Перспектива использования ядерного оружия пугала даже самого автора подобного плана. Правда, он был честен сам перед собой, потому что не видел другого выхода из создавшейся ситуации. "Десо легко согласился со мной, слишком легко, – размышлял он. – Разумеется, это хорошо, что министр иностранных дел согласен с военным деятелем. Десо имеет репутацию человека "быстрого реагирования", сторонника решительных действий. Но он так же быстро может поменять свою точку зрения..."
Адмирал решил закрепиться на завоеванных рубежах.
– В принципе, господин министр, – мы уже готовы. Мы только ждем, чтобы авианосцы выдвинулись на дальность полета наших ракетоносителей.
– Прекрасно! В свою очередь, я предлагаю спустить командующим наших сухопутных войск приказ ускорить темпы наступления. Давайте покончим с Польшей до того, как эта проклятая Америка успеет вмешаться! Это снимет нашу "головную боль", господа!
Десо вдруг просиял улыбкой, обратившись к Мишелю Гюши.
– Пусть наши боевые командиры зададут полячишкам жару.
* * *
14 ИЮНЯ, ВОЕННО-ВОЗДУШНАЯ БАЗА В ГДЫНЕ, ПОЛЬША
– Подъем!
Бешеный вой сирены вырвал Тадеуша Войцика из мягкого кресла, в котором он расположился вздремнуть. Двери во всем помещении уже были нараспашку. Все пришло в движение.
Привычка и прилив адреналина в кровь, мгновенно побудили Тадеуша включиться в эту сумасшедшую круговерть.
Пилоты ныряли, как в воду, в прохладный утренний воздух. Джипы и "уазики" с заведенными моторами уже ожидали их. Локаторщики и зенитчики разбегались по своим постам. Потом началась стремительная гонка по изрытому воронками полю, к самолетным ангарам.
База в Гдыне собрала в своих казармах и ангарах почти все остатки польских истребительных полков. Боевой опыт Тадеуша, девять сбитых им самолетов противника сделали его как бы старейшиной среди летчиков, и молодых, и тех, кто прошел подготовку в Штатах. Ему доверили самую большую драгоценность – последний из F-15, прибывший из Америки. В честь заслуг его прежнего "Орла" он носил на фюзеляже знаки отличия – изображение пяти немецких мальтийских крестов и четырех французских "медальонов". Товарищи по эскадрилье, измученные от беспрерывных схваток с врагом и недосыпанием, все-таки нашли время украсить этими символами его новый F-15 Войцику присвоили звание капитана.
Как только включились турбины, "Игл" стал наливаться силой и вздрагивать от избытка энергии.
Тэд связался по радио с руководителем полета.
– Лидер "Океана" на связи! Проверка!
Он вел с собой в полет троих хороших, быстрых и исполнительных парней. Вся четверка работала слаженно.
Истребитель Тэда мгновенно ожил, как только позволил ему сделать это его хозяин и повелитель. Технические параметры F-15 сокращали до минимума обычную подготовку истребителя такого класса к старту. А на войне время решает все. Инерционная система управления F-15 требовала несколько минут, чтобы сориентировать самолет для автоматического пилотирования. Поэтому Тэд вначале руководствовался указаниями наземного диспетчера. Эфир был заполнен голосами с других четверок. Некоторые из них он узнал. Другие были ему менее знакомы. Это были летчики 34-го истребительного полка. Большие потери вынудили польское командование слить вместе в единое подразделение 34-й и 11-й полки.
Он был уже почти готов к взлету, когда услышал голос майора Домовского, офицера-оперативника 34-го полка. Майор передавал по всем каналам.
– Вызываю "Океан", "Бритву", "Контур". Сорок бандитов на подлете. С тяжелым грузом. После взлета курс два-восемь-ноль!
Тэд даже присвистнул. Он позволил своим рукам действовать автоматически, а мозгу немного поразмыслить. Большая рыба сама плыла в сеть. Недостатка в мишенях для стрельбы сегодня не будет. Стрелка на круге посреди приборной панели дрогнула и прекратила подъем. Достигнут нужный температурный режим хвостовой турбины.
