Ее глаза следили за медленными, какими-то чувственными движениями креста, и когда Маринелли вдруг щелкнул пальцами свободной руки, они захлопнулись плотно, словно оконные шторы.
Потом он щелкнул пальцами еще раз, и веки ее столь же послушно разомкнулись. Ее темно-карие с золотыми крапинками глаза широко открылись и посмотрели взглядом мертвеца. Казалось, ее лицо удлинилось; выражение его стало крайне неприятным. Меня это напугало. Брекинридж был потрясен не меньше.
Мы оба знали, что это обман, однако благодаря таланту очаровательной героини сцена получилась довольно правдоподобной, и мы с интересом следили за происходящим. Теперь мы все держались за руки; правой рукой я сжимал гладкую изящную ручку хорошенького медиума, левой – большую и мягкую лапу Брекинриджа. Видимо, у всех адвокатов нежные руки.
– С кем я разговариваю? – спросил Маринелли.
– Кхе-кхе, – сказала она.
Кхе-кхе?!
– Вождь Желтое Перо, ты с нами?
Она кивнула.
– Желтое Перо здесь, – тон ее голоса понизился до мужского регистра. Это было очень смешно.
Я не засмеялся, хотя потом, по зрелом размышлении, сделал это, но тогда я просто слушал. От нее приятно пахло, но я никогда не слышал, чтобы двадцатидвухлетняя дама с торчащими в разные стороны сосками говорила голосом индейца.
– Мистер Брекинбридж, – продолжала она низким, мнимо-мужским голосом. Вождь Желтое Перо тоже неправильно произнес фамилию Брекинриджа. Что ж, он даже этого не знает? – Духи говорят, что похитители оставили письмо на подоконнике в детской.
Когда я взглянул на него, Брекинридж сохранял спокойствие, но мы оба знали, что эту информацию общественности не давали.
– Это правда? – спросил Маринелли Брекинриджа.
– Я не вправе подтвердить или опровергнуть это, сэр, – проговорил полковник с холодным достоинством, столь же нелепым при данных обстоятельствах, как и голос вождя Желтое Перо.
– Мистер Брекинбридж, сегодня в офисе вы получили письмо.
– Письмо? – повторил Брекинридж.
– Письмо от похитителей.
– Никто никаких писем мне в офис не посылал, – проговорил он с некоторым, как мне показалось, даже облегчением; насколько я знал, письма действительно не было.
– Ладно, – обиженно произнесла девушка все тем же голосом вождя. – Постарайтесь завтра быть в своем офисе. В девять утра.
– Это довольно рано.
– Вы должны быть там! – «Вождь» не шутил.
– Хорошо, – сказал Брекинридж, пожалуй, только для того, чтобы его утихомирить. Или ее. Или кто бы там еще ни был. Маринелли сказал:
– Вождь Желтое Перо, вы получили другие сообщения от духов?
– Да. Я вижу имя.
– Какое имя вы видите?
– Джефси.
Я спросил Маринелли:
– Можно мне задать ей один вопрос?
Однако ответила Сара.
– Вы можете поговорить с Желтым Пером, – она проговорила это своим собственным голосом.
– Желтое Перо, пожалуйста, произнесите это имя по буквам.
– Д-ж-е-ф-с-и, – вновь прозвучал низкий голос индейца.
– Спасибо, вождь. С ребенком все в порядке?
Она медленно покачала головой; ее непроницаемое лицо стало печальным.
– Тело ребенка, – вновь заговорила она своим голосом, – найдут на холмах недалеко от Хоупуэлла.
Брекинридж внимательно посмотрел на меня, я – на него.
Маринелли щелкнул пальцем, и она, дернувшись, проснулась.
Она высвободила свою руку из моей, мы все расцепили руки и откинулись на спинки стульев, расслабились. Мы сидели в трепещущем свете свечи, слушая ветер, который завывал, будто волк.
– Почему вы разбудили ее? – спросил я.
– Я чувствую, когда психическое напряжение слишком велико, – угрюмо ответил он. – Мы можем повторить сеанс.
– Только не сейчас, – сказал Брекинридж, двигая свой стул. – Но я хочу знать адрес вашей церкви в Гарлеме.
– Конечно. Сейчас я вам его напишу. Извините.
Маринелли поднялся и исчез в темноте.
Сара выглядела усталой. Она опустила руки на колени.
