Всего вам доброго, сэр.
– Полковник Линдберг...
– Благодарю вас за визит.
Паркер встал. Шея его была красной от гнева, но он просто кивнул Линдбергу и вышел.
Я продолжал сидеть на стуле.
– Этот человек один из самых выдающихся детективов нашего времени, – сказал я. – А ваш Шварцкопф как был так и остался администратором универмага!
– Нейт, – выразительно сказал Линдберг, положив руки ладонями на стол, – Эллис Паркер привык быть в центре внимания. В прошлом он действительно замечательно работал, но теперь собственная слава ослепила его.
– Я уверен, что он завидует Шварцкопфу, – сказал я, пожав плечами. – Но именно этому человеку, который по любой мерке является великим детективом, нужно было позволить взяться за это серьезное преступление, тем более что оно совершено по соседству с ним. Господи, это же каждому должно быть понятно!
– Нет, – сказал Линдберг.
Я посмотрел на него.
– О'кей, – сказал я и вышел.
Линди, по-видимому, хочет слышать от меня правду, но не хочет принимать ее во внимание.
Во дворе я догнал Паркера как раз в тот момент, когда он собирался садиться в полицейскую машину графства Берлингтон.
– Мне жаль, что я больше ничем не смог вам помочь, – сказал я. – Мне бы хотелось, чтобы вы участвовали в этом расследовании.
– А кто говорит, что я не буду в нем участвовать? – сказал он, поставив ногу на подножку автомобиля, и подмигнул мне.
Не успела осесть пыль от укатившего «форда» Паркера, как в ворота въехал знакомый мне «дузенберг» Брекинриджа. Адвокат выглядел мрачнее обычного, когда вылез из своей роскошной машины и подошел ко мне. Он взял меня за руку и отвел в сторону.
– Геллер, – сказал он. – Что вы делали вчера ночью?
Я поступил бы не по-джентльменски, если бы ответил на этот вопрос.
– Вы провели ночь с этой девицей-медиумом, не так ли?
Я пожал плечами.
– Слим назвал меня охотником за привидениями. Кто, кроме меня, осмелится переспать с духом?
Он схватил меня за руку и почти начал трясти. Уравновешенный Брекинридж явно нервничал.
– Что она говорила вам?
Вообще-то она очень мало говорила. Много стонала и крикнула пару раз, но говорить особенно ни о чем не говорила. К тому же я не собирался делиться воспоминаниями о незабываемой ночи, проведенной мной с сестрой Сарой, с Брекинриджем. Не такой я парень.
Да и что этот тюфяк Брекинридж может знать о ночи, проведенной со страстной женщиной, чья бледная кожа светилась в тусклом свете мерцающей свечи, которая позволила мне оседлать ее и которая потом оседлала меня и гнала, пока я не превратился в промокшего от пота, измотанного и ни на что не способного жеребца. Сестра Сара могла любого мужчину превратить в духа.
Но мы с ней не разговаривали. Проведя с ней ночь, я знал о ней не больше, чем после сеанса, хотя и успел порыться в ее сумочке, чемоданах и других личных вещах, когда она заснула.
– Послушайте, приятель, – сказал я, – я не из тех, кто распространяется о своих отношениях с женщинами, о'кей?
– Она сказала, что сегодня в мой офис придет письмо.
– Да, ну и что?
– Сегодня утром почтальон принес мне вот это, – мрачно проговорил он, достал из кармана конверт, торопливо открыл его и вынул письмо, чтобы я увидел.
В глаза мне сразу бросилась подпись: синие и красный пересекающиеся круги с тремя отверстиями.
Глава 10
В письме, полученном Брекинриджем, имелась короткая запись, рекомендующая адвокату «передать вложенное письмо полковнику Линдбергу». Само письмо имело следующее содержание:
Дорогой сэр!
Вы получили наше письмо от 4 марта? Мы опускать этот письмо в один из почтовых ящиков возле Берро-Холла в Бруклине. Нам известно, что полиция контролирует вашу частную переписку; разве сможем мы прийти к какому-нибудь соглашению при таких обстоятельствах? В будущем мы будем посылать наши письма мистеру Брекинриджу на Бродвей 25. Мы думать, что полиция перехватывать наши письма и не давать вам. Мы не согласимся на участие посредник с вашей сторона. Мы организовать это позтнее. Не беспокойтесь о ребенок. Он чувствовать себя отшень хорошо, и кормят его согласно диета. Большое данке, что сообщить нам это. Мы заинтересованы вернуть вам мальчик живым и здоровым.
