машина была для этого достаточно широкой.
Я повернул налево и поехал на север.
— Ну у тебя и сюрпризы... — проговорила Сказка.
Я молча улыбнулся, Двигатель работал совсем тихо, и сидеть в этой карете было удовольствие. Двойной кофе, который я проглотил у корсиканца, что-то не действовал, и меня страшно клонило в сон. Когда мы выехали из Парижа, я посадил за руль Анджело и в гордом одиночестве улегся сзади.
— Если будут останавливать легавые — тормози, не выпендривайся. Машина зарегистрирована в Бельгии. Документы в бардачке...
— Но куда мы едем? Я зевнул.
— Подыщи в сотне километров отсюда какой-нибудь спокойный мотель. Там заночуем, а может, поживем еще пару дней, если понравится...
Он наклонил голову.
- Знаешь, Капут, я, кажется, могу предложить кое-что получше...
— Давай...
— У меня есть старый хороший друг, у него классный дом в Нейи-ан-Тель...
— Где это?
— В нескольких километрах от Иль-Адам. — А что за друг?
— Ну, он разбогател во время оккупации. Снюхался с фрицами и перепродавал их консервы. После освобождения его хотели расстрелять, но он успел убежать в родные места: так и не нашли. Потом реабилитировался— помогли знакомые чинуши, — но привык жить отшельником и теперь только рыбачит у себя на речке да готовит всякую диковинную жратву.
— Он правильный?
— Я дважды вытаскивал его из дерьма... Ради меня и моих друзей он в костер полезет. Так что, может, лучше поживем у него? Бумаги показывать не надо, в окна никто не заглядывает... Тишь да гладь!
— Хорошо, поехали... И я захрапел.
Разбудила меня Сказка, причем самым что им на есть приятным способом: она поцеловала меня в глаза. Я узнал ее губы и ее запах еще до того, как выплыл из сонного тумана.
— Приехали, милый, — прошептала она.
Я выпрямился на сиденье, зевая, как целый кон-ференц-зал.
За окнами машины виднелся аккуратненький домик из тесаного камня, типичный для центрального района страны. Вокруг — зелень, белые куры... Пастораль, да и только.
— А где Анджело?
— Пошел поговорить с хозяином...
Мой помощник с разноцветными глапами как раз выходил из дома. Его сопровождал пожилой сутуло-ватый мужик с седыми волосами, подстриженными под Брандо. На нем были штаны из крупного вельвета, шотландская рубашка и черный жилет.
Он исподлобья посмотрел на меня. Этот дядя казался не более искренним, чем продавец подержанных машин. Но раз уж мой дружочек Анджело за него поручился... Впрочем, жизнь уже научила меня не судить о людях по их рожам. Ничего удивительного, что хозяин сделался диким и жлобоватым: попробуй поживи с десяток лет в такой дыре...
Мы пожали друг другу руки.
— Мой приятель Антуан согласился принять нас на время нашего отпуска, — торжественно объявил Анджело.
— Спасибо, — ответил я, — мы вас отблагодарим.
— Раз вы друзья Анджело, мне ничего не надо,— сказал Антуан и похотливо зыркнул на Сказку. Наверное, ему уже осточертело пользовать крестьянок, и он мечтал о постельных сценах, вроде тех, на которые насмотрелся в глянцевых журнальчиках.
— Ну, заходите... Анджело, машину можно поставить за сараем.
— Я сам, — живо сказал я.
Еще бы: в этой колымаге лежали миллионы и миллионы! Ключ зажигания был равноценен ключу от сейфа.
Поставив и закрыв машину, я пошел в дом. Сооружение было не лишено приятности: грубоватое, но уютное, со старинной мебелью, но с телевизором и
проигрывателем... На широких окнах висели кретоновые шторы... Да, мсье Антуан умел жить.
Нам показали наши комнаты. Ни один постоялый двор не смог бы предложить нам такие мягкие кровати и такие белые простыни.
Мы со Сказкой туг же обновили свои апартаменты. Два дня без объятий были для нас целой вечностью!
Потом мы долго лежали голые на кровати; она держала меня за руку и счастливо улыбалась.
— Пока тебя не было, мне казалось, что я схожу с ума,— вздохнула она. Я была на все готова, чтобы вытащить тебя оттуда.
