Вера стукнула чашкой о блюдце и поднялась.
— Постой, прости меня, — быстро сказал Осборн. — Не знаю, что на меня нашло. Давай с тобой немного пройдемся.
Вера заколебалась.
— Ну что тут такого? Я просто коллега, доктор, с которым ты познакомилась в Женеве, на конференции. Встретились, зашли выпить кофе — и больше ничего. Потом немного прогулялись по улице. Американец после этого уезжает в свои Штаты, вы никогда больше не увидитесь. Как все врачи болтали на свои медицинские темы. Ничего подозрительного. Счастливый конец. Чего ты беспокоишься?
Осборн свирепо насупился, жилы на шее напряглись. Никогда еще Вера не видела его рассерженным. Почему-то таким он ей понравился еще больше, и она улыбнулась.
— Все верно, — послушно сказала она.
Когда они вышли на улицу, Осборн раскрыл зонтик. Они прошли перекресток и медленно двинулись по улице де ла Санте по направлению к больнице.
У тротуара был припаркован белый «форд». За рулем сидел инспектор Лебрюн, рядом — Маквей.
— Вы знаете эту девушку? — спросил американец, провожая взглядом Осборна и Веру.
Лебрюн включил зажигание и тронулся с места.
— Очевидно, вы хотите спросить, знаю ли я, кто эта девушка? По-французски и по-английски этот вопрос формулируется не совсем одинаково.
Маквей вздохнул. Как может человек разговаривать, когда у него изо рта постоянно свисает сигарета? Маквей тоже пробовал курить — это произошло после смерти его первой жены. Лучше уж было курить, чем напиваться. В каком-то смысле табак ему помог. А когда перестал помогать, Маквей бросил курить.
— Вы говорите по-английски лучше, чем я по-французски. Да, я хотел спросить, знаете ли вы, кто она такая?
Лебрюн улыбнулся, потянувшись к радиотелефону.
— Пока не знаю, друг мой.
Глава 18
Листья на бульваре Сен-Жак начинали желтеть — скоро они сбросят листву, готовясь к зиме. Первые листья уже упали на мокрую от дождя мостовую, и она стала скользкой. Осборн на всякий случай взял Веру под руку. Она благодарно улыбнулась, но когда они миновали бульвар, попросила, чтобы Пол выпустил ее локоть.
Осборн оглянулся.
— Кто именно внушает тебе подозрение? Вон та женщина с коляской или старик с собакой?
— Оба, — нарочито резко ответила Вера, сама не понимая почему. Может быть, она действительно боится, что их увидят? Или ей не нравится идти с ним рядом? Скорее всего ей, наоборот, хочется быть с ним все время, но решение должен принять он сам.
Внезапно Осборн остановился.
— Ты усложняешь мою задачу.
У Веры замерло сердце. Она взглянула на него, их взгляды встретились — точно так же, как в первый вечер, в Женеве. Или в Лондоне, когда Пол провожал ее на дуврский поезд. Вот так они смотрели в глаза друг другу, когда она пришла в его гостиницу и он открыл ей дверь, совершенно голый, если не считать обернутого вокруг бедер полотенца.
— В чем я усложняю твою задачу?
Его ответ удивил ее:
— Мне нужна твоя помощь, а я все не решаюсь тебя о ней попросить.
Вера ничего не поняла и сказала ему об этом прямо.
В тени зонта освещение было мягким, приглушенным. Из-под голубой с капюшоном куртки Веры виднелся белый халат. Она была похожа не на ординатора парижской больницы, а на врача из группы спасателей где-нибудь в горах. Маленькие золотые серьги, похожие на капельки, подчеркивали узкий овал лица, на котором сияли огромные изумрудно-зеленые глаза, бездонные, как озера.
— Вышла какая-то дурацкая история. Не знаю, может, это вообще незаконно. Похоже, у вас во Франции именно так и считают...
— О чем ты?
Вера терялась в догадках, сбитая с толку. Почему он уводит разговор в сторону? Какое все это имеет к ним отношение?
— Понимаешь, я выписал рецепт, а мне его в аптеке не выдают. Говорят, что этот препарат бывает только в больницах и его не получишь без санкции кого-нибудь из штатных врачей. Я в Париже никого из медиков, кроме тебя, не знаю...
