Он не затягивался, и сигарета впустую тлела в его пальцах, покрытых желтыми пятнами никотина. Дым тоненькой струйкой поднимался к потолку.
Глава 103
В сумрачной, предрассветной тишине Осборн лежал без сна, прислушиваясь к тяжелому дыханию Нобла с соседней кровати. Маквей и Реммер спали в другой комнате. Они легли в половине четвертого. Было уже без четверти шесть, а он так и не смог уснуть.
Все легли страшно расстроенные. Как пробить защитную броню вокруг Шолла? Разозленный Маквей задел за живое Реммера, бесцеремонно залез туда, куда посторонним вход запрещен... И получил тевтонских рыцарей, скачущих сквозь туман. Высокомерие. Безумная идея — провозгласить себя расой господ и раздавить всех на своем пути, чтобы утвердить свое превосходство. Все сказанное подходило к Шоллу, втайне манипулирующего убийцами и одновременно разыгрывающего доброго дядюшку при королях и президентах... С этим безумием им придется столкнуться, когда они встретятся с ним лицом к лицу. Но до этой встречи еще далеко.
Другое дело — Либаргер. Осборн был уверен, что он — центральная фигура во всем происходящем. Но как разузнать о его прошлом, как получить новые сведения, кроме тех скудных фактов, которыми их снабдила федеральная полиция? В списке приглашенных во дворец Шарлоттенбурга значится фамилия доктора Салеттла. Где он сейчас? Когда приедет? Откуда? Из Австрии, Германии или Швейцарии...
Осборн почувствовал, что за этого человека можно уцепиться, но как?
* * *
Когда Осборн вошел в комнату Маквея, тот уже встал и делал какие-то пометки в своем блокноте.
— Мы приняли за истину, что у Либаргера нет родственников? — с ходу спросил Осборн. — Так?
Маквей внимательно посмотрел на него.
— Что вы хотите этим сказать?
— Допустим, я австрийский врач, приехавший в Кармел, Калифорнию, к тяжелобольному пациенту. В течение семи месяцев я вкладываю весь свой опыт, чтобы восстановить его здоровье. Отношения наши становятся очень доверительными. Если у больного есть жена, брат, сын...
— ...он захотел бы, чтобы их известили, что с ним и где он находится, — договорил за него Маквей.
— Вот именно. Либаргер перенес инсульт. У него затруднена речь, ему трудно писать... Естественно, он просит доктора связаться с его родными. Что доктор и делает. Пусть не письмо — один телефонный звонок в две-три недели...
Реммер тоже проснулся и сидел в кровати, слушая их разговор.
— ...а были ли подобные звонки, можно выяснить через регистрационные книги телефонной компании.
* * *
Уже через час они получили факс от агента ФБР в Лос-Анджелесе Фреда Хенли.
Строка за строкой перечислялись все телефонные разговоры доктора Салеттла из больницы «Пало Колорадо» в Кармеле, Калифорния. Всего — семьсот тридцать два звонка. Хенли обвел красными кружками пятнадцать номеров — телефоны офисов Эрвина Шолла, разбросанных по всему миру. Большая часть остальных — местные, но были номера и австрийские, и швейцарские. Зафиксировано двадцать пять разговоров с кодом 49, то есть с Германией. Код 30 — Берлин.
Маквей отложил листки и посмотрел на Осборна.
— Вы молодчина, доктор. — Потом повернулся к Реммеру. — Это твой город. Что будем делать?
— То же, что и ребята из Лос-Анджелеса. Листать телефонный справочник.
* * *
7.45
— Каролина Хеннигер... — задумчиво произнес Маквей, когда «мерседес» Реммера притормозил перед дорогим антикварным магазином на Кант-штрассе. — Мы, собственно, не знаем, существуют ли у нее какие-то отношения с Либаргером. Она может быть знакомой Салеттла, его другом, даже любовницей...
— Вот и выясним! — Осборн вышел из машины и хлопнул дверцей. План разрабатывал он сам, и Маквей его одобрил. Он — американский врач и по просьбе коллеги из Калифорнии пытается разыскать доктора Салеттла. Реммер назовется его немецким другом и переводчиком, на случай, если Каролина Хеннигер не говорит по-английски.
