Марк выглядел подавленным и разбитым.
– Нет, ты не можешь, вот так просто...
– Мервин любит меня, мы вместе уже пять лет. Ты должен понять, что я не имею права с ним так поступать.
– А как же я? Что будет со мной?
Она посмотрела на него. Он выглядел очень современно: песочно-розовый свитер, галстук-бабочка, серо-голубые фланелевые брюки, туфли из мягкой кожи.
– Не знаю. Вы оба меня любите, разница лишь в том, что он – мой муж.
– Может быть, любим тебя мы оба, но мне ты действительно нравишься.
– А ты думаешь, ему нет?
– Сомневаюсь, что он вообще тебя знает так, как я. Мне тридцать пять лет, я встретил любовь не впервые в жизни, однажды такое увлечение длилось у меня целых шесть лет. Я никогда не был женат, но давно готов к браку и думаю, что сейчас настал мой час. Я абсолютно уверен в своих чувствах. Ты великолепная женщина, умная, красивая, яркая, неординарная, ты словно рождена для любви. Мы похожи характерами, складом ума, интересами и вообще идеально подходим друг другу. Я не могу без тебя, родная моя...
– Нет, перестань... – неуверенно начала Диана.
Он притянул ее к себе, нежно поцеловал.
– Мы должны быть вместе. Помнишь, как мы обменивались записками в библиотеке под стендом с надписью «Соблюдайте тишину»? Ты сразу включилась в игру, тебе не требовалось никаких объяснений. Любая другая женщина подумала бы, что я просто сумасшедший, но тебе это нравилось.
«А он прав, – подумала она. – Как интересно бывает в жизни. Когда она пускалась в свои эскапады, например, закуривала трубку или не удосуживалась надеть трусы под вечернее платье, посещала фашистские митинги, либо дурачилась и изображала вой пожарной сирены, Мервин сердился, пыхтел и выходил из себя, а Марк лишь весело хохотал».
Он ласкал ее волосы, лицо, щеки.
Понемногу она успокоилась, почувствовала себя уверенней. Сама того не желая, она опустила голову ему на плечо, ее губы нежно касались его шеи. Чувственные пальцы гладили ее колени, затем рука поднялась выше, и вот уже его влажная ладонь осторожно погладила ее бедра, там где кончались резинки чулок.
Он нежно опустил ее на кровать, шляпа упала на пол.
– Не надо, – попросила она слабым голосом.
Но он уже не мог ответить, потому что жадно целовал трепещущие губы, играл с ее языком. Диана почувствовала, как его рука ловко, словно змея, проскользнула под тонкие шелковые трусики, тело задрожало от удовольствия. А он ласкал все дальше, жарче...
Марк знал, что делал.
Однажды летом, когда они лежали тесно прижавшись друг к другу в спальне отеля, прислушиваясь к шуму морского прибоя из раскрытого окна, он попросил:
– Покажи, как ты себя трогаешь. Хочу это видеть.
Она сильно смутилась, сделала вид, что не понимает.
– Что ты имеешь в виду?
– Не надо спрашивать. Пожалуйста, покажи, хочу знать о тебе все.
– Ты что-то спутал, я не мастурбирую, – солгала она.
– Это сейчас, а раньше, когда ты была девушкой... перестань стесняться, покажи, как сделать тебе хорошо, я буду учиться.
Она хотела было возмутиться, но подумала, что, наверное, мужчин это здорово возбуждает, да и в постели не должно быть секретов. Пусть смотрит, ему понравится.
– Ну, если ты настаиваешь, смотри, но потом пеняй на себя, понял? – Она уже включилась, вошла в ритм, и скоро ее пальцы стали влажными.
– Так, так, давай! – Он задыхался.
– Но я... я же могу кончить...
– Нет, нет, подожди меня, сейчас... я сейчас...
– А-а-а, иди ко мне...
Боже, как было хорошо! Марк знал ее тело и умел доставить ей удовольствие.
Вот и теперь он уверенно шел вперед, как путник по знакомой, проторенной тропинке. Диана понимала, что лучше ему не мешать.
Через минуту, вся мокрая, она стонала, колени раскинулись, пошли вверх, бедра ритмично двигались... Она чувствовала его горячее дыхание на своем лице, твердые, мощные толчки внутри.
