От
сновидений, в которых он, голый и пот-
ный, читает проповедь собирающемуся по
четвергам вечером "Кружку маленьких
мисс, изучающих Библию", а они все го-
товы принять его,
или, что всю ту пятницу Флойд
Тиббитс шатался по городу в болезнен-
ном угаре, чувствуя, как ненавистное
солнце ложится на его странно бледную
кожу, лишь смутно припоминая, что хо-
дил к Энн Нортон, полностью позабыв
свое нападение на Бена Мирса, но храня
в памяти спокойную благодарность, с
какой приветствовал закат - благодар-
ность и ожидание чего-то великого и
благотворного,
259
или, что у Хэла Гриффена в глуби-
не шкафа спрятаны шесть "горяченьких"
книжек, над которыми он дрочит при
всяком удобном случае,
или, что Джордж Миддлер держит
целый чемодан шелковых комбинаций,
лифчиков, трусиков и чулок и что иног-
да он зашторивает все окна в своей
квартире над скобяной лавкой, запирает
дверь и на засов, и на цепочку, а по-
том стоит перед большим, в полный
рост, зеркалом в спальне до тех пор,
пока не начнет быстро коротко дышать -
а тогда падает на колени и онанирует,
или, что когда Майк Райерсон вне-
запно затрясся на металлическом рабо-
чем столе в подвале под мертвецкой,
Карл Формен попытался закричать и не
смог, а когда Майк открыл глаза и сел,
застрявший у Карла в горле крик ока-
зался невидимым и неслышным, как стек-
ло,
или, что десятимесячный Рэнди
Макдугалл даже не сопротивлялся, когда
проскользнувший в окошко его спальни
Дэнни Глик вынул малыша из кроватки и
запустил зубы в шейку, с которой еще
не сошли синяки от побоев матери.
Вот каковы городские секреты. Не-
которые с течением времени станут до-
стоянием гласности, некоторые - никог-
да. Все их городок хранит с лицом, в
высшей степени непроницаемым.
Труды дьявола заботят город не
больше, чем труды Господа или труды
человеческие. Он познал тьму. И было
ее довольно.
260
2.
Проснувшись, Сэнди Макдугалл по-
няла: что-то не так, но в чем дело,
сказать не могла. Вторая половина пос-
тели пустовала - сегодня у Роя был вы-
ходной, и он отправился рыбачить с ка-
кими-то приятелями. Должно быть, вер-
нется к полудню. Горелым ниоткуда не
пахло. У нее ничего не болело. Ну, так
что же?
Солнце. Солнце было не то.
Тень, которую отбрасывал росший
под окном клен, танцевала высоко на
обоях. Но Рэнди всегда будил ее рань-
ше, чем солнце поднималось настолько,
чтобы тень клена легла на стену...
Испуганный взгляд Сэнди переско-
чил на стоявшие на шкафу часы. Десять
минут десятого.
В горле у Сэнди что-то затрепета-
ло.
- Рэнди? - позвала она и стрелой
кинулась по узкому коридорчику трейле-
ра, а полы халата бились за спиной.-
Рэнди, миленький?
Спальня купалась в свете, какой
бывает, если солнце пробьет толщу во-
ды - он шел из маленького окошка над
кроваткой... открытого окошка. Но, ло-
жась вечером спать, Сэнди его закрыла.
Она всегда закрывала это окно.
Кроватка была пуста.
- Рэнди? - прошептала молодая
женщина.
И увидела сына.
Маленькое тельце в застиранной
пижамке было брошено в угол комнаты,
как тряпка. Одна нога нелепо торчала
261
кверху перевернутым восклицательным
знаком.
- Рэнди!
Она упала возле тельца на колени.
Потрясение избороздило лицо резкими
линиями. Сэнди взяла ребенка на руки.
На ощупь тельце было холодным.
- Рэнди, сладкий мой, просыпайся.
Рэнди, Рэнди, проснись...
Синяки исчезли. Все до единого.
За ночь они истаяли, оставив личико и
тельце безупречными, хорошего цвета.
Единственный раз после родов Сэнди
сочла сынишку прекрасным, и при виде
этой красоты пронзительно, страшно,
безнадежно закричала.
- Рэнди! Проснись! Рэнди? Рэнди?
Рэнди?
Не спуская малыша с рук, она под-
нялась и побежала назад по коридору.
