– Мы с графом полагаем, что здесь похоронен некий иудей, прибывший в Англию из дальних стран, – меж тем продолжал я. – Очень может быть, вместе с ним захоронены предметы, имеющие ритуальную ценность. Теперь, когда чтение Ветхого Завета получило столь широкое распространение, история древних иудеев наполнилась новым смыслом.
– У вас есть какие-нибудь документы, подтверждающие ваши полномочия? – процедил чиновник.
– Я имею право лишь ссылаться на имя графа, – ответил я, глядя ему прямо в глаза.
Хоскин недоверчиво поджал свои тонкие губы, затем поднялся и двинулся через лужайку, поросшую пожелтевшей от зноя травой. Я следовал за ним, разглядывая по пути могильные памятники. Все они были сделаны из дешевого песчаника, надписи на самых старых уже полностью стерлись.
– Захоронение, которое я ищу, относится к середине прошлого века, – сообщил я. – Имя покойного – Сент-Джон.
– Могилы этого периода находятся у самой стены, – проворчал чиновник. – Там мы пока что не копали, – недовольно добавил он. – Работы ведутся по плану, и я не хочу его нарушать.
– Однако граф хочет ознакомиться с содержимым могилы безотлагательно, – изрек я непререкаемым тоном.
Чиновник окинул взглядом невзрачные памятники и указал рукой на один из них:
– Этот?
Сердце мое сжалось от волнения, когда я прочел скромную надпись: «Алан Сент-Джон, солдат, сражавшийся против турок, 1423-1454». Однако старый солдат умер тридцати одного года от роду. Вот уж не думал, что он был так молод.
– Да, этот, – едва слышно ответил я. – Вы не могли бы предоставить в мое распоряжение двух ваших землекопов?
– Еврея не стали бы хоронить на освященной земле, – нахмурившись, заметил Хоскин. – К тому же у этого вашего иудея христианское имя.
– В конце жизни он принял истинную веру, – возразил я. – В монастырских книгах существуют записи, подтверждающие, что именно так все и произошло.
Хоскин вновь недоверчиво покачал головой и направился к работникам, игравшим в футбол. Пока он разговаривал с ними, они бросали в мою сторону откровенно недружелюбные взгляды. Я знал, что все, кто имеет отношение к Палате перераспределения, терпеть не могут чужаков, в особенности тех, которые утруждают их дополнительными обязанностями. Наконец Хоскин вернулся в сопровождении двух крепких молодых парней с лопатами. Он указал на могилу Сент-Джона:
– Этот джентльмен хочет, чтобы вы вскрыли могилу. Как только вы это сделаете, позовите меня.
С этими словами Хоскин вернулся к своему столу, где его уже ожидали три гроба. Работники принялись долбить лопатами сухую затвердевшую землю.
– А что там, в могиле? – полюбопытствовал один из них. – Ларец с золотыми монетами?
– Нет, там нет ничего ценного.
– Мы работаем только до сумерек, – предупредил второй, глядя на небо, залитое красными отблесками заката. – Так указано в контракте. – Думаю, до сумерек вы вполне успеете раскопать одну-единственную могилу, – заметил я примирительным тоном.
Парень что-то пробурчал себе под нос и принялся за работу.
Могила Сент-Джона оказалась глубокой. Последние лучи заката уже догорали, когда лопаты землекопов ударились о деревянную крышку гроба. Наконец дешевый, грубо сколоченный гроб показался из-под земли. Работники, копавшие поодаль, приблизились к нам и внимательно наблюдали за происходящим.
– Хватит возиться, Сэмюель, – проворчал один из них. – Время кончать работу. Уже темнеет.
– Нет необходимости вытаскивать гроб из могилы, – сказал я. – Просто откройте его и помогите мне спуститься вниз.
Один из работников помог мне спуститься, а сам вылез из ямы и направился к Хоскину сообщить, что они выполнили поручение. Я с замиранием сердца наблюдал, как второй, тот, кого звали Сэмюель, сбивал крышку гроба лопатой. Наконец ему удалось это сделать, и он тут же отскочил назад, скорчив гримасу отвращения.
– Господи боже, что это так мерзко воняет?