Маквей и Нобл, оставаясь в машине, наблюдали за тем, как они вошли в дом. Напротив «мерседеса» Реммера на другой стороне улицы стоял светло-зеленый «БМВ», в котором сидели два немецких детектива.
Только что они обнаружили, что имя Каролины Хеннигер фигурирует и в списке приглашенных в Шарлоттенбургский дворец, и в списке абонентов доктора Салеттла. Маквей позвонил в Лос-Анджелес своему старому другу, кардиналу Чарли О'Коннелу. Насколько было известно, Шолл — примерный католик, жертвующий солидные суммы католическим благотворительным организациям. Кардинал наверняка хорошо его знал. В области религии у Шолла нет никаких преимуществ перед единоверцами. Просьба кардинала выполняется без промедления и без вопросов.
Маквей объяснил кардиналу, что находится в Берлине, куда по удачному стечению обстоятельств приехал и Эрвин Шолл, с которым ему совершенно необходимо увидеться. О'Коннел, не спросив его даже зачем, пообещал сразу же перезвонить; как только договорится с Шоллом о встрече.
— Не забывайте, — предупредил Реммер, когда они с Осборном поднимались по узкой лестнице в квартиру над антикварным магазином, — Каролина Хеннигер не совершала никакого преступления и не обязана отвечать на наши вопросы. Если она откажется разговаривать с нами, извинимся и уйдем.
Осборну не приходило в голову, что есть какие-то ограничения в их деятельности. Он разучился мыслить обычными человеческими мерками, отвык от нормального мира, где люди имеют право не отвечать на вопросы, если не пожелают.
Первая и вторая квартиры были расположены на лестничной площадке последнего этажа, третья квартира, в которой жила Каролина Хеннигер, — в конце длинного коридора.
Осборн первым подошел к двери. Взглянув на Реммера, он постучал. Несколько секунд стояла тишина, потом послышались шаги, звякнула щеколда, и дверь приоткрылась на длину цепочки. Из-за двери на них смотрела привлекательная женщина лет тридцати пяти в строгом деловом костюме с коротко подстриженными волосами цвета «перец с солью».
— Каролина Хеннигер? — вежливо спросил Осборн.
Она посмотрела на него, потом перевела взгляд на Реммера.
— Да, это я.
— Вы говорите по-английски?
— Да. — Она снова посмотрела на Реммера. — Кто вы? Что вам нужно?
— Я врач, доктор Осборн из США. Я хотел бы встретиться с вашим знакомым, доктором Салеттлом.
Женщина внезапно побледнела.
— Извините, вы ошиблись, — сказала она. — У меня нет такого знакомого. До свидания.
Каролина Хеннигер захлопнула дверь. Осборн и Реммер услышали, как она с кем-то заговорила. Звякнула цепочка.
Осборн снова постучал и громко сказал:
— Пожалуйста, не уходите, нам нужна ваша помощь!
Они услышали, что она с кем-то говорит, потом — отдаленный звук закрываемой двери.
— Она уходит через черный ход! — Осборн рванулся к лестнице.
Реммер схватил его за плечо.
— Доктор, я вас предупреждал. Она имеет на это право, тут уж ничего не поделаешь.
— Нет! — оттолкнул его руку Осборн.
* * *
Маквей и Нобл рассуждали о возможной роли доктора Салеттла в истории с безголовыми телами, когда увидели выбежавшего из подъезда Осборна.
Он махнул им рукой и исчез за углом.
Он подбежал к бежевому «фольксвагену», в котором уже сидели Каролина Хеннигер и мальчик-подросток.
— Подождите! — крикнул Осборн.
Каролина Хеннигер хлопнула дверцей и включила двигатель.
— Пожалуйста, мне нужно поговорить с вами!..
Скрипнув покрышками, машина сорвалась с места.
Осборн бежал позади, выкрикивая на ходу:
— Пожалуйста, подождите!.. Я не причиню вам никакого вреда!..
Маквей и Нобл едва успели отскочить, когда бежевый «фольксваген» вывернул из-за угла.
* * *
— Не вышло, ничего не поделаешь, бывает и такое, — сказал Маквей, когда они садились в «мерседес» Реммера.
Осборн посмотрел в зеркальце. Реммер был сердит на него.
— Вы же видели, как она побледнела, когда я упомянул имя Салеттла! Клянусь, она его знает! И Либаргера тоже, пари готов держать.
