Никогда раньше она не пугалась в самолете, правда, и в такую погоду летать не приходилось. Нэнси отодвинулась от края, чтобы не упасть. Ничего, после смерти мужа разное бывало, но она внушила себе, что должна быть мужественной и сильной. И все-таки, как не бояться, когда ветер швыряет их, словно бумажный кораблик, стоит оторваться крылу или заглохнуть двигателям, и они штопором вонзятся в бурлящее море. Ужасная картина стояла перед глазами, она сильно зажмурилась, закусила подушку. Вдруг самолет действительно взял резко вниз, начал падать. Нэнси ждала, что вот-вот свободное падение прекратится, но оно продолжалось. И когда показалось, что ровно через секунду тонкая струна, соединяющая ее с жизнью, оборвется, Нэнси не сдержалась и стала тихонько всхлипывать. Однако оплакивать себя было рано, потому что самолет тотчас вынырнул, выпрямил курс.
Неожиданно она увидела прямо перед собой Мервина, он опустил руку ей на плечо.
– Ну что вы, все хорошо, успокойтесь. Такое бывает. Просто буря немного шалит.
Ей было приятно слушать его мягкий британский акцент. Она судорожно схватила его руку, сжала пальцами и не отпускала. Он присел на край полки, ласково погладил ее волосы, словно убаюкивал ребенка. Ей все еще было страшно, но с каждой его лаской она все больше успокаивалась.
Нэнси не знала, сколько времени так продолжалось. Наконец «болтанка» прекратилась. Она вспомнила, в каком положении находится, и отпустила его руку. Ей было трудно подобрать какие-то слова, к счастью, они оказались не нужны – Мервин молча встал и вышел из купе.
Нэнси включила свет, вылезла из постели, накинула ярко-синий халат поверх ажурного черного неглиже, присела за столик. Она принялась расчесывать волосы, это ее всегда успокаивало. Странно, думала она, такой грубый, а так тонко поступил: сначала успокоил, потом галантно вышел, не стал ждать слов благодарности, дал ей время прийти в себя.
Мервин вернулся с двумя стаканчиками и бутылкой бренди, налил ей и себе. В одной руке она держала стакан, другой схватилась за край туалетного столика, потому что снова немного трясло.
Нет, определенно, он нравился ей все больше. Вот и сейчас, сидит в своей смешной ночной рубашке, вид комичный, и, главное, знает это, но ведет себя с таким достоинством, будто на нем его строгий двубортный костюм. И правильно, только сильные люди не боятся показаться смешными, они ценят содержание.
Она потягивала бренди. Теплая влага моментально согрела ее тело.
– Чудно как-то, – начал разговор Мервин, – иду я сейчас в мужскую комнату. Вдруг оттуда вылетает перепуганный насмерть пассажир. Вхожу – иллюминатор разбит, рядом с осколками стоит бортинженер, вид чертовски виноватый. Спрашиваю, что случилось, а он вешает мне лапшу на уши, дескать, ветер несет камешки и льдинки, только сдается мне, что они сами разбили это стекло в драке.
Нэнси мысленно поблагодарила ого ли то, что он стал беседовать на отвлеченную тому, иначе оставалась бы неловкость и она все равно думала бы о руке, которую держала в своих пальцах.
– Какой это бортинженер?
– Приятный на вид малый, примерно моего роста, светлые волосы.
– Знаю, видела. А пассажир?
– Насчет имени понятия не имею. По внешнему виду бизнесмен, бледно-серый костюм. – Мервин поднялся, налил ей еще бренди.
Нэнси только сейчас заметила свои голые коленки, которые кокетливо выглядывали из-под халата, стало неловко, что мужчина сидит рядом и видит ее ноги, но она быстро успокоила себя тем, что Мервин преследует жену, которую обожает, и, даже если Нэнси будет сидеть перед ним полностью обнаженная, все равно он вряд ли обратит на это внимание. То, что он положил тогда руку на ее плечо, – лишь дружеский жест, не более, чистый и непорочный, нечего выдумывать. И, хотя какой-то вкрадчивый внутренний голое говорил ей: посмотри, а он ничего, еще очень даже может... она быстро прогнала эти искусительные мысли.
Думая, как бы продолжить разговор, она неожиданно спросила:
– Жена все продолжает дурить?