— Ты это доказала на деле...
— Как по-твоему, мы выпутаемся?
— Я запрещаю тебе в этом сомневаться... Теперь я уже знаю, что к чему, и у меня есть ты. Так что им придется рано встать, чтоб меня сцапать... Ты газеты читала?
— Нет...
— Но Анджело ведь говорил...
— Это он читал. А я в это время ходила взад-вперед по комнате. Он позвонил мне из города и сказал, чтобы я приехала к полицейскому управлению и положила под сиденье автомат.
— Молодец парень!
— Да...
Когда мы проснулись, за окнами было совершенно темно. Я первым открыл глаза: мне послышался шум мотора. Но потом я решил, что ошибся: вокруг было тихо. То есть по-деревенски тихо: в черепицах посвистывал ветер, откуда-то доносились лай собак и хрюканье свиней.
Здесь было спокойно и безмятежно. Я закрыл глаза и попытался заснуть снова. Обычно я сплю довольно мало, но здесь это получалось так здорово, что я решил попросить добавки.
Когда я уже болтался между явью и сном, дверь распахнулась, и в комнату ворвались люди. Я потянулся к своим тряпкам, но чей-то голос крикнул:
— Не двигаться, иначе застрелю обоих! Рядом со мной дрожала Сказка,
И вот в комнате брызнул свет, открывший моему взору, мягко говоря, необычную компанию. Я поражение заморгал. Неужели кошмар начинается снова? Передо мной полукругом стояли люди, которые, казалось, дожидались только фотографа из "Франс-Суар",
чтобы начать представление. Туг были Мейерфельд, усатый здоровила с напарником, которых мы утром оставили с носом, и мой верный Анджело Правда, у Анджело был сейчас не такой уж верный вид: он держал в руках американскую винтовку со спиленным стволом, решительно направив этот ствол на меня. Сказка прикрыла грудь простыней,
— Зачем же, подружка?— сказал усатый. Сим. ше было лучше...
Я все косился на свой лежащий у кровати пиджак, откуда торчала рукоятка пистолета.
— Не трогай, придурок, — проговорил Анджело,— или я себя размажу, как кусок дерьма!
Напарник усатого быстро приблизился к кровати и забрал оружие. После этого среди визитеров наступило заметное облегчение, а Анджело — тот даже рассмеялся.
— Поглядите-ка на его рожу! Ну что, бедняга Капут, лихо мы тебя обули? Ты считал себя крутым, но на самом деле ты годишься только на то, чтобы бить по морде алкашей...
Я призвал себя к спокойствию — из-за Сказки, но это оказалось намного труднее, чем накануне. Я вибрировал, как антенна. Ненависть пронизывала меня короткими сильными волнами; к горлу подкатил огромный ком.
В конце концов мне удалось проглотить его, как пилюлю.
— Смотри-ка, Сказка!— проговорил я как можно веселее. — Мы ошиблись ровно наполовину, когда выбирали между Пауло и Анджело: оказывается, они делили тридцать сребреников пополам!
— Заткнись!— крикнул человек с разноцветными глазами.
— Как же мы по его роже не догадались?— продолжал я.— У него же один глаз за своих, а другой — за чужих...
— Честное слово, я сейчас пришью эту падаль!— прошипел мой псевдоспаситель.
Его успокоил усач:
— Погоди, погоди, нам нужно мсье кое о чем расспросить.
— Вообще-то да,— согласился Анджело. Мейерфельд подошел ближе.
— Наконец-то вы опять в нашем распоряжении,— сказал он своим ледяным голосом, из которого тщательно старался изгнать американский акцент. — До-
биться этого было нелегко, но даже самую хитрую лису можно рано или поздно перехитрить.
