В основном от поставщиков сервисных услуг. Гостей я всех знаю.
– Мы уже занимаемся этим.
* * *
Все это не могло служить причиной, чтобы дать пропасть хорошей еде, решил Марвин. По крайней мере никакой давки; он мог в полном спокойствии нагрести себе полную тарелку. И чего тут только не было! Лосось, икра, консервированные баклажаны, сухая салями, черные оливки, дымящееся филе в корочке и множество блюд, которые он никогда в жизни не видел. Грандиозно.
Ее он заметил, как только взял в рот первый кусок. Она мельком глянула в его сторону и снова отвела взгляд. Марвин перестал жевать и хлопал на нее глазами.
Офигеть! Ноги длиной в миллион миль. Изгибы такие, что дух вон вышибает, а платье – боже! В облипочку. Черное, как и ее грива. Абсолютное сумасшествие.
Он коротко прозондировал положение. Если она здесь с тем типом, надо его быстренько придушить в туалете. Но на это непохоже. Наверное, не так уж и круто выглядело, когда он двинулся прямиком к ней, но на тонкости у него не было времени. Он остановился рядом, коротко глянул туда, куда смотрела она – на телохранителей, которые переговаривались со своими рациями, – повернулся к ней и сказал:
– Хай. Меня зовут Марвин.
Взгляд, холодный, как лед, смерил его с головы до ног и с ног до головы, по всей видимости, анализируя химический состав его одежды и ее стоимость в лирах.
– Хэлло.
– Я лучший друг Джона, – заявил Марвин. «Просто забалтывай ее», – сказал он себе. – Из прежних времен, вы понимаете? Он специально вызвал меня сюда из Нью-Йорка ради этой вечеринки. А сам исчез. Хорош гусь, а?
В ее взгляде все же появился заинтересованный блеск. Она завела волосы за ухо движением, от которого Марвин чуть не выронил тарелку, и улыбнулась ему.
– А вы что, совсем не беспокоитесь?
– А чего беспокоиться. С ним и не такое случалось.
Она продолжала улыбаться.
– Меня, впрочем, зовут Константина, – сказала она.
* * *
Дело с определением местонахождения через спутниковый пеленг затянулось дольше, чем ожидали. Час спустя, когда большинство гостей уже разъехались и люди из пати-сервиса разочарованно убирали почти нетронутые блюда, Эдуардо не выдержал и пошел наверх, чтобы еще раз осмотреть спальню. Марко был против, чтобы не осложнять работу сыщиков-экспертов, которых мысленно уже видел там, но Эдуардо ничего не хотел слышать.
На кресле, повернутом к окну, он обнаружил светлый льняной костюм, который был на Джоне перед этим. Пиджак, брюки, рубашка. Туфли стояли перед креслом.
– Мы запеленговали «Феррари», – Марко остановился в дверном проеме. – Он стоит на окраине города Капаннори. Вертолет уже на пути туда.
Эдуардо поднял вверх пиджак:
– Он переоделся перед тем, как исчезнуть. – Раскрыв дверцу платяного шкафа, он осмотрел длинный ряд костюмов. – Мы можем спросить у дворецкого, какого костюма не хватает.
– Сейчас его позовут, – сказал Марко и передал свое распоряжение по рации.
Но вместо дворецкого в коридоре показался этот странный американец – к немалому удивлению Эдуардо, под руку с Константиной, будто так и должно быть. Они беспечно вошли в комнату, и Коупленд с любопытством огляделся.
– Неплохо, – прокомментировал он, как будто больше не о чем было беспокоиться. Он заглянул в частично раскрытые коробки. – Вот только старые вещи слегка потрепаны, а?
Джереми подошел поспешным, но твердым шагом. Он с неподвижным взглядом проверил платяной шкаф и пришел к заключению, что все на месте.
– Но не уехал же он в трусах! – сердито сказал Эдуардо.
– Я тоже так не думаю, – согласился с ним дворецкий.
Эдуардо недовольно смотрел, как Коупленд роется в одной из коробок, вытаскивая оттуда линялую зеленую майку с надписью Smile if you like sex.
– Может, он надел что-нибудь из старых вещей? – предположил неопрятный американец.
– С чего бы вдруг?
– Может, ему захотелось потусоваться среди простого народа?