Он просигналил техникам своего ангара. Они тотчас привели в движение механизм, открывающий бронированные двери. Войцик легко коснулся рычагов. "Такси поехало".
По радио Домовский продолжал передавать сведения и определять позиции двенадцати польских истребителей, которых он посылал в небо на битву с приближающейся вражеской армадой.
– Всем "Полетам"! Уровни – одна, две, три тысячи метров... Открывать огонь только по радару.
Повернув голову, Тэд увидел своих товарищей по четверке "Океан" Они исправно следовали за ним. Он выкатился на взлетную полосу и чуть придержал свой самолет, чтобы товарищи "по крылу" заняли нужные для синхронного взлета позиции.
– Всем "Полетам"! Взлет отложить. Вторая волна позади первой. Количество бортов неизвестно. Предположительно – много. Ждите!
Тэд вновь мягко толкнул рычаги управления вперед. Глядя на полосу, не спеша уходящую назад под стеклянный колпак его кабины, он подумал, чтобы ни ждало его в небе, сколько бы ни было там вражеских машин, взлететь все равно придется и надо быть в полной готовности.
Домовский опять возник в радиоэфире.
– Всем "Полетам"! Говорит "Замок". Противник рассеялся, и пока не обнаружен. Центр подвергся атаке. Всем "Полетам". Идите в свободный поиск! Удачи вам! Победа будет за нами!
Он вещал так бодро, как будто был в самом деле уверен в успешном исходе боя. Враг прошел сквозь польскую радарную защиту, исчез из поля зрения наземных служб наблюдения без ущерба для себя, ослепив Тэда и всех пилотов прежде, чем те могли подняться в воздух. Плохи дела!
– "Океан", "Океан"! Я лидер полета "Океан". Включить радары. Все внимание на левое крыло.
Он сам включил радар и повернул острый клюв самолета влево. Экран локатора заполнился множеством точек. Прибор тревоги подавал одновременно столько сигналов, что нервы не выдерживали, и появилось мимолетное искушение выключить его совсем и избавиться от его советов.
Несмотря на защитные противорадарные меры ЕвроКона, фольговые ленты и электронные помехи, локатор истребителя поймал цель на расстоянии семидесяти миль. Теперь ему оставалось только выжить самому и сохранить самолет до того момента, когда он выйдет на рубеж атаки. Тэд Войцик вспотел под своей кислородной маской. Предстоял тяжелый денек.
* * *
ДОЛИНА ЛУАРЫ, САМЮР, ФРАНЦИЯ
Луара, самая большая река Франции, казалось, самим господом Богом охранялась от посягательств на ее первозданную красоту со стороны бесцеремонного современного человечества. Быстрины, омуты, водовороты, быстрое течение – все это мешало судоходству и отпугивало смельчаков, возымевших намерение искупаться в ее коварных водах. Луарой можно было любоваться, можно было строить на ее берегах замки и города, но никак не использовать ее для судоходства или курортных развлечений.
Но были люди, которые, проведя всю жизнь с рождения возле опасной реки, не страшились ее опасного нрава. Они выучили реку наизусть, предугадывали все ее хитрости, легко обнаруживали расставленные ею ловушки.
Жак Либож был именно таким человеком. Неизменно бодрый, несмотря на свои шестьдесят шесть лет, он каждый день в пять утра отправлялся к реке на рыбалку. Будучи еще мальчишкой, он, благодаря этому промыслу, поддерживал существование семьи в трудные годы войны. Теперь же рыбная ловля стала для него не столько средством добывания пропитания, сколько отдыхом для души.
Воскресным утром, спускаясь по тропинке к деревянным мосткам, где колыхалась на воде его крохотная лодчонка, он радовался предстоящему солнечному ясному дню и размышлял о том, что жизнь так или иначе прекрасна.
