Да и зерно тоже недешево.
– Да. Ты права. – Джек почувствовал, что говорил не то. Хлеб стал дорогим, потому что поднялись цены на зерно; а зерно стало безумно дорогим, потому что во время грозы погиб весь урожай; это был тупик, и выхода из него не было. Он видел, как мучается Марта. Она всегда переживала, если он был чем-то недоволен. Джек улыбнулся ей и ласково похлопал по плечу.
– Не горюй, это не твоя вина, – сказал он.
– Но ты так рассердился...
– Не на тебя. – Джек чувствовал себя виноватым: ведь Марта скорее бы отрезала себе руку, чем стала его обманывать. Он до сих пор не мог понять, почему она так предана ему. Если это любовь, размышлял Джек, то как она выдерживает? Ведь и сама она, и все вокруг знали, что для него не было никого дороже Алины. Однажды он уже собрался было отослать ее из дома, чтобы она смогла забыть о своем влечении к нему и, может быть, влюбиться в хорошего человека. Но сердце подсказывало ему, что этим ничего не поправить, а Марта будет еще больше страдать. И все осталось по-прежнему.
Джек достал из кармана туники кошелек и вытащил из него три серебряные монетки.
– Давай попробуем жить на двенадцать пенсов в неделю, – сказал он. Эти деньги казались очень большими. Ему платили всего двадцать четыре пенса в неделю, хотя еще приплачивали свечами, одеждой и обувью.
Джек допил свое пиво и вышел из дома. Для начала осени было необычно холодно, погода все еще приносила неожиданности. Он быстро пошел по улице и вскоре очутился на монастырском дворе. Рассвет едва занимался, и рабочие только начинали сходиться. Джек не спеша осмотрел строящийся фундамент нефа. К счастью, он был почти закончен, ведь зима обещала быть ранней, и с раствором тогда пришлось бы помучиться.
Взгляд его остановился на новых поперечных нефах. Как ни гордился он своим творением, но настроение оказалось испорченным: после бури вновь появились трещины, а его церковь должна быть построенной на века. Озадаченно покачав головой, Джек по винтовой лестнице стал подниматься на галерею. Ему так хотелось посоветоваться с кем-нибудь, кто строил похожие церкви, но ни в Англии, ни даже во Франции никто так высоко еще не взлетал.
Так, в раздумьях, он поднялся до самой крыши, даже не заметив, что галерея осталась далеко внизу. Свинцовые листы уже уложили, и в башенках, которые раньше мешали стоку воды, у их основания, проделали желобки. Ветер здесь, на крыше, был очень сильным, гораздо сильнее, чем на земле, и Джеку все время приходилось искать глазами, за что бы уцепиться и не упасть; ему очень не хотелось стать первой жертвой на строительстве своего собственного собора.
Он стоял не шевелясь и задумчиво глядел в пространство. Ему показалось, что сила ветра, пока он поднимался, увеличивалась очень несоразмерно. И тут его осенило. Он нашел ответ на мучивший его вопрос: трещины были вызваны не тяжестью купола, а его высотой. Он не сомневался, что его церковь была достаточно крепкой, но он совсем забыл о ветрах, а они с такой силой хлестали по высоким стенам собора, что вполне могли разрушить их. Ощущая на себе могучую силу ветра, Джек мысленно представил, какую нагрузку испытывает находящееся у него под ногами так тщательно продуманное во всех мелочах сооружение. Он настолько хорошо знал каждую деталь здания, что всем своим существом ощущал, какое напряжение оно испытывает под порывами ветра, словно сам был частью стен. Но они не гнулись – они давали трещины.
Джек был уверен, что нашел объяснение; но что он мог придумать? Надо было срочно укреплять верхний ярус окон. Но как? Сделать ложные подпорки под стены? Но тогда исчезнет это удивительное ощущение легкости и изящества, исходившее от собора, чем он так гордился.
Если это поможет и нет другого выхода – что ж, придется так и поступить.
