Теперь она волновалась, где они сядут в случае чего. Может ли самолет приземлиться прямо на прибрежном песке? А что, если там камни и галька? Естественно, можно приземлиться в поле, если оно не очень бугристое, но вдруг внизу будет торфяник?
Так или иначе, скоро она все узнает.
До берега оставалось каких-нибудь четверть мили. Она видела невдалеке множество скал, тяжелые торфяные болота. Прибрежная полоса выглядела чертовски неровной, была вся испещрена валунами и зазубринами. За низкой каменистой скалой видна заброшенная земля, где пасется несколько овец. Она стала рассматривать местность: внешне почва довольно ровная, без кустарника, только немного деревьев. Может быть, самолет все-таки сядет? Она не знала, что делать – рассчитывать на удачу или, наоборот, готовиться к смерти.
Маленькая желтая пташка теряла высоту и скорость, но все еще боролась. И Нэнси тоже не теряла надежды, хотя соленый запах моря достиг ноздрей, стали слышны всплески воли. Наверное, лучше все же садиться на воду, подумала она со страхом, чем пытаться дотянуть до берега. Там уж точно острые камни пропорют машину насквозь.
«Боже, если уж придется умереть, пожалуйста, пусть это будет быстро и, по возможности, без мук».
Когда до берега оставалась сотня ярдов, она внезапно поняла, что самолет не будет садиться на песок, он летел на все еще приличной высоте. Очевидно, Лавси планировал перелететь через скалы. Но хватит ли сил? Вот сейчас они почти поравнялись с верхушкой скалы, самолет снижается, они разобьются. Ей захотелось закрыть глаза, но она не смогла.
Мотор выл, как больное животное. Влажный ветер бил в лицо. Внизу испуганно разбегались овцы. Нэнси до боли в руках сжала ручку кабины. Все, кажется, конец. Перед глазами все поплыло. Самолет едва не коснулся брюхом скалы. Неожиданный порыв ветра чуть приподнял его вверх, он как бы подпрыгнул в воздухе, но тут же опять опустился. Сейчас шасси заденут за камни и отвалятся, подумала она. Захотелось кричать, плакать от бессилия. Нэнси все-таки закрыла глаза и дико завизжала.
Странно, но в следующее мгновение ничего не произошло.
Потом вдруг резкий толчок, и Нэнси едва не вывалилась из кресла, всем телом подавшись вперед. Она считала себя уже погибшей, но ее спас ремень безопасности. Судя по ощущению, самолет опять чуть поднялся. Она перестала визжать и открыла глаза.
Они находились в воздухе, но уже в двух-трех футах от грубого зеленого дерна. Самолет опять качнуло, на этот раз он не поднимался, а явно шел на снижение. Колеса коснулись земли, ее сильно подбросило, затем начались толчки – то сильнее, то слабее. К своему ужасу, она увидела прямо перед собой неизвестно откуда взявшееся низкое ветвистое дерево и поняла, что сейчас произойдет самое страшное, но в последний момент Лавси как-то удалось вывернуть руль и машина промчалась мимо. Толчки и качка почти исчезли, самолет замедлял ход. Нэнси с трудом перила в то, что осталась жива. Наконец «бабочка-медведица» остановилась и замерла.
Словно огромная тяжесть свалилась у нее с плеч, она чувствовала себя легко и свободно, но по-прежнему не могла унять дрожь. В ушах тихо, только бешено стучит сердце. Казалось, еще секунда и она не сможет терпеть, даст волю своим чувствам, разрыдается. Однако Нэнси не зря называли сильной женщиной. Она сумела взять себя в руки, мысленно повторяя: «Все, не волнуйся, все кончилось».
Впереди Лавси медленно и устало вылез из кабины, прихватив с собой ящик с инструментами. Он даже не взглянул на свою спутницу, просто спрыгнул на землю, обошел самолет, внимательно посмотрел, нет ли повреждений, затем молча открыл дверцу двигателя и начал копаться в моторе.
«Черт побери, ну и мужлан, мог бы спросить, как я», – подумала Нэнси.
Однако каким-то странным образом бестактное, но деловое поведение Лавси ее успокаивало, благотворно влияло на нервы. Она огляделась. Разбежавшиеся овцы вернулись на место и спокойно жевали траву, будто ничего не случилось. Рядом слышался шум волн и морского прибоя. Светило солнце, но в спину дул сырой холодный ветер.
