Он сгорбился на сиденье и принялся жаловаться на смог, причитать о миллионах акрах пахотной земли, загубленной автотрассами, мотелями на одну ночь, свалками подержанных автомобилей, торговыми центрами и ресторанами, еда в которых так же безвкусна, как и их дизайн.
- А с шестьдесят второго года все стало только хуже, - заявил он. - Тогда, по крайней мере, людям время от времени на глаза попадались апельсиновые рощи.
Я вспомнил былые времена, и на какое-то время мы погрузились в воспоминания о весне и лете 1962 года, когда оба жили в Южной Калифорнии. Мы с моей второй женой Фэй приехали сюда из восьмимесячной поездки вокруг света, во время которой какое-то время жили в кашмирском плавучем доме, где я закончил роман, а потом переплыли на грузовом корабле весь Тихий океан. Высадившись в Калифорнии, мы сняли дом в городке Венеция у старого и бесконечно проповедующего самозваного гуру битников Лоуренса Липтона. Он провозглашал обеты "святой нищеты" для всех, кроме себя, разумеется. Дик и Джинетт жили чуть дальше на юг, на манхэттенском пляже. Саскинд по знакомству устроился на должность редактора в большой аэрокосмической компании в Эль-Сегундо. Несмотря на то что все технические таланты моего друга исчерпываются заменой перегоревшей лампочки, он работал над исследованием о возможности прямого полета на Луну с апломбом доктора философии. Спустя четыре месяца Дик улетел на Ибицу, вооруженный контрактом на создание книги, посвященной Первой мировой войне. "Целый год уйдет на сбор материала и написание, - вспомнил я его стенания, - каждое предложение придется выверять, как и во время моей двухмесячной каторги на технической редактуре, но..." - и он беспомощно пожал плечами, жертва неугомонной страсти стать "настоящим" писателем.
Я продержался чуть дольше, безуспешно пытаясь продать сценарии кинофильмов, телевизионные пьесы, начать новый роман; сводить концы с концами помогало преподавание художественного сочинительства в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса и периодические партии в покер в Гардене. Из тех дней в память врезались бесконечные ссоры с Фэй и кошмарное время, когда мой сын Джошуа, родившийся на три месяца раньше срока и весивший при рождении меньше двух фунтов, боролся за жизнь в барокамере. Я все еще думал о Джоше - ему уже исполнилось десять, он жил с Фэй и ее новым мужем в Англии, - когда Дик увидел знак на дороге и спросил:
- Чего ты там говорил о Двадцати Девяти Пальмах? У нас есть копия письма Уильямса. А в реальности нам этого парня видеть не стоит. Слишком много знаний - штука опасная.
- Да ты просто ленивый ублюдок.
- А ты?
- Еще ленивее, - признал я. - Как насчет Палм-Спрингс? Там живет моя тетя Биб. Было бы хорошо повидать ее. К тому же это ближе.
- Энергичная исследовательская команда Саскинда и Ирвинга только что приняла еще одно жизненно важное, сберегающее массу времени решение! - И Дик разразился утробным хохотом.
Двенадцатое июня, суббота, сезон уже давно прошел, но нам пришлось немало поколесить по окрестностям, проехать Палм-Спрингс вдоль и поперек дважды, прежде чем мы наконец отыскали мотель без таблички "МЕСТ НЕТ". Заведение носило имя "Черный Ангус" и выглядело не лучше и не хуже, чем лепные дворцы, дружным строем промаршировавшие перед нами: засыпанная гравием парковка, где заняты все места в тени, да бассейн размером с ванную, в котором спасались от жары утомленные зноем тела.
- Похоже на одно из тех неописуемых местечек, которые так любит выбирать Ховард для встречи с тобой, - заметил Дик, когда мы зарегистрировались и шли по коридору в свои комнаты. Затем он широко зевнул. - Все, сейчас у нас сиеста. Я тебя растолкаю, когда солнце опустится за нок-рею.
После ужина и кофе мы в очередной раз принялись выстраивать план будущих действий. Палм-Спрингс, как мне казалось, вполне подходил для встречи Ховарда и Дика.
- Это будет чистая случайность, - расписывал я. - Он войдет в мою комнату несколько раньше срока и обнаружит там тебя.