– Не закрывай глаза, смотри на меня! – Он весь дрожал. Она смотрела прямо перед собой, как загипнотизированная. Его движения стали более энергичными. Их тела слились в одно, и это было прекрасно. Между ними не оставалось никаких тайн, только свобода и блаженство. Волна оргазма, вихрь экстаза закружили ее тело, невольный крик вырвался из груди, а она все смотрела на него, сквозь пелену тумана. Диана видела, как ему хорошо, и хотела лишь одного – чтобы этот волшебный танец длился и длился... Потом, когда туман рассеялся, она услышала его нежный шепот. – Люблю, люблю тебя, больше всех на свете.
Они долго лежали не размыкая объятий, желая продлить короткие мгновенья счастья. Диане хотелось бы остаться так навсегда, рыдать, плакать, но все слезы были уже выплаканы без остатка.
– Мервину вообще ничего не надо говорить. Так будет лучше для всех.
Марк оказался, как всегда, прав, подсказав такое решение. После разговора с ним Диана ехала домой в другом настроении, была собранна и спокойна. Она наконец решилась.
* * *
Мервин сидел в пижаме и халате, курил сигарету, слушая музыку по радио.
– Черт побери, твой визит что-то больно затянулся, – мягко проворчал он.
Диана почти не нервничала.
– Да, пришлось ехать очень медленно. – Она сделала паузу, набрала воздуху.
– Завтра я уезжаю. Он был слегка удивлен.
– Куда?
– Хочется повидаться с сестрой, увидеть племяшек. Думаю, потом такого случая может не быть – поезда стали ходить как попало, а на следующей неделе вступает в силу указ об экономии горючего.
Он согласно кивнул головой.
– Да, ты права, если ехать, то сейчас.
– Пойду наверх, упакую свою сумку.
– Мне тоже упакуй, ладно?
На мгновение она почувствовала ужас, решив, что он хочет ехать с ней.
– Зачем?
– Я же не буду спать в пустом доме. Завтра останусь на ночь в клубе. Ты вернешься в среду?
– Да, конечно, – солгала она.
– Ну и хорошо.
Она поднялась наверх. Складывая в небольшой чемоданчик его белье и носки, она думала: вот, я делаю это для него в последний раз. Она уложила сверху белую рубашку, серый с серебряным отливом галстук – неяркие тона хорошо гармонировали с его темными волосами и карими глазами. У нее отлегло от сердца: он так легко поверил и согласился на отъезд, но оставалось чувство какой-то неудовлетворенности, словно она забыла что-то важное. Действительно, хотя она и не хотела скандала, честнее было бы объяснить ему причину своего ухода. Она желала бы высказать ему в лицо, что он совершенно изменился, стал другим человеком, их теперь мало что связывает, он уже давно не тот Мервин, который однажды клялся ей в любви. Ладно, теперь уже поздно, и пусть все то, что накипело за годы, останется в ее душе.
Она закрыла чемодан, отставила его в сторону, сложила в дорожную сумку свою косметику, туалетные принадлежности. Странно и смешно заканчиваются пять лет ее замужества, она уходит и берет с собой лить несколько пар чулок, зубную пасту, кремы.
Наверх поднялся Мервин. Чемодан и сумка были уже сложены. Она сидела в тонкой ночной рубашке перед маленьким столиком, снимая с лица остатки косметики. Вдруг он подошел сзади, обхватил крепкими ладонями ее груди.
«Нет, – подумала она, – только не это, только не сегодня!»
Но природа сделала свое дело, грудь моментально стала тверже, кожа слегка покраснела. А Мервин уже ласкал ее соски, они выпрямились, почти выскакивая из рубашки, по телу пробежала истома, она заерзала на стуле. Она знала, что не сможет сопротивляться. Он взял ее на руки, понес на кровать, погасил свет и мгновенно лег на нее, красивые длинные ноги Дианы обхватили его тело... Кровать закачалась, заскрипела. Было что-то отчаянное, горькое, символичное в том, как он с силой вошел в нее, молча, без стона, будто знал, что этот вечер у них последний и ничего уже изменить нельзя. К своему стыду, она понимала, что тело предало ее, но чувствовала лишь острое желание, удовольствие, жар и влагу и сама направляла его. Ужасно, безнравственно – в течение всего лишь нескольких часов спать с двумя совершенно разными мужчинами, она искренне хотела остановиться, но не могла.