Он мог ничего мне не объяснять: я уже все понял. Накануне, когда я поехал в "Карлтон", Анджело предупредил Мейерфсльда о моем визите, а Мейерфельд вызвал к себе этого дутого полицейского, который, видимо, уже давно служил банде прикрытием. Эти господа арестовали меня тайно, не поставив в известность никого: ни свое начальство, ни журналистов. Они на сутки заперли меня и камере, чтобы тем временем спокойно разработан, твои план. Они понимали, что говорить я нс стану, по во что (>ы то пи слало хотели заполучить деньги. И решили сделать так, чтобы я забрал их с собой, разумеется, в сопровождении Анджело. Отсюда и инсценированное нападение, и все остальное... Отупев от голода и беспокойства, я принял все эти "подарки судьбы" как должное... Несчастный идиот! Называя меня лисой, Мейерфельд проявлял необычайную вежливость: на его месте я обозвал бы себя бараном! Они заставили меня вытащить деньги из тайника и привезли в этот неприметный дом... Что ж, они победили, и мне оставалось только получить награду за глупость — пулю в башку...
Мое сердце стучало как бешеное. Я не решался посмотреть на Сказку. И вдруг время словно остановилось, и во мне осталось одно лишь отвратительное подозрение: что если и она с ними заодно?! С самого начала моей одиссеи все меня обманывали, предавали, продавали... Я в очередной раз убеждался в том, что преступник на свете совершенно одинок!
Я посмотрел на нее и почувствовал облегчение, потому что увидел на ее лице страх. Страх непритворный, настоящий. Она тоже была жертвой, и ее ожидала та же участь, что и меня. Усатый "полицейский" подошел ко мне.
— Вот что,— сказал он.— Пора нам поговорить, как мужчина с мужчиной.
— А ты можешь представить на свой счет какие-то доказательства, крысиная жопа?
— Могу,— ответил он бесстрастно, как человек, привыкший слышать оскорбления. И врезал мне так, что у. меня чуть не оторвалась голова. Я чихнул кровью; перед глазами запорхала эскадрилья черных бабочек.
Я выпустил когти, чтобы поймать его, но он знал эту музыку и проворно отскочил назад. Сидя почти голышом в этой постели, рядом с журнальной красавицей, я выглядел полным кретином.
— Ты мне это брось, — спокойно сказал усач. Мне казалось, что остальные зрители должны бы ли находить происходящее очень смешным, однако
же никто не смеялся. Рожи у всех были сдержанные и внимательные, и это заставило меня задуматься. Я немного посидел в растерянности и вдруг тихо фыркнул от радости: мне стало ясно, что денег они еще не нашли! Вот почему они обступили мою кропать и разыгрывают здесь "Преступление и наказание"... Если бы они уже добрались до миллионов, то давно всадили бы мне пулю в затылок и вырыли яму как раз по моему размерчику... А может, усатый таракан поехал бы с моим трупом в управление — получать премию за то, что уничтожил опаснейшего государственного преступника?
— Где деньги? — спросил Мейерфельд. Он был человеком аккуратным, методичным, и в нем, похоже, не было ни грамма поэзии...
— Как!— воскликнул я.— Разве вы их не нашли?
— Нет.
Я изобразил крайнее удивление.
— Но они же были в багажнике, на виду!
— Неправда. Мы все там обыскали.
— Значит, их забрал кто-то другой...
— Хватит шутить!
— Постойте... Когда вы приехали?
— Пятнадцать минут назад.
— И за пятнадцать минут успели обыскать всю машину? Тут вмешался Анджело:
— Я осмотрел ее еще до их приезда. Всю облазил. Ничего там нет!
— Разумеется, там уже ничего нет: ты и твой дружок-хозяин все уже перепрятали!
Услышав такое обвинение, он побелел и поднял свой обрез.
— Ах ты, сука!
— Стой!— крикнул я.— Конечно, Анджело, это легче всего — убить тех, кто может что-то рассказать. Так было и с Пауло! Ты испугался, что он с перепугу потащит тебя за собой, и угрохал, якобы для того, чтобы меня защитить!
— Вы не станете стрелять в этого человека без моего разрешения,— проскрипел Мейерфельд.
— Да вы послушайте, что он плетет! — вскричал Анджело. — Вот, спросите у Антуана...
Дутый полицейский забрал у него из рук обрез.
— Ты слишком нервный, чтобы играть такими игт рушками,— пояснил он.
Теперь я ясно видел, что сделал верный ход, обвинив Анджело: я посеял в их рядах сомнение.
— Он врет!— завопил Анджело, чувствуя, что мысль получает дальнейшее развитие в головах его дружков.— Он говорит что попало, лишь бы свалить все на меня! Вы же знаете, я вас ни разу не подводил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Я повернул налево и поехал на север.
