Поэтому предпочел снести себе полголовы, чем пережить крах своей карьеры.
– Это все, что ты можешь сказать?
– А что еще ты хочешь от меня услышать?
– Я хочу услышать твои вопросы о том, кто его подкупил? Чем? Почему? – Слезы на ее глазах моментально высохли. – Но ты уже все знаешь, да?
– Я же не вчера родился, Алекс.
– Значит, тебе известно, что Ангус заставил судью Уоллеса упрятать Придурка Бада в сумасшедший дом, якобы как убийцу Седины, а взамен обещал женить Джуниора на Стейси?
– Ну и что тебе это дает? – Уперев руки в боки, он возвышался над ней. – Это же только догадки. Ты ведь не можешь этого доказать. Даже если они и договорились, им обоим хватило ума не оставлять никаких улик. Никто ничего не записывал. И судебные власти примут все это с хорошей долей сомнения. Вот и получается, что человека нет, его репутация прекрасного судьи разлетелась в пух и прах, а у тебя все равно нет доказательств, чтобы повесить на кого-то убийство Селины.
Он сердито барабанил пальцами по своей груди.
– Мне сегодня пришлось поехать в дом судьи, чтобы сообщить Стейси, что старик вышиб себе мозги из-за твоих ничем не подкрепленных обвинений, которые большой суд присяжных скорее всего отвергнет как несостоятельные.
Он замолчал, подавляя раздражение.
– Пока я не спустил на тебя всех собак, предлагаю поскорее убраться отсюда и поехать в какое-нибудь более безопасное место.
– Безопасное? Для кого?
– Для тебя, черт подери! До тебя еще не дошло, чем все это пахнет? Пат Частейн близок к инфаркту, а Грег Харпер звонил уже три раза, хотел знать, не имеешь ли ты какого-либо отношения к самоубийству этого видного, уважаемого судьи. Стейси вне себя от горя, но когда приходит в сознание, то призывает погибель на твою голову.
А на ступенях здания суда стоит в пикете Пламмет со своей армией умалишенных, их плакаты извещают прохожих, что это и есть начало конца света. И весь этот хаос, госпожа прокурор, происходит из-за вас и вашего плохо состряпанного расследования.
Алекс показалось, что ее сердце готово разорваться от обиды, но она тем не менее бросилась отбивать атаку.
– Значит, пусть Уоллес живет как хочет, раз он такой славный малый?
– В таких щепетильных ситуациях, Алекс, надо действовать тоньше.
– Но к этой ситуации никто и близко еще не прикасался, – воскликнула она. – Так вот как вы трактуете закон, шериф Ламберт! Выходит, кое для кого законы не писаны? Вы что же, предусмотрительно отворачиваетесь в другую сторону, если ваш друг преступает черту дозволенного? Очевидно, так.
Свидетельство тому Нора Гейл Бертон и ее бордель. А себя вы тоже считаете неподвластным правосудию?
Он не ответил. Молча подошел к двери, распахнул ее и отрывисто бросил:
– Пошли.
Она вышла с ним в коридор, и он повел ее к запасному лифту.
– Пат одолжил мне машину жены, – сказала она ему. – Она припаркована перед парадным входом.
– Знаю. А рядом с ней тебя поджидает орава репортеров, жаждущих узнать кровавые подробности самоубийства судьи. Поэтому я хочу вывести тебя через заднюю дверь.
Они вышли из здания незамеченными. Снаружи было совсем темно.
Который, интересно, час? – подумала Алекс. Они прошли до стоянки уже полпути, как вдруг из темноты вынырнула какая-то фигура и преградила им дорогу.
– Стейси! – тихо воскликнул Рид. Его рука машинально сжала рукоять пистолета, но пистолет остался в кобуре.
– Я знала, что перехвачу тебя, когда ты попытаешься скрыться.
Глаза Стейси были прикованы к Алекс. В них светилась такая ненависть, что Алекс захотелось в поисках защиты прижаться к Риду, но гордость не позволила.
– Прежде чем вы начнете говорить, Стейси, я хочу сказать вам, что мне искренне жаль вашего отца.
– Неужели?
– Ужасно жаль.
Стейси передернулась то ли от холода, то ли от отвращения – не разберешь.
– Ты явилась сюда, чтобы погубить его. Что ж ты теперь сожалеешь, тебе гордиться собой надо.
– Я не несу ответственности за прошлые ошибки вашего отца.