Достигнув высшего удовольствия, Диана заплакала.
К счастью, Мервин ничего не заметил.
* * *
И вот утром в среду Диана сидела в элегантно обставленной удобной гостиной отеля «Юго-Запад», ожидая такси, которое отвезет их с Марком к Саутгемптонским докам, прямо к стоянке № 108, где они взойдут на бортклипера компании «Пан Америкэн». Она чувствовала себя счастливой и свободной.
Все мужчины в гостиной либо глазели на нее, либо притворялись, что не смотрят. Но пристальней всех смотрел привлекательный молодой человек в синем костюме, на вид моложе ее лет на десять. Она привыкла ко всем этим взглядам. Так бывало всегда, когда она хорошо выглядела, а сегодня она и впрямь была на редкость обворожительна. Шелковое кремовое платье в оранжевый горох, легкое и свежее, туфли-лодочки в тон и соломенная шляпа прекрасно дополняют наряд. Сначала она собиралась купить красные туфли, но вовремя поняла, что они будут слишком контрастировать. Что ж, она не ошиблась.
Диана обожала путешествовать, ей нравилось упаковывать и распаковывать свои тряпки, встречать новых людей, чтобы ее баловали, тешили, чтобы была вкусная еда, деликатесы, море шампанского, возможность повидать другие края... И сегодня, перед полетом, она находилась в приятном волнении – потому что предстояло лететь через океан, впереди самое романтическое, экзотическое и даже опасное путешествие в далекую Америку. Она так хотела поскорее попасть туда, мечтала об этом и уже видела себя в фешенебельном магазине «Арт Деко». Все в стекле и зеркалах, стройные девушки-продавщицы помогают тебе примерять пушистую белую шубку из меха какого-то диковинного зверя, на улице у входа ждет шикарный черный лимузин, работает мотор и шофер в ливрее готов отвезти тебя в один из престижных ночных клубов, где можно заказать сухой мартини, послушать джазовую музыку, где будет петь сам Бинг Кросби. Может быть, это все Америка из кинофильмов, мечты, фантазии, но очень хочется узнать, как же там на самом деле.
Она чувствовала некоторые угрызения совести, оставляя свою страну в такой трудный момент, ведь началась война, и неизвестно, что будет. Наверное, это трусость и малодушие, однако так хочется лететь.
Она была знакома со многими евреями, в Манчестере их вообще много. Члены манчестерской еврейской общины посадили в Назарете тысячу деревьев. Ее еврейские друзья с ужасом и опаской следили за развитием событий в Европе. Но опасность грозила не только евреям, фашисты ненавидели цветных, цыган, гомосексуалистов и вообще всех, не согласных с идеями нацизма. У Дианы, например, дядя гомосексуалист, и ничего, он был всегда добр к ней, относился, как к родной дочери. Для военной службы она уже старая, поэтому, скорее всего, ей пришлось бы остаться в Манчестере, предложить свои услуги Красному Кресту, работать санитаркой.
Этого она в принципе себе не представляла, может быть, даже меньше, чем танец с Бингом Кросби. Она не сможет делать перевязки раненым, да и вообще, аскетизм, дисциплина, форма – не для нее.
Однако главное, конечно, не в этом. Единственное, почему она летит, – это любовь, чувства. Она отправится за Марком хоть на край света, и на поля сражений, если потребуется. Они собираются пожениться, иметь детей. Он на пути домой, и она с ним.
Да, ей будет здорово не хватать очаровательных племяшек. Когда она еще их увидит? Может быть, уже взрослыми, в колготках и бюстгальтерах, вместо детских носочков и косичек.
Но у нее ведь могут появиться собственные дети...
Как здорово, что летит она на знаменитом американском клипере. Она читала о нем в «Манчестер гардиан» и никогда не думала, что вскоре сама полетит на такой машине. Подумать только, добраться до Нью-Йорка всего за сутки – ведь это просто чудо.
Она оставила Мервину записку. Конечно, там ничего не было сказано о том, о чем она больше всего хотела сказать – как медленно, но неуклонно исчезала их любовь, разрасталась трещина, он перестал замечать ее как личность, видеть в ней женщину, она даже не написала про Марка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75