Халат сваливался с одного плеча. На
кухне в пятне утреннего солнца стоял
неубранный высокий стульчик с полоч-
кой, усыпанной крошками от вчерашнего
ужина Рэнди. Она втиснула мальчика ту-
да. Голова Рэнди упала на грудь, малыш
заскользил на бок со страшной, не ос-
тавляющей надежды медлительностью и,
скособочившись, привалился к высокому
подлокотнику.
- Рэнди? - сказала Сэнди, улыба-
ясь, выкатив глаза, похожие на голубые
мраморные шарики с изъяном, и похлопа-
ла малыша по щекам.- Просыпайся, Рэн-
ди, ну-ка. Кушать, Рэнди. Хочешь ням-
ням? Пожалуйста... о Господи, пожалуй-
ста...
Она круто обернулась, рывком рас-
пахнула один из шкафчиков над плитой,
262
запустила в него руку, порылась, и на-
ружу посыпались: рис "Чекс", банка ра-
виоли, бутылка масла "Вессон". Бутылка
разлетелась вдребезги, залив густой
жидкостью плиту и пол. Сэнди нашла ма-
ленькую банку шоколадно-молочного кре-
ма, а из сушилки выхватила пластиковую
ложечку.
- Смотри, Рэнди. Твой любимый.
Проснись, посмотри, какой вкусный
крем. Шока, Рэнди. Шока, шока.- В гла-
зах у Сэнди потемнело от нахлынувшей
ярости и ужаса.- Проснись! - заорала
она, и прозрачную кожу лба и щечек
Рэнди усеяли бисеринки ее слюны.-
Проснись проснись ради Бога гаденыш
маленький ПРОСНИСЬ!
Она стащила с баночки крышку и
набрала в ложку немного шоколадно-мо-
лочного крема. Рука, уже знающая прав-
ду, тряслась так, что почти все рас-
плескала. Остатки Сэнди впихнула в ма-
ленький вялый ротик, и на полочку со
страшным хлюпаньем упало еще несколько
капель. Ложечка звякнула о зубы малы-
ша.
- Рэнди,- взмолилась она.- Пере-
стань дурачить мамку.
Протянув свободную руку, она сог-
нутым пальцем открыла сынишке рот и
втолкнула туда остатки крема.
- Во-от,- проговорила Сэнди Мак-
дугалл. Ее губы тронула улыбка, неопи-
суемая в своей безумной надежде. Сэнди
устроилась на кухонной табуретке, мед-
ленно, мышца за мышцей, расслабляясь.
Теперь все будет хорошо. Теперь Рэнди
поймет, что мама любит его по-прежне-
му, и прекратит свои жестокие продел-
263
ки.- Вкусно? - пробормотала она.-
Вкусно, Рэнди? Ну, улыбнись мамочке.
Кто у мамки холосый мальчик, кто ей
улыбнется?
Протянув дрожащие пальцы, она
подтолкнула уголки рта Рэнди кверху.
Шлеп. Шоколад вылился на полочку.
Сэнди зашлась криком.
3.
Субботним утром Тони Глик про-
снулся оттого, что его жена, Марджори,
упала в гостиной.
- Марджи? - позвал он, спуская
ноги на пол.- Мардж?
После долгой-долгой паузы она от-
ветила:
- Со мной все в порядке, Тони.
Тони сидел на краю кровати, бес-
смысленно глядя себе под ноги. На нем
были только полосатые пижамные штаны
на шнурке, концы которого свисали меж-
ду ног. Густые черные волосы, которые
унаследовали оба сына Тони, были
всклокочены. Все думали, что в Тони
есть еврейская кровь, и ему часто при-
ходило в голову, что людей сбивают с
толку именно эти волосы, волосы даго.
Фамилия его дедушки была Гликуччи.
Когда кто-то сказал дедуле, что в Аме-
рике жить проще, если фамилия у тебя
американская, что-нибудь звонкое и ко-
роткое, тот официально сменил ее на
Глик, не отдавая себе отчета, что на
самом деле меняет принадлежность к од-
ному меньшинству на появление другого.
Тело у Тони Глика было широкое, смуг-
264
лое, с мощными буграми мышц. Лицо сох-
раняло изумленное выражение человека,
которого пинком выбросили из бара,
когда он собирался уйти сам.
Он взял на работе освобождение, и
прошлую рабочую неделю много спал. Во
сне то, что мучило Тони, исчезало.