– У него здесь праздник с сотней приглашенных гостей. Не самое подходящее время для такой вылазки.
Человек с засаленными волосами и в майке, которая годилась только на обтирку стержня для проверки уровня масла в картере, пренебрежительно махнул рукой:
– Да бросьте вы! Если бы мне нужно было похитить такого, как Джон, я бы не стал делать это во время вечеринки, где бегает тысяча человек и все дело может миллион раз сорваться. – Он повернулся к Марко: – На вашем месте я бы поехал в этот Капаннори и поискал его в каком-нибудь «Бургер-Кинге».
* * *
Они действительно нашли Джона в Макдоналдсе в центре Капаннори. На нем были джинсы, стоптанные кроссовки и черно-красная латаная рубашка в клетку, он сидел один за столом и уничтожал картошку фри из пакета, когда около него выросли как из-под земли Марко, Эдуардо и двое телохранителей в оттопыривающихся пиджаках.
– Как вы здесь оказались? – спросил он, подняв брови, и отхлебнул кока-колы. – Разве вы не должны сейчас быть на вечеринке?
– Вечеринка закончилась, Джон, – сказал Эдуардо. – Мы думали, тебя умыкнули.
– Умыкнули? О боже. Я просто был не в настроении. И, кроме того, мне хотелось узнать, не потерял ли я еще вкус к бигмаку. – Он довольно улыбнулся. – Слава Богу, не потерял.
Эдуардо смотрел на него, и всем было видно, как многое из того, что вертелось у него на языке, он вынужден был проглотить. А люди со всех сторон уже поглядывали на эту причудливую группу, собравшуюся вокруг молодого парня, который вроде ничего такого не сделал. Группа смахивала на мафию, решил менеджер ресторана и раздумывал, не позвонить ли в полицию.
– Я весь переволновался, – сказал наконец Эдуардо. – Ты мог поставить в известность хотя бы меня?
Джон больше не улыбался.
– Я хотел узнать, могу ли я еще куда-нибудь пойти, не ставя в известность никого. – Он смял бумажную салфетку, бросил ее на поднос и встал. – О'кей, теперь я это знаю. Идемте.
14
Пляж принадлежал людям, у которых на этот пляж не было времени, поэтому он был пуст и заброшен. В это утро даже солнце пряталось за бледными облаками. Море вяло выплескивалось на серый песчаный склон. Дома по ту сторону откоса казались недружелюбными и холодными.
Вот уже несколько дней на пляже можно было видеть мужчину, часами прогуливающегося вдоль моря, иногда по нескольку раз в день. За ним следовал второй мужчина, всегда на некотором отдалении, как будто не имея с первым ничего общего, но проделывая синхронно все его движения. Они шли вдоль берега медленно, потому что трудно было продвигаться по песку, пока не доходили до северного конца, где пляж сужался и начинались скалы, потом они поворачивали и шли обратно. На южном конце пляж резко упирался в бетонную стену канализационного отвода, и там они снова поворачивали.
В это утро на пляже внезапно появился и третий мужчина, бросившись вдогонку за первыми двумя. Бессмысленная затея. Мужчина был грузный, дышал с хрипом и скоро совсем запыхался. Он остановился и начал кричать, маша руками, и ему удалось привлечь к себе внимание уходящих, которые сразу повернули назад.
– Спасибо, что вы смогли приехать, – сказал Джон, дойдя до Альберто Вакки, и пожал ему руку. – Если бы я знал, что вы появитесь так скоро, я бы, разумеется, ждал вас в доме.
– Как я понял по телефону, дело неотложное? – сказал адвокат и вытер со лба пот.
– Нет, я же сказал… гм-м. Что, правда так звучало? – Джон наморщил лоб. – Да, пожалуй, и неотложное. Идемте в дом.
Наблюдатель мог бы заметить скрытую улыбку облегчения на лице телохранителя. Охранники разыгрывали между собой прогулки по пляжу, и кто проигрывал, должен был сопровождать Джона Фонтанелли.
– Ну? – спросил Альберто Вакки, шагая по дорожке. – Как вам нравится в вашем новом доме?
– Хорошо, спасибо. Я должен немного привыкнуть к тому, что кто-нибудь из персонала постоянно крутится под ногами и что-нибудь прибирает, но ничего, бывает и хуже.
