Я заказал два кофе, курил одну "Галуаз" за другой и пытался читать роман про Тревиса Макги. Не прошло и часа, как я сдался и начал заглядывать Беверли Лу через плечо. Еще до начала читки я сделал несколько невнятное вступление, чтобы объяснить занудность первых частей:
- Хьюз был сначала не очень разговорчивым. Вы поймете, что я имею в виду. Он не привык к такого рода беседам. Во время наших первых встреч...
- Мы сами прочтем, - обрубил Грейвз.
Я знал, что материал хорош. Мы проверили его вдоль и поперек, выискивая вкравшиеся ошибки, читали и снова перечитывали на Ибице и в Помпано-Бич. Но внезапно я начал думать о дюжине таких вещей, которые умный и нахватанный читатель просто не сможет проглотить, не подавившись: Хьюз путешествовал инкогнито по Эфиопии и спешил на аэроплане и каноэ на встречу с доктором Швейцером? Хьюз и Хемингуэй? Хьюз вылетел из Англии в 1944 году в составе разведывательной группы? Более того, никто до сих пор не выявил мою полную неспособность показать хотя бы одну кассету с записанным интервью. Я сказал издателям, что Хьюз отказался от контактов с ними, но в качестве объяснения причин такого решения смог привести лишь его паранойю. А в Помпано-Бич, во время переноса текста на бумагу, мое бунгало якобы находилось под круглосуточным наблюдением со стороны доверенных (и, конечно же, анонимных) помощников Хьюза.
- В приложении помещены некоторые очень интересные материалы, - сказал я, стараясь отвлечь их внимание и придушить собственную нарастающую панику. Короткий кивок от Левенталя - вот и весь результат от моих стараний.
Я курил, глотал кофе, пытался занять голову неправдоподобными приключениями Тревиса Макги, заглядывал через плечо Беверли.
- Что-то ты нервничаешь, - заметила она.
- Просто очень устал, - объяснил я. - Думаю, мне лучше пойти прилечь.
Это тоже не сработало. Через десять минут я снова завис над ее плечом.
- Давай я тебе кое-что покажу, - сказал я, переворошил страницы второй коробки с рукописью и вытащил страницы с восемьсот девяносто четвертой по девятьсот пятую - анекдоты о том, как Боба Гросса поймали на краже пачки печенья "Орео" в калифорнийском супермаркете и как у Ховарда постоянно съедали печенье, когда он снимал "Лицо со шрамом".
- Прочти вот это, - с нарочитой веселостью произнес я, - если хочешь посмеяться.
Беверли прочла, рассмеялась и передала листы Левенталю и Стюарту. Они прочитали и пришли в бурный восторг.
- Ральф, взгляни-ка на это, - сказал Альберт, показывая текст Грейвзу.
- Нет уж, - отозвался тот, - я лучше прочту все по порядку.
Но в итоге моего вмешательства сосредоточенность редактора "Лайф" дала трещину, и я ясно видел, как его взгляд скользит поверх материалов приложения. Еще минут десять он внимательно читал, затем переложил листы с приложением на стол, за которым с непроницаемым лицом восседал Мэнесс. Сидеть, ничего не делая, было просто невозможно, так что я принялся бродить от софы к краю стола, где окидывал взглядом лежавшие под стеклом фотографии Эдит, детей и нашей finca. Я видел, что именно Грейвз передал Мэнессу - запись телефонного разговора Хьюза и Маккалоха, произошедшего в 1958 году. Дэйв прочел первую страницу, затем вперил в меня пронизывающий взгляд:
- Где вы это достали?
- У Хьюза. Мне показалось, это стенограмма их разговора. Забавно, что он оставил все замечания Маккалоха.
Мэнесс прочел все двадцать страниц набранного с двойным интервалом текста, не пропуская ни строки. В Помпано-Бич я переделал этот кусок, изменяя параграфы и пунктуацию таким образом, чтобы при чтении складывалось впечатление, будто текст действительно является записанным разговором, который Маккалох послал Джеймсу Шипли. Но в итоге получилось так, словно он был зафиксирован не бывшим главой лос-анджелесского бюро "Тайм", а самим Хьюзом. Похоже, именно записка Маккалоха оказалась одним из тех личных документов, которые убрали из архива "Тайм-Лайф" перед моим приходом в июне. Грейвз стоял с другой стороны стола и передавал страницы, заново пристально их изучив. Мэнесс закончил читать и, полностью игнорируя мое присутствие, посмотрел на Грейвза и сказал:
- Неплохо.