Снов он не видел. Ложился в семь трид-
цать, вставал в десять утра и в два
часа дня укладывался вздремнуть до
трех часов. Время, прожитое Тони с той
сцены, какую он устроил на похоронах
Дэнни, до сегодняшнего солнечного суб-
ботнего утра (без малого неделя) каза-
лось окутанным дымкой и совершенно не-
реальным. Соседи все несли и несли
еду. Овощное рагу, консервы, печенье и
пирожки. Марджи сказала, что понятия
не имеет, куда все это девать. Обоим
не хотелось есть. В среду вечером Тони
попытался заняться с женой любовью, и
оба расплакались.
Марджи выглядела очень плохо. Са-
ма она управлялась с ситуацией, отдра-
ивая дом от чердака до подвала, и де-
лала это с маниакальным рвением, не
оставляющим места никаким другим мыс-
лям. День-деньской гремели ведра и за-
вывал пылесос, а в воздухе постоянно
висел резкий запах нашатыря с лизолом.
Все игрушки и всю одежду Марджори ак-
куратно упаковала в картонные коробки
и отнесла в Армию спасения и универмаг
"Гудвилл". Когда в четверг утром Тони
вышел из спальни, все эти картонки вы-
строились в ряд под входной дверью,
каждая с аккуратной наклейкой. Ничего
страшнее этих немых картонок ему ви-
деть не приходилось. Все ковры Марджо-
265
ри вытащила на задний двор, развесила
на бельевых веревках и немилосердно
выколотила пыль. Несмотря на то, что
Тони плохо воспринимал окружающее, он
заметил, как побледнела жена с прошло-
го вторника или среды - даже губы, ка-
жется, утратили свой естественный
цвет. Под глазами легли коричневые те-
ни.
Все это пронеслось у Глика в го-
лове куда быстрее, чем длился наш пе-
ресказ, и он уже был на грани того,
чтобы снова завалиться в постель, но
тут Марджори опять упала и не ответила
на оклик Тони.
Он поднялся и прошлепал в гости-
ную. Там он увидел лежащую на полу же-
ну, которая неглубоко дышала, не отры-
вая затуманенных глаз от потолка. Она
занималась перестановкой мебели в гос-
тиной, так что все было сдвинуто с
мест и комната приобрела странный
разъединенный вид.
Что бы ни было не в порядке с
Марджори, за ночь ей стало хуже. Она
выглядела так скверно, что сонную пе-
лену Тони словно прорезали острым но-
жом. Марджори еще не переодевалась, и
разошедшийся до середины бедер халат
открыл мраморно-белые ноги. Весь за-
гар, которым она покрылась за летнюю
поездку на отдых, сошел. Рот судорожно
хватал воздух, словно легкие Марджори
не могли получить его вдоволь. Тони
заметил, как странно выдаются у нее
зубы, но ничего об этом не подумал -
могло быть виновато освещение.
- Марджи? Милая?
266
Она попыталась ответить, но не
сумела, и Тони пронизал неподдельный
страх. Он встал, чтобы позвонить вра-
чу, повернулся к телефону, и тут жена
сказала:
- Нет... нет.- Резко хватая воздух,
Марджори повторила слово дважды, с
трудом села, и ее хриплое дыхание за-
полнило весь молчащий, залитый солнцем
дом.- Оттащи меня... помоги... солнце та-
кое горячее...
Тони подошел к ней и поднял, по-
трясенный легкостью своей ноши. Каза-
лось, женщина весит не больше вязанки
хвороста.
- ... на диван...
Он уложил ее на диван, оперев
спиной на подлокотник. Марджори оказа-
лась за пределами солнечного квадрата,
падавшего из окна на ковер, и ей как
будто бы стало немного легче дышать.
Она на секунду прикрыла глаза. Тони
опять поразился белизне и гладкости
зубов, создававшим контраст с губами,
и испытал неодолимое желание поцело-
вать жену.
- Позволь, я вызову доктора,-
сказал он.
- Нет. Мне лучше. Это солнце... та-
кое жгучее. Вот мне и стало дурно.
Сейчас лучше.- На щеки Марджори верну-
лась слабая краска.
- Точно?
- Да. Со мной все в порядке.
- Ты слишком много работаешь, ми-
лая.
- Да,- вяло согласилась она. Гла-
за смотрели безразлично.
267
Запустив пятерню в шевелюру, Тони
подергал себя за волосы.
