Ему не потребовалось другого приглашения. Он быстро нашел ее клитор, опытная рука доставала ее и снизу, и сверху, и сбоку. Нэнси застонала. Никто еще не восходил на эту вершину после гибели Шона. Ей стало вдруг больно за мужа. Шон, прости милый, я ничего не могу с собой поделать. Она вспомнила то горе и отчаяние, которые охватили ее, когда она вернулась с похорон. Слезы полились ручьем. Мервин, целовавший ее губы, почувствовал соленые капли.
– Что это?
Она открыла глаза, сквозь пелену увидела его красивое встревоженное лицо, задравшуюся рубашку, его руку у себя между ног... Она взяла его за кисть и убрала руку – нежно, но твердо.
– Пожалуйста, не сердись.
– Не буду. Скажи.
– Никто не трогал меня после Шона, я вспомнила о нем.
– О твоем погибшем муже?
Она молча кивнула.
– Как давно это произошло?
– Десять лет назад.
– Давно.
– Но я верная. – Нэнси по-детски улыбнулась сквозь слезы. – Как ты.
Он вздохнул.
– Ты права. Я был дважды женат и сейчас в первый раз на грани измены. Подумал о Диане и том типе.
– Значит, мы дураки?
– Может быть. Надо перестать постоянно думать о прошлом, мы же живем в сегодняшнем дне.
– Наверное, ты прав, – ответила она и пылко прильнула к его губам.
Самолет «споткнулся», словно налетел на что-то, задрожал. Она прервала поцелуй, прижалась к нему.
Когда «дрожь» прекратилась, она увидела, что его губа кровоточит.
– Ты меня укусила.
– Не может быть, прости.
– Я рад. И хотел бы, чтобы остался маленький шрам.
Она толкнула его на пол.
Они лежали на ковре уже некоторое время, буря не стихала. В следующем «перерыве» Мервин предложил:
– Давай попытаемся добраться до постели, там будет удобнее.
Нэнси кивнула. Кое-как они добрались до полки. Мервин лег рядом, обнял ее, она уткнулась в его смешную рубашку.
Каждый раз при толчке она хваталась за него так же крепко, как матрос за мачту корабля при качке. Он гладил ее мягкие волосы.
Нэнси не помнила, как заснула.
Она проснулась от неожиданного стука в дверь и голоса:
– Откройте, пожалуйста, это стюард.
Нэнси с ужасом увидела, что лежит в объятиях Мервина.
– О боже. – Она села, дико озираясь по сторонам.
Мервин привстал, потрепал ее по щеке, крикнул громким зычным голосом:
– Одну минутку, иду.
Смущенный голос из-за двери ответил:
– Не торопитесь, сэр, я подожду.
Мервин спрыгнул с кровати, укрыл Нэнси одеялом. Она благодарно улыбнулась и повернулась к стене, делая вид, что спит.
Нэнси слышала, как открылась дверь, вошел стюард.
– Доброе утро! – бодро произнес он. – Пахнуло вкусным запахом свежего кофе. – Сейчас полдесятого по британскому времени, в Нью-Йорке полпятого утра, в Ньюфаундленде шесть.
– Вы сказали, в Британии девять тридцать, а в Ньюфаундленде шесть? Значит, канадцы отстают ни три с половиной часа?
– Да, сэр, именно так.
– Я и не знал, что полчаса тоже учитываются. И завидую ребятам, которые составляют расписание авиарейсов, много работки. Когда посадка?
– Через тридцать минут, отстаем от расписания на час, из-за бури.
Стюард тихо вышел, закрыл за собой дверь.
Нэнси перевернулась на другой бок. Мервин поднял жалюзи с иллюминаторов. Дневной свет устремился в комнату. Она смотрела, как он наливает кофе, и вспоминала события прошедшей ночи – его рука на плече, барахтанье на ковре, пальцы ласкают сосок, поцелуи, объятья и наконец сон, нежные поглаживания по голове. Боже праведный, а ведь я, кажется, влюбилась.
– Как будешь пить?
– Черный, без сахара.
– Смотри-ка, мой вкус. – Он протянул ей чашку.
Она пила и думала, что еще многого не знает о нем. Он играет в теннис, посещает оперу, любит ходить в магазины? Как завязывает галстук? Сам чистит свою обувь? Она наблюдала за ним и пыталась отгадать. Наверное, в теннис играет, романов читает мало, магазины терпеть не может. Хорошо играет в покер и плохо танцует.
