– Да, – пробормотал Банич в наступившей тишине. Лен Катнер, шеф Московского отделения, редко вмешивался в незавершенные операции. Он только назначал сотрудников для их проведения и следил за тем, чтобы их действия соответствовали инструкциям госдепартамента. Так что, наверное, назревало что-то серьезное. И Банич чувствовал, что это "что-то" вряд ли ему понравится.
* * *
ПОСОЛЬСТВО США, РАЙОН ПРЕСНИ, МОСКВА
Два русских милиционера в форме старались держаться поближе к главному входу на территорию посольства вовсе не из чувства долга. Они просто пытались хоть как-то согреться рядом с раскаленным докрасна служебным помещением охраны посольства, стоявшим прямо за воротами. Мороз был чудовищный даже в те моменты, когда на небе проглядывало солнце. Сейчас же, когда наступала ночь и на востоке собирались черные тучи, температура воздуха приближалась к точке замерзания всего живого. А согласно пессимистичным прогнозам некоторых синоптиков, к утру можно было ожидать первого в этом году короткого снегопада.
Банич не успел еще ступить на тротуар, когда один из морских пехотинцев, охранявших вход в посольство, узнал его и открыл ворота.
Один из двух русских копов, тот, что повыше, перестал дуть на руки и, дыша паром, произнес:
– Здравствуйте, мистер Банич.
Он довольно прилично говорил по-английски.
– Привет, Петр. Что такого сделали вы с Мишей, что вас послали на ночное дежурство так близко к реке, на таком ветру? Изнасиловали бабушку вашего сержанта?
Оба мужчины рассмеялись. Они были в специальном наряде, патрулировавшем улицы около посольства. Российская столица отчаянно нуждалась в помощи американцев, необходимо было привлечь как можно больше капиталовложений, и никому в Москве не казалось, что нападения с целью ограбления на американских дипломатов могли послужить хорошей рекламой, раскрывающей перед иностранцами очарование старого города.
Банич прошел в ворота и направился к огромному красному кирпичному зданию посольства.
– Эй, мистер Банич! Посоветуете нам что-нибудь по поводу инвестиций?
Банич на секунду замялся, делая вид, что пытается подобрать и выговорить труднопроизносимые русские слова:
– Конечно. Покупайте подешевле... и продавайте подороже.
Когда Банич подошел к зданию, милиционеры все еще хихикали у него за спиной.
Конечно, весь их разговор записывался на пленку. Наверное, маленьким магнитофоном, которым управляли из какого-нибудь жилого дома, стоящего через дорогу от посольства. Российская Федеральная служба контрразведки конечно не имела такого богатого арсенала, как старый КГБ, но все же существовала, чтобы защитить новое государство от иностранных шпионов. А шпионы иногда имели привычку работать в иностранных посольствах.
Слежка Федеральной службы была одной из причин, по которой Банич всегда старался изменить свой внешний вид, когда возвращался с заданий, выполняемых под именем Николая Юшенко. Для этого требовалось всего-навсего заглянуть ненадолго в квартиру на одной из окраин, которую он снимал под именем Юшенко. Отделанная мехом куртка, коричневый свитер и джинсы украинца уступали место синему английскому плащу, темно-серому костюму, белой рубашке и красному шелковому галстуку. Пара модных очков в черепаховой оправе, немного одеколона после бритья, глоток вина или "Джека Дэниэлза", завершали превращение невежественного хитрого пройдохи в ленивого дипломата средних лет, любящего поразвлечься.
Сразу по прибытии в Москву Банич провел примерно месяц, старательно играя роль весьма посредственного заместителя помощника атташе по экономическим вопросам, твердо решившего для себя выполнять как можно меньше действительно нужной работы. Делая вид, что изучает возможности торговли и капиталовложений американских фирм в России, он водил агентов ФСК на скучнейшие деловые конференции, заставляя помотаться за собой по фабрикам и заводам, а также совершать поистине марафонские заплывы по местам всевозможных развлечений. И это с лихвой окупило себя. День за днем толпа следивших за ним агентов редела, по мере того как одних перебрасывали следить за более перспективными объектами, а другие отправлялись домой отходить от затянувшихся запоев. А к настоящему моменту они вообще как будто бы перестали им интересоваться.