– Я несколько удивлен, что здесь нет Эдуардо; последние недели вы не расставались…
Джон мельком улыбнулся.
– Я думаю, он все еще расстроен из-за моей поездки в Капаннори.
Альберто понимающе кивнул.
– У меня тоже было такое чувство. Но все уладится. – Он коротко взглянул на него сбоку: – Но ведь позвали вы меня не из-за этого?
– Нет. – Джон резко остановился, глянул на серое море, покусал нижнюю губу и вдруг посмотрел на Альберто с такой горячностью, как будто набирал разбег для своего вопроса: – Что за человек был Лоренцо?
– Что? – удивился адвокат.
– Вы его знали. Расскажите мне о нем.
– Лоренцо… – Альберто Вакки опустил голову, разглядывая носки своих туфель с налипшим на них песком. – Лоренцо был хрупкий ребенок. Развитой не по возрасту, умница, очень музыкальный, начитанный… Но у него была эта аллергия. На орехи, на яблоки, на никель и так далее. У него выступала сыпь, иногда он был вынужден слечь в постель из-за проблем с кровообращением. А аллергия на пчелиный яд была трагичной. Однажды в семь лет его ужалила пчела, но его успели довезти до больницы. Ну вот, а потом сразу эти пять жал, вы знаете. Четыре из них в нёбо. Должно быть, он откусил фрукт, в котором были пчелы, так сказал врач; наверное, грушу, он любил груши, тем более что это был один из немногих фруктов, которые он переносил.
– Как же он не обращал внимания на пчел?
– Еще как обращал. У него был панический страх перед любыми насекомыми. Нет, панический страх – это не то слово. Он очень даже следил за этим. Избегал всякого соприкосновения с насекомыми. Редко носил шорты, никогда не ходил босиком, а рубашки, выходя из дома, всегда надевал с длинными рукавами. – Альберто вздохнул. – И вдруг случается такое. Это трагедия. Он мне очень нравился.
Джон медленно кивнул, пытаясь представить, что это был за юноша, Лоренцо Фонтанелли.
– Вы сказали, он был очень музыкальный?
– Да, очень. Играл на пианино и на поперечной флейте. Брал дополнительные занятия, некоторое время играл в школьном оркестре. Вообще учился хорошо. Проблем у него не было. Что касается математики, то он был чем-то вроде вундеркинда; в двенадцать лет нашел среди дедушкиных вещей книгу по исчислению бесконечно малых величин и изучил ее самостоятельно. Честно говоря, я и сегодня не знаю, что это такое, возможно, потому и был так впечатлен. Вскоре после этого он принял участие в математической олимпиаде для школьников и завоевал первый приз. Даже в газету попал, с фотографией. У меня есть вырезка; могу вам как-нибудь показать, если хотите.
– Да. Конечно.
Альберто посмотрел на Джона, погруженного в свои мысли.
– У меня такое чувство, что не надо было мне все это вам рассказывать.
Джон медленно вдохнул и выдохнул, и это прозвучало как эхо отлива и прилива.
– Он был подходящий кандидат, не правда ли?
– Джон, вы не должны мучить себя этим.
– Ведь вы так думали?
– Какое теперь это имеет… – Альберто замолчал. Его плечи беззащитно поникли. – Да. Мы все так думали. Иногда мы просто диву давались, как провидению удалось подготовить в наследники состояния такого подходящего юношу. Он мог бы осуществить с его помощью нечто выдающееся.
Джон тонко, почти болезненно улыбнулся.
– И вдруг вам на голову сваливаюсь я. Вот, наверное, было разочарование.
– Мы так не думали, Джон, – сказал Альберто Вакки. В его голосе прозвучала теплота и тревога. – Вы знаете моего отца. Он верит в вас так непоколебимо, как в восход и закат солнца. А мы верим в него.
– Да. Я знаю. – Джон повернулся, сжал его локоть и заглянул в глаза. – Я благодарю вас, что вы мне сказали правду, Альберто. Вам это покажется странным, но мне стало легче. – Он приглашающе кивнул головой: – Идемте в дом, выпьем капучино.
* * *
Сербские вооруженные силы обстреляли телецентр в Сараево. В Южной Корее впервые за 35 лет состоялись коммунальные выборы, которые стали триумфом оппозиции. Американский космический корабль «Атлантис» впервые пристыковался к русской космической станции «Мир».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Мы уже занимаемся этим.