- Нам надо избавиться от этого,
Марджи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
сновидений, в которых он, голый и пот-
ный, читает проповедь собирающемуся по
четвергам вечером "Кружку маленьких
мисс, изучающих Библию", а они все го-
товы принять его,
или, что всю ту пятницу Флойд
Тиббитс шатался по городу в болезнен-
ном угаре, чувствуя, как ненавистное
солнце ложится на его странно бледную
кожу, лишь смутно припоминая, что хо-
дил к Энн Нортон, полностью позабыв
свое нападение на Бена Мирса, но храня
в памяти спокойную благодарность, с
какой приветствовал закат - благодар-
ность и ожидание чего-то великого и
благотворного,
259
или, что у Хэла Гриффена в глуби-
не шкафа спрятаны шесть "горяченьких"
книжек, над которыми он дрочит при
всяком удобном случае,
или, что Джордж Миддлер держит
целый чемодан шелковых комбинаций,
лифчиков, трусиков и чулок и что иног-
да он зашторивает все окна в своей
квартире над скобяной лавкой, запирает
дверь и на засов, и на цепочку, а по-
том стоит перед большим, в полный
рост, зеркалом в спальне до тех пор,
пока не начнет быстро коротко дышать -
а тогда падает на колени и онанирует,
или, что когда Майк Райерсон вне-
запно затрясся на металлическом рабо-
чем столе в подвале под мертвецкой,
Карл Формен попытался закричать и не
смог, а когда Майк открыл глаза и сел,
застрявший у Карла в горле крик ока-
зался невидимым и неслышным, как стек-
ло,
или, что десятимесячный Рэнди
Макдугалл даже не сопротивлялся, когда
проскользнувший в окошко его спальни
Дэнни Глик вынул малыша из кроватки и
запустил зубы в шейку, с которой еще
не сошли синяки от побоев матери.
Вот каковы городские секреты. Не-
которые с течением времени станут до-
стоянием гласности, некоторые - никог-
да. Все их городок хранит с лицом, в
высшей степени непроницаемым.
Труды дьявола заботят город не
больше, чем труды Господа или труды
человеческие. Он познал тьму. И было
ее довольно.
260
2.
Проснувшись, Сэнди Макдугалл по-
няла: что-то не так, но в чем дело,
сказать не могла. Вторая половина пос-
тели пустовала - сегодня у Роя был вы-
ходной, и он отправился рыбачить с ка-
кими-то приятелями. Должно быть, вер-
нется к полудню. Горелым ниоткуда не
пахло. У нее ничего не болело. Ну, так
что же?
Солнце. Солнце было не то.
Тень, которую отбрасывал росший
под окном клен, танцевала высоко на
обоях. Но Рэнди всегда будил ее рань-
ше, чем солнце поднималось настолько,
чтобы тень клена легла на стену...
Испуганный взгляд Сэнди переско-
чил на стоявшие на шкафу часы. Десять
минут десятого.
В горле у Сэнди что-то затрепета-
ло.
- Рэнди? - позвала она и стрелой
кинулась по узкому коридорчику трейле-
ра, а полы халата бились за спиной.-
Рэнди, миленький?
Спальня купалась в свете, какой
бывает, если солнце пробьет толщу во-
ды - он шел из маленького окошка над
кроваткой... открытого окошка. Но, ло-
жась вечером спать, Сэнди его закрыла.
Она всегда закрывала это окно.
Кроватка была пуста.
- Рэнди? - прошептала молодая
женщина.
И увидела сына.
Маленькое тельце в застиранной
пижамке было брошено в угол комнаты,
как тряпка. Одна нога нелепо торчала
261
кверху перевернутым восклицательным
знаком.
- Рэнди!
Она упала возле тельца на колени.
Потрясение избороздило лицо резкими
линиями. Сэнди взяла ребенка на руки.
На ощупь тельце было холодным.
- Рэнди, сладкий мой, просыпайся.
Рэнди, Рэнди, проснись...
Синяки исчезли. Все до единого.
За ночь они истаяли, оставив личико и
тельце безупречными, хорошего цвета.
Единственный раз после родов Сэнди
сочла сынишку прекрасным, и при виде
этой красоты пронзительно, страшно,
безнадежно закричала.
- Рэнди! Проснись! Рэнди? Рэнди?
Рэнди?
Не спуская малыша с рук, она под-
нялась и побежала назад по коридору.
