едем, – сказал решительно и потянулся за шинелью.
– Я уже докладывал вам, – начал гауптшарфюрер, примостившись на заднем сиденье, – что установил наблюдение за двумя машинистами. Одни из них – Панкау – оказался интересной штучкой. Сижу я сегодня в пивной с бывшим солдатом – таскаю его всюду с собой для маскировки, – как заходит отец этого солдата – некто Ульман. В поселке его считают малость того… – покрутил пальцем около виска. – Так вот, заходит он, пьет пиво, потом идет в туалет. Все нормально, не придерешься. Но тут и Панкау тоже направляется туда. Я притворяюсь пьяным, незаметно открываю дверь. Так и есть – разговаривают о чем-то. Мне даже послышалось последнее слово Ульмана: чешское имя – Индржих…
– Вы молодчина, Мауке, – вырвалось у Эрлера, – завтра же мы прикроем эту коммунистическую богадельню. Но при чем тут грузовик?
– Минутку, – нетерпеливо поднял руку Мауке. – Это не все. Полчаса Ульман сидит в пивной. Затем выходит. И в это же время от пивной отъезжает грузовик – жаль, не обратил внимания на шофера, кажется, был в кожаном картузе, – догоняет Ульмана, останавливается и берет его. При этом Ульман не сделал ни одного жеста, чтобы остановить машину. Хорошо еще, что я успел выскочить и заметить номер. Сейчас быстро темнеет. Еще бы минут пять – десять, и все…
– Куда поехал грузовик? – спросил Эрлер. Во рту у него пересохло, пальцы дрожали от волнения.
– По дороге на юг. Через двадцать километров развилка, можно выскочить на шоссе Дрезден – Прага.
– Интересно!… Интересно!… – Эрлер чуть было не прыгал на сиденье. – Быстрее! – рявкнул на шофера.
Черный закрытый «опель-адмирал» и без того мчался, срезая углы на поворотах и пугая прохожих. Ворвались в пригород, вот наконец и нужная улица.
Механик гаража пил кофе, поставив термос на станок. Увидев офицера СС, испуганно вскочил, кофе потек по спецовке.
– Кто ездит на машине 184-93? – сразу закричал Эрлер, а Мауке подумал, что только за этот идиотский вопрос штурмбанфюрера нельзя и на пушечный выстрел подпускать к следственной работе.
Механик, икая от волнения и страха, доложил:
– Водитель Крафт только что звонил, что машины нет на месте обычной стоянки. Я посоветовал ему заявить в полицию…
– Где Крафт?
– Где-то там, – неопределенно кивнул головой механик. – Звонит в полицию…
– Где это там? – разозлился пуще прежнего Эрлер. – Немедленно найти его!
У механика отвисла челюсть. Мауке вмешался и за минуту выяснил, что водитель машины 184-93, которая перевозит текстильные товары в магазины фирмы «Гешке и К0», ежедневно оставлял ее возле универмага. Крафт живет поблизости и как раз в это время обедает. Сегодня, вернувшись, он не обнаружил машины на месте.
Мауке, отозвав Эрлера в сторону, посоветовал ему позвонить в гестапо и распорядиться немедленно арестовать Крафта. Дома, на работе, в магазине ли, где тот появится раньше. Впрочем, сделал он это просто так, для перестраховки, ибо был уверен: Крафт тут ни при чем. Если бы он встречался с Ульманом в поселке, то, возвратившись в город, тихонько поставил бы машину возле универмага или загнал ее в гараж…
Когда вернулись, Мауке, удобно устраиваясь в мягком кресле в кабинете Эрлера, спросил:
– Что будем делать?
Предположение гауптшарфюрера оправдалось, дежурный по гестапо доложил, что машину 184-93 нашли в километре от поселка. Бросили ее прямо на обочине час тому назад – мотор не успел еще остыть.
Штурмбанфюрер мерил комнату тяжелыми шагами. Заложил руки за спину, от этого толстый его живот казался еще больше. Расстегнул воротник френча и громко сопел.
– Приказываю немедленно арестовать Ульмана и Панкау! – взмахнул кулаком в воздухе. – Послушаем, что запоет эта сволочь на допросе!
Мауке недовольно взглянул на дежурного по гестапо, который торчал на пороге кабинета, ожидая распоряжений. Эрлер перехватил этот взгляд.
– Можете идти, Кейндель, – отпустил унтер-офицера. Гауптшарфюрер дождался, пока за дежурным закроется дверь. Произнес с едва заметной иронией:
– И вы считаете, что эти двое сразу же назовут фамилии своих сообщников?
– У нас есть много способов, – не заметил насмешки Эрлер, – развязывать языки…
– И это вы говорите мне! – Мауке, сделал ударение на последнем слове, – Будто я первый день в гестапо!
Эрлер остановился перед креслом. Этот гауптшарфюрер начинает говорить в недопустимом тоне. Хотя он вот-вот получит офицерское звание, это не дает ему права вести себя так нахально!
Штурмбанфюрер вспыхнул, выставил вперед ногу, щелкнул пальцами с раздражением, но, встретив спокойный взгляд Мауке, сдержался. Черт с ним, с этим мальчишкой. Сам рейхсфюрер СС Гиммлер отметил его заслуги в борьбе с польскими партизанами, наградив Железным крестом первой степени. Как-никак, а Мауке проявил героизм. Раненный, сдерживал банду партизан… И несмотря на то, что ногу гауптшарфюреру ампутировали, рейхсфюрер приказал оставить его в войсках СС.
Эрлер догадывался: трюк этот больше для рекламы – смотрите, мол, рейх не забывает своих героев, – однако не считаться с Мауке не мог. Тем более что мальчишка наткнулся на след подпольной организации, за которой уже долгое время охотится дрезденское гестапо. Вспомнил: группенфюреру Вайгангу известно, что идея поручить Мауке операцию в рабочем поселке принадлежит ему, Эрлеру. Идея и руководство операцией. Он не будет умалять заслуги гауптшарфюрера Мауке, однако сумеет доказать и свои. Вернер Зайберт, роль которого так удачно играет Мауке, лишь пешка в сложной игре, которую начал он, штурмбанфюрер Эрлер. Следует использовать Мауке до конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48