– О чем ты думаешь? – спросил он. – Так смотришь, будто хочешь всю душу вынуть наружу.
Она засмеялась.
– Какую музыку ты любишь?
– Увы, медведь на ухо наступил. В юности был моден рэгтайм, но я и тогда танцевал неважно. А ты?
– О, я танцевала много – приходилось, потому что ходила в танцкласс, белое платье с оборками, перчатки, моими партнерами были двенадцатилетние мальчики в костюмчиках. Мама думала, так легче всего войти в высший круг в Бостоне. Впрочем, меня это абсолютно не интересовало, всегда тянуло к отцовской фабрике. А мама расстраивалась, вот так. Ладно, хватит обо мне. Расскажи лучше, ты в прошлой войне участвовал?
– Ага. Даже под газы однажды попал. Увидел, какое дерьмо война и как она косит людей. Правда, думал все, на этом конец. А тут опять, Гитлер.
Она наблюдала за ним. Увидела в его взгляде задумчивость. Похоже, для него тоже прошлая ночь не прошла бесследно.
Нэнси взглянула в иллюминатор, увидела вдалеке землю. Вспомнила, что в Ботвуде обязательно нужно поговорить по телефону. Один звонок, а может перевернуть всю жизнь.
– Господи, мы почти прилетели. – Она вскочила с кровати. – Я должна переодеться.
– Дай я выйду сначала. Позабочусь о твоей репутации.
– Правильно. – Впрочем, Нэнси была отнюдь не уверена, что к утру от ее репутации хоть что-то осталось. Он взял свои вещи, то, что на скорую руку приобрел в Фойнесе вместе с фантастической ночной рубашкой: белую рубашку, черные шерстяные носки, серое хлопчатобумажное белье. Все это ему аккуратно упаковали в бумажный меток. В дверях он на секунду задержался, возможно, размышлял, удастся ли ему когда-нибудь поцеловать ее вновь. Она подошла к нему. – Спасибо, ты меня так обнимал, без тебя я бы ни за что не заснула.
Он наклонился и поцеловал ее, нежно, мягко, почти трогательно. Потом вышел.
Нэнси глубоко вздохнула. Интересно, увидит ли она еще когда-нибудь эту полосатую ночную рубашку? Она еще раз взглянула в окно. Самолет определенно снижался. Ей надо было торопиться.
Она быстро причесалась, сидя за туалетным столиком, взяла сумку, прошла в дамскую комнату, благо недалеко. Там находились Лулу Белл и еще какая-то женщина, к счастью, не Диана. Нэнси с удовольствием приняла бы душ, но за неимением оного ограничилась раковиной умывальника. У нее в сумке лежали свежее белье, темно-синяя блузка, на смену серой, она великолепно шла к ее красному костюму. Одеваясь, она вспомнила утреннюю беседу с Мервином. Она чувствовала бы себя счастливой с ним, если бы не одно обстоятельство. Он ничего не сказал о жене. Вечером говорил, что не уверен, не знает, но так ли это на самом деле? Хочет ли он вернуть Диану? Любит ли ее? Можно всю ночь держать другую женщину в объятиях, однако, значит ли это забыть жену, брак? Совсем не обязательно.
«А я, – спрашивала она себя, – я-то чего хочу?» Разумеется, увидеть его вновь, встречаться, может быть, даже больше, но как насчет развода? Вдвоем они, по сути, только одну ночь.
Она стала красить губы, посмотрела на себя в зеркало. Зачем делать вид, что ничего но происходит? Ты ведь хочешь этого человека. За десять лет это у тебя впервые. Тебе сорок лет и один день, и вот наконец ты встретила Его. Нет, сердце не проведешь.
Она надушилась своими дорогими духами и вышла.
Не успела Нэнси закрыть за собой дверь, как тут же увидела Нэта Риджуэя, который сидел напротив дамской комнаты.
– Доброе утро, Нэнси, – произнес Нэт.
Она моментально вспомнила, что чувствовала к этому мужчине пять лет назад. Да, она могла бы действительно полюбить его, но этого не случилось, роман оказался коротким. Может быть, к лучшему, потому что Нэт всегда больше хотел «Блэк'с бутс». Вот и сейчас, про нее давно забыл, а компанию все пытается получить. Она холодно кивнула и отправилась в свое купе.
Кушетка была снова собрана, там сидел Мервин – выбритый, в белой рубашке и темно-сером костюме.
