— Вас никто не обидит. Расскажите нам все, что вы видели.
Человечек быстро взглянул не Реммера и тут же снова уставился в пол.
— Мужчина заказал женщина кофе, — сказал он на ломаном немецком. — Она красивый, очень напуган, руки тряслись, когда пила кофе. Он ушел, пришел с газета, показал ей. Они ушли...
— Куда ушли? В каком направлении?
— Туда, к поезд.
— К какому поезду? — Реммер указал в сторону перрона, на лабиринты железнодорожных путей.
— Тот или тот. Не видел. — Человечек пожал плечами. — Не смотрел.
— Как она выглядела? — крикнул Осборн прямо ему в лицо, не в силах больше сдерживаться.
— Спокойней, доктор, — попросил его Реммер.
— Спросите его, какого цвета у нее волосы! — требовал Осборн. — Спросите же!
Реммер перевел вопрос на немецкий. Человечек улыбнулся и прикоснулся к голове.
— Schwarz.
— Господи! — выдохнул Осборн.
Черные. Как у Веры.
— Идемте! — скомандовал Осборну Реммер и двинулся, расталкивая толпу людей.
Через несколько секунд они уже стучали в дверь кабинета начальника вокзала. На часах Реммера было 8.47.
— Какие поезда отправились с третьего и четвертого пути между семью тридцатью и семью сорока пятью? — без предисловий спросил Реммер у удивленного начальника, над головой которого висела огромная, во всю стену, карта Европы, освещенная тысячами крохотных огоньков. На карте были обозначены все железные дороги континента. — Mach schnell! — рявкнул Реммер. — Быстрее!
— Третий путь — Женева. Международный экспресс. Прибывает в четырнадцать ноль шесть, с пересадкой в Базеле. Четвертый путь — Страсбург. Международный прибывает в десять тридцать семь, с пересадкой в Оффенбурге. — Начальник вокзала отвечал быстро и точно, как компьютер.
— Швейцария или Франция! — рассвирепел Реммер. — В обоих случаях они уже за границей. Во сколько эти поезда прибывают в Базель и Оффенбург?
Через несколько минут Реммер уже связался из кабинета начальника вокзала с полицией немецкого Оффенбурга, швейцарских Базеля и Женевы и французского Страсбурга. Все пассажиры, выходящие из поездов в Оффенбурге и Базеле, смогут покинуть перрон только через один выход; в это же время инспекторы полиции в гражданской одежде сядут в поезда и проследуют до конечных станций. Если фон Хольден и его спутница выйдут на промежуточной остановке, их задержат у выхода с перрона; если останутся в поезде, их обнаружат и арестуют там.
— А что будет с... с ней? — спросил Осборн, когда Реммер повесил трубку.
— Ее арестуют так же, как и фон Хольдена.
Реммер понимал, что имеет в виду Осборн. Полицейским только что было приказано задержать преступника, который убил троих полицейских. Если беглецы действительно ехали в одном из этих двух поездов, — а Реммер был уверен, что это так, — то их шансы избежать ареста во второй раз равны нулю. А при малейшей попытке сопротивления их пристрелят на месте.
— Что теперь будем делать мы? — Осборн смотрел в глаза Реммеру. — Вы поедете за первым поездом, я — за вторым?
— Доктор... — Реммер помедлил, и Осборн вдруг почувствовал невероятную слабость, словно земля уходила у него из-под ног. — Я знаю, что вы хотите быть там, понимаю, насколько это вам необходимо. Но я не имею права взять вас с собой.
— Реммер, я сам принял решение. Не беспокойтесь обо мне.
— Я не об этом, доктор. У вас прекрасная голова, и вы в состоянии постоять за себя. Но то, с каким хладнокровием были убиты трое копов и девятнадцатилетняя таксистка, показывает, что Нобл был прав. Этот фон Хольден, а возможно, и его спутница — из спецназа. Следовательно, он или они оба прошли школу Советской Армии, а потом, возможно, и ГРУ, что на несколько голов выше, чем подготовка агентов КГБ. Это самые опытные и опасные убийцы в мире, и никто не может предугадать ход их мыслей. Взять их будет очень непросто. Я не могу из-за вас рисковать ничьей головой. Возвращайтесь в Берлин, доктор. Обещаю вам, что вы допросите обоих, как только это станет возможно. — Реммер встал из-за стола начальника вокзала и направился к двери.