Внизу опять стояло слово «Подбись» и еще ниже были два отчетливых синих круга и красный с тремя небольшими отверстиями. На обратной стороне листа письмо продолжалось:
Вам что нужно поднимать шум на весь мир или вернуть как можно скорей свой ребенок? Почему вы проигнорировали письмо, которое мы оставить в комнате? Ребенок давно бы уже вернуться домой. Полиция вам не поможет, потому что это похищение готовилось больше года. Но мы боялись, что ребенок окажется недостаточно крепкий. Наш выкуп составлял 50000 доларов, но теперь мы пригласить еще одну женщину и, вероятно, нам придется держать ребенок, дольше, чем мы расчитывали, поэтому выкуп будет 70000 долларов.
20000 в гупюрах по 50 долларов, 25000 в гупюрах по 20 долларов, 15000 в гупюрах по 10 долларов, 10000 в гупюрах по 5 долларов. Мы предупреждать вас не помечать купюры. Денги должны быдь с разными серийными нумерами. Патом мы сообщить вам, куда отправить денги, но это будет не ранше, чем полиция прекратит заниматься этим делом, и не ранше, чем успокоятся газеты. Пожалуйста, поместите короткое подтверждение получения этого письма в газету «Нью-Йорк Америкэн».
Фрэнк Уилсон прищурил глаза за круглыми в темной оправе очками, читая это письмо, потом прочитал его еще раз.
Мы сидели в кабинете Линдберга. Сам Линди, Брекинридж, Шварцкопф, Уилсон и я. Линдберг отверг мое предложение известить копов в Нью-Йорке и ребят Эдгара Гувера о новом послании похитителей. Однако он согласился позвонить агенту министерства финансов Уилсону.
– Мне кажется, письмо вселяет надежду, – сказал Линдберг Уилсону. – А вы как думаете?
– Вселяет надежду? – спросил Уилсон. Он сидел напротив Линдберга. Я сидел рядом с Уилсоном; Брекинридж и Шварцкопф, словно часовые, стояли по обе стороны от Линди.
– Мой сын хорошо себя чувствует, – бодро проговорил Линдберг, – и они намерены сохранить его здоровье. Они соблюдают диету...
– Вы верите тому, что они вам пишут?
– У меня нет причин им не верить, – сказал Линдберг. – Мне совсем не хочется, чтобы вы участвовали в этом, агент Уилсон. Они прямо пишут, что если бы я с самого начала не обратился в полицию, то Чарли уже сейчас мог бы вернуться к своей матери.
Уилсон не стал спорить с этим. Он понимал, что спорить нет смысла.
– Очевидно, они думают, что полиция перехватила предыдущее письмо, – заметил Шварцкопф, хотя это и так было всем ясно.
Брекинридж кивнул:
– Может, мы излишне категоричны по отношению к прессе. Если бы мы предали гласности, что получено второе письмо...
– Вы пытаетесь задним числом предсказать действия безумцев, – сказал я. – Они предупреждают вас ничего не сообщать прессе, а потом удивляются, что вы не известили их о получении второго письма?
Уилсон по-прежнему разглядывал письмо.
– Как и в тех письмах, легкие слова написаны с ошибками, а более трудные – правильно.
– Очевидно, это подлинное послание похитителей, – сказал Линдберг.
– Оригинальный знак-подпись на месте, – согласился Уилсон. – К тому же в нем ссылаются на письмо, оставленное в детской.
Брекинридж вышел из-за стола, подошел к Уилсону, который рассматривал письмо, и указал пальцем на одну строчку.
– Вот это предложение беспокоит меня, – сказал Брекинридж. – «Мы не согласимся на участие посредник с вашей сторона».
– Довольно откровенное заявление, – заметил я. – Оно говорит о неприятии ими Роснера и его дружков, Спитале и Битза.
– Возможно, нам следует опубликовать послание в прессе, – сказал Брекинридж, – о том, что мы готовы принять любые условия, которые предложат похитители. Все что угодно, лишь бы ребенок благополучно вернулся домой.
– Мне кажется это разумным, – сказал Линдберг.