Халат сваливался с одного плеча. На
кухне в пятне утреннего солнца стоял
неубранный высокий стульчик с полоч-
кой, усыпанной крошками от вчерашнего
ужина Рэнди. Она втиснула мальчика ту-
да. Голова Рэнди упала на грудь, малыш
заскользил на бок со страшной, не ос-
тавляющей надежды медлительностью и,
скособочившись, привалился к высокому
подлокотнику.
- Рэнди? - сказала Сэнди, улыба-
ясь, выкатив глаза, похожие на голубые
мраморные шарики с изъяном, и похлопа-
ла малыша по щекам.- Просыпайся, Рэн-
ди, ну-ка. Кушать, Рэнди. Хочешь ням-
ням? Пожалуйста... о Господи, пожалуй-
ста...
Она круто обернулась, рывком рас-
пахнула один из шкафчиков над плитой,
262
запустила в него руку, порылась, и на-
ружу посыпались: рис "Чекс", банка ра-
виоли, бутылка масла "Вессон". Бутылка
разлетелась вдребезги, залив густой
жидкостью плиту и пол. Сэнди нашла ма-
ленькую банку шоколадно-молочного кре-
ма, а из сушилки выхватила пластиковую
ложечку.
- Смотри, Рэнди. Твой любимый.
Проснись, посмотри, какой вкусный
крем. Шока, Рэнди. Шока, шока.- В гла-
зах у Сэнди потемнело от нахлынувшей
ярости и ужаса.- Проснись! - заорала
она, и прозрачную кожу лба и щечек
Рэнди усеяли бисеринки ее слюны.-
Проснись проснись ради Бога гаденыш
маленький ПРОСНИСЬ!
Она стащила с баночки крышку и
набрала в ложку немного шоколадно-мо-
лочного крема. Рука, уже знающая прав-
ду, тряслась так, что почти все рас-
плескала. Остатки Сэнди впихнула в ма-
ленький вялый ротик, и на полочку со
страшным хлюпаньем упало еще несколько
капель. Ложечка звякнула о зубы малы-
ша.
- Рэнди,- взмолилась она.- Пере-
стань дурачить мамку.
Протянув свободную руку, она сог-
нутым пальцем открыла сынишке рот и
втолкнула туда остатки крема.
- Во-от,- проговорила Сэнди Мак-
дугалл. Ее губы тронула улыбка, неопи-
суемая в своей безумной надежде. Сэнди
устроилась на кухонной табуретке, мед-
ленно, мышца за мышцей, расслабляясь.
Теперь все будет хорошо. Теперь Рэнди
поймет, что мама любит его по-прежне-
му, и прекратит свои жестокие продел-
263
ки.- Вкусно? - пробормотала она.-
Вкусно, Рэнди? Ну, улыбнись мамочке.
Кто у мамки холосый мальчик, кто ей
улыбнется?
Протянув дрожащие пальцы, она
подтолкнула уголки рта Рэнди кверху.
Шлеп. Шоколад вылился на полочку.
Сэнди зашлась криком.
3.
Субботним утром Тони Глик про-
снулся оттого, что его жена, Марджори,
упала в гостиной.
- Марджи? - позвал он, спуская
ноги на пол.- Мардж?
После долгой-долгой паузы она от-
ветила:
- Со мной все в порядке, Тони.
Тони сидел на краю кровати, бес-
смысленно глядя себе под ноги. На нем
были только полосатые пижамные штаны
на шнурке, концы которого свисали меж-
ду ног. Густые черные волосы, которые
унаследовали оба сына Тони, были
всклокочены. Все думали, что в Тони
есть еврейская кровь, и ему часто при-
ходило в голову, что людей сбивают с
толку именно эти волосы, волосы даго.
Фамилия его дедушки была Гликуччи.
Когда кто-то сказал дедуле, что в Аме-
рике жить проще, если фамилия у тебя
американская, что-нибудь звонкое и ко-
роткое, тот официально сменил ее на
Глик, не отдавая себе отчета, что на
самом деле меняет принадлежность к од-
ному меньшинству на появление другого.
Тело у Тони Глика было широкое, смуг-
264
лое, с мощными буграми мышц. Лицо сох-
раняло изумленное выражение человека,
которого пинком выбросили из бара,
когда он собирался уйти сам.
Он взял на работе освобождение, и
прошлую рабочую неделю много спал. Во
сне то, что мучило Тони, исчезало.