– Мы добились успеха? – спросила она тихо.
– Вы дали нам информацию, детка, – ласково сказал Брекинридж. – Но сейчас преждевременно бы было говорить об ее полезности.
– Вы помните, что говорили? – спросил ее я.
Она тепло улыбнулась мне.
– Я вхожу в транс и разговариваю. Потом Мартин рассказывает мне, что я говорила.
– Понятно, – сказал я.
Ее рука под столом опустилась мне на бедро.
– У вас добрые глаза, мистер Геллер.
Она начала гладить мне бедро. Я вновь воспарил в воздух.
– Ваши глаза, – сказал я, – кажутся очень старыми для такой молодой особы.
Она продолжала гладить мне бедро.
– Я прожила много жизней, мистер Геллер.
Теперь она гладила мне еще что-то.
– Чувствуется, что вы женщина бывалая, – с трудом выговорил я.
– Вот адрес, – сказал Маринелли, вернувшись с клочком бумаги для Брекинриджа.
Она убрала руку.
– Вы сможете найти нас там и днем, и ночью. Мы живем на территории, принадлежащей церкви.
– Благодарю вас, – сказал Брекинридж, поднимаясь.
Я некоторое время продолжал сидеть. В комнате было не настолько темно.
– Мы, э... благодарны вам, что вы освобождаете этот номер, – сказал я. – Я собираюсь вселиться в него.
– Вы, наверное, догадываетесь, что мы останемся здесь на ночь, – сказала она. – Или точнее – я останусь. Мартин скоро уедет на машине, чтобы подготовиться к службе. Я отправлюсь домой завтра на поезде.
Она смотрела на меня многозначительным взглядом. Я сыщик и быстро схватываю эти вещи.
– Вам нужны деньги для возмещения расходов? -спросил Брекинридж.
– Нет, – сказала Маринелли. – Если то, что мы сказали вам, окажется полезным, то мы не будем возражать, если наши имена появятся в газетах. Как любая другая христианская церковь, мы миссионеры, распространяющие слово Господне.
Я встал.
– Что ж, благодарю вас обоих. Извините, что вначале я был неучтив с вами, преподобный отец.
– Все истинные верующие были скептиками, – успокоил он меня, провожая нас к двери.
– Счастливого пути, – сказала она, когда мы вышли в коридор.
Некоторое время мы просто сидели в машине.
– Ну и что вы об этом думаете? – спросил Брекинридж.
– Не знаю. Но уверенно можно сказать, что эти двое классом пониже, чем Эдгар Кейси.
Брекинридж кивнул.
– У меня осталось смешанное чувство от Маринелли. У самого сатанинская внешность, а говорит о христианстве. Теологические же его рассуждения скорее похожи на еретические, чем на иудео-христианские.
– А мне они понравились, – сказал я. – Что-то вроде новой религии – жизнь после смерти, да еще... психосексуальность.
– Не жулики ли они?
– Маринелли – явный жулик, – сказал я, пожимая плечами. – Что касается девицы, то я не уверен.
Он кивнул.
– Кажется, она искренне, как и Кейси, верит, что обладает сверхъестественными способностями. Но обладает ли она ими на самом деле?
– Не знаю. Интересно, что когда она начала говорить, что ребенок погиб, он разбудил ее.
Брекинридж угрюмо посмотрел на меня.
– Ну и что?
– Не знаю. Не знаю. Она сказала одну подробность, которая не известна общественности. Еще она предсказала кое-что. Если ее предсказания исполнятся, то у меня возникнут подозрения.
– У меня они уже возникли, – он положил руки на руль. – Ну что, поехали?
– Нет, – сказал я. – Высадите меня у ближайшей дежурной аптеки.
– Зачем?
– Где еще в это время я смогу приобрести упаковку Шейков?
– Что?!
– Не беспокойтесь. Пришлите сюда за мной кого-нибудь завтра где-то в полдень. Я буду стоять вон там, на углу возле кафе.
– Что это вы задумали?
– Мне нужно кое-что выяснить, – ответил я.
Заинтригованный больше моим таинственным поведением, чем сеансом, на котором мы побывали, Брекинридж довез меня до аптеки и уехал. Я купил то, что мне было нужно, вернулся к старой кирпичной гостинице и стал ждать, пока уедет Маринелли.
Я очень надеялся, что это не дух щупал меня под столом.
