— Станете, — жестко произнес Кержич и усадил ее на кушетку.
Присев рядом, он продолжил уже несколько спокойнее:
— Хотите, я вам расскажу середину из этой сказки? То, о чем знает лишь горстка посвященных?
Миссис Харрис с отсутствующим выражением смотрела на противоположенную стену.
— Мне абсолютно все равно, что вы скажете. В этом доме вы больше никогда не появитесь.
— Хорошо. — Евгений Иванович, казалось, даже обрадовался. — Будем считать, что я осужден на страшную казнь, но вы же не станете вести себя, как Агасфер, вы не откажете обреченному в последней просьбе?
Несколько секунд Элиза молчала, затем кивнула:
— Хорошо. Говорите. Но это будут ваши последние слова в моем доме.
— Вот и прекрасно. — Кержич устроился поудобнее. — Итак, начнем с того самого момента, когда, изнемогая от непосильной ноши и жажды, Иисус упал на пороге дома торговца. Ему требовалась самая малость — немного сочувствия и глоток воды. Это почти ничего не стоило, но Агасфер отказал ему. Знаете почему?
Миссис Харрис оставалась безмолвной.
— Агасфер, как и все, не верящие в спасение, боялся Смерти. Небытие страшило его до судорог, до животного отупения, до рвоты… И чем старше становился он, тем больше его пугало даже само упоминание о Смерти. Любую мелочь Агасфер принимал за ее дыханье — а ведь под его окнами проходила дорога на Голгофу. Под его окнами проходила сама Смерть. И вдруг она остановилась и зашла в его дом! К нему с просьбой обратился человек, который уже фактически мертв. Через несколько мгновений он повиснет на кресте и будет медленно умирать, задыхаясь от тяжести собственного тела. Вы можете себе представить его состояние? — Кержич перевел дыхание. — Конечно, сейчас бы им занималась целая армия психоаналитиков, но тогда несчастному Агасферу оставалось лишь тихо сходить с ума, не рассчитывая на чью-то поддержку. В то мгновенье он не думал ни о чем, кроме одного — поскорее избавиться от страшного гостя. Только поэтому Агасфер отказал в глотке воды приговоренному.
— К чему вы все это мне рассказываете? — спросила миссис Харрис, но головы не повернула. — Вы хотите оправдать Агасфера?
— Нет, разумеется, нет. Хотя и он заслуживает сочувствия и прощения. — В голосе Евгения Ивановича появились иронические ноты. — Я просто пытаюсь описать вам то, что происходило в тот вечер. Иисус оказался единственным, кто понял, ЧТО на самом деле страшит торговца. А поняв это, испытал сострадание — ведь Он был сыном Бога и потому знал, что всякий человек слаб и нуждается в помощи. Но вместе с тем Он испытал и гнев — ибо, будучи сыном земной женщины, тяжело простить отказ в последней просьбе. И тогда Он даровал Агасферу бессмертие. Как сын Всевышнего, Он сделал это из сострадания к страху торговца перед смертью, но одновременно с тем, как сын человеческий, покарал того за отказ. Вечная жизнь дана Агасферу для вечных мук совести.
— Господи, что вы такое говорите! — Элиза всплеснула руками.
Слова по-прежнему звучали досадливо, но в лице уже появилась та заинтересованность, которая обычно предвещает прощение.
Евгений Иванович если и почувствовал это, то виду не подал.
— Теперь-то вы понимаете мое утверждение, что истинно верующий человек должен верить в то, что Агасфер и ныне среди нас. А раз так, то значит ничего не остается, как признать существование бессмертия. Вы согласны со мной?
Вскочив с кушетки, миссис Харрис прижала руки к груди:
— Как вы можете задавать мне такие вопросы?!
На это раз Кержич поднялся вслед за ней:
— Да, наверное, мне не стоило быть столь прямолинейным. Но, как Хранитель секрета Бессмертия, я отвечаю за его сохранность. Вас никогда не было среди посвященных. Я бы запомнил женщину с такими глазами. Следовательно, тайна вам была доверена третьим лицом или… — Он резко повысил голос: — Неужели вам удалось самой ее раскрыть?
Не сказав ни слова, Элиза Харрис рухнула на пол.