— Реммер! — Осборн схватил его за рукав и повернул лицом к себе. — Вы не можете так от меня отмахнуться. Не сейчас. Маквей никогда бы...
— Маквей? — рассмеялся Реммер и снял руку Осборна со своего рукава. — Маквей привез вас сюда ради своих целей, доктор Осборн, а не во имя чего-то другого. Можете в этом не сомневаться. И делайте то, что я сказал, ладно? Снимите номер в отеле «Палас» и ждите моего звонка.
Реммер вышел из кабинета. Осборн двинулся следом, держась на расстоянии. Издали он увидел, как Реммер подошел к франкфуртским полицейским, затем быстро сказал что-то троим свидетелям и чернокожему официанту — и все они растворились в толпе людей. Пространство заполнилось каким-то безликими людьми, и Осборну показалось, что все это ему снится. Он стоял один на огромном франкфуртском вокзале, словно турист, прикидывающий, куда бы пойти в незнакомом городе. Но ни один турист не помышлял о том, о чем думал теперь Осборн.
Фон Хольден и та женщина — не Вера, твердо решил Осборн, кто угодно, но только не Вера, мало ли на свете брюнеток? — сейчас едут во Францию или в Швейцарию. Куда же именно? Куда?
Удастся Реммеру схватить их, или они снова ускользнут, что хуже — Осборн не знал. Какие бы показания ни дала врач Либаргера, если ее удалось найти, все равно не она, а фон Хольден — последний оставшийся в живых член Организации, последняя нить, ведущая к разгадке смерти отца. Если полиция попытается арестовать фон Хольдена, он, конечно, окажет сопротивление и его убьют. Тогда конец всем его поискам!
Реммер велел ему вернуться в Берлин и ждать. Нет уж. Он ждал почти тридцать лет. Хватит!
Осборн внезапно осознал, что все это время бродит по вокзалу и находится у выхода на улицу. Вдруг он увидел чернокожего официанта; тот бежал к дверям, оглядываясь, словно за ним следят, и на бегу развязывая белый фартук. У самого выхода он в последний раз обернулся, швырнул фартук в урну и выбежал на улицу. Осборн удивленно посмотрел на него, затем его осенило:
— Этот ублюдок все наврал!
Глава 134
Яркий солнечный свет ослепил Осборна; он щурился, пытаясь высмотреть того человека среди машин, припаркованных напротив вокзала. Наконец он заметил, как тот перебежал улицу и скрылся за углом. Осборн помчался за ним.
Завернув за угол, Осборн увидел, что человечек быстро шагает по лабиринту сувенирных лавчонок и кафе в дальнем конце улицы. Осборн последовал за ним. Ему показалось, что он снова в Париже, и это не чернокожий официант, а Альберт Мерримэн, или, как он сам себя называл, Анри Канарак. Канарак тогда нырнул в метро и скрылся, и Осборну понадобилось три дня, чтобы найти его. Теперь Осборн не мог позволить себе этого — через три дня фон Хольден и его спутница будут на другом краю света.
Осборн прибавил шагу; в этот момент человечек оглянулся и, заметив его, припустил во всю прыть. Пробежав шагов двадцать, он свернул в какую-то аллею. Осборн бросился за ним, на бегу выбив пакет с овощами из рук пожилой женщины, и бежал, не обращая внимания на ее сердитые вопли. В конце аллеи был забор; человечек перепрыгнул через него, Осборн — тоже. По другую сторону забора оказался сад и черный ход в ресторан. Дверь черного хода захлопнулась в тот момент, когда Осборн спрыгнул на землю.
Через несколько секунд он был внутри. Короткий коридор, кладовка, маленькая кухня. Три повара подняли на него удивленные взгляды. Одна-единственная дверь вела из кухни прямо в зал ресторана. Осборн ворвался туда. Там завтракала группа бизнесменов, обсуждая деловые вопросы. Оратор замолчал и уставился на незваного гостя. Осборн развернулся на каблуках и вышел назад, в кухню.
— Сюда вбежал человек, чернокожий. Где он, черт побери?
Повара переглянулись.
— Что вам нужно? — спросил по-немецки тучный, взмокший от пота шеф-повар в засаленном переднике и приблизился к Осборну, сжимая в руке огромный мясной нож.
Осборн посмотрел вправо, в коридор, через который только что прошел.