– Это все из-за тебя произошло! Почему ты не оставила его в покое? – Голос Стейси дрогнул. – Ведь никому, кроме тебя, не интересно, что произошло двадцать пять лет назад. Он уже был старик. И через несколько месяцев собирался уйти в отставку. Ну что он тебе сделал?
Алекс вспомнила последние обращенные к ней слова судьи. Стейси ничего не знала о тайной сделке, на которую он пошел ради нее. Алекс не стала наносить ей новую рану, пусть сначала хотя бы оправится от потрясения.
– Извините. Я не могу обсуждать с вами судебное дело.
– Дело? Дело? О каком деле ты говоришь? Твоя беспутная мать играла людьми, вернее, мужчинами, вертела ими как хотела, пока кто-то не вытерпел и не прикончил ее. – Глаза Стейси злобно сощурились, угрожающе сжав кулаки, она шагнула к Алекс. – Ты такая же, как она, – мастерица заварить кашу, вертихвостка и шлюха!
Она бросилась на Алекс, но Рид, встав между ними, схватил Стейси, крепко прижал к себе и держал так, пока ярость ее не утихла, и она, ослабев, разрыдалась, уткнувшись ему в грудь.
Он гладил ее по спине, бормоча слова утешения. Тайком, за спиной Стейси, он передал Алекс ключи от своей машины. Алекс взяла ключи, села в «Блейзер» и заперла дверь. Сквозь ветровое стекло она видела, как они свернули за угол и скрылись из виду. Через несколько минут Рид бегом вернулся к машине. Алекс открыла дверь, и он сел за руль.
– Она успокоилась? – спросила Алекс.
– Да. Я поручил ее друзьям. Они отвезут ее домой. И кто-нибудь подежурит у нее ночью. – Его губы скривила горькая усмешка. – Правда, того, кто ей нужен больше всех на свете, среди них нет.
– Отца?
Рид покачал головой.
– Джуниора.
Оттого что все складывалось так плохо и печально, Алекс снова расплакалась.
Глава 42
Она подняла голову, только когда джип тряхнуло на какой-то выбоине. Сквозь ветровое стекло попыталась определить, где они едут, но ночь была темной и на дороге не было видно никаких знаков.
– Куда мы едем?
– Ко мне. – Как только Рид сказал это, фары тотчас высветили дом.
– Зачем?
Он выключил мотор.
– Затем, что мне нельзя спускать с тебя глаз. Стоит мне отвернуться, как тут же появляются либо раненые, либо мертвые.
Он оставил ее сидеть в машине, а сам пошел отпереть дверь. Алекс хотела было уехать, но он предупредительно забрал ключи с собой. В какой-то степени Алекс почувствовала облегчение оттого, что у нее отняли возможность действовать. И хотя ей по-прежнему хотелось воспротивиться его диктату, у нее уже не было на это ни физических, ни душевных сил. Она с трудом открыла дверь и выбралась из машины.
Ночью дом выглядел совсем по-другому. Как женскому лицу, ему больше шло мягкое освещение, оно помогало скрывать недостатки. Рид вошел раньше ее и включил лампу. Сейчас он сидел на корточках перед камином, пытаясь длинной спичкой поджечь кучку щепок под аккуратно сложенными поленьями.
Когда сухие дрова, потрескивая, разгорелись, он поднялся и спросил:
– Есть хочешь?
– Есть? – Она повторила слово так, как будто впервые его слышала.
– Когда ты последний раз ела? Днем?
– Джуниор принес вчера вечером мне в номер гамбургер. Он сварливо буркнул, направляясь к кухне:
– Не обещаю ничего такого шикарного, как гамбургер. Благодаря племяннице Лупе содержимое кладовки значительно пополнилось, и теперь в ней можно было найти не только арахисовое масло и крекеры. Бегло осмотрев запасы, он предложил на выбор консервированный суп, спагетти, мороженые тамали, яичницу с беконом.
– Яичницу с беконом.
Они дружно и молча приступили к делу. Готовил в основном Рид. Он мало заботился о чистоте и презирал кулинарные тонкости. Алекс с удовольствием наблюдала за ним. Когда он поставил перед ней тарелку и опустился на стул по другую сторону маленького стола, она улыбнулась ему, но улыбка вышла печальной. Он заметил это и в замешательстве подцепил вилкой слишком большой кусок яичницы.
– В чем дело?
Она покачала головой и опустила глаза.
– Так, ничего.