– Выгляни в окно. Мы почти прибыли.
Нэнси отчетливо видела внизу землю. Они летели низко над густым сосновым лесом, кое-где было видно серебристую речку. Вскоре лес поредел, уступил место воде – нет, не темным сумрачным водам Атлантического океана, а спокойному серому устью. Невдалеке гавань, несколько деревянных построек, в середине маленькая церквушка. Клипер плавно пошел на посадку. Нэнси и Мервин пристегнулись, взялись за руки. Она почти не почувствовала удара, когда корабль коснулся воды, и лишь спустя несколько секунд, увидев мощные фонтаны брызг, поняла, что они приземлились.
– Итак, – произнесла она торжественно, – я перелетела через Атлантику.
– Клянусь, немногие могут похвастаться этим, – засмеялся он.
Впрочем, она не чувствовала себя героем. Полпути она провела в волнениях по поводу своих дел, а другую половину обнималась с чужим мужем. Непосредственно о полете вспоминала лишь тогда, когда начинало трясти. Что она расскажет своим мальчикам? Они наверняка будут спрашивать детали. А она даже не имеет понятия о скорости, на которой летели. Надо будет все подробно выяснить до Нью-Йорка.
Клипер остановился. Появился катер. Нэнси надела пиджак, Мервин свою летную кожаную куртку. Примерно половина пассажиров решили выйти во время стоянки, размять ноги. Другие не стали подниматься, остались в кроватях.
Они прошли в гостиную, затем на подкрылок, потом сели в катер. Пахло морем и строевым лесом, возможно, где-то невдалеке располагался лесопильный завод. К месту стоянки клипера уже подошла баржа с горючим, какие-то мужчины в белых комбинезонах готовились начать заправку. В бухте стояли также два довольно больших сухогруза – должно быть, здесь достаточно глубоко, подумала Нэнси.
Жена Мервина со своим другом тоже находились на катере. Всю дорогу до берега Диана испепеляла ее взглядом. Нэнси чувствовала себя не в своей тарелке и избегала встречаться с ней глазами, хотя особо стыдиться нечего – они, собственно, в одном положении. В конце концов, именно Диана допустила супружескую неверность.
Они прошли знакомую процедуру – плавучий док, узкий трап, пристань. Несмотря на раннее время, собралась небольшая толпа зевак. На дальнем конце пристани – три здания, занимаемые компанией «Пан Ам», одно большое и два маленьких – зеленые, деревянные, с красно-коричневой отделкой. Рядом поле, там пасется несколько коров.
Пассажиры вошли в здание авиакомпании, предъявили свои паспорта заспанному чиновнику. Нэнси заметила, что ньюфаундлендом говорят быстро, акцент больше напоминает ирландский, чем чисто канадский. В помещении был небольшой зал ожидания, по все пассажиры решили выйти на воздух, посмотреть деревню.
Нэнси не терпелось поскорее поговорить с Патриком Макбрайдом в Бостоне. Она уже собиралась было спросить, где телефон, как вдруг по громкоговорителю назвали ее имя и попросили подойти к стойке. Она подошла к молодому человеку в униформе компании.
– Вам звонят, мадам.
Сердце Нэнси подпрыгнуло.
– Где телефон?
– В здании телеграфа, менее мили отсюда.
Миля! С ума можно сойти. Она с трудом сдерживала свое нетерпение.
– Тогда надо поспешить, пока связь не прервали. У вас есть машина?
Молодой человек посмотрел на нее в полном изумлении, как будто у него потребовали космическую ракету.
– Нет, мадам, увы, нет.
– Ладно, пошли. Показывайте дорогу.
Они вышли из здания – впереди служащий, за ним Нэнси и Мервин – и стали взбираться на холм, дорога была грязной и узкой. По бокам овцы щипали траву. Нэнси еще раз подумала про себя, как мудро она поступила, надев в дорогу прочные туфли – естественно родной компании «Блэк'с бутс». Останется ли «Блэк'с бутс» ее компанией завтра к вечеру? Это ей сейчас расскажет Макбрайд. Быстрее, дорога каждая секунда.
Где-то минут через десять они добрались до маленького деревянного строения, вошли внутрь. Нэнси провели к телефону. Она села на стул, трясущейся рукой взяла трубку.
– Нэнси Линеан у аппарата.
– Секундочку, соединяю с Бостоном, – ответил оператор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75