* * *
Все это не могло служить причиной, чтобы дать пропасть хорошей еде, решил Марвин. По крайней мере никакой давки; он мог в полном спокойствии нагрести себе полную тарелку. И чего тут только не было! Лосось, икра, консервированные баклажаны, сухая салями, черные оливки, дымящееся филе в корочке и множество блюд, которые он никогда в жизни не видел. Грандиозно.
Ее он заметил, как только взял в рот первый кусок. Она мельком глянула в его сторону и снова отвела взгляд. Марвин перестал жевать и хлопал на нее глазами.
Офигеть! Ноги длиной в миллион миль. Изгибы такие, что дух вон вышибает, а платье – боже! В облипочку. Черное, как и ее грива. Абсолютное сумасшествие.
Он коротко прозондировал положение. Если она здесь с тем типом, надо его быстренько придушить в туалете. Но на это непохоже. Наверное, не так уж и круто выглядело, когда он двинулся прямиком к ней, но на тонкости у него не было времени. Он остановился рядом, коротко глянул туда, куда смотрела она – на телохранителей, которые переговаривались со своими рациями, – повернулся к ней и сказал:
– Хай. Меня зовут Марвин.
Взгляд, холодный, как лед, смерил его с головы до ног и с ног до головы, по всей видимости, анализируя химический состав его одежды и ее стоимость в лирах.
– Хэлло.
– Я лучший друг Джона, – заявил Марвин. «Просто забалтывай ее», – сказал он себе. – Из прежних времен, вы понимаете? Он специально вызвал меня сюда из Нью-Йорка ради этой вечеринки. А сам исчез. Хорош гусь, а?
В ее взгляде все же появился заинтересованный блеск. Она завела волосы за ухо движением, от которого Марвин чуть не выронил тарелку, и улыбнулась ему.
– А вы что, совсем не беспокоитесь?
– А чего беспокоиться. С ним и не такое случалось.
Она продолжала улыбаться.
– Меня, впрочем, зовут Константина, – сказала она.
* * *
Дело с определением местонахождения через спутниковый пеленг затянулось дольше, чем ожидали. Час спустя, когда большинство гостей уже разъехались и люди из пати-сервиса разочарованно убирали почти нетронутые блюда, Эдуардо не выдержал и пошел наверх, чтобы еще раз осмотреть спальню. Марко был против, чтобы не осложнять работу сыщиков-экспертов, которых мысленно уже видел там, но Эдуардо ничего не хотел слышать.
На кресле, повернутом к окну, он обнаружил светлый льняной костюм, который был на Джоне перед этим. Пиджак, брюки, рубашка. Туфли стояли перед креслом.
– Мы запеленговали «Феррари», – Марко остановился в дверном проеме. – Он стоит на окраине города Капаннори. Вертолет уже на пути туда.
Эдуардо поднял вверх пиджак:
– Он переоделся перед тем, как исчезнуть. – Раскрыв дверцу платяного шкафа, он осмотрел длинный ряд костюмов. – Мы можем спросить у дворецкого, какого костюма не хватает.
– Сейчас его позовут, – сказал Марко и передал свое распоряжение по рации.
Но вместо дворецкого в коридоре показался этот странный американец – к немалому удивлению Эдуардо, под руку с Константиной, будто так и должно быть. Они беспечно вошли в комнату, и Коупленд с любопытством огляделся.
– Неплохо, – прокомментировал он, как будто больше не о чем было беспокоиться. Он заглянул в частично раскрытые коробки. – Вот только старые вещи слегка потрепаны, а?
Джереми подошел поспешным, но твердым шагом. Он с неподвижным взглядом проверил платяной шкаф и пришел к заключению, что все на месте.
– Но не уехал же он в трусах! – сердито сказал Эдуардо.
– Я тоже так не думаю, – согласился с ним дворецкий.
Эдуардо недовольно смотрел, как Коупленд роется в одной из коробок, вытаскивая оттуда линялую зеленую майку с надписью Smile if you like sex.
– Может, он надел что-нибудь из старых вещей? – предположил неопрятный американец.
– С чего бы вдруг?
– Может, ему захотелось потусоваться среди простого народа?
– У него здесь праздник с сотней приглашенных гостей. Не самое подходящее время для такой вылазки.