Ответ, похоже, его совсем не удовлетворил. Но не успел он открыть рот, как зазвонил телефон. Рид протянул руку к висевшему на стене аппарату.
– Ламберт слушает. А-а, привет, Джуниор. – Он взглянул на Алекс. – Да, зрелище было не из приятных. – Он молча слушал. – Она, э-э, у нее была с ним встреча как раз перед тем, как это случилось. Боюсь, она все видела. – Он пересказал официальные показания Алекс. – Это все, что мне известно. Ну успокой их, ради бога. Завтра они, как и все остальные, прочтут об этом в газетах. Ладно, ты извини, но у меня был чертовски трудный день, и я устал. Дай Саре-Джо какую-нибудь таблетку и скажи Ангусу, что ему не о чем беспокоиться. – Он поймал хмурый взгляд Алекс, но невозмутимо продолжал:
– Алекс? С ней все в порядке. Ну, если она не подходит к телефону, значит, наверное, принимает душ. Если тебе так уж хочется поиграть в доброго самаритянина, то кое-кому сегодня твоя помощь гораздо нужнее, чем Алекс. Да, Стейси, конечно, идиот. Почему бы тебе не поехать туда и не посидеть с ней немного?.. Ладно, до завтра.
Положив трубку, он вернулся к прерванной еде.
– Почему ты не сказал ему, что я здесь? – спросила Алекс.
– А тебе хотелось бы, чтобы я сказал?
– Не очень. Просто мне интересно, почему ты не сказал.
– Ему не обязательно знать.
– Он поедет к Стейси?
– Надеюсь, но с Джуниором нельзя ни в чем быть уверенным. На самом деле, – сказал он, проглотив кусок, – похоже, мысли его заняты только тобой.
– Мной или тем, что я услышала от судьи Уоллеса?
– Думаю, и тем и другим вместе.
– Ангус расстроился.
– Естественно. Джо Уоллес был его старинным приятелем.
– Приятелем и сообщником. – Однако Рид не схватил наживку, он даже не поднял глаза от тарелки. – Рид, мне нужно поговорить с Ангусом. Я хочу, чтобы ты отвез меня к нему сразу после ужина.
Он невозмутимо взял чашку и, отхлебнув кофе, поставил обратно на блюдце.
– Рид, ты слышал меня?
– Да.
– Значит, отвезешь?
– Нет.
– Но я должна поговорить с ним.
– Не сегодня.
– Именно сегодня. Уоллес показал на него как на соучастника. Мне нужно допросить его.
– Никуда он не денется. Успеешь и завтра.
– Твоя преданность Ангусу похвальна, но ты ведь не можешь защищать его вечно.
Он сложил вилку и нож на пустую тарелку и отнес все в мойку.
– Сейчас я больше беспокоюсь о тебе, чем об Ангусе.
– Обо мне?
Он взглянул на ее тарелку и, с удовлетворением убедившись, что она пуста, убрал ее со стола.
– Ты сегодня видела себя в зеркале? На тебя больно смотреть. Несколько раз я готов был подхватить тебя, боялся, что рухнешь.
– Я нормально себя чувствую. И если ты отвезешь меня в мотель, я…
– Нет, – он отрицательно покачал головой. – Сегодня ты ночуешь здесь. Отоспишься немного, и репортеры тебя не достанут.
– Думаешь, они так и набросятся на меня?
– Смерть судьи – уже сенсация. А самоубийство судьи – тем более. Ты ведь была последней, кто говорил с ним перед смертью. К тому же ты ведешь расследование, которое очень беспокоит Комиссию по бегам. Так что репортеры непременно устроят на тебя засаду в кустах у мотеля.
– А я запрусь у себя в номере.
– А я не собираюсь рисковать. Я ведь тебе уже сказал: не хочу, чтобы любимицу Харпера убили в моем округе. И без того за последние несколько недель округ по твоей милости получил слишком много публикаций криминальной хроники. На кой черт нам еще? Голова-то болит?
Опершись головой на руку, она машинально потирала виски.
– Да, немного.
– Прими что-нибудь.
– У меня ничего нет с собой.
– Дай-ка посмотрю, не найдется ли у меня чего-нибудь от головной боли.
Он обхватил руками спинку се стула и вместе с ней оттащил от стола. Встав, она сказала:
– Ты держишь наркотики? Ты же знаешь, это противозаконно.
– А ты только о законе всегда и думаешь? Что правильно, а что не правильно? Ты всегда четко видишь грань между тем и другим?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Это все, что ты можешь сказать?