Уилсон, казалось, не слышал их. Он аккуратно положил письмо на стол и достал из кармана небольшую записную книжку и похожий на обрубок карандаш.
Он сказал:
– Эта женщина-медиум, которая предсказала, что полковник Брекинридж получит сегодня письмо... ее имя Сивелла?
– Сестра Сара Сивелла, – сказал я. – Ее мужа зовут Мартин Маринелли.
Он записал; из своей записной книжки я дал ему адрес церкви в Гарлеме, и он записал его тоже.
– Они ведь знали о записке, оставленной на подоконнике, – сказал Уилсон.
– Да, – сказал я.
– С другой стороны, – продолжал Уилсон, – они целыми днями торчали с репортерами и могли добыть кое-какую информацию.
– Насколько мне известно, – сказал Линдберг, – никто из репортеров не знал о письме, оставленном на подоконнике.
– Есть еще одна деталь, – сказал я. – Чертовски незначительная на первый взгляд.
Все посмотрели на меня.
– Сара Сивелла на спиритическом сеансе вчера ночью все время называла полковника Брекинриджа «мистером Брекинбриджем». И точно так же его называют в этом письме.
Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.
Наступившую напряженную тишину нарушил Уилсон:
– Что она еще говорила?
– Большей частью бессмыслицу, – сказал я, пожимая плечами. Мы не рассказали Линдбергу о предсказании, что найдут тело ребенка.
Потом неожиданно Линдберг поднялся.
– Спасибо, что вы приехали, агент Уилсон.
Уилсон, обескураженный тем, что ему так быстро предлагают уйти, встал и сказал:
– Спасибо, что поделились со мной новой информацией, полковник.
– Я хочу, чтобы вы не беспокоили этих спиритов, – сказал ему Линдберг, и слова его прозвучали как приказ.
– Простите? – глухо спросил Уилсон.
– Эти спириты. Если они законопослушные граждане, что вполне вероятно: ведь вы знаете, экстрасенсорное восприятие реально существует, – то я не хочу, чтобы их беспокоили. Если же на самом деле они являются членами банды похитителей, то я не хочу, чтобы действия полиции поставили под угрозу благополучие моего сына. В этих письмах ясно написано, что если я хочу вернуть своего сына живым и здоровым, то должен исключить участие полиции в этом деле. И я намерен придерживаться этого, агент Уилсон.
Линдберг холодно кивнул, и Уилсон понял, что встреча закончена.
Я проводил его к машине. Брекинридж и Шварцкопф остались с Линдбергом, что меня вполне устраивало. Я хотел переговорить с Уилсоном с глазу на глаз.
Мы немножко постояли и поговорили вполголоса. Я рассказал ему о бандитском притоне, который мне показал Диксон, и он проявил к моему рассказу большой интерес.
– Вы знаете Пэта О'Рурке из Чикаго, Геллер? – спросил Уилсон.
– Конечно, – ответил я. – Он замечательный парень.
– Он сейчас работает со мной в Нью-Йорке, – сказал Уилсон. – Я собираюсь поручить ему проникнуть в спиритическую церковь в Гарлеме. Мы узнаем, откуда у этих «спиритов» столько сведений о похищении.
– О Турке прекрасно справится с этой задачей, – сказал я.
О'Рурке в течение трех месяцев работал в организации Капоне в качестве секретного агента, когда Элиот, Айри и Уилсон сколачивали дело против Капоне. Он будет самым подходящим человеком, чтобы обнаружить связь между Капоне, Маринелли и его прихожанами.
– Как идут поиски Боба Конроя? – спросил я.
– Этот сукин сын исчез с поверхности земли, – хмуро сказал Уилсон.
– Тогда поищите его в озерах, – посоветовал я.
Он кивнул, вздохнул и сказал:
– Геллер, какие бы разногласия между нами ни возникали, я хочу сказать вот что: я очень признателен вам за то, что вы делаете. Я имею в виду, что вы держите меня в курсе событий, потому что в противном случае я не имел бы никакой информации и был бы фактически выключен из игры.
– Чудненько. Может, в этом году скостите мне немного налогов?
– Пошел ты, – добродушно сказал Уилсон, сел в свой черный «форд» и укатил в Нью-Йорк.
Я провожал его взглядом, когда ко мне подошел Шварцкопф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Полковник Линдберг...
