Его привезли из Сан-Франциско после тяжелого инсульта, прервавшего деловую поездку швейцарского бизнесмена по Соединенным Штатам. После удара у Либаргера отнялся язык, половина тела была парализована. Лечение пошло ему на пользу: он уже ходил с палкой и мог говорить — медленно, но вполне отчетливо.
В шести милях от санатория с автострады на дорогу, ведущую к «Ранчо-де-Пиньон», свернул серебристый «вольво». За рулем сидела Джоанна Марш, некрасивая, полная женщина тридцати двух лет. Джоанна была физиотерапевтом и последние пять месяцев каждый будний день приезжала в санаторий работать с Элтоном Либаргером. Сегодня ее последний визит. Она должна отвезти пациента в Санта-Фе, а оттуда вертолетом их доставят в Альбукерк. Из Альбукерка им предстоит вылететь в Чикаго, из Чикаго рейсом № 38 в Цюрих. Элтон Либаргер в сопровождении Джоанны Марш отправлялся на родину.
Джоанна попрощалась с персоналом, помахала рукой охраннику на проходной, и «вольво» выехал на шоссе Пасео-дель-Норте.
Джоанна взглянула на своего пассажира и увидела, что тот с улыбкой смотрит в окно. Впервые она видела, чтобы он улыбался.
— Вы знаете, куда мы едем, мистер Либаргер? — спросила она.
Швейцарец кивнул.
— Ну и куда же? — поддразнила его Джоанна.
Либаргер не ответил, а все так же рассматривал придорожные красоты — густые хвойные леса, меж которых петляла дорога.
— Ну же, мистер Либаргер, куда мы едем?
Джоанна не поняла — то ли он не расслышал, то ли не понял вопроса. У швейцарца все еще случались периоды прострации, и обращаться к нему в этот момент было бесполезно.
Либаргер оперся рукой о приборный щиток — автомобиль сильно накренило на повороте. На вопрос он опять не ответил.
Спустившись на дно каньона, Джоанна свернула на автомагистраль № 3 Нью-Мексико — Таос. Тут можно было спокойно ехать на четвертой скорости. Джоанна жизнерадостно помахала рукой пестрой стайке велосипедистов.
— Знакомые, из Таоса, — пояснила она своему безмолвному пассажиру. Может быть, он молчит, потому что переполнен чувствами — ведь как-никак впервые за долгое время вырвался на волю?
Либаргер наклонился вперед, натянув ремень безопасности. Вид у него был какой-то странноватый — словно он только что очнулся от долгого сна и никак не может сообразить, где находится.
— С вами все в порядке? — перепуганно спросила Джоанна Марш. Не дай Бог у него опять инсульт. Тогда надо немедленно разворачиваться и ехать назад, в санаторий.
— Да, — тихо ответил он.
Джоанна испытующе посмотрела на него, потом успокоенно улыбнулась.
— Расслабьтесь, мистер Либаргер, отдохните. Нам предстоит долгое путешествие.
Он откинулся назад, потом дернулся и недоуменно посмотрел на нее.
— В чем дело, мистер Либаргер?
— Где моя семья?
* * *
— Где моя семья? — в который уже раз спросил швейцарец.
— Полагаю, они вас встретят. — Джоанна откинулась на мягкое кресло салона первого класса и закрыла глаза.
Они вылетели из Чикаго три часа назад, и с тех пор Либаргер задал один и тот же вопрос одиннадцать раз. То ли последствия инсульта сказались, то ли смена обстановки. Может быть, под «семьей» он имел в виду врачей и медсестер, возившихся с ним столько месяцев? Или он волнуется, что в аэропорту его не встретят родственники? Джоанна ни разу не слышала о семье Либаргера. Раз шесть в санаторий прилетал его домашний врач, старый австриец доктор Салеттл, но родственники так и не появились. Неизвестно, не будет ли кого-нибудь из них в аэропорту. Кроме доктора Салеттла, Джоанна имела дело только с адвокатом Либаргера. Именно адвокат и попросил ее сопровождать его клиента в Швейцарию.