— Ну у тебя и сюрпризы... — проговорила Сказка.
Я молча улыбнулся, Двигатель работал совсем тихо, и сидеть в этой карете было удовольствие. Двойной кофе, который я проглотил у корсиканца, что-то не действовал, и меня страшно клонило в сон. Когда мы выехали из Парижа, я посадил за руль Анджело и в гордом одиночестве улегся сзади.
— Если будут останавливать легавые — тормози, не выпендривайся. Машина зарегистрирована в Бельгии. Документы в бардачке...
— Но куда мы едем? Я зевнул.
— Подыщи в сотне километров отсюда какой-нибудь спокойный мотель. Там заночуем, а может, поживем еще пару дней, если понравится...
Он наклонил голову.
- Знаешь, Капут, я, кажется, могу предложить кое-что получше...
— Давай...
— У меня есть старый хороший друг, у него классный дом в Нейи-ан-Тель...
— Где это?
— В нескольких километрах от Иль-Адам. — А что за друг?
— Ну, он разбогател во время оккупации. Снюхался с фрицами и перепродавал их консервы. После освобождения его хотели расстрелять, но он успел убежать в родные места: так и не нашли. Потом реабилитировался— помогли знакомые чинуши, — но привык жить отшельником и теперь только рыбачит у себя на речке да готовит всякую диковинную жратву.
— Он правильный?
— Я дважды вытаскивал его из дерьма... Ради меня и моих друзей он в костер полезет. Так что, может, лучше поживем у него? Бумаги показывать не надо, в окна никто не заглядывает... Тишь да гладь!
— Хорошо, поехали... И я захрапел.
Разбудила меня Сказка, причем самым что им на есть приятным способом: она поцеловала меня в глаза. Я узнал ее губы и ее запах еще до того, как выплыл из сонного тумана.
— Приехали, милый, — прошептала она.
Я выпрямился на сиденье, зевая, как целый кон-ференц-зал.
За окнами машины виднелся аккуратненький домик из тесаного камня, типичный для центрального района страны. Вокруг — зелень, белые куры... Пастораль, да и только.
— А где Анджело?
— Пошел поговорить с хозяином...
Мой помощник с разноцветными глапами как раз выходил из дома. Его сопровождал пожилой сутуло-ватый мужик с седыми волосами, подстриженными под Брандо. На нем были штаны из крупного вельвета, шотландская рубашка и черный жилет.
Он исподлобья посмотрел на меня. Этот дядя казался не более искренним, чем продавец подержанных машин. Но раз уж мой дружочек Анджело за него поручился... Впрочем, жизнь уже научила меня не судить о людях по их рожам. Ничего удивительного, что хозяин сделался диким и жлобоватым: попробуй поживи с десяток лет в такой дыре...
Мы пожали друг другу руки.
— Мой приятель Антуан согласился принять нас на время нашего отпуска, — торжественно объявил Анджело.
— Спасибо, — ответил я, — мы вас отблагодарим.
— Раз вы друзья Анджело, мне ничего не надо,— сказал Антуан и похотливо зыркнул на Сказку. Наверное, ему уже осточертело пользовать крестьянок, и он мечтал о постельных сценах, вроде тех, на которые насмотрелся в глянцевых журнальчиках.
— Ну, заходите... Анджело, машину можно поставить за сараем.
— Я сам, — живо сказал я.
Еще бы: в этой колымаге лежали миллионы и миллионы! Ключ зажигания был равноценен ключу от сейфа.
Поставив и закрыв машину, я пошел в дом. Сооружение было не лишено приятности: грубоватое, но уютное, со старинной мебелью, но с телевизором и
проигрывателем... На широких окнах висели кретоновые шторы... Да, мсье Антуан умел жить.
Нам показали наши комнаты. Ни один постоялый двор не смог бы предложить нам такие мягкие кровати и такие белые простыни.
Мы со Сказкой туг же обновили свои апартаменты. Два дня без объятий были для нас целой вечностью!
Потом мы долго лежали голые на кровати; она держала меня за руку и счастливо улыбалась.
— Пока тебя не было, мне казалось, что я схожу с ума,— вздохнула она. Я была на все готова, чтобы вытащить тебя оттуда.