- А зачем мне с ним встречаться? - спросил Дик.
- А ты не хочешь?
- Судя по тому, что мы уже о нем узнали, абсолютно не хочу.
- То есть ты хочешь сказать, что тебе абсолютно неинтересно, кто же он такой на самом деле? Подумай, какую шикарную историю ты сможешь рассказать своим внукам.
- Мне кажется, ты перетрудился, - решил Дик.
- Хорошо, забудь о внуках. Сконцентрируйся на "Макгро-Хилл". Проблема в том, что я единственный, кто видел Хьюза. Может настать день, когда мне понадобится свидетель.
- Мне хватит и фотографии.
Какое-то время Дик мрачно смотрел на меня, но после коньяка воспрял духом, и план стал обрастать подробностями. Ховард застанет нас обоих в комнате. Разумеется, Дик слишком широк в плечах, чтобы прятаться под кроватью, и слишком приметен, чтобы сойти за коридорного. После неловкой паузы я представлю их друг другу. Хьюз удостоверит свою личность.
- И предложит мне чернослив, - с воодушевлением сообщил Дик.
- Чернослив? Почему чернослив?
- А я откуда знаю? Может, он в это время мучился от запора. В кармане у него была упаковка экологически чистого чернослива, а подходящих слов он придумать не смог, поэтому вынул пакетик и сказал: "Возьмите сливку". Старался показаться дружелюбным.
- А какой чернослив ты имеешь в виду?
- Свежий, из долины Санта-Клара. Там растут лучшие сливы. Ховард ест только лучшее. Разве ты не рассказывал мне, что он летает в Пуэрто-Рико за бананами? А потом мы слегка поговорили об экологически здоровой пище и витаминах, пока ты стоял рядом и дулся, так как ни черта не смыслишь в таких жизненно важных вещах, а потом я ушел.
- Творчески мыслишь. Как он выглядит?
- Очень высокий, очень худой, походит на свои фотографии двадцатилетней давности, только на двадцать лет старше, естественно, - засмеялся Дик. - Усы, морщинистое лицо, печеночные пятна на руках. Кстати, а рукопожатием мы обменялись?
- Ты рехнулся? Ты протянул руку, но потом быстренько убрал ее за спину. Вспомнил, что Ховард панически боится микробов. Он никому не пожимает рук.
- Даже тебе.
- Я - другое дело. К тому же Хьюз проверил меня и присвоил категорию в с плюсом за чистоту.
После этого мы разработали систему Ховарда для классификации антисептических качеств его друзей и знакомых. Его люди собирали материалы на всех, и каждому делу были присвоены буквы "А", "Б", "В" и "Д", что означало в обратном порядке: "омерзительно", "грязно", "умеренно грязно", "умеренно чисто". Система нашла свое окончательное завершение в "Автобиографии", когда наш герой излагал свои взгляды на микробов и загрязнение.
Мы легли спать рано, и на следующее утро, предварительно повалявшись около бассейна, пока жара не стала просто невыносимой, я позвонил тете, Биб Хэмилбург, и принял приглашение на ланч в загородном клубе вместе с ее приятелем. Я предупредил, что я с другом, и она сказала:
- Приводи и его.
После ланча мы поехали в дом приятеля моей тети, особняк стоимостью в четверть миллиона долларов, безупречный как снаружи, так и изнутри. Он был призван отражать статус владельца: богато украшен декоратором со склонностью к эклектике и стерилен, как десерт с глянцевой открытки. Нас провели по дому, показали каждую комнату. Все вокруг пронизывала неопределенная атмосфера скуки и печали, а тетя с гордостью демонстрировала нам признаки благополучия: управляемые ногами полки в ванной, чтобы не нагибаться за дезодорантом; спальня хозяев дома, устланная одеялами с электрическим подогревом; магнитофон с реверсом, проигрывавший обе стороны кассеты автоматически; вид на поле для игры в гольф. Я подумал об Эдит, о нашем разваливающемся старом finca, окруженном кактусами и миндальными деревьями, и на меня накатил острый приступ тоски по дому. Я стал практически иностранцем в той стране, где вырос, скучал по Ибице, жене, детям, возящимся в песочнице, обезьяне, а еще по своей лодке, пришвартованной у пристани клуба "Нотико".