Шесть-семь лет назад такая техника ни за что не сработала бы. КГБ ни за что не позволил бы иностранному служащему, к тому же американцу, рыскать где ему заблагорассудится по Москве и области. Но КГБ разодрали на части в августе девяносто первого года, посчитав структуру организации слишком сложной. А тот небольшой осколок когда-то могущественной организации, который должен был заниматься контршпионажем, Федеральная служба контрразведки, тратил большую часть времени и ресурсов на внутренний шпионаж, причем преимущественно в собственных рядах, стараясь унюхать даже малейший намек на новую угрозу законно избранному российскому правительству. Ходили слухи, что боеспособность этого осколка Комитета госбезопасности из-за царящих в нем настроений оставалась неизменно низкой.
Конечно, этот факт как бы лишал работу самого Банича возможности бросить вызов сильному противнику, которая всегда привлекала Алекса. Он прогнал от себя эту мысль. Он должен радоваться всему, что облегчало сбор информации в этой сумасшедшей стране.
Лен Катнер ждал его на шестом этаже в довольно тесной канцелярии Московского отделения. Шеф никогда не увлекался демонстрацией атрибутов своего могущества, в частности, не настаивал на том, чтобы беседы с сотрудниками проходили на его территории. Это была одна из черт, которые импонировали Баничу в этом высоком лысеющем мужчине.
– Алекс, – произнес Лен. – Извини за то, что пришлось выдернуть тебя сюда вот так. Все в порядке?
Банич пожал протянутую руку Катнера и кивнул:
– Замечательно. Как раз сейчас Хеннеси шлет в Киев факсы, чтобы начинали отгрузку. И вот что еще перепало мне за беспокойство. – Он протянул шефу пачку документов Министерства обороны.
Катнер быстро пробежал по ним глазами, напряженно хмуря лоб, когда ему попадались технические термины.
– Они перебрасывают полностью три дивизии? Довольно дорого, не правда ли?
– Конечно. – Банич показал на последние страницы документа, которые держал в руках шеф. – К тому же они перебрасывают их обратно в Белоруссию из Санкт-Петербургского военного округа.
– Поближе к польской границе? Это кажется все более и более любопытным. – Катнер поднял глаза от бумаг. – Вы слышали что-нибудь еще об этом? Например, из ваших парламентских источников?
Банич покачал головой.
– Ни шепота. И именно это кажется мне весьма странным.
– Действительно. А может быть, кто-нибудь из генералов решил вернуться к старым дурным привычкам, а?
– Именно так, мне кажется.
– Хорошо. Уделите время этому вопросу, Алекс. – Катнер сделал паузу, вид у него при этом был встревоженный. – По крайней мере, столько времени, сколько вы можете себе позволить. Мы получили кое-какие новые приказы из Вашингтона, через Лэнгли.
Банич молча ждал, когда его собеседник объяснит, что имелось в виду. Они как раз подходили вплотную к тому, почему Банича вызвали в посольство прямо с задания.
Катнер положил документы на заваленный папками стол и посмотрел Алексу прямо в глаза.
– Кажется, на нас опять поступили претензии от какой-то там чертовой посреднической группы. Объединенные силы решения экономических проблем. Одному богу известно, что стоит за этим названием. Как бы то ни было, они жалуются на то, что мы фокусируем внимание на военных и политических вопросах... и поставляем недостаточно информации о торговле и коммерции. На том, что они называют "истинным мерилом могущества нации".
– Господи Иисусе!