Он стал спускаться вниз. Радостного возбуждения, которое он обычно испытывал, найдя ответ на трудный вопрос, сейчас не было; ему казалось, что придуманный им выход убивает его мечту. «Я просто оказался чересчур самонадеянным, – размышлял он, – вбил себе в голову, что смогу построить самый красивый на свете собор. Откуда такая уверенность, что у меня получится лучше всех? Чем я отличаюсь от всех других? Надо было просто добросовестно скопировать проект опытного мастера и на этом успокоиться».
Возле чертежного настила его ждал Филип. Он был явно чем-то обеспокоен и, похоже, не спал всю ночь.
– Нам придется сократить расходы на строительство, – без предисловия сказал он. – У нас нет денег, чтобы продолжать с прежним размахом.
Этого Джек боялся больше всего. Ураган уничтожил урожай во всей Южной Англии, и монастырь, конечно же, тоже понес убытки. Когда речь заходила о сокращении затрат на строительство, Джек всегда очень переживал. Где-то в глубине души он даже боялся, что, если работа затянется, он может не дожить до того дня, когда собор будет закончен и предстанет во всей красе.
– Зима не за горами, – сказал он как бы между прочим. – Тогда и можно будет работать помедленнее. Тем более в этом году она придет рано.
– Ну, не так рано, как ты думаешь, – мрачно ответил Филип. – Я хочу сократить расходы наполовину. И немедленно.
– Наполовину? – Джек был уверен, что ослышался.
– С сегодняшнего дня начинаем увольнять рабочих со стройки. Оставляем столько, сколько обычно занято зимой.
Такого решения Джек никак не ожидал. Летних рабочих распускали всегда в начале декабря, и всю зиму они либо строили дома, либо мастерили телеги и бороны для себя или для продажи. На этот раз их семьи не обрадуются, увидев их так рано, сказал себе Джек.
– А ты подумал о том, что отправляешь их по домам, где люди уже голодают? – спросил он приора.
Филип в ответ только зло посмотрел на него.
– Конечно, ты все понимаешь, – сказал Джек. – Прости, что я задал тебе этот вопрос.
– Если я не сделаю этого сейчас, – твердо сказал приор, – то однажды в воскресенье, в разгар зимы, все рабочие встанут у ворот монастыря и потребуют денег за свой труд. И что мне останется: показать им пустую казну?
– Да кто же спорит? – Джек беспомощно пожал плечами.
– Это еще не все. Больше ни одного человека нанимать не будем, даже на место тех, кто уйдет сам.
– Но мы и так уже месяцами никого не берем.
– А Альфред?
– Это совсем другое дело. – Джек почувствовал себя неловко. – Ну ладно, не нанимаем так не нанимаем.
– И никаких переводов на более оплачиваемые места.
Джек согласно кивнул. Так уж повелось, что подмастерье или простой рабочий часто просили назначить их каменщиками или каменотесами. Если другие ремесленники считали, что те постигли секреты мастерства, их просьбу удовлетворяли и монастырь прибавлял им жалованье.
– Но право перевода принадлежит ложе каменщиков, – сказал Джек.
– С этим я не спорю. Просто прошу каменщиков повременить, пока не кончится голод.
– Я им передам, – уклончиво ответил Джек. Он с беспокойством подумал, что ложе такая просьба может не понравиться.
А Филип настойчиво продолжал:
– Отныне не будет никаких работ и по престольным праздникам.
Таких дней в году было немало. Обычно они были днями отдыха, но оплачивать или не оплачивать их работнику зависело от того, как он договорится с работодателем. В Кингсбридже взяли за правило, что, если два праздника выпали на одной неделе, один из них оплачивался, а второй – нет, и на работу можно было не выходить. Большинство предпочитали во второй праздник работать. Теперь же такого выбора у людей не будет: второй день станет и нерабочим, и неоплачиваемым.
Джек с трудом представлял себе, как он объяснит это на ложе своим собратьям.
– Я думаю, было бы лучше предложить им самим обсудить твое мнение, а не просто объявить как о чем-то уже решенном.
Филип замотал головой:
– Они решат, что тут можно спорить и что я могу пойти на уступки. Потом предложат работать половину престольных праздников и разрешить им переводить на лучшие места какое-то количество работников.