— Извините, — сказал он шеф-повару и направился к черному ходу, но вдруг остановился и рывком распахнул дверь кладовки. Там было пусто, и Осборн уже повернулся, чтобы уйти, но решил осмотреть все углы.
Черный человечек прятался за мешками с мукой. Осборн схватил его за шиворот и притянул к себе. Человечек отвернулся, закрыв лицо рукой.
— Не бейте! — закричал он по-английски.
— Ты говоришь по-английски?
— Немного... не бейте!
— Мужчина и женщина на вокзале. В какой поезд они сели?
— Второй путь. — Он пожал плечами и жалко улыбнулся. — Не знаю. Не видел!
— Ты уже соврал полиции! — грозно проговорил Осборн. — Не пытайся обмануть меня! Иначе я позову полицейских, и они упрячут тебя за решетку. Понял?
Тщедушный человечек закивал головой.
— Тот человек... он говорил, если я скажу кому-то, он позовет бритоголовых. Они побьют меня. Мою семью.
— Так он угрожал тебе? Не заплатил?
Человечек яростно замотал головой.
— Нет, нет, не платил. Сказал, бритоголовые. Будут бить. Опять.
— Они не придут, — мягко произнес Осборн, слегка ослабил хватку и сунул руку в карман. Человечек в ужасе закричал и рванулся изо всех сил. Осборн удержал его. — Я не собираюсь тебя бить, — проговорил он, показывая человечку купюру в пятьдесят марок. — Скажи, на какой поезд они сели?
Человечек посмотрел на деньги, затем на Осборна.
— Я не буду тебя бить. Я заплачу тебе, — повторил Осборн.
Тот открыл было рот, но нижняя губа его мелко дрожала — он все еще был до смерти перепуган.
— Пожалуйста, — сказал Осборн, — это очень важно для моей семьи. Понимаешь?
Человечек наконец поднял на него взгляд.
— Берн.
Осборн разжал пальцы.
Глава 135
Маквей лежал на спине и смотрел в потолок. Рем-мер исчез. Осборн исчез. И никто не сказал ему ни слова! Уже без пяти десять утра, а из всех источников информации у него в палате лишь газета и берлинское телевидение! Треть лица Маквея была скрыта под марлевой повязкой, желудок — отравлен цианидом, но он чувствовал себя неплохо. Его беспокоило, что он ничего не знает и никто не собирается ни о чем рассказывать ему.
Внезапно Маквей подумал: а где его вещи? Костюм висит в стенном шкафу, туфли стоят под ним. В другом конце палаты, рядом со стулом для посетителей — небольшой комод. Его портфель с записными книжками и паспортом, как и чемодан, должны быть в отеле, где он их оставил. Но где, черт побери, бумажник и удостоверение? Где, в конце концов, револьвер?
Отбросив одеяло, Маквей опустил ноги на пол и встал. Голова кружилась; он несколько минут постоял, пытаясь обрести равновесие. Потом сделал три нетвердых шага к комоду. В верхнем ящике лежали его спортивные трусы, майка и носки. Во втором — ключи от дома, расческа, очки и бумажник. Револьвера не было. Может, его где-то спрятали для безопасности? Или Реммер взял его? Маквей закрыл комод и шагнул к постели, но остановился. Что-то тут не так. Он рывком выдвинул второй ящик и схватил бумажник. Так и есть. Значок полицейского и рекомендательное письмо Интерпола исчезли.
— Осборн! — вслух произнес Маквей. — Чтоб тебя!..
* * *
Ни Реммера. Ни Маквея. Никого из полиции. Осборн сидел, откинувшись, в самолете, вылетающем в Швейцарию рейсом № 533, и ждал, пока откроют воздушный коридор. Он сделал то, что, по его представлениям, сделал бы Маквей: позвонил шефу службы безопасности аэропорта и представился детективом из Лос-Анджелеса, действующим в сотрудничестве с Интерполом. Он идет по следу главного подозреваемого в поджоге Шарлоттенбургского дворца. Этот человек прибыл во Франкфурт поездом из Берлина, ушел от преследования, убив троих полицейских, и сейчас едет в Швейцарию. Осборн сказал, что ему совершенно необходимо вылететь в Цюрих рейсом в 10.10, и попросил помочь ему побыстрее пройти регистрацию.