– А что еще ты хочешь от меня услышать?
– Я хочу услышать твои вопросы о том, кто его подкупил? Чем? Почему? – Слезы на ее глазах моментально высохли. – Но ты уже все знаешь, да?
– Я же не вчера родился, Алекс.
– Значит, тебе известно, что Ангус заставил судью Уоллеса упрятать Придурка Бада в сумасшедший дом, якобы как убийцу Седины, а взамен обещал женить Джуниора на Стейси?
– Ну и что тебе это дает? – Уперев руки в боки, он возвышался над ней. – Это же только догадки. Ты ведь не можешь этого доказать. Даже если они и договорились, им обоим хватило ума не оставлять никаких улик. Никто ничего не записывал. И судебные власти примут все это с хорошей долей сомнения. Вот и получается, что человека нет, его репутация прекрасного судьи разлетелась в пух и прах, а у тебя все равно нет доказательств, чтобы повесить на кого-то убийство Селины.
Он сердито барабанил пальцами по своей груди.
– Мне сегодня пришлось поехать в дом судьи, чтобы сообщить Стейси, что старик вышиб себе мозги из-за твоих ничем не подкрепленных обвинений, которые большой суд присяжных скорее всего отвергнет как несостоятельные.
Он замолчал, подавляя раздражение.
– Пока я не спустил на тебя всех собак, предлагаю поскорее убраться отсюда и поехать в какое-нибудь более безопасное место.
– Безопасное? Для кого?
– Для тебя, черт подери! До тебя еще не дошло, чем все это пахнет? Пат Частейн близок к инфаркту, а Грег Харпер звонил уже три раза, хотел знать, не имеешь ли ты какого-либо отношения к самоубийству этого видного, уважаемого судьи. Стейси вне себя от горя, но когда приходит в сознание, то призывает погибель на твою голову.
А на ступенях здания суда стоит в пикете Пламмет со своей армией умалишенных, их плакаты извещают прохожих, что это и есть начало конца света. И весь этот хаос, госпожа прокурор, происходит из-за вас и вашего плохо состряпанного расследования.
Алекс показалось, что ее сердце готово разорваться от обиды, но она тем не менее бросилась отбивать атаку.
– Значит, пусть Уоллес живет как хочет, раз он такой славный малый?
– В таких щепетильных ситуациях, Алекс, надо действовать тоньше.
– Но к этой ситуации никто и близко еще не прикасался, – воскликнула она. – Так вот как вы трактуете закон, шериф Ламберт! Выходит, кое для кого законы не писаны? Вы что же, предусмотрительно отворачиваетесь в другую сторону, если ваш друг преступает черту дозволенного? Очевидно, так.
Свидетельство тому Нора Гейл Бертон и ее бордель. А себя вы тоже считаете неподвластным правосудию?
Он не ответил. Молча подошел к двери, распахнул ее и отрывисто бросил:
– Пошли.
Она вышла с ним в коридор, и он повел ее к запасному лифту.
– Пат одолжил мне машину жены, – сказала она ему. – Она припаркована перед парадным входом.
– Знаю. А рядом с ней тебя поджидает орава репортеров, жаждущих узнать кровавые подробности самоубийства судьи. Поэтому я хочу вывести тебя через заднюю дверь.
Они вышли из здания незамеченными. Снаружи было совсем темно.
Который, интересно, час? – подумала Алекс. Они прошли до стоянки уже полпути, как вдруг из темноты вынырнула какая-то фигура и преградила им дорогу.
– Стейси! – тихо воскликнул Рид. Его рука машинально сжала рукоять пистолета, но пистолет остался в кобуре.
– Я знала, что перехвачу тебя, когда ты попытаешься скрыться.
Глаза Стейси были прикованы к Алекс. В них светилась такая ненависть, что Алекс захотелось в поисках защиты прижаться к Риду, но гордость не позволила.
– Прежде чем вы начнете говорить, Стейси, я хочу сказать вам, что мне искренне жаль вашего отца.
– Неужели?
– Ужасно жаль.
Стейси передернулась то ли от холода, то ли от отвращения – не разберешь.
– Ты явилась сюда, чтобы погубить его. Что ж ты теперь сожалеешь, тебе гордиться собой надо.
– Я не несу ответственности за прошлые ошибки вашего отца.