— Может, вы и правы, доктор, — спокойно произнес Маквей, — но она — не Альберт Мерримэн, и нельзя пытаться ее убить, чтобы заставить отвечать на наши вопросы.
Глава 104
Яркий солнечный свет лился в иллюминаторы шестнадцатиместного самолета корпорации, пробившего плотный слой облаков. Предстоял полуторачасовой полет на северо-восток, в Берлин.
Джоанна, сидевшая в глубине салона, прикрыла глаза и расслабилась. Швейцария — прекрасная страна — осталась позади. Завтра в это же время в аэропорту Тегел она будет ждать рейса на Лос-Анджелес.
Напротив, через проход от нее, в кресле мирно дремал Элтон Либаргер. Его, может быть, и тревожили предстоящие события, но он не показывал виду. Доктор Салеттл выглядел бледным и усталым, он сидел в крутящемся кресле лицом к нему и что-то строчил в записной книжке с черным кожаным переплетом. Он посматривал на Юту Баур, срочно прилетевшую из Милана, чтобы прибыть в Берлин одновременно с ними. Позади нее племянники Либаргера Эрик и Эдвард были поглощены увлекательной шахматной партией.
Присутствие Салеттла, как всегда, действовало на Джоанну угнетающе. Она усилием воли заставила себя думать о Келсо, маленьком сенбернаре, которого подарил ей фон Хольден. Перед отъездом она сама накормила щенка, выгуляла его и расцеловала. Завтра собаку прямым рейсом отправят из Цюриха в Лос-Анджелес и продержат там несколько часов до ее возвращения из Берлина. Потом они поедут в Альбукерк и через три часа уже будут дома, в Таосе.
После того как Либаргер заставил ее посмотреть видеозапись, первой мыслью Джоанны было обратиться к адвокату. Но, обдумав возможные последствия этого шага, она засомневалась. Мистеру Либаргеру любое разбирательство причинило бы непоправимый вред. А Джоанне слишком дорого было его благополучие, она не могла так поступить с ним, к тому же он виноват не больше, чем она сама. Но вспоминать обо всем этом было ужасно. Ей хотелось одного — поскорее покинуть Швейцарию и забыть, забыть все. Но появился фон Хольден со щенком на руках и с мольбой о прошении в глазах... На прощание он оставил ей чек на безумную сумму. Корпорация приносит свои извинения... Чего ж ей еще желать?
Правильно ли она поступила, приняв чек? Зря она предупредила Элли Барс, старшую сестру «Ранчо-де-Пиньон», что она приступит к работе сразу же, как только вернется. С такой-то прорвой денег! Зачем ей работать? Господи, полмиллиона долларов! Теперь ее главная забота — найти хорошего поверенного, чтобы вложить деньги в выгодное и прибыльное дело, и можно ни о чем не беспокоиться. Конечно, пару новых платьев она себе купит, но не больше. Правильно вложить деньги — это самое умное решение, что можно сделать.
Мигнула красная лампочка телефона, стоявшего возле нее. Джоанна с недоумением посмотрела на аппарат.
— Вам звонят, — сказал сидевший позади Эрик.
— Спасибо. — Она сняла трубку.
— Доброе утро. Как дела? — послышался в трубке бодрый, приветливый голос фон Хольдена.
— Отлично, Паскаль, — улыбнулась Джоанна.
— Как себя чувствует мистер Либаргер?
— Хорошо. Сейчас он вздремнул.
— Замечательно. Вы приземляетесь через час. Я отправил в аэропорт машину.
— А ты не приедешь встречать нас?
— Джоанна, я услышал разочарование в твоем голосе, мне это льстит, но, к сожалению, мы увидимся только в конце дня. У меня сегодня очень много работы. Но я должен быть уверен, что все будет в порядке.
Джоанна снова улыбнулась.
— Не волнуйся. Все будет отлично.
* * *
Фон Хольден сунул телефон сотовой связи в модуль рядом с переключателем скоростей «БМВ». Неожиданно, когда он свернул на Фридрих-штрассе, почтовый фургон выскочил прямо перед «БМВ», и фон Хольдену пришлось резко притормозить, чтобы избежать столкновения.