В десять часов три минуты в международном аэропорту Франкфурта Осборна встретил командир экипажа рейса № 533.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Человечек быстро взглянул не Реммера и тут же снова уставился в пол.
— Мужчина заказал женщина кофе, — сказал он на ломаном немецком. — Она красивый, очень напуган, руки тряслись, когда пила кофе. Он ушел, пришел с газета, показал ей. Они ушли...
— Куда ушли? В каком направлении?
— Туда, к поезд.
— К какому поезду? — Реммер указал в сторону перрона, на лабиринты железнодорожных путей.
— Тот или тот. Не видел. — Человечек пожал плечами. — Не смотрел.
— Как она выглядела? — крикнул Осборн прямо ему в лицо, не в силах больше сдерживаться.
— Спокойней, доктор, — попросил его Реммер.
— Спросите его, какого цвета у нее волосы! — требовал Осборн. — Спросите же!
Реммер перевел вопрос на немецкий. Человечек улыбнулся и прикоснулся к голове.
— Schwarz.
— Господи! — выдохнул Осборн.
Черные. Как у Веры.
— Идемте! — скомандовал Осборну Реммер и двинулся, расталкивая толпу людей.
Через несколько секунд они уже стучали в дверь кабинета начальника вокзала. На часах Реммера было 8.47.
— Какие поезда отправились с третьего и четвертого пути между семью тридцатью и семью сорока пятью? — без предисловий спросил Реммер у удивленного начальника, над головой которого висела огромная, во всю стену, карта Европы, освещенная тысячами крохотных огоньков. На карте были обозначены все железные дороги континента. — Mach schnell! — рявкнул Реммер. — Быстрее!
— Третий путь — Женева. Международный экспресс. Прибывает в четырнадцать ноль шесть, с пересадкой в Базеле. Четвертый путь — Страсбург. Международный прибывает в десять тридцать семь, с пересадкой в Оффенбурге. — Начальник вокзала отвечал быстро и точно, как компьютер.
— Швейцария или Франция! — рассвирепел Реммер. — В обоих случаях они уже за границей. Во сколько эти поезда прибывают в Базель и Оффенбург?
Через несколько минут Реммер уже связался из кабинета начальника вокзала с полицией немецкого Оффенбурга, швейцарских Базеля и Женевы и французского Страсбурга. Все пассажиры, выходящие из поездов в Оффенбурге и Базеле, смогут покинуть перрон только через один выход; в это же время инспекторы полиции в гражданской одежде сядут в поезда и проследуют до конечных станций. Если фон Хольден и его спутница выйдут на промежуточной остановке, их задержат у выхода с перрона; если останутся в поезде, их обнаружат и арестуют там.
— А что будет с... с ней? — спросил Осборн, когда Реммер повесил трубку.
— Ее арестуют так же, как и фон Хольдена.
Реммер понимал, что имеет в виду Осборн. Полицейским только что было приказано задержать преступника, который убил троих полицейских. Если беглецы действительно ехали в одном из этих двух поездов, — а Реммер был уверен, что это так, — то их шансы избежать ареста во второй раз равны нулю. А при малейшей попытке сопротивления их пристрелят на месте.
— Что теперь будем делать мы? — Осборн смотрел в глаза Реммеру. — Вы поедете за первым поездом, я — за вторым?
— Доктор... — Реммер помедлил, и Осборн вдруг почувствовал невероятную слабость, словно земля уходила у него из-под ног. — Я знаю, что вы хотите быть там, понимаю, насколько это вам необходимо. Но я не имею права взять вас с собой.
— Реммер, я сам принял решение. Не беспокойтесь обо мне.
— Я не об этом, доктор. У вас прекрасная голова, и вы в состоянии постоять за себя. Но то, с каким хладнокровием были убиты трое копов и девятнадцатилетняя таксистка, показывает, что Нобл был прав. Этот фон Хольден, а возможно, и его спутница — из спецназа. Следовательно, он или они оба прошли школу Советской Армии, а потом, возможно, и ГРУ, что на несколько голов выше, чем подготовка агентов КГБ. Это самые опытные и опасные убийцы в мире, и никто не может предугадать ход их мыслей. Взять их будет очень непросто. Я не могу из-за вас рисковать ничьей головой. Возвращайтесь в Берлин, доктор. Обещаю вам, что вы допросите обоих, как только это станет возможно. — Реммер встал из-за стола начальника вокзала и направился к двери.