– Благодарю вас за визит.
Паркер встал. Шея его была красной от гнева, но он просто кивнул Линдбергу и вышел.
Я продолжал сидеть на стуле.
– Этот человек один из самых выдающихся детективов нашего времени, – сказал я. – А ваш Шварцкопф как был так и остался администратором универмага!
– Нейт, – выразительно сказал Линдберг, положив руки ладонями на стол, – Эллис Паркер привык быть в центре внимания. В прошлом он действительно замечательно работал, но теперь собственная слава ослепила его.
– Я уверен, что он завидует Шварцкопфу, – сказал я, пожав плечами. – Но именно этому человеку, который по любой мерке является великим детективом, нужно было позволить взяться за это серьезное преступление, тем более что оно совершено по соседству с ним. Господи, это же каждому должно быть понятно!
– Нет, – сказал Линдберг.
Я посмотрел на него.
– О'кей, – сказал я и вышел.
Линди, по-видимому, хочет слышать от меня правду, но не хочет принимать ее во внимание.
Во дворе я догнал Паркера как раз в тот момент, когда он собирался садиться в полицейскую машину графства Берлингтон.
– Мне жаль, что я больше ничем не смог вам помочь, – сказал я. – Мне бы хотелось, чтобы вы участвовали в этом расследовании.
– А кто говорит, что я не буду в нем участвовать? – сказал он, поставив ногу на подножку автомобиля, и подмигнул мне.
Не успела осесть пыль от укатившего «форда» Паркера, как в ворота въехал знакомый мне «дузенберг» Брекинриджа. Адвокат выглядел мрачнее обычного, когда вылез из своей роскошной машины и подошел ко мне. Он взял меня за руку и отвел в сторону.
– Геллер, – сказал он. – Что вы делали вчера ночью?
Я поступил бы не по-джентльменски, если бы ответил на этот вопрос.
– Вы провели ночь с этой девицей-медиумом, не так ли?
Я пожал плечами.
– Слим назвал меня охотником за привидениями. Кто, кроме меня, осмелится переспать с духом?
Он схватил меня за руку и почти начал трясти. Уравновешенный Брекинридж явно нервничал.
– Что она говорила вам?
Вообще-то она очень мало говорила. Много стонала и крикнула пару раз, но говорить особенно ни о чем не говорила. К тому же я не собирался делиться воспоминаниями о незабываемой ночи, проведенной мной с сестрой Сарой, с Брекинриджем. Не такой я парень.
Да и что этот тюфяк Брекинридж может знать о ночи, проведенной со страстной женщиной, чья бледная кожа светилась в тусклом свете мерцающей свечи, которая позволила мне оседлать ее и которая потом оседлала меня и гнала, пока я не превратился в промокшего от пота, измотанного и ни на что не способного жеребца. Сестра Сара могла любого мужчину превратить в духа.
Но мы с ней не разговаривали. Проведя с ней ночь, я знал о ней не больше, чем после сеанса, хотя и успел порыться в ее сумочке, чемоданах и других личных вещах, когда она заснула.
– Послушайте, приятель, – сказал я, – я не из тех, кто распространяется о своих отношениях с женщинами, о'кей?
– Она сказала, что сегодня в мой офис придет письмо.
– Да, ну и что?
– Сегодня утром почтальон принес мне вот это, – мрачно проговорил он, достал из кармана конверт, торопливо открыл его и вынул письмо, чтобы я увидел.
В глаза мне сразу бросилась подпись: синие и красный пересекающиеся круги с тремя отверстиями.
Глава 10
В письме, полученном Брекинриджем, имелась короткая запись, рекомендующая адвокату «передать вложенное письмо полковнику Линдбергу». Само письмо имело следующее содержание:
Дорогой сэр!
Вы получили наше письмо от 4 марта? Мы опускать этот письмо в один из почтовых ящиков возле Берро-Холла в Бруклине. Нам известно, что полиция контролирует вашу частную переписку; разве сможем мы прийти к какому-нибудь соглашению при таких обстоятельствах? В будущем мы будем посылать наши письма мистеру Брекинриджу на Бродвей 25. Мы думать, что полиция перехватывать наши письма и не давать вам. Мы не согласимся на участие посредник с вашей сторона. Мы организовать это позтнее. Не беспокойтесь о ребенок. Он чувствовать себя отшень хорошо, и кормят его согласно диета. Большое данке, что сообщить нам это. Мы заинтересованы вернуть вам мальчик живым и здоровым.