Он сбросил скорость и, держа руль одной рукой, протянул вторую назад и бережно провел ею по небольшому пластиковому контейнеру, лежавшему на заднем сиденье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Глава 103
В сумрачной, предрассветной тишине Осборн лежал без сна, прислушиваясь к тяжелому дыханию Нобла с соседней кровати. Маквей и Реммер спали в другой комнате. Они легли в половине четвертого. Было уже без четверти шесть, а он так и не смог уснуть.
Все легли страшно расстроенные. Как пробить защитную броню вокруг Шолла? Разозленный Маквей задел за живое Реммера, бесцеремонно залез туда, куда посторонним вход запрещен... И получил тевтонских рыцарей, скачущих сквозь туман. Высокомерие. Безумная идея — провозгласить себя расой господ и раздавить всех на своем пути, чтобы утвердить свое превосходство. Все сказанное подходило к Шоллу, втайне манипулирующего убийцами и одновременно разыгрывающего доброго дядюшку при королях и президентах... С этим безумием им придется столкнуться, когда они встретятся с ним лицом к лицу. Но до этой встречи еще далеко.
Другое дело — Либаргер. Осборн был уверен, что он — центральная фигура во всем происходящем. Но как разузнать о его прошлом, как получить новые сведения, кроме тех скудных фактов, которыми их снабдила федеральная полиция? В списке приглашенных во дворец Шарлоттенбурга значится фамилия доктора Салеттла. Где он сейчас? Когда приедет? Откуда? Из Австрии, Германии или Швейцарии...
Осборн почувствовал, что за этого человека можно уцепиться, но как?
* * *
Когда Осборн вошел в комнату Маквея, тот уже встал и делал какие-то пометки в своем блокноте.
— Мы приняли за истину, что у Либаргера нет родственников? — с ходу спросил Осборн. — Так?
Маквей внимательно посмотрел на него.
— Что вы хотите этим сказать?
— Допустим, я австрийский врач, приехавший в Кармел, Калифорнию, к тяжелобольному пациенту. В течение семи месяцев я вкладываю весь свой опыт, чтобы восстановить его здоровье. Отношения наши становятся очень доверительными. Если у больного есть жена, брат, сын...
— ...он захотел бы, чтобы их известили, что с ним и где он находится, — договорил за него Маквей.
— Вот именно. Либаргер перенес инсульт. У него затруднена речь, ему трудно писать... Естественно, он просит доктора связаться с его родными. Что доктор и делает. Пусть не письмо — один телефонный звонок в две-три недели...
Реммер тоже проснулся и сидел в кровати, слушая их разговор.
— ...а были ли подобные звонки, можно выяснить через регистрационные книги телефонной компании.
* * *
Уже через час они получили факс от агента ФБР в Лос-Анджелесе Фреда Хенли.
Строка за строкой перечислялись все телефонные разговоры доктора Салеттла из больницы «Пало Колорадо» в Кармеле, Калифорния. Всего — семьсот тридцать два звонка. Хенли обвел красными кружками пятнадцать номеров — телефоны офисов Эрвина Шолла, разбросанных по всему миру. Большая часть остальных — местные, но были номера и австрийские, и швейцарские. Зафиксировано двадцать пять разговоров с кодом 49, то есть с Германией. Код 30 — Берлин.
Маквей отложил листки и посмотрел на Осборна.
— Вы молодчина, доктор. — Потом повернулся к Реммеру. — Это твой город. Что будем делать?
— То же, что и ребята из Лос-Анджелеса. Листать телефонный справочник.
* * *
7.45
— Каролина Хеннигер... — задумчиво произнес Маквей, когда «мерседес» Реммера притормозил перед дорогим антикварным магазином на Кант-штрассе. — Мы, собственно, не знаем, существуют ли у нее какие-то отношения с Либаргером. Она может быть знакомой Салеттла, его другом, даже любовницей...
— Вот и выясним! — Осборн вышел из машины и хлопнул дверцей. План разрабатывал он сам, и Маквей его одобрил. Он — американский врач и по просьбе коллеги из Калифорнии пытается разыскать доктора Салеттла. Реммер назовется его немецким другом и переводчиком, на случай, если Каролина Хеннигер не говорит по-английски.
Маквей и Нобл, оставаясь в машине, наблюдали за тем, как они вошли в дом. Напротив «мерседеса» Реммера на другой стороне улицы стоял светло-зеленый «БМВ», в котором сидели два немецких детектива.