– И не говорите, свирепа, как кошка.
Нэнси улыбнулась, вспомнив сцену в купе, которую она застала недавно: жена кричит на него, ее дружок на нее, а Нэнси стоит на пороге исмотрит. Диана с Марком немедленно замолчали и стыдливо ретировались, чтобы продолжать свою ссору где-нибудь в другом месте. Она тогда воздержалась от каких-либо комментариев, не хотела обижать Мервина. И сейчас не очень удобно задавать личные вопросы, но обстоятельства так сблизили их, за короткое путешествие они узнали очень многое друг о друге.
– Вы думаете, она вернется?
– Не знаю. Тот парень, с которым она... гм... я лично считаю, что он ничтожество, но, может быть, действительно то, что она ищет.
Нэнси понимающе кивнула. Да уж, трудно подобрать двух более разных мужчин, чем Мервин и Марк. Мервин высокий, властный, красивый, но иногда угрюмый и резкий. Марк – мягкий, с добрыми бархатными глазами, круглое лицо без морщин, чуть насмешливый взгляд.
– Возможно. Я вообще не люблю мужчин с юношеским лицом, но он не лишен привлекательности.
«Разумеется, – думала она про себя, – если бы Мервин был моим мужем, я бы никогда не променяла его на Марка. Однако, как говорится, на вкус и цвет приятелей нет».
– Ага. Сначала я думал, Диана просто сошла с ума, но теперь увидел их и уже не уверен. – Какое-то мгновение Мервин сидел в задумчивости, затем сменил тему. – А как вы? Будете сражаться с братом?
– Мне кажется, я нащупала его слабое место, – произнесла она с мрачным удовлетворением, имея в виду Дэнни Рили. – Сейчас я работаю над этим.
Он ухмыльнулся.
– Когда у вас такой взгляд, не хотелось бы мне быть на месте вашего противника.
– Видите ли, мне очень дорога память об отце. Я его страшно любила, и фирма – это все, что от него осталось. Я обязана сохранить его детище, не дать ему погибнуть.
– Какой он был, ваш папа?
– Из тех, кого сложно забыть. Высокий, черные волосы, громкий голос, мощный мужчина, каких мало. Поименно знал всех своих рабочих, кто у них жена, как учатся дети. Платил за их обучение, и сейчас многие стали юрисконсультами, бухгалтерами. Прекрасно ладил с людьми, умел добиться их верности. Здесь он был человеком старой закалки – глава одного большого семейства. В делах я не встречала ему равных. В ужасные годы депрессии, когда фабрики повсюду закрывались, мы, наоборот, набирали людей, потому что дела шли неплохо. Он одним из первых в обувной промышленности стал с успехом использовать рекламу. Интересовался вопросами психологии, мотивацией поведения людей, совершения ими тех или иных поступков. В общем, человек разносторонний. Каждый день я жалею, что его не стало, почти так же, как скучаю по погибшему мужу. И... – Нэнси внезапно изменилась в лице, – я не буду стоять и смотреть, как мой никчемный брат разрушает то, что создавалось годами. – Она беспокойно заерзала в кресле, вспомнив о своих волнениях. – Теперь вот пытаюсь надавить на одного из основных держателей акций, но пока не...
Нэнси не успела закончить спою фризу. Самолет задрожал, забрыкался, запрыгал, словно дикий мустанг, Нэнси выронила стакан, обеими руками схватилась за столик. Мервин попытался устоять на ногах, но не смог, самолет наклонился, он упал на пол, покатился кубарем, ударился о полку.
Самолет выпрямился. Нэнси протянула ему руку, чтобы помочь подняться.
– С вами все в порядке?
И тут же самолет опять сильно качнуло. Она моментально соскользнула со стула и с визгом повалилась на него, скорее даже не упала, а грузно села сверху, как на бревно, халат распахнулся, колени широко расставлены.
Прошла секунда, другая – Мервин громко рассмеялся.
Она боялась, что, может, ушибла его, но ее опасения были напрасны. Он лежал на мягком терракотовом ковре, в глазах смешинки. Как только самолет выровнялся, она тут же скатилась с «бревна», присела рядом на полу.