Приор безусловно прав, подумал Джек.
– Но ведь это же вполне разумно, – тут же вслух добавил он.
– Конечно разумно, – вспылив, сказал Филип. – Но на мировую я не пойду. Даже те меры, что я предлагаю, уже недостаточны. Об уступках с моей стороны не может быть и речи.
– Ну хорошо, хорошо, – примирительно сказал Джек. Он понял, что сейчас убеждать Филипа бесполезно. – Что-нибудь еще?
– Да. Прекрати закупать новые материалы. Используй до конца те запасы камня, железа, дерева, которые пока есть.
– Но мы не платим за дерево! – возразил Джек.
– Да, но зато платим за перевозку.
– Ты прав. Согласен. – Джек подошел к окну и окинул взглядом монастырский двор, где были аккуратно сложены камень и лес. Он сразу же без труда определил, сколько и чего было в запасе. – Я думаю, с меньшим количеством рабочих нам этого хватит до следующего лета, – сказал он, немного подумав.
Филип тяжело вздохнул:
– Боюсь, будущим летом мы никого не сможем нанять. Все будет зависеть от того, сколько будет стоить шерсть. Тебе лучше сразу предупредить их.
– Неужели дела так плохи?
– Хуже на моей памяти не было. Все, что нужно сейчас стране, – это три года хорошей погоды. И хороший король.
– Вот тут я с тобой соглашусь, – сказал Джек.
Филип ушел к себе в дом. А Джек все утро провел в мучительных раздумьях: что же теперь будет? Как продолжать строительство нефа? Либо пролет за пролетом, начиная от перекрестья и дальше к западной стене, либо начать с фундамента и по всему периметру здания класть горизонтальную кладку, поднимаясь вверх. Второй способ был более быстрым, но тут требовалось много каменщиков. Джек сначала собирался строить именно так. Но теперь передумал. С меньшим количеством рабочих можно было возводить неф только по пролетам. И еще одно преимущество такого способа привлекало Джека: любые изменения, которые он вносил в свой замысел, можно было испытать сначала на одном или двух пролетах, прежде чем переносить их на все здание.
С грустью размышлял он и о том, к чему приведет их в итоге отсутствие денег. С каждым годом работы будет все меньше и меньше. Мрачные мысли лезли ему в голову: год от года он будет стареть, станет совсем седым и слабым и, так и не завершив дела своей жизни, умрет, и похоронят его на монастырском кладбище в тени недостроенного собора.
Колокол прозвонил полдень, и Джек отправился на собрание ложи каменщиков. Они сидели за элем с сыром, и он впервые заметил, что у многих не было даже хлеба. Джек попросил тех, кто обычно уходил обедать домой, ненадолго задержаться.
– У приора почти не осталось денег, – сказал он.
– На моей памяти не было еще ни одного монастыря, который рано или поздно не разорился бы, – с ухмылкой произнес один из самых опытных каменщиков.
Джек пристально посмотрел на него. Звали человека Эдвард Двойной Нос, из-за того что на лице у него была огромная бородавка размером с нос. Он был отличным каменотесом, мастером вытачивать круглые формы, и, когда нужно было изготовить колонну или барабан купола, Джек всегда обращался к нему.
– И все же, – сказал он, – признайтесь, что в нашем монастыре дела обстоят гораздо лучше, чем где-либо еще. Хотя и приор Филип не всесилен: он не может предотвратить ураганы и неурожаи, поэтому ему приходится тоже сокращать расходы. Я хотел сказать вам все как есть до того, как вы разойдетесь на обед. Начать с того, что новых запасов камня и дерева мы делать не будем.
Прослышав про серьезный разговор у каменщиков, стали сходиться и ремесленники из других лож.
– Этого запаса дерева нам на зиму не хватит, – сказал старый плотник Питер.
– Должно хватить, – ответил Джек. – Строить будем медленнее, ведь нас теперь будет меньше. С сегодняшнего дня сокращаем число работников.