— Ты это доказала на деле...
— Как по-твоему, мы выпутаемся?
— Я запрещаю тебе в этом сомневаться... Теперь я уже знаю, что к чему, и у меня есть ты. Так что им придется рано встать, чтоб меня сцапать... Ты газеты читала?
— Нет...
— Но Анджело ведь говорил...
— Это он читал. А я в это время ходила взад-вперед по комнате. Он позвонил мне из города и сказал, чтобы я приехала к полицейскому управлению и положила под сиденье автомат.
— Молодец парень!
— Да...
Когда мы проснулись, за окнами было совершенно темно. Я первым открыл глаза: мне послышался шум мотора. Но потом я решил, что ошибся: вокруг было тихо. То есть по-деревенски тихо: в черепицах посвистывал ветер, откуда-то доносились лай собак и хрюканье свиней.
Здесь было спокойно и безмятежно. Я закрыл глаза и попытался заснуть снова. Обычно я сплю довольно мало, но здесь это получалось так здорово, что я решил попросить добавки.
Когда я уже болтался между явью и сном, дверь распахнулась, и в комнату ворвались люди. Я потянулся к своим тряпкам, но чей-то голос крикнул:
— Не двигаться, иначе застрелю обоих! Рядом со мной дрожала Сказка,
И вот в комнате брызнул свет, открывший моему взору, мягко говоря, необычную компанию. Я поражение заморгал. Неужели кошмар начинается снова? Передо мной полукругом стояли люди, которые, казалось, дожидались только фотографа из "Франс-Суар",
чтобы начать представление. Туг были Мейерфельд, усатый здоровила с напарником, которых мы утром оставили с носом, и мой верный Анджело Правда, у Анджело был сейчас не такой уж верный вид: он держал в руках американскую винтовку со спиленным стволом, решительно направив этот ствол на меня. Сказка прикрыла грудь простыней,
— Зачем же, подружка?— сказал усатый. Сим. ше было лучше...
Я все косился на свой лежащий у кровати пиджак, откуда торчала рукоятка пистолета.
— Не трогай, придурок, — проговорил Анджело,— или я себя размажу, как кусок дерьма!
Напарник усатого быстро приблизился к кровати и забрал оружие. После этого среди визитеров наступило заметное облегчение, а Анджело — тот даже рассмеялся.
— Поглядите-ка на его рожу! Ну что, бедняга Капут, лихо мы тебя обули? Ты считал себя крутым, но на самом деле ты годишься только на то, чтобы бить по морде алкашей...
Я призвал себя к спокойствию — из-за Сказки, но это оказалось намного труднее, чем накануне. Я вибрировал, как антенна. Ненависть пронизывала меня короткими сильными волнами; к горлу подкатил огромный ком.
В конце концов мне удалось проглотить его, как пилюлю.
— Смотри-ка, Сказка!— проговорил я как можно веселее. — Мы ошиблись ровно наполовину, когда выбирали между Пауло и Анджело: оказывается, они делили тридцать сребреников пополам!
— Заткнись!— крикнул человек с разноцветными глазами.
— Как же мы по его роже не догадались?— продолжал я.— У него же один глаз за своих, а другой — за чужих...
— Честное слово, я сейчас пришью эту падаль!— прошипел мой псевдоспаситель.
Его успокоил усач:
— Погоди, погоди, нам нужно мсье кое о чем расспросить.
— Вообще-то да,— согласился Анджело. Мейерфельд подошел ближе.
— Наконец-то вы опять в нашем распоряжении,— сказал он своим ледяным голосом, из которого тщательно старался изгнать американский акцент. — До-
биться этого было нелегко, но даже самую хитрую лису можно рано или поздно перехитрить.