— Реммер! — Осборн схватил его за рукав и повернул лицом к себе. — Вы не можете так от меня отмахнуться. Не сейчас. Маквей никогда бы...
— Маквей? — рассмеялся Реммер и снял руку Осборна со своего рукава. — Маквей привез вас сюда ради своих целей, доктор Осборн, а не во имя чего-то другого. Можете в этом не сомневаться. И делайте то, что я сказал, ладно? Снимите номер в отеле «Палас» и ждите моего звонка.
Реммер вышел из кабинета. Осборн двинулся следом, держась на расстоянии. Издали он увидел, как Реммер подошел к франкфуртским полицейским, затем быстро сказал что-то троим свидетелям и чернокожему официанту — и все они растворились в толпе людей. Пространство заполнилось каким-то безликими людьми, и Осборну показалось, что все это ему снится. Он стоял один на огромном франкфуртском вокзале, словно турист, прикидывающий, куда бы пойти в незнакомом городе. Но ни один турист не помышлял о том, о чем думал теперь Осборн.
Фон Хольден и та женщина — не Вера, твердо решил Осборн, кто угодно, но только не Вера, мало ли на свете брюнеток? — сейчас едут во Францию или в Швейцарию. Куда же именно? Куда?
Удастся Реммеру схватить их, или они снова ускользнут, что хуже — Осборн не знал. Какие бы показания ни дала врач Либаргера, если ее удалось найти, все равно не она, а фон Хольден — последний оставшийся в живых член Организации, последняя нить, ведущая к разгадке смерти отца. Если полиция попытается арестовать фон Хольдена, он, конечно, окажет сопротивление и его убьют. Тогда конец всем его поискам!
Реммер велел ему вернуться в Берлин и ждать. Нет уж. Он ждал почти тридцать лет. Хватит!
Осборн внезапно осознал, что все это время бродит по вокзалу и находится у выхода на улицу. Вдруг он увидел чернокожего официанта; тот бежал к дверям, оглядываясь, словно за ним следят, и на бегу развязывая белый фартук. У самого выхода он в последний раз обернулся, швырнул фартук в урну и выбежал на улицу. Осборн удивленно посмотрел на него, затем его осенило:
— Этот ублюдок все наврал!
Глава 134
Яркий солнечный свет ослепил Осборна; он щурился, пытаясь высмотреть того человека среди машин, припаркованных напротив вокзала. Наконец он заметил, как тот перебежал улицу и скрылся за углом. Осборн помчался за ним.
Завернув за угол, Осборн увидел, что человечек быстро шагает по лабиринту сувенирных лавчонок и кафе в дальнем конце улицы. Осборн последовал за ним. Ему показалось, что он снова в Париже, и это не чернокожий официант, а Альберт Мерримэн, или, как он сам себя называл, Анри Канарак. Канарак тогда нырнул в метро и скрылся, и Осборну понадобилось три дня, чтобы найти его. Теперь Осборн не мог позволить себе этого — через три дня фон Хольден и его спутница будут на другом краю света.
Осборн прибавил шагу; в этот момент человечек оглянулся и, заметив его, припустил во всю прыть. Пробежав шагов двадцать, он свернул в какую-то аллею. Осборн бросился за ним, на бегу выбив пакет с овощами из рук пожилой женщины, и бежал, не обращая внимания на ее сердитые вопли. В конце аллеи был забор; человечек перепрыгнул через него, Осборн — тоже. По другую сторону забора оказался сад и черный ход в ресторан. Дверь черного хода захлопнулась в тот момент, когда Осборн спрыгнул на землю.
Через несколько секунд он был внутри. Короткий коридор, кладовка, маленькая кухня. Три повара подняли на него удивленные взгляды. Одна-единственная дверь вела из кухни прямо в зал ресторана. Осборн ворвался туда. Там завтракала группа бизнесменов, обсуждая деловые вопросы. Оратор замолчал и уставился на незваного гостя. Осборн развернулся на каблуках и вышел назад, в кухню.
— Сюда вбежал человек, чернокожий. Где он, черт побери?
Повара переглянулись.
— Что вам нужно? — спросил по-немецки тучный, взмокший от пота шеф-повар в засаленном переднике и приблизился к Осборну, сжимая в руке огромный мясной нож.
Осборн посмотрел вправо, в коридор, через который только что прошел.