И тут же понял, что допустил ошибку, начинать надо было не с этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193
– Да. Ты права. – Джек почувствовал, что говорил не то. Хлеб стал дорогим, потому что поднялись цены на зерно; а зерно стало безумно дорогим, потому что во время грозы погиб весь урожай; это был тупик, и выхода из него не было. Он видел, как мучается Марта. Она всегда переживала, если он был чем-то недоволен. Джек улыбнулся ей и ласково похлопал по плечу.
– Не горюй, это не твоя вина, – сказал он.
– Но ты так рассердился...
– Не на тебя. – Джек чувствовал себя виноватым: ведь Марта скорее бы отрезала себе руку, чем стала его обманывать. Он до сих пор не мог понять, почему она так предана ему. Если это любовь, размышлял Джек, то как она выдерживает? Ведь и сама она, и все вокруг знали, что для него не было никого дороже Алины. Однажды он уже собрался было отослать ее из дома, чтобы она смогла забыть о своем влечении к нему и, может быть, влюбиться в хорошего человека. Но сердце подсказывало ему, что этим ничего не поправить, а Марта будет еще больше страдать. И все осталось по-прежнему.
Джек достал из кармана туники кошелек и вытащил из него три серебряные монетки.
– Давай попробуем жить на двенадцать пенсов в неделю, – сказал он. Эти деньги казались очень большими. Ему платили всего двадцать четыре пенса в неделю, хотя еще приплачивали свечами, одеждой и обувью.
Джек допил свое пиво и вышел из дома. Для начала осени было необычно холодно, погода все еще приносила неожиданности. Он быстро пошел по улице и вскоре очутился на монастырском дворе. Рассвет едва занимался, и рабочие только начинали сходиться. Джек не спеша осмотрел строящийся фундамент нефа. К счастью, он был почти закончен, ведь зима обещала быть ранней, и с раствором тогда пришлось бы помучиться.
Взгляд его остановился на новых поперечных нефах. Как ни гордился он своим творением, но настроение оказалось испорченным: после бури вновь появились трещины, а его церковь должна быть построенной на века. Озадаченно покачав головой, Джек по винтовой лестнице стал подниматься на галерею. Ему так хотелось посоветоваться с кем-нибудь, кто строил похожие церкви, но ни в Англии, ни даже во Франции никто так высоко еще не взлетал.
Так, в раздумьях, он поднялся до самой крыши, даже не заметив, что галерея осталась далеко внизу. Свинцовые листы уже уложили, и в башенках, которые раньше мешали стоку воды, у их основания, проделали желобки. Ветер здесь, на крыше, был очень сильным, гораздо сильнее, чем на земле, и Джеку все время приходилось искать глазами, за что бы уцепиться и не упасть; ему очень не хотелось стать первой жертвой на строительстве своего собственного собора.
Он стоял не шевелясь и задумчиво глядел в пространство. Ему показалось, что сила ветра, пока он поднимался, увеличивалась очень несоразмерно. И тут его осенило. Он нашел ответ на мучивший его вопрос: трещины были вызваны не тяжестью купола, а его высотой. Он не сомневался, что его церковь была достаточно крепкой, но он совсем забыл о ветрах, а они с такой силой хлестали по высоким стенам собора, что вполне могли разрушить их. Ощущая на себе могучую силу ветра, Джек мысленно представил, какую нагрузку испытывает находящееся у него под ногами так тщательно продуманное во всех мелочах сооружение. Он настолько хорошо знал каждую деталь здания, что всем своим существом ощущал, какое напряжение оно испытывает под порывами ветра, словно сам был частью стен. Но они не гнулись – они давали трещины.
Джек был уверен, что нашел объяснение; но что он мог придумать? Надо было срочно укреплять верхний ярус окон. Но как? Сделать ложные подпорки под стены? Но тогда исчезнет это удивительное ощущение легкости и изящества, исходившее от собора, чем он так гордился.
Если это поможет и нет другого выхода – что ж, придется так и поступить.