Глава 9
Моим шофером оказался добродушный, светловолосый, румяный парень лет тридцати по имени Уиллис Диксон. Он был одним из трех патрульных под командой начальника хоупуэллской полиции Гарри Вулфа. На Диксоне были черная кожаная куртка с приколотым к ней жетоном, такая же кожаная кепка, брюки и рубашка цвета хаки и аккуратно сидящий на нем черный галстук. Симпатичная форма для местного копа, но и ей было далеко до сине-розовых костюмов полиции штата Нью-Джерси.
– Нас заставили шоферить и заниматься прочей дерьмовой работой, – рассказывал мне Диксон после того, как ровно в полдень подобрал меня возле кафе в Принстоне. Мы пообедали в этом кафе, расходы взял на себя я и узнал все о том, как полковник Шварцкопф фактически отстранил начальника Вулфа и его людей – первыми оказавшихся на месте преступления после похищения – от расследования этого дела.
А теперь мы катили с ним по посыпанной гравием дороге, проложенной через дикую и мрачную землю Саурленд Хиллз с ее бесконечным подлеском, переходящим по обе стороны дороги в густой и на вид непроходимый лес.
Я сейчас остановлю на минутку, – сказал Диксон. У него были розовые щеки и широкий промежуток между передними зубами, делавшие его похожим на дебила (качество весьма ценное для копа), однако темные глаза его были проницательными.
– Зачем, Уиллис?
После того как я оплатил его обед в кафе, мы называли друг друга по имени.
– Не для того, чтобы помочиться, – сказал он и улыбнулся своей глупой улыбкой. – Я думаю, мы найдем здесь то, что может заинтересовать вас.
Когда мы остановились, вместо подлеска впереди я увидел ухоженную покатую лужайку. Видимо, мы случайно натолкнулись на дом какого-нибудь фермера или хижину, подумал я, но оказалось не так. На этой безлюдной, заросшей лесом земле стоял настоящий особняк: серый трехэтажный каркасный дом с крыльцом, поддерживаемым белыми колоннами, напротив которого, словно послушные животные, расположились вечнозеленые растения. Красивый дом и построен, видимо, недавно, хотя и не без архитектурных элементов времен южных колоний.
Мы вылезли из машины без номеров и подошли к зданию, которое вблизи больше напоминало гостиницу, чем частный дом. Однако никаких вывесок с названием или знаков, привлекающих клиентов, на нем не было.
Дом был явно пуст, хотя видно было, что опустел он недавно. Несколько окон было выбито, кругом царили запустение и обветшалость. Уже одно это озадачивало: кому и зачем понадобилось бросать этот замечательный особняк? В, этом не было никакого смысла. Если хозяин заложил этот дом и банк лишил его права выкупа, то он должен бы иметь более приличный вид.
– Давайте обойдем его, – сказал Диксон, потом достал из кармана куртки табачную жвачку и откусил большой кусок.
Листья и веточки под тонким замерзшим слоем снега хрустели под нашими ногами, когда мы поднимались по отлогому склону, чтобы выйти к задней стороне здания.
– Господи! – вырвалось у меня.
Диксон ухмыльнулся, продолжая жадно жевать свой табак.
– Красивое зрелище, не так ли?
Вся задняя часть здания была разрушена; две большие и крепкие двери нижнего этажа были сорваны с петель – одна валялась на снегу, другая еле держалась.
Деревянные стены подвального этажа между кирпичными опорами тоже были разрушены. Дерево и мусор были свалены в кучу; образовался огромный уродливый холм высотой в треть высоты самого здания.
– Должно быть, взрыв был чертовски сильный, – сказал я.
– Должно быть, перегонный аппарат был чертовски большим, – сказал Диксон, сплюнув в сторону.
– Вот оно что. Значит, это был небольшой завод, нелегально производящий спирт?
– Нет! Спирт – это лишь небольшая часть того, что здесь делали.
Я сдвинул шляпу на затылок и почесал голову. Холодный воздух, пощипывающий мне щеки, показался мне таким же нетерпеливым, как я сам.
– Вообще-то он похож на гостиницу. Что же это было? Придорожный ночной клуб?
– Верно, Нейт, – он хитро улыбнулся. – Только он был не из тех обычных ночных клубов, кабаков и гостиниц, которыми усеяны проселочные дороги нашей замечательной страны от моря до моря, тех, которые привлекают уставших бизнесменов и мучимых жаждой студентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84