Глава 13
1
Едва Даша переступила порог собственной квартиры, где ныне проживала в ожидании нового жилья ее двоюродная сестра, как с двух сторон на нее набросились два маленьких одинаковых чудища:
— Рыжая приехала!
— Рыжик, любимая!
Выскочившая на детский визг Катя, автоматически сделала детям замечание:
— Не Рыжая, а тетя Даша…
— Да ладно тебе, — растроганная тетя промокнула глаза, — пусть зовут как хотят. К тому же какая я тетя, так, одно название…
— Ну, привет. — Двоюродная сестра обняла гостью и расцеловала. — Я уже и не надеялась тебя увидеть — три дня бог весть где пропадала. Видишь, как мои бандиты выросли.
— Вижу. — Даша расцеловала племянников. — А ну-ка, детеныши, забирайте сумки и ищите себе подарки, только, смотрите, родительские не испортите.
— Все балуешь.
— А кого мне еще баловать? — Даша грустно улыбнулась.
— Замуж тебе надо выйти и своих завести.
— А за кого замуж-то? Если б знала, давно бы вышла…
— Ты уж и вышла! Тебе активность надо поумерить. Ладно, проходи, Гошка тебя заждался. Кстати, у меня для тебя тоже кое-какой сюрприз есть.
Даша устремилась на кухню, впрочем не ожидая ничего особо экстравагантного от своей сдержанной кузины. А надо бы.
На кухне, у окошка с кружевной занавеской, сидел молодой незнакомый мужчина и читал журнал. Даша еще держала улыбку на лице и на всякий случай обежала кухню глазами — не притаилось ли еще чего интересного. Однако все, кроме мужчины, было хорошо знакомо. Ясно. Этого сюрприза можно было ожидать с самого начала. Очередной «интересный вариант».
Сзади напирала сестра, и Даше ничего не оставалось, как войти в кухню.
— Добрый день, — сдержанно поздоровалась она.
Мужчина опустил журнал, и Даша приятно удивилась: вариант нельзя было назвать неинтересным. Она даже немного повеселела. «Где это его Катька откопала?» Неожиданно мужчина вскочил со стула:
— Дашка, привет! — Он распахнул объятья. Даша невольно отступила назад и широко раскрыла глаза:
— Мы знакомы?
Мужчина рассмеялся. В его лице было что-то необычное, демоническое. Глубоко посаженные карие глаза, густые ровные брови, длинный, немного мясистый нос, чуть загнутый на конце, четко очерченная линия губ и какой-то дьявольский огонек, бьющий изнутри… Вряд ли такое лицо можно было назвать красивым, но завораживающим — безусловно.
Незнакомец словно не замечал ее растерянности:
— Рыжик, неужели не узнала? А ты прямо расцвела. Была таким пацаненком, а теперь — самая настоящая дама…
Даша, смущаясь, присела на свободный стул.
— Скажешь тоже — дама. Постарела, как медуза. Недостаток молодости прикрываю избытком шарма.
— Да ладно, не скромничай. — У мужчины был чуть заметный армянский акцент. — Скажи честно, не узнала?
И хоть неловко признавать такие вещи, но все же пришлось:
— Честно говоря, нет.
— Бессовестная! Хотя… — Он добродушно рассмеялся. — Это же я в тебя был влюблен. Ты-то меня просто не замечала.
Даша обескураженно развела руками. Час от часу не легче! Либо она действительно не замечала такого экзотического ухажера, либо полетаевские таблетки отбили у нее последние остатки памяти.
— Я тут немного переутомилась, — попробовала оправдаться она, — и мне дали лекарство, а от него возникают кое-какие проблемы с памятью. Так что ты извини, но некоторое время я…
— Артур. Артур Деланян. Неужели не помнишь? Мы с тобой ходили в один детский садик.
Тут у Даши глаза на лоб полезли. Причем в прямом смысле этого слова. Не то чтобы у нее в свое время была слишком большая толпа поклонников, но помнить романы двадцатипятилетней давности, согласитесь, это уже слишком.
— Уф! — Она не могла подобрать слов, соответствующих обстоятельству. — Артур, я, конечно, очень тронута, но… Спишем все на таблетки. А ты вообще откуда?
Деланян обнял за плечи хозяйку:
— Да вот, повезло Катюшку случайно встретить. Можно сказать, шел, шел да и нашел.