Катнер кивнул и продолжал:
– Что бы мы с вами ни думали по этому поводу, Алекс, но эти ребята прямо-таки атаковали конгресс. И внутри Управления их тоже кто-то поддерживает. – Катнер передал Алексу листочек с сообщением. – Это передали сегодня утром по спутниковой связи. Тут наши задачи расставлены по степени важности в соответствии с новыми приоритетами.
Банич просматривал листок, отказываясь верить собственным глазам. Объем продажи и цены на французские и немецкие станки и лекарства? На японские автомобили? Доказательства платежеспособности российских покупателей и правительства? И все это было поделено на десять или пятнадцать более мелких задач, которые выглядели настолько расплывчато, что едва можно было понять, о чем идет речь. Банич поднял глаза. Он был сердит не на шутку.
– Не может быть, чтобы эти ослы писали всерьез! Мы пытаемся контролировать дюжину республик, раскинувшихся в одиннадцати часовых поясах, а они хотят, чтобы тратили время на подобную чушь?
Катнер выставил вперед ладонь, останавливая поток негодования.
– Да, именно это они и делают. Я попытаюсь использовать любую возможность, чтобы переиграть это или хотя бы сгладить острые углы. Но на сегодняшний день это твои новые задачи.
– Потрясающе! – Алекс тщетно пытался бороться со злостью и горечью, звучащими в его голосе. Не могли бы вы также сказать, от каких из моих контактов мне следует отказаться, пока я буду копаться в этом мусоре? В Министерстве обороны? Или в Министерстве иностранных дел?
Катнер покачал головой.
– Просто сделайте то, что сможете. Никто не ждет от вас чудес, Алекс.
– Что ж, это хорошо, потому что я не чудотворец. – Банич глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Не стоит злить Катнера. Ему необходима была любая поддержка представителей высших эшелонов власти. – Послушайте, Лен. Я не могу сейчас отследить даже половины всей этой белиберды. По крайней мере, не с теми средствами, которые имеются в нашем распоряжении. Нам потребуется больше народу, чтобы заниматься всякими разъездами и беготней.
– Договорились. Я посмотрю, что я могу для вас сделать. – Катнер доброжелательно похлопал собеседника по плечу, протискиваясь мимо его стула, и направился к узкой двери кабинета.
Банич сидел за заваленным бумагами столом далеко за полночь, размышляя над тем, как переориентировать хорошо организованный разведывательный аппарат на решение новых задач и при этом постараться не разрушить его окончательно и бесповоротно.
Он все еще сидел, погруженный в свои мысли, когда первые хрупкие снежные хлопья начали тихо падать на пустынные улицы Москвы.
Глава 4
Водопад
21 СЕНТЯБРЯ, ОКРЕСТНОСТИ РЮ ДЕ ФЛАНДР, ПАРИЖ
Париж лежал, окутанный тьмой, словно саваном. Во всем городе не было света в результате несанкционированной суточной забастовки, парализовавшей электростанции города. И только некоторые правительственные учреждения и здания корпораций, где имелись свои генераторы, были освещены.
Остальные жители затемненной столицы пользовались более старыми и более примитивными средствами. Небо над Девятнадцатым муниципальным округом Парижа освещали языки пламени, зловеще мелькавшие среди обшарпанных бараков и рушащихся домов. В свете разложенных прямо на улицах костров видны были силуэты выкрикивающих что-то женщин и мужчин, толпами слоняющихся по улицам, заваленным телами, заставленным разбитыми машинами и дымящимися баррикадами. Некоторые размахивали над головами окровавленными ножами и самодельными дубинками. Многие были пьяны, возбуждены до предела смертельным коктейлем из дешевого вина и вырвавшегося на свободу насилия. Все были бедны, все были безработными, и все были готовы свести счеты с теми, кого они считали виновными в своих бедах.
А обвиняли они les arabes. "Арабов". Алжирцев, тунисцев, сингалезов и всех остальных больных дурными болезнями, крадущих у них работу африканских иммигрантов, которыми были набиты грязные, дурно пахнущие квартирки северных и восточных районов города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138