Ральф кивнул в ответ и вернулся к своему креслу. "Получилось!" - подумал я, с трудом сдерживая торжествующую улыбку. Это был решающий аргумент. Они клюнули.
Тем временем уже практически подошло время для ланча. Альберт Левенталь просматривал текст и тоже остановился на приложении. Его внимание привлекла шестистраничная запись с описанием придания формы соскам Джейн Рассел для съемок "Макао". История была почерпнута из рукописи Дитриха, и я сделал из нее рассказ Ховарда о том, как он занимал должность распорядителя в "РКО Пикчерз".
- Бог мой, - воскликнул Левенталь, - вам надо это видеть! Самая потрясающая вещь, которую я когда-либо читал. Нужно обязательно поместить рассказ в книгу. Сам Хьюз рассказал об этом? - спросил он у меня.
- Он очень гордился этим эпизодом из своей жизни, - последовало мое объяснение. - Ему хотелось доказать, что он имел непосредственное отношение к "РКО Пикчерз", был в гуще событий и влиял на повседневные дела студии.
- Но он же сумасшедший! - сказал Левенталь. - Он почти постоянно говорит только о себе.
- Ему хотелось полностью прояснить долю своего участия.
- Ничего смешнее в жизни не слыхал.
- Нет, - встряла Беверли, - та история с Бобом Гроссом и кражей печенья куда смешнее.
- А еще печенье, - подлил я масла в огонь. - Печенье, которое он дал парню, когда делал "Лицо со шрамом".
- Давайте прервемся и пообедаем, - предложил Левенталь. - Мы можем заказать все сюда?
- Внизу есть ресторан, - ответил за меня Грейвз. - Думаю, нам стоит создать слегка праздничную атмосферу.
- Ну и как, вам нравится материал? - спокойным голосом осведомился я.
- Нравится? Да это просто фантастика!
Чтение продолжалось в течение всей недели. Грейвз и Мэнесс оказались самыми въедливыми читателями, ничего не пропускали и к четвергу прикончили все девятьсот пятьдесят страниц текста и еще сорок девять страниц приложения, которое мы отдали под комментарии к некоторым менее известным событиям из жизни Хьюза. Он говорил о них тогда, когда запись уже не велась. Ральф вынес вердикт:
- Мы согласны, это просто первоклассная вещь - чудесная работа. - Он протянул мне руку и искренне, с теплотой в голосе произнес: - Поздравляю.
Я изо всех сил постарался изобразить скромность:
- Моя заслуга только в том, что были заданы правильные вопросы.
- Я вам вот что скажу, - продолжал Грейвз. - Это самая сенсационная и разоблачительная история от первого лица из всех, которые "Лайф" когда-либо публиковала, по крайней мере, за все то время, пока я у них работал. И есть еще кое-что, - он повернулся к Беверли и Альберту, - мы гордимся тем, что можем взять любую книгу в "Лайф", вне зависимости от ее объема, и "переварить" ее.
- Что вы имеете в виду под словом "переварить"? - насторожился я.
- Можно выбрать какой угодно текст объемом от десяти до двадцати тысяч слов и выделить кишки, мясо, сердце, ну и все остальное. Но с книгой такие манипуляции не пройдут, это просто невозможно из-за громадного объема материала - она представляет собой единое целое. Так что нам в "Лайф" приходится ежечасно решать, что можно оставить в тексте, а что - выкинуть.
В среду показался боевой контингент из "Делл паблишинг". Потребовалось применить некоторую долю убеждения со стороны Беверли Лу, чтобы заставить их прийти. Они уже прочитали больше сотни страниц "автобиографии" Итона и через посредничество писателя Овида Демариса приобрели книгу Роберта Майо, в которой оказался текст нескольких личных записок Хьюза своему бывшему мажордому в Неваде. Из "Делл" прибыли президент компании Хелен Мейер, вице-президент Бад Тоби и главный редактор Росс Клейборн. Росс был единственным из всей троицы, кто прочел всю рукопись от начала до конца, однако Бад Тоби, пролистав первую сотню страниц (мы с Диком намеренно сделали их нестерпимо занудными, дабы приучить читателя к последующей сбивчивой речи Хьюза), повернулся к Беверли.