— Что за препарат? — Вера встревоженно нахмурилась. — Ты что, нездоров?
— Нет, со мной все в порядке, — улыбнулся Осборн.
— В чем же дело?
— Я же тебе говорю, дурацкая история. — Осборн изобразил смущение. — Дело в том, что сразу после возвращения мне нужно сделать доклад. Из-за одной дамы, не будем называть ее по имени, я задержался в Европе на неделю больше, чем рассчитывал, и теперь у меня совершенно не будет времени подготовиться к докладу...
— Так что же тебе нужно? — улыбнулась Вера, успокоившись.
Все-таки они замечательно провели время вместе — все было так увлекательно, так романтично, даже когда они вместе страдали от расстройства желудка в лондонской гостинице. Почему-то лишь медицина, их общая профессия, осталась как бы в стороне, если не считать самого первого женевского разговора. Пол просит ее о помощи в самом что ни на есть тривиальном медицинском вопросе.
— Понимаешь, сразу после возвращения в Лос-Анджелес я должен выступить с докладом перед группой анестезиологов. Первоначально предполагалось, что мое выступление состоится на третий день симпозиума, но теперь они изменили расписание, и я выступаю первым. Тема доклада — предоперационная сукцинилхолиновая анестезия в условиях полевой хирургии. Основную часть экспериментальной подготовки я провел в лабораторных условиях. К сожалению, у меня не будет времени завершить опыты после возвращения. Но здесь, в Париже, у меня остается еще целых два дня. Однако, как выясняется, добыть сукцинилхолин в Париже я могу лишь с помощью какого-нибудь французского врача. Как я уже сказал, никого из французских медиков кроме тебя я не знаю.
— Ты что, собираешься ставить опыты на самом себе? — поразилась Вера. Ей приходилось слышать, что некоторые врачи прибегают к подобной методике. Один раз, еще студенткой, она чуть было не решилась на такой отважный поступок, но в последнюю минуту струсила и предпочла воспользоваться результатами опубликованных исследований.
— Я привык проверять действия препаратов на себе еще со студенческих лет. — Лицо Осборна расплылось в широкой ухмылке. — А ты думала, отчего я такой, малость с приветом?
Он высунул язык, выпучил глаза и стал крутить левое ухо.
Вера расхохоталась. Она и не подозревала, что Пол склонен к подобным дурачествам.
Осборн перестал корчить рожи и серьезно сказал:
— Вера, мне очень нужен сукцинилхолин, а достать его мне негде. Ты можешь мне помочь?
Ему явно было не до шуток. Это касалось его работы, главного в жизни настоящего врача. Внезапно Вера поняла, что знает о нем совсем мало, а хотела бы знать как можно больше. Интересно, во что он верит, что ему нравится, что он ненавидит, чего боится, чему завидует. О чем предпочитает ни с кем не делиться? Почему два его предыдущих брака закончились разводом?
Кто был виноват — Пол или женщины? Может быть, он просто не умеет выбирать себе пару? Или же есть у него какой-то порок, делающий супружеское счастье невозможным? Вера с самого начала чувствовала, что Осборна что-то гнетет, но не могла понять что. У него была какая-то тайна, очень сокровенная, глубоко запрятанная. К ней не подберешься, ее не разгадаешь, но она есть, это очевидно. И сейчас, когда Осборн стоял под зонтом и просил ее о помощи, Вера явственно ощущала власть этой тайны над ним. Ей неудержимо захотелось понять, что его тревожит, утешить его, помочь. Это был неосознанный опасный порыв, способный увлечь ее туда, куда ее никто не приглашал и куда до сих пор другим путь был заказан.
— Что скажешь, Вера?
Она поняла, что пауза слишком затянулась.
— Так поможешь ты мне или нет?
Она улыбнулась.
— Да, помогу. Во всяком случае, попробую.
Глава 19
Осборн стоял в больничной аптеке и делал вид, что разглядывает стенд, а Вера тем временем с его рецептом в руке подошла к фармацевту. Пол украдкой поднял на них глаза — аптекарь энергично жестикулировал, а Вера, уперев руку в бедро, терпеливо ждала окончания его тирады. Осборн отвернулся. Зря он впутал Веру в это дело. Если его все-таки арестуют и истина всплывет, ее могут привлечь в качестве соучастницы. Надо подойти к ней и сказать, чтобы она бросила эту затею. В конце концов, с Анри Канараком можно разобраться и каким-нибудь другим способом. Осборн обернулся и увидел, что Вера направляется к нему.