– Это все из-за тебя произошло! Почему ты не оставила его в покое? – Голос Стейси дрогнул. – Ведь никому, кроме тебя, не интересно, что произошло двадцать пять лет назад. Он уже был старик. И через несколько месяцев собирался уйти в отставку. Ну что он тебе сделал?
Алекс вспомнила последние обращенные к ней слова судьи. Стейси ничего не знала о тайной сделке, на которую он пошел ради нее. Алекс не стала наносить ей новую рану, пусть сначала хотя бы оправится от потрясения.
– Извините. Я не могу обсуждать с вами судебное дело.
– Дело? Дело? О каком деле ты говоришь? Твоя беспутная мать играла людьми, вернее, мужчинами, вертела ими как хотела, пока кто-то не вытерпел и не прикончил ее. – Глаза Стейси злобно сощурились, угрожающе сжав кулаки, она шагнула к Алекс. – Ты такая же, как она, – мастерица заварить кашу, вертихвостка и шлюха!
Она бросилась на Алекс, но Рид, встав между ними, схватил Стейси, крепко прижал к себе и держал так, пока ярость ее не утихла, и она, ослабев, разрыдалась, уткнувшись ему в грудь.
Он гладил ее по спине, бормоча слова утешения. Тайком, за спиной Стейси, он передал Алекс ключи от своей машины. Алекс взяла ключи, села в «Блейзер» и заперла дверь. Сквозь ветровое стекло она видела, как они свернули за угол и скрылись из виду. Через несколько минут Рид бегом вернулся к машине. Алекс открыла дверь, и он сел за руль.
– Она успокоилась? – спросила Алекс.
– Да. Я поручил ее друзьям. Они отвезут ее домой. И кто-нибудь подежурит у нее ночью. – Его губы скривила горькая усмешка. – Правда, того, кто ей нужен больше всех на свете, среди них нет.
– Отца?
Рид покачал головой.
– Джуниора.
Оттого что все складывалось так плохо и печально, Алекс снова расплакалась.
Глава 42
Она подняла голову, только когда джип тряхнуло на какой-то выбоине. Сквозь ветровое стекло попыталась определить, где они едут, но ночь была темной и на дороге не было видно никаких знаков.
– Куда мы едем?
– Ко мне. – Как только Рид сказал это, фары тотчас высветили дом.
– Зачем?
Он выключил мотор.
– Затем, что мне нельзя спускать с тебя глаз. Стоит мне отвернуться, как тут же появляются либо раненые, либо мертвые.
Он оставил ее сидеть в машине, а сам пошел отпереть дверь. Алекс хотела было уехать, но он предупредительно забрал ключи с собой. В какой-то степени Алекс почувствовала облегчение оттого, что у нее отняли возможность действовать. И хотя ей по-прежнему хотелось воспротивиться его диктату, у нее уже не было на это ни физических, ни душевных сил. Она с трудом открыла дверь и выбралась из машины.
Ночью дом выглядел совсем по-другому. Как женскому лицу, ему больше шло мягкое освещение, оно помогало скрывать недостатки. Рид вошел раньше ее и включил лампу. Сейчас он сидел на корточках перед камином, пытаясь длинной спичкой поджечь кучку щепок под аккуратно сложенными поленьями.
Когда сухие дрова, потрескивая, разгорелись, он поднялся и спросил:
– Есть хочешь?
– Есть? – Она повторила слово так, как будто впервые его слышала.
– Когда ты последний раз ела? Днем?
– Джуниор принес вчера вечером мне в номер гамбургер. Он сварливо буркнул, направляясь к кухне:
– Не обещаю ничего такого шикарного, как гамбургер. Благодаря племяннице Лупе содержимое кладовки значительно пополнилось, и теперь в ней можно было найти не только арахисовое масло и крекеры. Бегло осмотрев запасы, он предложил на выбор консервированный суп, спагетти, мороженые тамали, яичницу с беконом.
– Яичницу с беконом.
Они дружно и молча приступили к делу. Готовил в основном Рид. Он мало заботился о чистоте и презирал кулинарные тонкости. Алекс с удовольствием наблюдала за ним. Когда он поставил перед ней тарелку и опустился на стул по другую сторону маленького стола, она улыбнулась ему, но улыбка вышла печальной. Он заметил это и в замешательстве подцепил вилкой слишком большой кусок яичницы.
– В чем дело?
Она покачала головой и опустила глаза.
– Так, ничего.