Предложение было для нее полной неожиданностью. Джоанна и за пределы родного штата-то никогда не выезжала, а тут — Европа, авиабилеты первого класса плюс пять тысяч долларов. Просто сказка! Можно будет расплатиться за «вольво». А сколько чудес она увидит. Кроме того, и задание было ей по душе. Джоанна любила свою работу и относилась к своим пациентам с искренней заботой. Когда она начинала работать с мистером Либаргером, он на ногах не стоял, днями напролет слушал свой магнитофон или смотрел телевизор. Это пристрастие сохранилось у него и поныне, но благодаря усилиям терапевта он мог уже запросто самостоятельно совершать пешие прогулки, пусть даже и с палкой.
Очнувшись от своих мыслей, Джоанна увидела, что в салоне темно и большинство пассажиров спит, не обращая внимания на экраны телевизоров, по которым крутили фильмы. Элтон Либаргер больше не задавал своего вопроса. Может, наконец уснул, подумала она и тут же поняла, что ошиблась. На голове у швейцарца были наушники, он сосредоточенно смотрел кино. Все-таки его страсть к кино, телепередачам, магнитофонным записям, спортивным и политическим новостям, музыке от оперы до рок-н-ролла была поистине поразительной. Жажда новой информации и развлечений буквально пожирала его. Джоанна никак не могла этого понять. Или он таким образом хочет отвлечься, чтобы не думать о чем-то неприятном? О чем?
Она заботливо накрыла его одеялом. Эх, жаль только, что пришлось сдать на время поездки в приют Генри, ее десятимесячного сенбернара. Не попросишь же друзей взять к себе домой сто фунтов бурного энтузиазма. Но ничего, всего пять дней — Генри потерпит.
Глава 38
Вера безуспешно пыталась дозвониться Полу, начиная с трех часов. Четыре попытки — и никакого результата. На пятый раз она позвонила в регистратуру отеля и спросила, не съехал ли мистер Осборн. Нет, не съехал. Видел ли его кто-нибудь сегодня? Портье связал ее с дежурным консьержем. Тот не видел месье Осборна, но его помощник сказал, что, кажется, вскоре после обеда встретил американского гостя возле лифтов, он, вероятно, поднимался в свою комнату.
Вера забеспокоилась не на шутку.
— Я все время звоню в номер, но никто не берет трубку. Не могли бы вы послать кого-нибудь проверить?
Она гнала от себя мысль о том, что Пол неправильно рассчитал дозу сукцинилхолина. Он опытный врач, говорила она себе, и не может ошибиться, экспериментируя с собственным организмом. Но в то же время даже самые опытные специалисты, бывает, ошибаются, а с сукцинилхолином шутки плохи. Чуть-чуть превысил дозу, и можно задохнуться.
Она повесила трубку и посмотрела на часы. Без четверти семь.
Телефон зазвонил десять минут спустя. Это был консьерж. Он сказал, что мистера Осборна в номере нет. Голос его звучал как-то странно. Помявшись, консьерж спросил, не приходится ли она месье Осборну родственницей. Сердце Веры учащенно забилось.
— Я его очень близкий друг. А в чем дело?
— Понимаете... — промямлил консьерж, подбирая слова. — Кажется, у месье Осборна возникли какие-то проблемы. В комнате беспорядок, кое-какая мебель перевернута...
— Проблемы? Мебель перевернута?
— Мадам, назовите, пожалуйста, ваше имя. Мы вызвали полицию, и она наверняка захочет с вами поговорить.
Когда инспектор Баррас и Мэтро получили сообщение, что по поводу Пола Осборна поступил сигнал от администрации его отеля, они немедленно отправились на место происшествия. Понять, что именно здесь случилось, было трудно. Задвижка на двери оказалась вырванной, словно кто-то вышибал дверь снаружи. В номере все было перевернуто вверх дном: широкая двуспальная кровать сдвинута с места, столик опрокинут, на полу — почти пустая бутылка виски, ночник висит на шнуре над самым полом.
Вещи Осборна — одежда, туалетные принадлежности, медицинские бумаги, документы, авиабилет — на месте. В раскрытом блокноте несколько телефонных номеров. Под телевизором — сегодняшняя газета, открытая на странице досуга. Название кинотеатра на бульваре Итальянцев обведено кружком.