Снов он не видел. Ложился в семь трид-
цать, вставал в десять утра и в два
часа дня укладывался вздремнуть до
трех часов. Время, прожитое Тони с той
сцены, какую он устроил на похоронах
Дэнни, до сегодняшнего солнечного суб-
ботнего утра (без малого неделя) каза-
лось окутанным дымкой и совершенно не-
реальным. Соседи все несли и несли
еду. Овощное рагу, консервы, печенье и
пирожки. Марджи сказала, что понятия
не имеет, куда все это девать. Обоим
не хотелось есть. В среду вечером Тони
попытался заняться с женой любовью, и
оба расплакались.
Марджи выглядела очень плохо. Са-
ма она управлялась с ситуацией, отдра-
ивая дом от чердака до подвала, и де-
лала это с маниакальным рвением, не
оставляющим места никаким другим мыс-
лям. День-деньской гремели ведра и за-
вывал пылесос, а в воздухе постоянно
висел резкий запах нашатыря с лизолом.
Все игрушки и всю одежду Марджори ак-
куратно упаковала в картонные коробки
и отнесла в Армию спасения и универмаг
"Гудвилл". Когда в четверг утром Тони
вышел из спальни, все эти картонки вы-
строились в ряд под входной дверью,
каждая с аккуратной наклейкой. Ничего
страшнее этих немых картонок ему ви-
деть не приходилось. Все ковры Марджо-
265
ри вытащила на задний двор, развесила
на бельевых веревках и немилосердно
выколотила пыль. Несмотря на то, что
Тони плохо воспринимал окружающее, он
заметил, как побледнела жена с прошло-
го вторника или среды - даже губы, ка-
жется, утратили свой естественный
цвет. Под глазами легли коричневые те-
ни.
Все это пронеслось у Глика в го-
лове куда быстрее, чем длился наш пе-
ресказ, и он уже был на грани того,
чтобы снова завалиться в постель, но
тут Марджори опять упала и не ответила
на оклик Тони.
Он поднялся и прошлепал в гости-
ную. Там он увидел лежащую на полу же-
ну, которая неглубоко дышала, не отры-
вая затуманенных глаз от потолка. Она
занималась перестановкой мебели в гос-
тиной, так что все было сдвинуто с
мест и комната приобрела странный
разъединенный вид.
Что бы ни было не в порядке с
Марджори, за ночь ей стало хуже. Она
выглядела так скверно, что сонную пе-
лену Тони словно прорезали острым но-
жом. Марджори еще не переодевалась, и
разошедшийся до середины бедер халат
открыл мраморно-белые ноги. Весь за-
гар, которым она покрылась за летнюю
поездку на отдых, сошел. Рот судорожно
хватал воздух, словно легкие Марджори
не могли получить его вдоволь. Тони
заметил, как странно выдаются у нее
зубы, но ничего об этом не подумал -
могло быть виновато освещение.
- Марджи? Милая?
266
Она попыталась ответить, но не
сумела, и Тони пронизал неподдельный
страх. Он встал, чтобы позвонить вра-
чу, повернулся к телефону, и тут жена
сказала:
- Нет... нет.- Резко хватая воздух,
Марджори повторила слово дважды, с
трудом села, и ее хриплое дыхание за-
полнило весь молчащий, залитый солнцем
дом.- Оттащи меня... помоги... солнце та-
кое горячее...
Тони подошел к ней и поднял, по-
трясенный легкостью своей ноши. Каза-
лось, женщина весит не больше вязанки
хвороста.
- ... на диван...
Он уложил ее на диван, оперев
спиной на подлокотник. Марджори оказа-
лась за пределами солнечного квадрата,
падавшего из окна на ковер, и ей как
будто бы стало немного легче дышать.
Она на секунду прикрыла глаза. Тони
опять поразился белизне и гладкости
зубов, создававшим контраст с губами,
и испытал неодолимое желание поцело-
вать жену.
- Позволь, я вызову доктора,-
сказал он.
- Нет. Мне лучше. Это солнце... та-
кое жгучее. Вот мне и стало дурно.
Сейчас лучше.- На щеки Марджори верну-
лась слабая краска.
- Точно?
- Да. Со мной все в порядке.
- Ты слишком много работаешь, ми-
лая.
- Да,- вяло согласилась она. Гла-
за смотрели безразлично.
267
Запустив пятерню в шевелюру, Тони
подергал себя за волосы.
- Нам надо избавиться от этого,
Марджи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71