Ответ, похоже, его совсем не удовлетворил. Но не успел он открыть рот, как зазвонил телефон. Рид протянул руку к висевшему на стене аппарату.
– Ламберт слушает. А-а, привет, Джуниор. – Он взглянул на Алекс. – Да, зрелище было не из приятных. – Он молча слушал. – Она, э-э, у нее была с ним встреча как раз перед тем, как это случилось. Боюсь, она все видела. – Он пересказал официальные показания Алекс. – Это все, что мне известно. Ну успокой их, ради бога. Завтра они, как и все остальные, прочтут об этом в газетах. Ладно, ты извини, но у меня был чертовски трудный день, и я устал. Дай Саре-Джо какую-нибудь таблетку и скажи Ангусу, что ему не о чем беспокоиться. – Он поймал хмурый взгляд Алекс, но невозмутимо продолжал:
– Алекс? С ней все в порядке. Ну, если она не подходит к телефону, значит, наверное, принимает душ. Если тебе так уж хочется поиграть в доброго самаритянина, то кое-кому сегодня твоя помощь гораздо нужнее, чем Алекс. Да, Стейси, конечно, идиот. Почему бы тебе не поехать туда и не посидеть с ней немного?.. Ладно, до завтра.
Положив трубку, он вернулся к прерванной еде.
– Почему ты не сказал ему, что я здесь? – спросила Алекс.
– А тебе хотелось бы, чтобы я сказал?
– Не очень. Просто мне интересно, почему ты не сказал.
– Ему не обязательно знать.
– Он поедет к Стейси?
– Надеюсь, но с Джуниором нельзя ни в чем быть уверенным. На самом деле, – сказал он, проглотив кусок, – похоже, мысли его заняты только тобой.
– Мной или тем, что я услышала от судьи Уоллеса?
– Думаю, и тем и другим вместе.
– Ангус расстроился.
– Естественно. Джо Уоллес был его старинным приятелем.
– Приятелем и сообщником. – Однако Рид не схватил наживку, он даже не поднял глаза от тарелки. – Рид, мне нужно поговорить с Ангусом. Я хочу, чтобы ты отвез меня к нему сразу после ужина.
Он невозмутимо взял чашку и, отхлебнув кофе, поставил обратно на блюдце.
– Рид, ты слышал меня?
– Да.
– Значит, отвезешь?
– Нет.
– Но я должна поговорить с ним.
– Не сегодня.
– Именно сегодня. Уоллес показал на него как на соучастника. Мне нужно допросить его.
– Никуда он не денется. Успеешь и завтра.
– Твоя преданность Ангусу похвальна, но ты ведь не можешь защищать его вечно.
Он сложил вилку и нож на пустую тарелку и отнес все в мойку.
– Сейчас я больше беспокоюсь о тебе, чем об Ангусе.
– Обо мне?
Он взглянул на ее тарелку и, с удовлетворением убедившись, что она пуста, убрал ее со стола.
– Ты сегодня видела себя в зеркале? На тебя больно смотреть. Несколько раз я готов был подхватить тебя, боялся, что рухнешь.
– Я нормально себя чувствую. И если ты отвезешь меня в мотель, я…
– Нет, – он отрицательно покачал головой. – Сегодня ты ночуешь здесь. Отоспишься немного, и репортеры тебя не достанут.
– Думаешь, они так и набросятся на меня?
– Смерть судьи – уже сенсация. А самоубийство судьи – тем более. Ты ведь была последней, кто говорил с ним перед смертью. К тому же ты ведешь расследование, которое очень беспокоит Комиссию по бегам. Так что репортеры непременно устроят на тебя засаду в кустах у мотеля.
– А я запрусь у себя в номере.
– А я не собираюсь рисковать. Я ведь тебе уже сказал: не хочу, чтобы любимицу Харпера убили в моем округе. И без того за последние несколько недель округ по твоей милости получил слишком много публикаций криминальной хроники. На кой черт нам еще? Голова-то болит?
Опершись головой на руку, она машинально потирала виски.
– Да, немного.
– Прими что-нибудь.
– У меня ничего нет с собой.
– Дай-ка посмотрю, не найдется ли у меня чего-нибудь от головной боли.
Он обхватил руками спинку се стула и вместе с ней оттащил от стола. Встав, она сказала:
– Ты держишь наркотики? Ты же знаешь, это противозаконно.
– А ты только о законе всегда и думаешь? Что правильно, а что не правильно? Ты всегда четко видишь грань между тем и другим?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65