Луара, стремительная и непокорная, катила свои прозрачные воды на запад к далекому океану. Еще не совсем рассвело, и поэтому пожилой рыбак был осторожен, пуская свое утлое судно в плавание. Он аккуратно оттолкнулся от мостков, взялся за весла и направил лодку поперек сильного течения. Каждая такая утренняя встреча со своей старой знакомой, можно сказать, "дамой сердца" – Луарой, доставляла ему неизъяснимое удовольствие. Поднимающееся солнце освещало постепенно южный возвышенный берег – весь в зелени виноградников с золотистыми вкраплениями подсолнухов. Изредка вода тихо плескалась о борт лодки, но Жак старался грести бесшумно. Ему казалось, что красавица Луара еще дремлет и незачем нарушать ее сладкий сон.
Маленькая ферма Либожа располагалась на северном берегу. Там теперь всем хозяйством заправляли его сыновья. Дом был построен еще два века назад. Такими же старыми были и соседние крестьянские усадьбы. Сменялись поколения, яблони вырастали и цвели, плодоносили и умирали. Рождались, жили и умирали люди. Каждую весну луга покрывались зеленью молодой травы... А мимо текла река, вечная, как само время.
Таких крестьянских хозяйств, как у Либожа, во Франции были тысячи и тысячи.
Становилось светлее, солнышко стало пригревать, согревая ласковым теплом его старые кости. Рыба не спешила клевать, но Либож тоже не торопился, убежденный, как всякий французский крестьянин, что терпение всегда вознаграждается сторицей.
Сначала в бледной голубизне утреннего неба мелькнули какие-то неясные силуэты. От них пробежала по воде тень. Прозрачная глубина на мгновение потемнела. Летающие предметы устремились к востоку и растворились в лучах восходящего солнца.
На Жака это не произвело никакого впечатления. Рыба словно проснулась, и он добыл уже семь прекрасных рыбешек. Издали донесся колокольный звон. Деревенский кюре созывал прихожан на воскресную утреннюю мессу Жак знал, что его жена будет сердиться, что он пропустит службу. Но так было всегда, и так будет, и пожилой рыбак улыбнулся своим мыслям. Жена покричит, посердится и простит. А Бог его поймет. Разве сам святой Петр не был рыбаком? И кто иной, как сам Господь, благословил его сегодняшнюю рыбалку, раз рыбка так и тянется к его наживке?
Звук, в котором одновременно слились воедино и рев хищного чудовища, и вопль терзаемой жертвы, нарушил мирную тишину Жак задрал голову. Черный силуэт промчался в небе прямо над его лодчонкой, на высоте метров сто, не более.
От удивления Либож выронил удочку. Спохватившись, он тут же потянулся за ней, но за эту секунду в небо успело вторгнуться другое такое же чудовище.
На этот раз Жак не потерял голову от страха и проследил за полетом черного призрака. Предмет был, как ему показалось, неимоверной длины, со зловеще заостренным клювом впереди. Чудовище словно обладало разумом или направлялось чьей-то волей. Оно точно повторило все изгибы речной долины, обогнуло возвышавшуюся на холме ветряную мельницу. Оно извивалось в воздухе, как головная часть гигантского летающего червя, оторвавшаяся от туловища. Следующий предмет повторил в точности движения предыдущего. Всего Либож насчитал двенадцать ракет. А что это могло быть, как не ракеты? Жак за время войны навидался различных самолетов, но в этих бешеных штуках вряд ли сидели управляющие ими пилоты.
Они летели на восток, к верховьям реки. Франция вновь воюет. Были ли это вражеские ракеты? Если это так, то их, слава богу, пронесло мимо его дома.
Как только последняя ракета скрылась из виду, Либож схватился за весла и погнал свою лодку к мосткам. Он спешил рассказать обо всем увиденном мэру. Ведь мэр должен знать, что им теперь делать.
"Томагавки" единой стаей промчались по долине Луары. Ориентиры, вроде древней полуразрушенной ветряной мельницы, были заранее заложены в их компьютерную память. Каждая ракета держала в уме подробную топографическую карту местности, и сама управляла своим полетом.
Эта дюжина ракет была выпущена с одной единственной американской подлодки, находящейся в ста милях от побережья западной Франции. В обычных условиях их полагалось выпускать отдельными группами, чтобы уменьшить риск перехвата. Но те люди в Лондоне, кто планировал этот запуск, очень торопились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138