Он стал спускаться вниз. Радостного возбуждения, которое он обычно испытывал, найдя ответ на трудный вопрос, сейчас не было; ему казалось, что придуманный им выход убивает его мечту. «Я просто оказался чересчур самонадеянным, – размышлял он, – вбил себе в голову, что смогу построить самый красивый на свете собор. Откуда такая уверенность, что у меня получится лучше всех? Чем я отличаюсь от всех других? Надо было просто добросовестно скопировать проект опытного мастера и на этом успокоиться».
Возле чертежного настила его ждал Филип. Он был явно чем-то обеспокоен и, похоже, не спал всю ночь.
– Нам придется сократить расходы на строительство, – без предисловия сказал он. – У нас нет денег, чтобы продолжать с прежним размахом.
Этого Джек боялся больше всего. Ураган уничтожил урожай во всей Южной Англии, и монастырь, конечно же, тоже понес убытки. Когда речь заходила о сокращении затрат на строительство, Джек всегда очень переживал. Где-то в глубине души он даже боялся, что, если работа затянется, он может не дожить до того дня, когда собор будет закончен и предстанет во всей красе.
– Зима не за горами, – сказал он как бы между прочим. – Тогда и можно будет работать помедленнее. Тем более в этом году она придет рано.
– Ну, не так рано, как ты думаешь, – мрачно ответил Филип. – Я хочу сократить расходы наполовину. И немедленно.
– Наполовину? – Джек был уверен, что ослышался.
– С сегодняшнего дня начинаем увольнять рабочих со стройки. Оставляем столько, сколько обычно занято зимой.
Такого решения Джек никак не ожидал. Летних рабочих распускали всегда в начале декабря, и всю зиму они либо строили дома, либо мастерили телеги и бороны для себя или для продажи. На этот раз их семьи не обрадуются, увидев их так рано, сказал себе Джек.
– А ты подумал о том, что отправляешь их по домам, где люди уже голодают? – спросил он приора.
Филип в ответ только зло посмотрел на него.
– Конечно, ты все понимаешь, – сказал Джек. – Прости, что я задал тебе этот вопрос.
– Если я не сделаю этого сейчас, – твердо сказал приор, – то однажды в воскресенье, в разгар зимы, все рабочие встанут у ворот монастыря и потребуют денег за свой труд. И что мне останется: показать им пустую казну?
– Да кто же спорит? – Джек беспомощно пожал плечами.
– Это еще не все. Больше ни одного человека нанимать не будем, даже на место тех, кто уйдет сам.
– Но мы и так уже месяцами никого не берем.
– А Альфред?
– Это совсем другое дело. – Джек почувствовал себя неловко. – Ну ладно, не нанимаем так не нанимаем.
– И никаких переводов на более оплачиваемые места.
Джек согласно кивнул. Так уж повелось, что подмастерье или простой рабочий часто просили назначить их каменщиками или каменотесами. Если другие ремесленники считали, что те постигли секреты мастерства, их просьбу удовлетворяли и монастырь прибавлял им жалованье.
– Но право перевода принадлежит ложе каменщиков, – сказал Джек.
– С этим я не спорю. Просто прошу каменщиков повременить, пока не кончится голод.
– Я им передам, – уклончиво ответил Джек. Он с беспокойством подумал, что ложе такая просьба может не понравиться.
А Филип настойчиво продолжал:
– Отныне не будет никаких работ и по престольным праздникам.
Таких дней в году было немало. Обычно они были днями отдыха, но оплачивать или не оплачивать их работнику зависело от того, как он договорится с работодателем. В Кингсбридже взяли за правило, что, если два праздника выпали на одной неделе, один из них оплачивался, а второй – нет, и на работу можно было не выходить. Большинство предпочитали во второй праздник работать. Теперь же такого выбора у людей не будет: второй день станет и нерабочим, и неоплачиваемым.
Джек с трудом представлял себе, как он объяснит это на ложе своим собратьям.
– Я думаю, было бы лучше предложить им самим обсудить твое мнение, а не просто объявить как о чем-то уже решенном.
Филип замотал головой:
– Они решат, что тут можно спорить и что я могу пойти на уступки. Потом предложат работать половину престольных праздников и разрешить им переводить на лучшие места какое-то количество работников.