- Мило, - сказал я, стараясь подбавить в голос хоть каплю энтузиазма. - Красиво... - И посмотрел на часы: - Боюсь, нам уже надо уходить.
- О, Клифф! - воскликнула Биб. - Совсем вылетело из головы. Стэнли Мейер сейчас в городе, навещает родственников. Он всегда спрашивает о тебе. Может, заедешь к нему?
И снова на меня накатило прошлое: Калифорния, начало 1960-х. Я был беден, но все, что я приносил на телестудию, было или слишком хорошо, или слишком банально для общего потребления. Стэнли Мейеру нравилась моя проза, он постоянно желал мне только хорошего, так что мы подружились. Он выпустил фильм под названием "Невод" и женился на дочери владельца студии "Юниверсал". Привозил нам в Венецию пакеты с едой: бурбон, стейки из мяса его собственных бычков, пасущихся в долине Сан-Фернандо, и дрова гикори, которые, как он говорил, были просто необходимы для идеальной прожарки мяса в камине. Биб и еще несколько моих друзей предупреждали, что у Стэнли есть, если можно так сказать, тенденция использовать людей, но я ответил:
- Не верю. Со мной он никогда так не поступит.
В конце концов, когда я был совсем на мели, Стэнли попросил меня написать сценарий для низкобюджетного вестерна "Кавалерист". Я работал над этим проектом около месяца. По поводу оплаты Стэнли выражался крайне осторожно, говоря в общих терминах о "сумме, превышающей минимальный гонорар гильдии сценаристов", и вечно ссылаясь на "своего партнера, который заведует всеми финансовыми вопросами". Развязка наступила, когда однажды Мейер позвонил мне и попросил срочно подписать бумаги на передачу всех авторских прав, рассказав какую-то запутанную историю о регистрации главной идеи. Я ответил, что не получил за работу ни цента, но Стэнли меня успокоил: "Парень, чек уже выслали тебе по почте". Обрадованный, я все подписал. Три дня спустя пришел чек на сто долларов, к нему была прикреплена форма, согласно которой получатель обязывался заплатить с вознаграждения подоходный налог.
Я рассказал эту историю Биб и Дику, а тетя ответила:
- А я тебе говорила об этом в свое время. Говорила, что это за человек.
- Тогда зачем мне видеться с ним здесь, в Палм-Спрингс?
- Ты ему нравишься, и он постоянно спрашивает о тебе.
- Разумеется, я ему нравлюсь: он обвел меня вокруг пальца, а я даже не пожаловался.
Но Биб настаивала на своем, и в конце концов пришлось уступить; все это было так давно, что уже не имело значения, к тому же мне всегда нравилась жена Стэнли, Додо. Определенную роль в моем решении сыграло тщеславие. В последнюю нашу встречу со Стэнли я был в совершенно беспомощном состоянии, пытался свести концы с концами в Голливуде, где к писателям относятся как к статистам, пока они не напишут бестселлер или не изобретут формулу, с помощью которой пережеванное пюре обретает лоск оригинальности. Как мальчишка, я хотел показать ему, что сумел выбраться из мира, где платят сто долларов за сценарий.
На машине Биб мы добрались до дома тещи Стэнли уже часам к пяти, позвонили в звонок, но нам никто не ответил.
- Вот и все, - резюмировал я. - Поехали отсюда.
- Пойду проверю заднюю дверь. - Биб исчезла за углом, а спустя несколько секунд мы услышали голоса.
Стэнли только что закончил разминку на одном из своих теннисных кортов и приветствовал нас, лежа в солярии на заднем дворе. Постаревший и какой-то встревоженный, но как всегда любезный, он прожурчал слова приветствия мне и Дику, одной рукой утирая пот со лба полотенцем, другой подтягивая к себе пару теннисных шорт.
- Рад тебя видеть, - не замедлил рассыпаться он в любезностях, и мы в паре предложений обменялись краткими историями успехов за последние семь лет.
Я показал ему, как и любому другому знакомому, фотографии Эдит и детей. Выпили пива, а затем я начал искать подходящий повод для отъезда.
- Ну пожалуйста, останьтесь, - заныл Стэнли. - Вы еще не осмотрели дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67