Он мог ничего мне не объяснять: я уже все понял. Накануне, когда я поехал в "Карлтон", Анджело предупредил Мейерфсльда о моем визите, а Мейерфельд вызвал к себе этого дутого полицейского, который, видимо, уже давно служил банде прикрытием. Эти господа арестовали меня тайно, не поставив в известность никого: ни свое начальство, ни журналистов. Они на сутки заперли меня и камере, чтобы тем временем спокойно разработан, твои план. Они понимали, что говорить я нс стану, по во что (>ы то пи слало хотели заполучить деньги. И решили сделать так, чтобы я забрал их с собой, разумеется, в сопровождении Анджело. Отсюда и инсценированное нападение, и все остальное... Отупев от голода и беспокойства, я принял все эти "подарки судьбы" как должное... Несчастный идиот! Называя меня лисой, Мейерфельд проявлял необычайную вежливость: на его месте я обозвал бы себя бараном! Они заставили меня вытащить деньги из тайника и привезли в этот неприметный дом... Что ж, они победили, и мне оставалось только получить награду за глупость — пулю в башку...
Мое сердце стучало как бешеное. Я не решался посмотреть на Сказку. И вдруг время словно остановилось, и во мне осталось одно лишь отвратительное подозрение: что если и она с ними заодно?! С самого начала моей одиссеи все меня обманывали, предавали, продавали... Я в очередной раз убеждался в том, что преступник на свете совершенно одинок!
Я посмотрел на нее и почувствовал облегчение, потому что увидел на ее лице страх. Страх непритворный, настоящий. Она тоже была жертвой, и ее ожидала та же участь, что и меня. Усатый "полицейский" подошел ко мне.
— Вот что,— сказал он.— Пора нам поговорить, как мужчина с мужчиной.
— А ты можешь представить на свой счет какие-то доказательства, крысиная жопа?
— Могу,— ответил он бесстрастно, как человек, привыкший слышать оскорбления. И врезал мне так, что у. меня чуть не оторвалась голова. Я чихнул кровью; перед глазами запорхала эскадрилья черных бабочек.
Я выпустил когти, чтобы поймать его, но он знал эту музыку и проворно отскочил назад. Сидя почти голышом в этой постели, рядом с журнальной красавицей, я выглядел полным кретином.
— Ты мне это брось, — спокойно сказал усач. Мне казалось, что остальные зрители должны бы ли находить происходящее очень смешным, однако
же никто не смеялся. Рожи у всех были сдержанные и внимательные, и это заставило меня задуматься. Я немного посидел в растерянности и вдруг тихо фыркнул от радости: мне стало ясно, что денег они еще не нашли! Вот почему они обступили мою кропать и разыгрывают здесь "Преступление и наказание"... Если бы они уже добрались до миллионов, то давно всадили бы мне пулю в затылок и вырыли яму как раз по моему размерчику... А может, усатый таракан поехал бы с моим трупом в управление — получать премию за то, что уничтожил опаснейшего государственного преступника?
— Где деньги? — спросил Мейерфельд. Он был человеком аккуратным, методичным, и в нем, похоже, не было ни грамма поэзии...
— Как!— воскликнул я.— Разве вы их не нашли?
— Нет.
Я изобразил крайнее удивление.
— Но они же были в багажнике, на виду!
— Неправда. Мы все там обыскали.
— Значит, их забрал кто-то другой...
— Хватит шутить!
— Постойте... Когда вы приехали?
— Пятнадцать минут назад.
— И за пятнадцать минут успели обыскать всю машину? Тут вмешался Анджело:
— Я осмотрел ее еще до их приезда. Всю облазил. Ничего там нет!
— Разумеется, там уже ничего нет: ты и твой дружок-хозяин все уже перепрятали!
Услышав такое обвинение, он побелел и поднял свой обрез.
— Ах ты, сука!
— Стой!— крикнул я.— Конечно, Анджело, это легче всего — убить тех, кто может что-то рассказать. Так было и с Пауло! Ты испугался, что он с перепугу потащит тебя за собой, и угрохал, якобы для того, чтобы меня защитить!
— Вы не станете стрелять в этого человека без моего разрешения,— проскрипел Мейерфельд.
— Да вы послушайте, что он плетет! — вскричал Анджело. — Вот, спросите у Антуана...
Дутый полицейский забрал у него из рук обрез.
— Ты слишком нервный, чтобы играть такими игт рушками,— пояснил он.
Теперь я ясно видел, что сделал верный ход, обвинив Анджело: я посеял в их рядах сомнение.
— Он врет!— завопил Анджело, чувствуя, что мысль получает дальнейшее развитие в головах его дружков.— Он говорит что попало, лишь бы свалить все на меня! Вы же знаете, я вас ни разу не подводил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65