Приор безусловно прав, подумал Джек.
– Но ведь это же вполне разумно, – тут же вслух добавил он.
– Конечно разумно, – вспылив, сказал Филип. – Но на мировую я не пойду. Даже те меры, что я предлагаю, уже недостаточны. Об уступках с моей стороны не может быть и речи.
– Ну хорошо, хорошо, – примирительно сказал Джек. Он понял, что сейчас убеждать Филипа бесполезно. – Что-нибудь еще?
– Да. Прекрати закупать новые материалы. Используй до конца те запасы камня, железа, дерева, которые пока есть.
– Но мы не платим за дерево! – возразил Джек.
– Да, но зато платим за перевозку.
– Ты прав. Согласен. – Джек подошел к окну и окинул взглядом монастырский двор, где были аккуратно сложены камень и лес. Он сразу же без труда определил, сколько и чего было в запасе. – Я думаю, с меньшим количеством рабочих нам этого хватит до следующего лета, – сказал он, немного подумав.
Филип тяжело вздохнул:
– Боюсь, будущим летом мы никого не сможем нанять. Все будет зависеть от того, сколько будет стоить шерсть. Тебе лучше сразу предупредить их.
– Неужели дела так плохи?
– Хуже на моей памяти не было. Все, что нужно сейчас стране, – это три года хорошей погоды. И хороший король.
– Вот тут я с тобой соглашусь, – сказал Джек.
Филип ушел к себе в дом. А Джек все утро провел в мучительных раздумьях: что же теперь будет? Как продолжать строительство нефа? Либо пролет за пролетом, начиная от перекрестья и дальше к западной стене, либо начать с фундамента и по всему периметру здания класть горизонтальную кладку, поднимаясь вверх. Второй способ был более быстрым, но тут требовалось много каменщиков. Джек сначала собирался строить именно так. Но теперь передумал. С меньшим количеством рабочих можно было возводить неф только по пролетам. И еще одно преимущество такого способа привлекало Джека: любые изменения, которые он вносил в свой замысел, можно было испытать сначала на одном или двух пролетах, прежде чем переносить их на все здание.
С грустью размышлял он и о том, к чему приведет их в итоге отсутствие денег. С каждым годом работы будет все меньше и меньше. Мрачные мысли лезли ему в голову: год от года он будет стареть, станет совсем седым и слабым и, так и не завершив дела своей жизни, умрет, и похоронят его на монастырском кладбище в тени недостроенного собора.
Колокол прозвонил полдень, и Джек отправился на собрание ложи каменщиков. Они сидели за элем с сыром, и он впервые заметил, что у многих не было даже хлеба. Джек попросил тех, кто обычно уходил обедать домой, ненадолго задержаться.
– У приора почти не осталось денег, – сказал он.
– На моей памяти не было еще ни одного монастыря, который рано или поздно не разорился бы, – с ухмылкой произнес один из самых опытных каменщиков.
Джек пристально посмотрел на него. Звали человека Эдвард Двойной Нос, из-за того что на лице у него была огромная бородавка размером с нос. Он был отличным каменотесом, мастером вытачивать круглые формы, и, когда нужно было изготовить колонну или барабан купола, Джек всегда обращался к нему.
– И все же, – сказал он, – признайтесь, что в нашем монастыре дела обстоят гораздо лучше, чем где-либо еще. Хотя и приор Филип не всесилен: он не может предотвратить ураганы и неурожаи, поэтому ему приходится тоже сокращать расходы. Я хотел сказать вам все как есть до того, как вы разойдетесь на обед. Начать с того, что новых запасов камня и дерева мы делать не будем.
Прослышав про серьезный разговор у каменщиков, стали сходиться и ремесленники из других лож.
– Этого запаса дерева нам на зиму не хватит, – сказал старый плотник Питер.
– Должно хватить, – ответил Джек. – Строить будем медленнее, ведь нас теперь будет меньше. С сегодняшнего дня сокращаем число работников.
И тут же понял, что допустил ошибку, начинать надо было не с этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193