Только что они обнаружили, что имя Каролины Хеннигер фигурирует и в списке приглашенных в Шарлоттенбургский дворец, и в списке абонентов доктора Салеттла. Маквей позвонил в Лос-Анджелес своему старому другу, кардиналу Чарли О'Коннелу. Насколько было известно, Шолл — примерный католик, жертвующий солидные суммы католическим благотворительным организациям. Кардинал наверняка хорошо его знал. В области религии у Шолла нет никаких преимуществ перед единоверцами. Просьба кардинала выполняется без промедления и без вопросов.
Маквей объяснил кардиналу, что находится в Берлине, куда по удачному стечению обстоятельств приехал и Эрвин Шолл, с которым ему совершенно необходимо увидеться. О'Коннел, не спросив его даже зачем, пообещал сразу же перезвонить; как только договорится с Шоллом о встрече.
— Не забывайте, — предупредил Реммер, когда они с Осборном поднимались по узкой лестнице в квартиру над антикварным магазином, — Каролина Хеннигер не совершала никакого преступления и не обязана отвечать на наши вопросы. Если она откажется разговаривать с нами, извинимся и уйдем.
Осборну не приходило в голову, что есть какие-то ограничения в их деятельности. Он разучился мыслить обычными человеческими мерками, отвык от нормального мира, где люди имеют право не отвечать на вопросы, если не пожелают.
Первая и вторая квартиры были расположены на лестничной площадке последнего этажа, третья квартира, в которой жила Каролина Хеннигер, — в конце длинного коридора.
Осборн первым подошел к двери. Взглянув на Реммера, он постучал. Несколько секунд стояла тишина, потом послышались шаги, звякнула щеколда, и дверь приоткрылась на длину цепочки. Из-за двери на них смотрела привлекательная женщина лет тридцати пяти в строгом деловом костюме с коротко подстриженными волосами цвета «перец с солью».
— Каролина Хеннигер? — вежливо спросил Осборн.
Она посмотрела на него, потом перевела взгляд на Реммера.
— Да, это я.
— Вы говорите по-английски?
— Да. — Она снова посмотрела на Реммера. — Кто вы? Что вам нужно?
— Я врач, доктор Осборн из США. Я хотел бы встретиться с вашим знакомым, доктором Салеттлом.
Женщина внезапно побледнела.
— Извините, вы ошиблись, — сказала она. — У меня нет такого знакомого. До свидания.
Каролина Хеннигер захлопнула дверь. Осборн и Реммер услышали, как она с кем-то заговорила. Звякнула цепочка.
Осборн снова постучал и громко сказал:
— Пожалуйста, не уходите, нам нужна ваша помощь!
Они услышали, что она с кем-то говорит, потом — отдаленный звук закрываемой двери.
— Она уходит через черный ход! — Осборн рванулся к лестнице.
Реммер схватил его за плечо.
— Доктор, я вас предупреждал. Она имеет на это право, тут уж ничего не поделаешь.
— Нет! — оттолкнул его руку Осборн.
* * *
Маквей и Нобл рассуждали о возможной роли доктора Салеттла в истории с безголовыми телами, когда увидели выбежавшего из подъезда Осборна.
Он махнул им рукой и исчез за углом.
Он подбежал к бежевому «фольксвагену», в котором уже сидели Каролина Хеннигер и мальчик-подросток.
— Подождите! — крикнул Осборн.
Каролина Хеннигер хлопнула дверцей и включила двигатель.
— Пожалуйста, мне нужно поговорить с вами!..
Скрипнув покрышками, машина сорвалась с места.
Осборн бежал позади, выкрикивая на ходу:
— Пожалуйста, подождите!.. Я не причиню вам никакого вреда!..
Маквей и Нобл едва успели отскочить, когда бежевый «фольксваген» вывернул из-за угла.
* * *
— Не вышло, ничего не поделаешь, бывает и такое, — сказал Маквей, когда они садились в «мерседес» Реммера.
Осборн посмотрел в зеркальце. Реммер был сердит на него.
— Вы же видели, как она побледнела, когда я упомянул имя Салеттла! Клянусь, она его знает! И Либаргера тоже, пари готов держать.