Внизу опять стояло слово «Подбись» и еще ниже были два отчетливых синих круга и красный с тремя небольшими отверстиями. На обратной стороне листа письмо продолжалось:
Вам что нужно поднимать шум на весь мир или вернуть как можно скорей свой ребенок? Почему вы проигнорировали письмо, которое мы оставить в комнате? Ребенок давно бы уже вернуться домой. Полиция вам не поможет, потому что это похищение готовилось больше года. Но мы боялись, что ребенок окажется недостаточно крепкий. Наш выкуп составлял 50000 доларов, но теперь мы пригласить еще одну женщину и, вероятно, нам придется держать ребенок, дольше, чем мы расчитывали, поэтому выкуп будет 70000 долларов.
20000 в гупюрах по 50 долларов, 25000 в гупюрах по 20 долларов, 15000 в гупюрах по 10 долларов, 10000 в гупюрах по 5 долларов. Мы предупреждать вас не помечать купюры. Денги должны быдь с разными серийными нумерами. Патом мы сообщить вам, куда отправить денги, но это будет не ранше, чем полиция прекратит заниматься этим делом, и не ранше, чем успокоятся газеты. Пожалуйста, поместите короткое подтверждение получения этого письма в газету «Нью-Йорк Америкэн».
Фрэнк Уилсон прищурил глаза за круглыми в темной оправе очками, читая это письмо, потом прочитал его еще раз.
Мы сидели в кабинете Линдберга. Сам Линди, Брекинридж, Шварцкопф, Уилсон и я. Линдберг отверг мое предложение известить копов в Нью-Йорке и ребят Эдгара Гувера о новом послании похитителей. Однако он согласился позвонить агенту министерства финансов Уилсону.
– Мне кажется, письмо вселяет надежду, – сказал Линдберг Уилсону. – А вы как думаете?
– Вселяет надежду? – спросил Уилсон. Он сидел напротив Линдберга. Я сидел рядом с Уилсоном; Брекинридж и Шварцкопф, словно часовые, стояли по обе стороны от Линди.
– Мой сын хорошо себя чувствует, – бодро проговорил Линдберг, – и они намерены сохранить его здоровье. Они соблюдают диету...
– Вы верите тому, что они вам пишут?
– У меня нет причин им не верить, – сказал Линдберг. – Мне совсем не хочется, чтобы вы участвовали в этом, агент Уилсон. Они прямо пишут, что если бы я с самого начала не обратился в полицию, то Чарли уже сейчас мог бы вернуться к своей матери.
Уилсон не стал спорить с этим. Он понимал, что спорить нет смысла.
– Очевидно, они думают, что полиция перехватила предыдущее письмо, – заметил Шварцкопф, хотя это и так было всем ясно.
Брекинридж кивнул:
– Может, мы излишне категоричны по отношению к прессе. Если бы мы предали гласности, что получено второе письмо...
– Вы пытаетесь задним числом предсказать действия безумцев, – сказал я. – Они предупреждают вас ничего не сообщать прессе, а потом удивляются, что вы не известили их о получении второго письма?
Уилсон по-прежнему разглядывал письмо.
– Как и в тех письмах, легкие слова написаны с ошибками, а более трудные – правильно.
– Очевидно, это подлинное послание похитителей, – сказал Линдберг.
– Оригинальный знак-подпись на месте, – согласился Уилсон. – К тому же в нем ссылаются на письмо, оставленное в детской.
Брекинридж вышел из-за стола, подошел к Уилсону, который рассматривал письмо, и указал пальцем на одну строчку.
– Вот это предложение беспокоит меня, – сказал Брекинридж. – «Мы не согласимся на участие посредник с вашей сторона».
– Довольно откровенное заявление, – заметил я. – Оно говорит о неприятии ими Роснера и его дружков, Спитале и Битза.
– Возможно, нам следует опубликовать послание в прессе, – сказал Брекинридж, – о том, что мы готовы принять любые условия, которые предложат похитители. Все что угодно, лишь бы ребенок благополучно вернулся домой.
– Мне кажется это разумным, – сказал Линдберг.