Несколько минут она оставалась в кабине, затем, когда почувствовала, что ноги ее держат, вылезла и ловко спрыгнула, не хуже, чем Мервин. Впервые она стояла на родной ирландской земле, на глаза навернулись слезы. «Вот здесь наши корни, – думала Нэнси, – отсюда мы вышли, все выдержали и не сломались. Нас не согнули ни гнет англичан, ни преследования со стороны протестантов, даже колорадский жук не смог с нами справиться. На хрупких деревянных суденышках мы отплыли когда-то от этих берегов открывать для себя новый, неизведанный мир».
Здорово она вернулась на родину, совсем по-ирландски, с такими приключениями, что чуть не сдохла в дороге.
Но хватит сантиментов. Надо думать, как быть дальше. Итак, она жива, но сможет ли догнать клипер? Нэнси взглянула на часы. Они показывали пятнадцать минут третьего. Клипер только что вылетел из Саутгемптона. В Фойнес все еще можно успеть вовремя, правда, если сразу удастся завести самолет и она найдет в себе силы опять сесть в кабину.
Она подошла к Лавси. Он орудовал большим гаечным ключом, пытаясь ослабить узел и что-то отвинтить.
– Можно устранить неполадку?
Он даже не поднимал головы.
– Не знаю.
– В чем причина?
– Пока не знаю.
Просто сумасшедший какой-то, не может нормально разговаривать. Нэнси вскипела.
– Я думала, вы все же инженер.
Это его явно задело, он оторвался от дела.
– Да, я изучал в университете математику и физику, но по узкой специальности – «сопротивление ветра на сложной кривой». Я не механик, черт побери!
– Тогда, может, нам обратиться к механику?
– А где его взять в этой дурацкой стране Ирландии? Таких нет, здесь все еще каменный век.
– Только потому, что местных жителей столетиями давили и травили англичане.
Он отложил в сторону свой гаечный ключ, выпрямился.
– Мы что, будем сейчас рассуждать о политике?
– Вы даже не удосужились спросить, как чувствует себя дама, которая летит вместе с вами.
– Я вижу, что чувствуете вы себя нормально.
– Но вы чуть не угробили меня!
– Напротив, я вас спас.
Нет, он просто невозможный человек!
Она посмотрела вдаль. Там, примерно в четверти мили, виднелась какая-то изгородь, за ней вроде дорога, потом несколько низеньких домиков с соломенными крышами. Может быть, удастся нанять машину и поехать на ней в Фойнес?
– Где мы находимся? – спросила Нэнси. – Только, ради бога, не говорите, что вы не знаете.
Он добродушно ухмыльнулся. Ей снова показалось, что в целом он не такой вздорный, каким кажется.
– Думаю, мы в нескольких милях от Дублина.
Она решила, что ей не стоит торчать рядом и только мешать ему, пока он возится с мотором.
– Я пойду посмотрю, может, удастся найти помощь.
Он взглянул ей под ноги.
– Здесь торфяник, и в этих туфлях вы далеко не уйдете.
«Надо же, какой самонадеянный тип. Ничего, я ему сейчас покажу кое-что», – сердито подумала она. Одним махом она задрала юбку, быстро отстегнула резинки на чулках. Он уставился на нее, весь малиново-красный от смущения. А она уже скатывала вниз шелковые чулочки, пока не сняла их вместе с туфлями. Теперь Нэнси стояла перед ним босиком, а он, все так же молча, разглядывал ее, не в силах вымолвить ни слова. Пусть смотрит, ей даже понравилось дразнить его. Она не спеша засунула туфли в карманы пиджака.
– Я скоро вернусь, – бросила Нэнси через плечо и зашагала босыми ногами по дерну.
Проделав путь в несколько ярдов, она позволила себе широко улыбнуться. Надо же, он был озадачен, стоял и смотрел как вкопанный. Ладно, это будет ему хорошим уроком за его дурацкий самонадеянный тон.
Однако мимолетная радость быстро улетучилась. Ноги тут же промокли, стали отвратительно грязными, холодными, а до домишек идти было еще прилично. Да и не ясно, что делать, когда она доберется туда. Наверное, лучше всего оставить самолет и сразу ехать на машине в Дублин. Вероятно, Лавси прав, механиков в Ирландии днем с огнем не сыщешь.