– Боже, если бы кто-нибудь нас увидел, подумал бы – двое сумасшедших, – он продолжал смеяться.
Его смех заразил и ее. На мгновение она забыла все последние тревоги: предательство брата, полет в «желтой букашке», ситуацию с купе для новобрачных, жуткую сцену в столовой, свирепую Диану, страх перед ураганом. Она поняла, что и впрямь находится в комичном положении, когда сидит на ковре в нижнем белье, рядом лежит малознакомый мужчина, и к тому же пол ходит под ногами. Она захихикала.
При следующем толчке они покатились в объятия друг к другу. Оказавшись совсем близко, они не сговариваясь разом оборвали смех.
И тут неожиданно для себя она его поцеловала.
Это ее очень удивило, потому что дерзкий поступок не укладывался в голове. Она еще даже не решила, нравится ли он ей и насколько.
Казалось, он несколько обескуражен, но быстро оправился и уже жарко целовал ее в ответ.
Через минуту она оторвалась от него, тяжело дыша.
– Что случилось? – Вопрос прозвучал идиотски.
– Ты меня поцеловала.
– Но я же не хотела.
– А я рад, что ты это сделала. – Он снова потянулся к ней губами.
Она хотела оттолкнуть Мервина, однако его хватка была такой сильной, а ее сопротивление таким слабым... Она почувствовала, как его рука уже проникла под халат, и забеспокоилась: у нее слишком маленький размер груди, вдруг разочаруется? Он покрыл своей огромной ладонью ее круглое «яблочко» и аж застонал от удовольствия. Пальцы гладили сосок, ей опять стало неловко – после детей соски вытянулись, расползлись. Маленькие груди и большие соски – что он подумает? Но Мервина, похоже, это нисколько не смущало. Напротив, он гладил ее с удивительной нежностью, она стала прислушиваться к зову своего тела. Давно уже с ней не случалось ничего подобного.
«Что я делаю, – как острый нож, полоснула внезапная мысль. – Я, респектабельная вдова, валяюсь на полу с человеком, которого встретила только вчера. Да что на меня нашло? Хватит». Она отстранилась и села. Неглиже задралось вверх. Мервин гладил ее бедро.
– Прекрати! – она оттолкнула его руку.
– Как скажешь, – ответил он с явной неохотой. – Но, если передумаешь, я всегда готов.
Она опустила глаза ниже и увидела бугорок, который неожиданно поднялся у него под ночной рубашкой, стоял, как стойкий оловянный солдатик. Нэнси быстро отвела взгляд.
– Так, это я виновата, прости. Вообще, со мной иногда бывает, я знаю.
– Не извиняйся. Может, это самое лучшее, что я испытал за многие годы.
– Но ты ведь любишь свою жену, – сказала она резко.
– Думал, что люблю. Сейчас же, право, даже не знаю, что тебе ответить.
У нее было точно такое же состояние, она смущалась, что сама хочет попасть в объятия к незнакомому мужчине.
«Почему же незнакомому, – убеждала она себя. – Я его хорошо знаю – мы путешествуем вместе довольно долго, поверяем друг другу свои тайны. Я знаю, что он жесткий, заносчивый, гордый, но в то же время страстный, верный и сильный. Мне он нравится несмотря ни на что. Я его уважаю. Он чертовски привлекательный, даже в этой смешной рубашке. Он меня успокаивал, заботился. Здорово, когда кто-то кладет тебе ножную руку на плечо каждый раз, как ты пугаешься».
Он будто точно знал, о чем она сейчас думает, потому что опять положил на плечо руку, ласкал ее мягкую кожу, шею... привлек к себе, мягко поцеловал.
– Не делай этого, – она задыхалась. – Мы не сможем остановиться.
– Я боюсь другого: если остановимся, то не начнем снова.
Она поняла, что он с трудом сдерживает свою страсть. У нее было много встреч со слабыми, довольно милыми мужчинами, которые хотели от нее тепла, уверенности, поддержки, такие быстро сникали, когда она останавливала их вольности. Мервин другой. Он мощный, напористый, сам хочет отдать свой жар. Ей захотелось сдаться.
Мужская рука поднималась по ее ноге все выше. Пальцы уже ласкали бедра изнутри, проникая все глубже. Она закрыла глаза и почти автоматически раздвинула ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75