Я ощутил, как волосы у меня на затылке встали дыбом. Это был тот же самый пронзительный запах, который прошлой ночью ударил мне в нос во время пожара в доме Гриствудов.
Медленно наклонившись, я заглянул в гроб. В багряном свете закатного солнца останки Сент-Джона выглядели до странности безмятежно. Скелет лежал на спине, скрестив руки. Череп, на котором сохранилось несколько каштановых волосков, был повернут набок, словно во сне, челюсти плотно сомкнуты, а не оскалены в жуткой усмешке. Погребальный саван полностью истлел. Лишь несколько заплесневелых лоскутов прилипло к днищу гроба. Среди этих лоскутов я разглядел небольшую, размером примерно с мужскую ладонь, оловянную банку. В крышке ее была щель, однако, бережно подняв банку, я убедился, что она почти полна.
«Предположения мои оправдались! – мысленно возликовал я. – Наконец я нашел то, что искал!»
– Что там такое? – спросил Сэмюель.
В голосе его звучало откровенное разочарование. Как видно, несмотря на все мои заверения, парень ожидал увидеть в могиле россыпи золота.
– Эй, принесите-ка факел! – крикнул он, обернувшись к своим товарищам. – А то тут ни черта не видно!
Какой-то человек с факелом в руке приблизился к краю могилы.
– Нет! – что есть мочи закричал я. – Немедленно уберите огонь!
– Почему это? – нахмурившись, осведомился Сэмюель.
– Все это здорово смахивает на колдовство, – проскрежетал чей-то голос. – Не зря здесь похоронен поганый еврей, соплеменники которого распяли Господа нашего Иисуса Христа.
Сэмюель перекрестился, среди собравшихся раздался враждебный ропот. Прижимая драгоценную находку к груди, я выбрался из могилы. Никто и не подумал мне помочь, так что пришлось вскарабкаться на край гроба и опереться о край могилы свободной рукой. С трудом переводя дыхание, я огляделся по сторонам, в поисках Хоскина. Однако тот как сквозь землю провалился: его не было ни за столом, ни во дворе. Человек десять работников обступили меня плотным кольцом. Выражение их лиц, злобных и испуганных одновременно, не предвещало ничего хорошего. Двое из них держали факелы. – Проклятый горбун, – донеслось до моего слуха. – Наверняка он замышляет какую-нибудь пакость.
Тут раздались чьи-то громкие уверенные шаги. Увидев идущего, работники расступились и согнулись в низком поклоне, точно колосья во время урагана. Передо мной появился сэр Ричард Рич в шляпе с пером и шелковой ярко-желтой мантии. За ним, подобострастно потупившись, семенил Хоскин.
– Прочь отсюда, бездельники, – отрывисто бросил Рич.
Работники исчезли мгновенно, точно по волшебству. Лишь Сэмюель, которому пришлось выбираться из могилы, немного замешкался. Однако и он без промедления последовал примеру товарищей. Оставшись наедине с Ричем и Хоскином, я спрятал за спину руку, в которой сжимал драгоценную банку. Рич посмотрел в могилу. Ледяной взгляд скользнул по бренным останкам Сент-Джона, а потом вперился в меня.
– Господи, ну и вонь, – процедил он. – Я вижу, мастер Шардлейк, вы дня не можете прожить, чтобы не наведаться в мои владения. Сначала залезли в мой сад, бродили среди мокрого белья, теперь разрываете могилы, ищете какие-то сокровища.
– Я здесь по поручению лорда Кромвеля… – начал я, набрав в легкие побольше воздуха.
Рич взмахом руки приказал мне молчать.
– Хоскин уже рассказал мне о том, что граф стал любителем всякой исторической чепухи. Должен признать, не слишком удачная выдумка. В этой стране любому известно, что граф предпочитает сжигать монастырские реликвии, а не коллекционировать их.
– Сэр, я искал вовсе не монастырскую реликвию. Я… я полагал, лорд Кромвель уже сообщил вам обо всем и попросил вашего содействия…
– Я ничего не слыхал о ваших поисках. К вашему сведению, я весь день занимался проверкой документов в Палате, – нахмурившись, отрезал Рич. – Вы на редкость докучливый малый, Шардлейк. Отделаться от вас трудно, но, можете не сомневаться, я сумею найти на вас управу. – Он кивнул в сторону могилы. – Если выяснится, что графу ничего не известно о вашем сегодняшнем подвиге, я закопаю вас вместе с этим бедолагой. Он здорово воняет, но, думаю, вместе вы будете смердеть еще сильнее.