Дорога заняла у нее целых двадцать минут.
У первого же домика ей встретилась маленькая низенькая женщина в башмаках на деревянной подошве, которая копалась в огороде.
– Э-эй! Добрый день! – громко сказала Нэнси.
Женщина оторвалась от лопаты, испуганно всплеснула руками, очевидно, никак не ожидая увидеть незнакомого человека.
– Понимаете, у меня что-то случилось с самолетом.
Женщина уставилась на нее так, будто видела перед собой инопланетянку, спустившуюся с небес.
Нэнси догадалась, что выглядит действительно странно в своем кашемировом пиджаке и с босыми ногами. Да, бедная крестьянка здорово напугалась, когда перед ней вдруг предстало загадочное создание в женском облике, да еще болтающее про какой-то самолет. Женщина осторожно вытянула вперед руку, дотронулась до одежды пришелицы. «Боже, похоже, меня принимают за богиню», – подумала Нэнси.
– Я ирландка, – сказала она, стараясь говорить как можно спокойнее и естественнее.
Женщина улыбнулась и покачала головой, как бы говоря всем своим видом: меня не проведешь.
– Мне нужно добраться до Дублина.
Эти слова заставили женщину встрепенуться, вроде, она поняла, что от нее требуется.
– Да, да, конечно. – Очевидно, до нее наконец дошло, что перед ней не гостья из космоса, а дама из большого горда.
У Нэнси отлегло от сердца, когда она услышала английскую речь, она боялась, что женщина говорит на гэльском.
– До столицы далеко?
– Вы будете там часа через полтора, если найдете хорошего пони, – с необычным мелодичным акцентом ответила женщина.
Плохо, очень плохо. Через два часа клипер вылетает из Фойнеса, а это в другой части страны.
– Здесь у кого-нибудь есть автомобиль?
– Нет.
Проклятье!
– Но у кузнеца есть мотоцикл. – Женщина немного смягчала согласные, поэтому получилось «матацикль».
– Подойдет, это то, что надо. – В Дублине она найдет машину и немедленно отправится в Фойнес. Правда, она не знала, сколько точно до города, но в любом случае нужно попытаться. – Где ваш кузнец?
– Я отведу вас. – Женщина воткнула лопату в землю. Нэнси пошла вслед за ней меж домов. Дорога только называлась так, сплошное месиво грязи, мотоцикл поедет здесь вряд ли быстрее, чем пони.
Другая догадка мелькнула в голове, когда они шли по селению. Мотоцикл может взять лишь одного пассажира. А она ведь хотела вернуться к поврежденному самолету и прихватить с собой Лавси, когда достанет машину. Теперь получается, что поедет только один из них – если только владелец не продаст им своего железного коня, тогда Лавси сядет за руль и они поедут прямиком в Фойнес.
Они подошли к последнему домику на окраине, рядом стояло какое-то пошатнувшееся подобие сарая или мастерской. Перед Нэнси предстала такая печальная картина, что все ее радужные надежды разом испарились: везде – и на крыше, и просто на земле валялись остатки разобранного мотоцикла. Кузнец поправлял какие-то детали.
– Вот черт, надо же, как не везет, – не удержалась Нэнси.
Женщина разговорилась с кузнецом на гэльском. Он был молод, силен, типичный ирландец, с густыми усами, черными волосами и бледно-голубыми глазами. Он с изумлением смотрел на Нэнси, затем обратился к ней на английском:
– Так где, вы говорите, ваш самолет?
– Примерно в полумиле отсюда.
– Может, я взгляну?
– А вы что, разбираетесь в двигателях? – Она скептически скривила губы в улыбке.
Он пожал плечами.
– Моторы, они ведь везде моторы, сами понимаете.
Она подумала, что, может, он и прав. Если усач сумел до винтиков разобрать мотоцикл, не исключено, что и двигатель починит.
– А вообще-то, – продолжал кузнец, – мне кажется, что мои услуги больше не нужны.
Сначала она не поняла, нахмурила лоб, а затем услышала то, что ее поразило, – гул самолета. Неужели их «медведица» взлетела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75