Человек с засаленными волосами и в майке, которая годилась только на обтирку стержня для проверки уровня масла в картере, пренебрежительно махнул рукой:
– Да бросьте вы! Если бы мне нужно было похитить такого, как Джон, я бы не стал делать это во время вечеринки, где бегает тысяча человек и все дело может миллион раз сорваться. – Он повернулся к Марко: – На вашем месте я бы поехал в этот Капаннори и поискал его в каком-нибудь «Бургер-Кинге».
* * *
Они действительно нашли Джона в Макдоналдсе в центре Капаннори. На нем были джинсы, стоптанные кроссовки и черно-красная латаная рубашка в клетку, он сидел один за столом и уничтожал картошку фри из пакета, когда около него выросли как из-под земли Марко, Эдуардо и двое телохранителей в оттопыривающихся пиджаках.
– Как вы здесь оказались? – спросил он, подняв брови, и отхлебнул кока-колы. – Разве вы не должны сейчас быть на вечеринке?
– Вечеринка закончилась, Джон, – сказал Эдуардо. – Мы думали, тебя умыкнули.
– Умыкнули? О боже. Я просто был не в настроении. И, кроме того, мне хотелось узнать, не потерял ли я еще вкус к бигмаку. – Он довольно улыбнулся. – Слава Богу, не потерял.
Эдуардо смотрел на него, и всем было видно, как многое из того, что вертелось у него на языке, он вынужден был проглотить. А люди со всех сторон уже поглядывали на эту причудливую группу, собравшуюся вокруг молодого парня, который вроде ничего такого не сделал. Группа смахивала на мафию, решил менеджер ресторана и раздумывал, не позвонить ли в полицию.
– Я весь переволновался, – сказал наконец Эдуардо. – Ты мог поставить в известность хотя бы меня?
Джон больше не улыбался.
– Я хотел узнать, могу ли я еще куда-нибудь пойти, не ставя в известность никого. – Он смял бумажную салфетку, бросил ее на поднос и встал. – О'кей, теперь я это знаю. Идемте.
14
Пляж принадлежал людям, у которых на этот пляж не было времени, поэтому он был пуст и заброшен. В это утро даже солнце пряталось за бледными облаками. Море вяло выплескивалось на серый песчаный склон. Дома по ту сторону откоса казались недружелюбными и холодными.
Вот уже несколько дней на пляже можно было видеть мужчину, часами прогуливающегося вдоль моря, иногда по нескольку раз в день. За ним следовал второй мужчина, всегда на некотором отдалении, как будто не имея с первым ничего общего, но проделывая синхронно все его движения. Они шли вдоль берега медленно, потому что трудно было продвигаться по песку, пока не доходили до северного конца, где пляж сужался и начинались скалы, потом они поворачивали и шли обратно. На южном конце пляж резко упирался в бетонную стену канализационного отвода, и там они снова поворачивали.
В это утро на пляже внезапно появился и третий мужчина, бросившись вдогонку за первыми двумя. Бессмысленная затея. Мужчина был грузный, дышал с хрипом и скоро совсем запыхался. Он остановился и начал кричать, маша руками, и ему удалось привлечь к себе внимание уходящих, которые сразу повернули назад.
– Спасибо, что вы смогли приехать, – сказал Джон, дойдя до Альберто Вакки, и пожал ему руку. – Если бы я знал, что вы появитесь так скоро, я бы, разумеется, ждал вас в доме.
– Как я понял по телефону, дело неотложное? – сказал адвокат и вытер со лба пот.
– Нет, я же сказал… гм-м. Что, правда так звучало? – Джон наморщил лоб. – Да, пожалуй, и неотложное. Идемте в дом.
Наблюдатель мог бы заметить скрытую улыбку облегчения на лице телохранителя. Охранники разыгрывали между собой прогулки по пляжу, и кто проигрывал, должен был сопровождать Джона Фонтанелли.
– Ну? – спросил Альберто Вакки, шагая по дорожке. – Как вам нравится в вашем новом доме?
– Хорошо, спасибо. Я должен немного привыкнуть к тому, что кто-нибудь из персонала постоянно крутится под ногами и что-нибудь прибирает, но ничего, бывает и хуже.
– Я несколько удивлен, что здесь нет Эдуардо; последние недели вы не расставались…
Джон мельком улыбнулся.