- Вам не стоит беспокоиться о конкуренции, - произнес он, имея в виду Итона и Демариса, - ваша рукопись просто превосходна.
Во вторник или среду в "Элизиуме" появился Хэрольд Макгро собственной персоной. Вообще-то он не хотел приходить и сначала никак не мог понять, почему ему в офис не переправили одну из копий. Я передал ему послание через Беверли Лу, сообщая, что смогу прийти вместе с рукописью, и тогда, в моем присутствии, он сможет ее прочитать, но если я отлучусь из "Элизиума", то некому будет охранять помещение там. К тому же Хьюз якобы не желал, чтобы контакт с рукописью происходил без моего физического присутствия, - таков контракт.
В итоге Хэрольд сдался и согласился прийти.
К нам на огонек пожаловали и представители закона в лице Фостина Джеле. Левенталь беспокоился по поводу некоторых пассажей, особенно тех, где шла речь о "ссудах" Никсона и сходных интересах других политических деятелей. Джеле ознакомился с несколькими отрывками, а затем начал читать текст по диагонали.
- Боже мой, - сказал он, - да тут полно пасквилей. Вот здесь, например, он рассказывает о том, как президент "Локхид" крадет печенье и конфеты из супермаркета...
- Да, но Боба Гросса уже нет в живых, - объяснил я. - Вы ведь можете пропустить такое, если человек уже умер?
- А потом еще этот рассказ о том, как полковник Калделл в сороковых годах обворовал компанию Хьюза.
- Он тоже умер.
- А чего стоит история о том, как Рамон Наварро домогался его в доме Мэри Пикфорд. Он ведь еще жив?
- Я обязательно это проверю, - последовал мой ответ. Конечно, я был в курсе, что Наварро был убит несколько месяцев назад в Голливуде.
Джеле назвал имена еще парочки людей, которых Хьюз обвинял в чем-либо или оскорблял.
- Они все уже мертвы, - заверил я.
Адвокат кивнул:
- Очень удачный поворот событий. Сдается мне, большая часть тех, кого мы можем потревожить данной книгой, уже на том свете.
Я согласно кивнул.
- Но наша главная проблема - это тот человек, Ной Дитрих. Как с ним обстоят дела?
- Ему восемьдесят три года, и, по словам Хьюза, бедняга умирает.
- Ну что ж, я не желаю ему ничего плохого, но если он умрет, то надеюсь, что это произойдет безболезненно и чем скорее, тем лучше, потому что Дитрих может доставить нам уйму неприятностей.
Когда я пересказал эту историю Дику, мой друг сказал:
- Скажи им, чтобы не беспокоились по поводу Дитриха. Когда он прочтет книгу и поймет, что скабрезные истории мы уворовали из его собственной автобиографии, со старичком тут же случится инфаркт.
Пассажи, посвященные Ричарду Никсону, свинцовым грузом лежали на плечах издательства "Макгро-Хилл". Хэрольд Макгро уже прочитал их и, очевидно, успел обсудить с советом директоров. Беверли тактично объяснила мне, что Макгро тесно сотрудничал с американским правительством. Если Никсон действительно в чем-то виноват, то, в случае его переизбрания, интересы компании также пострадают.
- Возможно, нам придется вырезать всю историю с займом.
Я для порядка рассердился и после разговора с Ральфом Грейвзом позвонил в офис Беверли.
- Ты не можешь ее вырезать, - заявил я. - Ховард будет в ярости, и я не позволю тебе это сделать. Тот отрывок - истинная правда, и его необходимо оставить. Ральф сказал, что "Лайф" включит его в свои выдержки. Ты выставишь себя в дурном свете, если они напечатают историю, а "Макгро-Хилл" - нет.
- Легально они этого сделать не смогут, - возразила Беверли. - Они могут печатать выдержки только из нашего окончательного текста.
Я немного поразмыслил, а потом сказал:
- В таком случае я пошлю им историю Никсона в качестве отдельной статьи. Ховард настаивает, чтобы все было издано, и никакие условия контракта не смогут мне помешать исполнить его желание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67