— Проще простого, — подмигнула она. — Легче, чем купить презерватив. И не так стыдно.
Две минуты спустя они шли по бульвару Сен-Жак. Сукцинилхолин и коробочка со шприцами лежали в кармане спортивной куртки Осборна.
— Я тебе очень благодарен, — тихо сказал он, раскрыв зонтик, — дождь лил все сильнее.
— Может быть, возьмем такси? — предложил он.
— Давай лучше погуляем.
— Пожалуйста, если тебе так хочется.
Он взял ее за руку, они пересекли улицу. На противоположной стороне Осборн демонстративно выпустил ее руку. Вера улыбнулась, и в течение следующих пятнадцати минут они шли молча.
Мысли Осборна витали далеко. Слава Богу, заполучить сукцинилхолин оказалось гораздо проще, чем он думал. Однако неожиданно для Пола его ужасно терзало то, что пришлось обманывать Веру и втягивать ее в это дело. Меньше всего ему хотелось бы таиться от Веры и как-то использовать ее. Но что поделаешь, выбора не было.
Сегодняшний день не похож на другие, и Осборну предстоят не какие-то житейские хлопоты. Что-то темное и страшное пробудилось к жизни, всплыло из прошлого, известное только ему да Канараку. Им двоим и решать эту проблему. Осборна по-прежнему не оставляла тревога, что Веру могут привлечь как соучастницу преступления, если все раскроется. В тюрьму ее скорее всего не отправят, но врачебной карьере — конец. Надо было подумать об этом раньше, до, того, как он обратился к ней с просьбой. Теперь уже поздно. Значит, с еще большей осторожностью нужно привести в исполнение разработанный план. Ничто не должно сорваться — от его поступков зависит будущее Веры.
Внезапно Вера схватила его за руку и развернула лицом к себе. Они уже оказались в парке Национального музея естественной истории, недалеко от Сены.
— В чем дело? — удивился он.
Вера посмотрела ему прямо в глаза и поняла, что до этого момента его мысли были заняты чем-то другим.
— Я хочу, чтобы мы пошли ко мне.
— Что-что?
Пол не верил своим ушам. Мимо спешили прохожие, садовники в парке, не обращая внимания на дождь, занимались своим делом.
— Я сказала, что хочу пригласить тебя к себе.
— Зачем?
— Чтобы усадить в ванну.
— В ванну?
— Да.
Осборн по-мальчишески усмехнулся.
— Сначала ты не желала показываться со мной на людях, а теперь зовешь к себе домой?
— Ну и что тут такого?
Осборн увидел, что она вспыхнула.
— По-моему, ты сама не знаешь, чего хочешь.
— Знаю. Например, я хочу усадить тебя в нормальную, человеческую ванну. В твоем отеле вместо ванны какое-то корыто — там и дворняжку как следует не отмоешь.
— А как же твой французик?
— Не смей его так называть!
— Тогда скажи мне, как его зовут.
Вера помолчала, потом сказала:
— Он меня больше не интересует.
— Неужели? — Осборну все казалось, что она шутит.
— Да.
Тогда он пригляделся к ней повнимательней.
— Похоже, это действительно так.
Вера решительно кивнула.
— И с каких же пор?
— Не знаю... С тех пор, как я решила, и все.
Вера не хотела сейчас в себе разбираться. Ее голос дрогнул.
Осборн не знал, что ему и думать, как реагировать. В понедельник она сказала, что не хочет его никогда больше видеть. У нее есть любовник, какой-то важный, известный человек. И вот сегодня, в четверг, важный человек ее уже не интересует. Неужели Вера любит его, Осборна, по-настоящему? А может быть, она вообще выдумала этого загадочного любовника, чтобы был предлог поставить точку в краткосрочном романе?
От реки подул ветерок, разметав волосы Веры, и она заправила их за ухо. Да, она знала, что рискует. Наплевать! Ей сейчас хотелось только одного — увести Пола Осборна домой, уложить его в свою собственную постель и заниматься с ним любовью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92