Уилсон, казалось, не слышал их. Он аккуратно положил письмо на стол и достал из кармана небольшую записную книжку и похожий на обрубок карандаш.
Он сказал:
– Эта женщина-медиум, которая предсказала, что полковник Брекинридж получит сегодня письмо... ее имя Сивелла?
– Сестра Сара Сивелла, – сказал я. – Ее мужа зовут Мартин Маринелли.
Он записал; из своей записной книжки я дал ему адрес церкви в Гарлеме, и он записал его тоже.
– Они ведь знали о записке, оставленной на подоконнике, – сказал Уилсон.
– Да, – сказал я.
– С другой стороны, – продолжал Уилсон, – они целыми днями торчали с репортерами и могли добыть кое-какую информацию.
– Насколько мне известно, – сказал Линдберг, – никто из репортеров не знал о письме, оставленном на подоконнике.
– Есть еще одна деталь, – сказал я. – Чертовски незначительная на первый взгляд.
Все посмотрели на меня.
– Сара Сивелла на спиритическом сеансе вчера ночью все время называла полковника Брекинриджа «мистером Брекинбриджем». И точно так же его называют в этом письме.
Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.
Наступившую напряженную тишину нарушил Уилсон:
– Что она еще говорила?
– Большей частью бессмыслицу, – сказал я, пожимая плечами. Мы не рассказали Линдбергу о предсказании, что найдут тело ребенка.
Потом неожиданно Линдберг поднялся.
– Спасибо, что вы приехали, агент Уилсон.
Уилсон, обескураженный тем, что ему так быстро предлагают уйти, встал и сказал:
– Спасибо, что поделились со мной новой информацией, полковник.
– Я хочу, чтобы вы не беспокоили этих спиритов, – сказал ему Линдберг, и слова его прозвучали как приказ.
– Простите? – глухо спросил Уилсон.
– Эти спириты. Если они законопослушные граждане, что вполне вероятно: ведь вы знаете, экстрасенсорное восприятие реально существует, – то я не хочу, чтобы их беспокоили. Если же на самом деле они являются членами банды похитителей, то я не хочу, чтобы действия полиции поставили под угрозу благополучие моего сына. В этих письмах ясно написано, что если я хочу вернуть своего сына живым и здоровым, то должен исключить участие полиции в этом деле. И я намерен придерживаться этого, агент Уилсон.
Линдберг холодно кивнул, и Уилсон понял, что встреча закончена.
Я проводил его к машине. Брекинридж и Шварцкопф остались с Линдбергом, что меня вполне устраивало. Я хотел переговорить с Уилсоном с глазу на глаз.
Мы немножко постояли и поговорили вполголоса. Я рассказал ему о бандитском притоне, который мне показал Диксон, и он проявил к моему рассказу большой интерес.
– Вы знаете Пэта О'Рурке из Чикаго, Геллер? – спросил Уилсон.
– Конечно, – ответил я. – Он замечательный парень.
– Он сейчас работает со мной в Нью-Йорке, – сказал Уилсон. – Я собираюсь поручить ему проникнуть в спиритическую церковь в Гарлеме. Мы узнаем, откуда у этих «спиритов» столько сведений о похищении.
– О Турке прекрасно справится с этой задачей, – сказал я.
О'Рурке в течение трех месяцев работал в организации Капоне в качестве секретного агента, когда Элиот, Айри и Уилсон сколачивали дело против Капоне. Он будет самым подходящим человеком, чтобы обнаружить связь между Капоне, Маринелли и его прихожанами.
– Как идут поиски Боба Конроя? – спросил я.
– Этот сукин сын исчез с поверхности земли, – хмуро сказал Уилсон.
– Тогда поищите его в озерах, – посоветовал я.
Он кивнул, вздохнул и сказал:
– Геллер, какие бы разногласия между нами ни возникали, я хочу сказать вот что: я очень признателен вам за то, что вы делаете. Я имею в виду, что вы держите меня в курсе событий, потому что в противном случае я не имел бы никакой информации и был бы фактически выключен из игры.
– Чудненько. Может, в этом году скостите мне немного налогов?
– Пошел ты, – добродушно сказал Уилсон, сел в свой черный «форд» и укатил в Нью-Йорк.
Я провожал его взглядом, когда ко мне подошел Шварцкопф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84