– Сэр Ричард, – подбежал к нему запыхавшийся слуга. – Вам пришло срочное послание от лорда Кромвеля. Его гонец весь день не мог отыскать вас. Лорд Кромвель незамедлительно требует вас в Уайтхолл.
В холодном взгляде Рича на мгновение мелькнул испуг. Он поджал губы, затем бросил слуге:
– Седлай лошадь, – и вновь обратился ко мне: – Вы изрядно мне надоели, Шардлейк. – Его тихий голос дрожал от ярости. – Чертовски надоели. А я никогда не отличался терпением. Имейте это в виду.
С этими словами он повернулся и важно удалился. За ним торопливо следовал Хоскин. Некоторое время я неподвижно стоял, сжимая в потной руке заветную банку. Затем, с трудом переставляя ослабевшие от страха ноги, двинулся прочь с кладбища.
ГЛАВА 35
Я сидел в своей комнате, не сводя глаз с оловянной банки, стоявшей на столе. Из кухни я принес тарелку и вылил в нее немного содержимого банки; темно-коричневая жидкость поблескивала в свете свечи подобно лягушачьей коже. Стол пришлось придвинуть к открытому окну, ибо жидкость распространяла едкий пронзительный запах. Из соображений безопасности я поставил свечу как можно дальше от стола, хотя в столь слабом свете трудно было рассмотреть жидкость как следует. Откровенно говоря, я боялся своей находки. Завтра я намеревался обязательно доставить ее Гаю.
Стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Морщась от боли в спине, я прикрыл банку и тарелку подвернувшейся под руку салфеткой и крикнул:
– Подождите минуту!
– Это я, – раздался голос Барака. – Можно войти?
– Я… я как раз переодеваюсь. Подождите в своей комнате, я сам к вам зайду.
К великому моему облегчению, в коридоре раздались удаляющиеся шаги. Я обеспокоенно принюхался. На мою удачу, запах почти выветрился и наверняка не проникал в коридор. Оставив окно открытым, я выскользнул из комнаты и запер дверь.
Полчаса назад, когда я вернулся из монастыря Святого Варфоломея, Барак крепко спал, и я не стал его будить. Между сторонниками реформы, как известно, нередко вспыхивают споры по поводу толкования различных отрывков из Библии, которыми надлежит руководствоваться христианину. Что до меня, то завет «подчиняйся Господу, а не человеку» более близок мне, чем «всякий должен покоряться власть предержащим». Да, приходилось лгать Бараку, и это отнюдь не доставляло мне удовольствия. Но в глубине души я сознавал, что поступаю правильно, решив отнести греческий огонь Гаю. При мысли о том, что, не появись в самый критический момент слуга с сообщением от Кромвеля, греческий огонь достался бы Ричу, у меня мурашки пробежали по коже. Впрочем, очень может быть, в его распоряжении уже находится достаточное количество этого вещества.
Барак, сидя на постели в одной рубашке, с опечаленным видом рассматривал свои пыльные потрепанные штаны.
– Я протер их об лошадиные бока, – заметил он, просовывая палец в дыру.
– Если наше дело завершится успешно, лорд Кромвель наверняка щедро наградит вас. Тогда и справите себе новые штаны, – усмехнулся я.
В комнате царил жуткий беспорядок: и на полу, и на столе валялась грязная одежда и громоздились тарелки с остатками еды. Я с сожалением вспомнил своего бывшего помощника Марка, который содержал комнату в безупречной чистоте.
Барак скомкал злополучные штаны и швырнул их в дальний угол комнаты.
– Ну а вам удалось что-нибудь найти? – Увы, ничего. Мы вырыли гроб из могилы, однако там обнаружился лишь скелет старины Сент-Джона. Тут, на мою беду, на кладбище явился Рич собственной персоной. И разумеется, пожелал узнать, какая надобность привела меня в его владения.
– Черт. И что же вы сказали этому надутому олуху?
– Так, бормотал что-то невразумительное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104