Баррас стал просматривать блокнот. Один из телефонных номеров (свой собственный) он узнал сразу. Второй принадлежал авиакомпании «Эр Франс». Третий — фирме по прокату автомобилей. Еще четыре удалось установить не сразу: сыскное агентство «Колб интернэшнл»; кинотеатр, название которого было отмечено в газете; частная квартира на острове Сен-Луи (телефон зарегистрирован на имя В. Моннере); наконец, небольшая пекарня возле Северного вокзала. Консьерж сказал, что мадам Моннере звонила ему и оставила свой номер — тот же, что в блокноте.
— А это что такое? — спросил Мэтро, выходя из ванной.
В левой руке он осторожно, двумя пальцами, держал медицинский пузырек. Хоть прямых признаков преступления не было, имелись достаточные основания подозревать неладное, поэтому оба инспектора были в резиновых перчатках, чтобы не оставлять собственных отпечатков пальцев.
Баррас взял пузырек, прочел: «Хлорид сукцинилхолина» — и пожал плечами.
— Понятия не имею. Но выписано в Париже. Надо бы проверить.
В это время в номер заглянул полицейский в форме.
— Тут пришла дамочка, которая звонила.
В комнату вошла Вера.
* * *
Было темно и сыро. Пол лежал на прибрежном песке лицом вниз. Он потерял счет времени. Совсем рядом плескалась вода, но, слава Богу, ему удалось вырваться из ее объятий. Осборн погружался в сонное забытье, на него накатывала чернота, и он понял: это смерть. Если немедленно что-то не предпринять, он умрет.
Пол пробовал кричать, звать на помощь. Ничего — лишь шум воды. Кто услышит его в этом пустынном месте, ночью? Но страх смерти заставлял пульс биться чаще, обострял работу мозга. Впервые Пол почувствовал боль — задергало в левом бедре. Осборн провел там рукой и увидел, что пальцы в крови.
— Черт, — хрипло выругался он.
Приподнялся на локте, пытаясь сориентироваться. Левая рука коснулась воды; справа, совсем близко, оказалось упавшее дерево.
Осборн не помнил, как его вынесло на берег — то ли сам выплыл, то ли течение помогло. Перед ним в миг возникло обезображенное лицо Канарака. Потом он вспомнил человека в плаще и шляпе. Тот почему-то хотел убить их обоих.
А вдруг он следит за ним, дожидается поблизости рассвета, чтобы довести до конца начатое дело? Полу трудно было судить, насколько тяжело он ранен и сколько потерял крови. Нужно попробовать встать. Оставаться здесь нельзя, даже если вокруг рыщет человек с автоматом. Если ничего не предпринять — верная смерть от потери крови.
Пол схватился за упавшее дерево и подтянулся. Острая боль пронзила все тело. Он громко застонал и тут же сжался — вдруг убийца неподалеку? Затаив дыхание, прислушался. Все тихо, только по-прежнему шумит река.
Осборн вытащил из брюк ремень, перетянул ногу жгутом выше раны. Нащупал в темноте палку, просунул под ремень и пару раз повернул — для верности. Примерно через минуту нога начала неметь и боль немного поутихла. Придерживая палку рукой. Пол оперся о дерево и кое-как поднялся. Опять прислушался. Все так же шумела вода, и больше никаких звуков.
Осборн отломал толстый сук, покачнулся. О бок стукнуло что-то тяжелое. Он сунул руку в карман и обнаружил там пистолет Канарака. Пол совсем забыл про оружие. Странно, что пистолет не вышит, когда он барахтался в реке. Интересно, можно ли теперь из него стрелять. Все равно пригодится: уже один вид наставленного пистолета способен делать чудеса. Если убийца близко, пистолет может оказаться кстати. Опираясь на сук, Осборн заковылял прочь от реки.
Глава 39
8 октября, суббота, 3.15
Агнес Демблон сидела в комнате одна и не отрываясь смотрела на телефон. Вторая пачка сигарет «Житан» подходила к концу. Агнес, вернувшись с работы, не переоделась — так и осталась в мятом костюме. Она не ужинала, не чистила зубы. Где Анри? Он должен был давно вернуться или хотя бы позвонить. Что-то произошло, это ясно. Странно. Даже если американец ас в своем деле, Анри все равно справился бы с ним, как он справился с Пакаром.
Сколько лет прошло с тех пор, как он дернул ее за косичку и задрал ей юбку во дворе школы № 2 в Бриджпорте, штат Коннектикут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92