– Я думаю, он все еще расстроен из-за моей поездки в Капаннори.
Альберто понимающе кивнул.
– У меня тоже было такое чувство. Но все уладится. – Он коротко взглянул на него сбоку: – Но ведь позвали вы меня не из-за этого?
– Нет. – Джон резко остановился, глянул на серое море, покусал нижнюю губу и вдруг посмотрел на Альберто с такой горячностью, как будто набирал разбег для своего вопроса: – Что за человек был Лоренцо?
– Что? – удивился адвокат.
– Вы его знали. Расскажите мне о нем.
– Лоренцо… – Альберто Вакки опустил голову, разглядывая носки своих туфель с налипшим на них песком. – Лоренцо был хрупкий ребенок. Развитой не по возрасту, умница, очень музыкальный, начитанный… Но у него была эта аллергия. На орехи, на яблоки, на никель и так далее. У него выступала сыпь, иногда он был вынужден слечь в постель из-за проблем с кровообращением. А аллергия на пчелиный яд была трагичной. Однажды в семь лет его ужалила пчела, но его успели довезти до больницы. Ну вот, а потом сразу эти пять жал, вы знаете. Четыре из них в нёбо. Должно быть, он откусил фрукт, в котором были пчелы, так сказал врач; наверное, грушу, он любил груши, тем более что это был один из немногих фруктов, которые он переносил.
– Как же он не обращал внимания на пчел?
– Еще как обращал. У него был панический страх перед любыми насекомыми. Нет, панический страх – это не то слово. Он очень даже следил за этим. Избегал всякого соприкосновения с насекомыми. Редко носил шорты, никогда не ходил босиком, а рубашки, выходя из дома, всегда надевал с длинными рукавами. – Альберто вздохнул. – И вдруг случается такое. Это трагедия. Он мне очень нравился.
Джон медленно кивнул, пытаясь представить, что это был за юноша, Лоренцо Фонтанелли.
– Вы сказали, он был очень музыкальный?
– Да, очень. Играл на пианино и на поперечной флейте. Брал дополнительные занятия, некоторое время играл в школьном оркестре. Вообще учился хорошо. Проблем у него не было. Что касается математики, то он был чем-то вроде вундеркинда; в двенадцать лет нашел среди дедушкиных вещей книгу по исчислению бесконечно малых величин и изучил ее самостоятельно. Честно говоря, я и сегодня не знаю, что это такое, возможно, потому и был так впечатлен. Вскоре после этого он принял участие в математической олимпиаде для школьников и завоевал первый приз. Даже в газету попал, с фотографией. У меня есть вырезка; могу вам как-нибудь показать, если хотите.
– Да. Конечно.
Альберто посмотрел на Джона, погруженного в свои мысли.
– У меня такое чувство, что не надо было мне все это вам рассказывать.
Джон медленно вдохнул и выдохнул, и это прозвучало как эхо отлива и прилива.
– Он был подходящий кандидат, не правда ли?
– Джон, вы не должны мучить себя этим.
– Ведь вы так думали?
– Какое теперь это имеет… – Альберто замолчал. Его плечи беззащитно поникли. – Да. Мы все так думали. Иногда мы просто диву давались, как провидению удалось подготовить в наследники состояния такого подходящего юношу. Он мог бы осуществить с его помощью нечто выдающееся.
Джон тонко, почти болезненно улыбнулся.
– И вдруг вам на голову сваливаюсь я. Вот, наверное, было разочарование.
– Мы так не думали, Джон, – сказал Альберто Вакки. В его голосе прозвучала теплота и тревога. – Вы знаете моего отца. Он верит в вас так непоколебимо, как в восход и закат солнца. А мы верим в него.
– Да. Я знаю. – Джон повернулся, сжал его локоть и заглянул в глаза. – Я благодарю вас, что вы мне сказали правду, Альберто. Вам это покажется странным, но мне стало легче. – Он приглашающе кивнул головой: – Идемте в дом, выпьем капучино.
* * *
Сербские вооруженные силы обстреляли телецентр в Сараево. В Южной Корее впервые за 35 лет состоялись коммунальные выборы, которые стали триумфом оппозиции. Американский космический корабль «Атлантис» впервые пристыковался к русской космической станции «Мир».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114