— Извините, — сказал он шеф-повару и направился к черному ходу, но вдруг остановился и рывком распахнул дверь кладовки. Там было пусто, и Осборн уже повернулся, чтобы уйти, но решил осмотреть все углы.
Черный человечек прятался за мешками с мукой. Осборн схватил его за шиворот и притянул к себе. Человечек отвернулся, закрыв лицо рукой.
— Не бейте! — закричал он по-английски.
— Ты говоришь по-английски?
— Немного... не бейте!
— Мужчина и женщина на вокзале. В какой поезд они сели?
— Второй путь. — Он пожал плечами и жалко улыбнулся. — Не знаю. Не видел!
— Ты уже соврал полиции! — грозно проговорил Осборн. — Не пытайся обмануть меня! Иначе я позову полицейских, и они упрячут тебя за решетку. Понял?
Тщедушный человечек закивал головой.
— Тот человек... он говорил, если я скажу кому-то, он позовет бритоголовых. Они побьют меня. Мою семью.
— Так он угрожал тебе? Не заплатил?
Человечек яростно замотал головой.
— Нет, нет, не платил. Сказал, бритоголовые. Будут бить. Опять.
— Они не придут, — мягко произнес Осборн, слегка ослабил хватку и сунул руку в карман. Человечек в ужасе закричал и рванулся изо всех сил. Осборн удержал его. — Я не собираюсь тебя бить, — проговорил он, показывая человечку купюру в пятьдесят марок. — Скажи, на какой поезд они сели?
Человечек посмотрел на деньги, затем на Осборна.
— Я не буду тебя бить. Я заплачу тебе, — повторил Осборн.
Тот открыл было рот, но нижняя губа его мелко дрожала — он все еще был до смерти перепуган.
— Пожалуйста, — сказал Осборн, — это очень важно для моей семьи. Понимаешь?
Человечек наконец поднял на него взгляд.
— Берн.
Осборн разжал пальцы.
Глава 135
Маквей лежал на спине и смотрел в потолок. Рем-мер исчез. Осборн исчез. И никто не сказал ему ни слова! Уже без пяти десять утра, а из всех источников информации у него в палате лишь газета и берлинское телевидение! Треть лица Маквея была скрыта под марлевой повязкой, желудок — отравлен цианидом, но он чувствовал себя неплохо. Его беспокоило, что он ничего не знает и никто не собирается ни о чем рассказывать ему.
Внезапно Маквей подумал: а где его вещи? Костюм висит в стенном шкафу, туфли стоят под ним. В другом конце палаты, рядом со стулом для посетителей — небольшой комод. Его портфель с записными книжками и паспортом, как и чемодан, должны быть в отеле, где он их оставил. Но где, черт побери, бумажник и удостоверение? Где, в конце концов, револьвер?
Отбросив одеяло, Маквей опустил ноги на пол и встал. Голова кружилась; он несколько минут постоял, пытаясь обрести равновесие. Потом сделал три нетвердых шага к комоду. В верхнем ящике лежали его спортивные трусы, майка и носки. Во втором — ключи от дома, расческа, очки и бумажник. Револьвера не было. Может, его где-то спрятали для безопасности? Или Реммер взял его? Маквей закрыл комод и шагнул к постели, но остановился. Что-то тут не так. Он рывком выдвинул второй ящик и схватил бумажник. Так и есть. Значок полицейского и рекомендательное письмо Интерпола исчезли.
— Осборн! — вслух произнес Маквей. — Чтоб тебя!..
* * *
Ни Реммера. Ни Маквея. Никого из полиции. Осборн сидел, откинувшись, в самолете, вылетающем в Швейцарию рейсом № 533, и ждал, пока откроют воздушный коридор. Он сделал то, что, по его представлениям, сделал бы Маквей: позвонил шефу службы безопасности аэропорта и представился детективом из Лос-Анджелеса, действующим в сотрудничестве с Интерполом. Он идет по следу главного подозреваемого в поджоге Шарлоттенбургского дворца. Этот человек прибыл во Франкфурт поездом из Берлина, ушел от преследования, убив троих полицейских, и сейчас едет в Швейцарию. Осборн сказал, что ему совершенно необходимо вылететь в Цюрих рейсом в 10.10, и попросил помочь ему побыстрее пройти регистрацию.
В десять часов три минуты в международном аэропорту Франкфурта Осборна встретил командир экипажа рейса № 533.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92