— Может, вы и правы, доктор, — спокойно произнес Маквей, — но она — не Альберт Мерримэн, и нельзя пытаться ее убить, чтобы заставить отвечать на наши вопросы.
Глава 104
Яркий солнечный свет лился в иллюминаторы шестнадцатиместного самолета корпорации, пробившего плотный слой облаков. Предстоял полуторачасовой полет на северо-восток, в Берлин.
Джоанна, сидевшая в глубине салона, прикрыла глаза и расслабилась. Швейцария — прекрасная страна — осталась позади. Завтра в это же время в аэропорту Тегел она будет ждать рейса на Лос-Анджелес.
Напротив, через проход от нее, в кресле мирно дремал Элтон Либаргер. Его, может быть, и тревожили предстоящие события, но он не показывал виду. Доктор Салеттл выглядел бледным и усталым, он сидел в крутящемся кресле лицом к нему и что-то строчил в записной книжке с черным кожаным переплетом. Он посматривал на Юту Баур, срочно прилетевшую из Милана, чтобы прибыть в Берлин одновременно с ними. Позади нее племянники Либаргера Эрик и Эдвард были поглощены увлекательной шахматной партией.
Присутствие Салеттла, как всегда, действовало на Джоанну угнетающе. Она усилием воли заставила себя думать о Келсо, маленьком сенбернаре, которого подарил ей фон Хольден. Перед отъездом она сама накормила щенка, выгуляла его и расцеловала. Завтра собаку прямым рейсом отправят из Цюриха в Лос-Анджелес и продержат там несколько часов до ее возвращения из Берлина. Потом они поедут в Альбукерк и через три часа уже будут дома, в Таосе.
После того как Либаргер заставил ее посмотреть видеозапись, первой мыслью Джоанны было обратиться к адвокату. Но, обдумав возможные последствия этого шага, она засомневалась. Мистеру Либаргеру любое разбирательство причинило бы непоправимый вред. А Джоанне слишком дорого было его благополучие, она не могла так поступить с ним, к тому же он виноват не больше, чем она сама. Но вспоминать обо всем этом было ужасно. Ей хотелось одного — поскорее покинуть Швейцарию и забыть, забыть все. Но появился фон Хольден со щенком на руках и с мольбой о прошении в глазах... На прощание он оставил ей чек на безумную сумму. Корпорация приносит свои извинения... Чего ж ей еще желать?
Правильно ли она поступила, приняв чек? Зря она предупредила Элли Барс, старшую сестру «Ранчо-де-Пиньон», что она приступит к работе сразу же, как только вернется. С такой-то прорвой денег! Зачем ей работать? Господи, полмиллиона долларов! Теперь ее главная забота — найти хорошего поверенного, чтобы вложить деньги в выгодное и прибыльное дело, и можно ни о чем не беспокоиться. Конечно, пару новых платьев она себе купит, но не больше. Правильно вложить деньги — это самое умное решение, что можно сделать.
Мигнула красная лампочка телефона, стоявшего возле нее. Джоанна с недоумением посмотрела на аппарат.
— Вам звонят, — сказал сидевший позади Эрик.
— Спасибо. — Она сняла трубку.
— Доброе утро. Как дела? — послышался в трубке бодрый, приветливый голос фон Хольдена.
— Отлично, Паскаль, — улыбнулась Джоанна.
— Как себя чувствует мистер Либаргер?
— Хорошо. Сейчас он вздремнул.
— Замечательно. Вы приземляетесь через час. Я отправил в аэропорт машину.
— А ты не приедешь встречать нас?
— Джоанна, я услышал разочарование в твоем голосе, мне это льстит, но, к сожалению, мы увидимся только в конце дня. У меня сегодня очень много работы. Но я должен быть уверен, что все будет в порядке.
Джоанна снова улыбнулась.
— Не волнуйся. Все будет отлично.
* * *
Фон Хольден сунул телефон сотовой связи в модуль рядом с переключателем скоростей «БМВ». Неожиданно, когда он свернул на Фридрих-штрассе, почтовый фургон выскочил прямо перед «БМВ», и фон Хольдену пришлось резко притормозить, чтобы избежать столкновения.
Он сбросил скорость и, держа руль одной рукой, протянул вторую назад и бережно провел ею по небольшому пластиковому контейнеру, лежавшему на заднем сиденье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92