— Шел… — вполголоса произнесла Катя, ставя на стол блюдо с бутербродами. — Артур — спонсор нашей школы.
Даша смотрела на Деланяна во все глаза.
— Это как?
— Вот так. Приходит человек в школу и говорит: «Хочу поддерживать вашу школу. Для начала — пять тысяч долларов». Мы в учительской чуть со стульев не попадали…
— Катюша, ты ставишь меня в неудобное положение. — Лицо у Деланяна тем не менее было весьма довольным. — Как говорится, пусть левая рука не знает, что делает правая.
— Это только у моего мужа так, — вздохнула Катя, пытаясь завинтить капающий кран. — Просила ведь…
— Чем же ты таким занимаешься, что деньги тыщами раздаешь? — поинтересовалась Даша, наливая себе чай.
— Дарья! — возмутилась кузина. — Как тебе не стыдно!
Деланян, напротив, добродушно рассмеялся:
— Просто я богатый человек.
— Надеюсь. — Даша хмыкнула. — В жизни бедного армянина не видела…
— Дарья!
— Катька, дай поговорить со старым знакомым. Наша детская дружба позволяет мне некоторую фривольность!
— Разумеется! Как известно, чего хочет женщина, того хочет Бог…
— Ты все время афоризмами говоришь? — Даша с любопытством рассматривала друга детства.
— Почти. — Деланян снова не обиделся. — Мудрость древних только дурака раздражает, умному — помогает.
— Очень надеюсь, ты ею не торгуешь.
— Ошибаешься. Именно ею я и торгую.
Даша, подносившая ко рту бутерброд, застыла.
— У тебя книжный магазин?
— Я торгую собственной мудростью, — важно ответил Деланян.
— Ах вот оно как. — Некоторое время Даша жевала молча. — М-да… Изобретательности армянам не занимать. Слушай, Катька, может нам с тобой тоже скинуться по паре извилин да и загнать по сходной цене?
— Хватит болтать. Артур просто образно выразился. На самом деле он независимый эксперт.
— Здорово. Чего экспертируешь?
— Такого слова нет в русском языке, — автоматически поправила кузина и добавила вполголоса: — Как все-таки за границей человек теряет чувство языка.
— Это ты в своей школе мхом покрылась, — парировала Даша. — Спорим, ты не знаешь и половины слов, которыми пользуются твои ученики?
— Да я горжусь этим! — возмутилась Катя.
— Все вы, учителя, такие! Вас никогда не интересовал внутренний мир ребенка.
— Рыжик, ты несправедлива, — мягко перебил Деланян. — Екатерина Юрьевна очень талантливый и внимательный педагог. Дети от нее без ума.
— А чего это тебя школы спонсировать понесло?
Артур сделал грустное лицо:
— Я снимаю квартиру неподалеку от этой школы. И меня очень расстраивало, что у детей нет хорошей спортивной площадки. Я решил хоть что-нибудь для них сделать.
Даша облизнула ложку:
— Вот. А у нас все новых русских ругают…
— Эй-эй, я не русский! — Деланян намеренно усилил акцент.
— Какая разница! Все равно очень благородный поступок. Горжусь тем, что сидела с тобой на одном горшке. И как люди приходят к такой душевной чуткости?..
Даша хотела пошутить, но Деланян внезапно посерьезнел.
— У меня чакры открылись, — торжественно произнес он.
Даша, только было обрадовавшаяся приятному и вменяемому собеседнику, невольно напряглась:
— Чего-чего у тебя открылось?
— Чакры…
— Язва, что ли?
Деланян пронзил ее испепеляющим взглядом:
— Поверь, это не повод для шуток. Существуют силы, которые непосвященный человек просто не в силах понять. Они находятся как бы вне его разума, в иной плоскости.
Даша невольно поежилась и посмотрела на кузину. Та сделала ей непонятный знак, который можно было расценить как предложение выслушать рассказчика не перебивая.
— Ты только представь, — Деланян взял в руки журнал, который перед тем читал, — представь муравья, который живет внутри этой плоскости: он существует как бы только в двойном измерении — он не может ни подняться вверх, ни опуститься вниз. Но однажды у избранных муравьев вырастают крылья, и тогда они…
Молодая женщина медленно, словно в оцепенении, опустила подбородок на ладонь и принялась мысленно считать до ста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66