Он носил костюмы Лоренцо, ездил на машине Лоренцо, жил в его доме.
Леона открыла тяжелый секретер. Там стояла пишущая машинка, черная и маленькая, почти музейный предмет.
– Он подолгу печатал на ней. Конечно, он мечтал о компьютере, как все мальчики. Машинка досталась ему от деда. – Она погладила прибор ладонью.
– И что же он писал? – спросил Джон, скорее подчиняясь ее ожиданию этого вопроса. Сам бы он предпочел поскорее сбежать отсюда. Раствориться в воздухе. Провалиться сквозь землю.
– Да много чего. Как-нибудь я соберусь и просмотрю все его бумаги. Однажды он показывал мне пьесу. Не знаю, хороша ли она. Писал много писем, самым разным людям. И статьи в школьную газету.
– Статьи в школьную газету? – почему-то это вызвало его интерес.
– Одна была в последнем выпуске, погоди-ка… – Она просмотрела стопку тонких газетных тетрадок. – Вот.
Джон взял газету. Называлась она Ritirata. Туалет. Он просмотрел содержание. Основной материал выпуска назывался «Путь человечества в XXI век» Лоренцо Фонтанелли. Джон почувствовал, как его пульс заметался.
Это было невероятно. Статья действительно перечисляла и основательно анализировала проблемы, с которыми человечество столкнулось на пороге нового тысячелетия. И все это на десяти страницах.
– Можно, я сделаю себе копию? – спросил Джон с внезапно пересохшим ртом.
– Ты можешь взять газету. У меня есть еще несколько экземпляров. Прошу тебя, я буду рада.
– Спасибо, – хотел сказать Джон, но у него перехватило дыхание. Он долистал статью до конца и прочитал последний абзац. Потом растерянно перечитал его.
«Это целый комплекс проблем, и на первый взгляд все выглядит для нас весьма худо,
– заканчивал Лоренцо свою статью. –
Но я покажу, что за всем этим стоит всего лишь простой дефект в конструкции нашей цивилизации, в котором виноваты мы сами – и который поэтому сами же можем и устранить. Итак, не спешите с самоубийством, а лучше читайте следующий выпуск „Ritirata“!»
16
Закончив телефонный разговор, Кристофоро Вакки держал аппарат на коленях, глядя в пространство и тихо улыбаясь.
Грегорио громко откашлялся, нарушив волшебство мгновения.
Патрон еле слышно вздохнул. Молодежь пока не чувствует те тонкие силы, которые работают за кулисами кажущейся объективной действительности, думал он.
– Ты удивлен? – спросил он своего сына.
– Еще бы. Я даже спрашиваю себя, понимаешь ли ты, что делаешь.
Патрон отставил телефон в сторону.
– Настало время предать всю эту историю огласке.
– Но мы так не договаривались.
– Может, я просто не в силах устоять перед искушением поиграть с судьбой, – сказал Кристофоро Вакки.
* * *
– Ничего! – сказал Марко. – Ее здесь нет.
Джон стоял посреди стопок бумаги, как полководец среди войск, оглядывая пустые полки и распахнутые дверцы шкафов.
– А мы ничего не проглядели?
Охранник вздохнул:
– Нет.
Леона после долгих уговоров неохотно уступила им и разрешила поискать в бумагах Лоренцо вторую часть статьи.
– Но я на это время уйду, – решила она.
Джон привлек Марко, который лучше него мог читать по-итальянски, и сообща они проделали уже второй систематический просмотр всего, что было на исписанных листках. Они нашли стихи и пьесу, о которой уже упоминалось, и еще несколько прозаических текстов, списки книг, которые Лоренцо брал в разных библиотеках, сочинения на религиозные темы, конспекты учебного материала по биологии и географии, все это лежало подряд без видимой системы. Две объемистые папки были заполнены математическими исследованиями, которые Джону говорили меньше, чем ничего.
В процессе поисков они то и дело натыкались на рукописи, явно задуманные для школьной газеты – собрание цитат из учителей, задиристая критика общественных отношений и правительственных мер, высказывания о правах человека и защите животных. Только второй части статьи так и не нашлось.
– Может, он уже передал ее в редакцию, – предположил Марко, сидя на полу, как усталый медведь, и явно не испытывая желания перерывать эту кучу бумаг в третий раз.
Джон кивнул.
– Но придется еще все убрать.
* * *
Редакция школьной газеты располагалась в подвале, крошечные окна светились под потолком, так что стены целиком отводились под стеллажи, забитые бумагами, книгами, раздутыми папками и пустыми бутылками из-под пива и колы. Стулья были такие же облезлые, как и столы, экран единственного компьютера дрожал, телефон годился только в музей, а принтер издавал скрипучие звуки. И все провоняло сигаретным дымом.
Неудивительно, что парень, которого им представили как главного редактора, был щуплый, нервозный очкарик с юркими пальцами, которые неотвязно то вертели сигарету, то писали какие-то заметки.
– Какая честь, какая честь, – приветствовал он их, освободив два стула от коробок с бумагами. – Пожалуйста, садитесь, синьор Фонтанелли; к сожалению, не могу устроить вас удобнее по скромным возможностям нашей газеты; не к тому будь сказано, что мы не стали бы возражать против маленького или не очень маленького пожертвования…
Джон сел. Марко предпочел остаться у двери на ногах, скрестив руки.
– Вы так подозрительно , я бы сказал, выразились по телефону – что, кстати, пробудило во мне любопытство, должен признаться. Насколько я понял, Лоренцо Фонтанелли был вашим кузеном, верно?
– Его отец кузен моего отца, – пояснил Джон. – Я не знаю, есть ли для этого родства определение.
– А, понимаю, понимаю. Да, мне тоже ничего не приходит в голову. Но как бы то ни было, вы сказали, что ищете что-то, написанное Лоренцо… – Он извлек из-под вороха газет, конвертов и пыльной спортивной шапочки диктофон. – Вам не помешает, если я запишу наш разговор на пленку? Эксклюзивное интервью с самым богатым человеком мира могло бы повысить тираж нашей хронически стоящей на грани банкротства газеты до жизнеспособной цифры, что, признаться честно, сейчас интересовало бы меня больше всего.
Джон помедлил.
– Не знаю, что вам сказать…
Юный газетчик уже вовсю нажимал на кнопки.
– Интервью с Джоном Сальваторе Фонтанелли, вечером – куда же подевался календарь? Понятия не имею, какое сегодня число, седьмое июля, кажется. – Он поставил черную коробочку на край стола между ними. – Синьор Фонтанелли, вы дальний родственник нашего умершего соученика Лоренцо. Насколько я припоминаю сообщения из газет, если бы он не умер незадолго до назначенного судьбоносного дня, триллионное состояние унаследовал бы он – это верно?
– Да, – медленно ответил Джон, снова чувствуя какую-то растерянность. – Это верно.
– И тут вы обнаружили в его бумагах последний номер нашего знаменито-пресловутого журнала Ritirata, а в нем первую часть статьи Лоренцо Фонтанелли о проблемах человечества, как вы мне сказали по телефону. И вы пришли сюда в редакцию, потому что ищете вторую часть этой статьи, поскольку в ней он должен был предложить решение означенных проблем. Позвольте задать вам один вопрос, синьор, не ищете ли вы в литературном наследии вашего кузена Лоренцо идеи, подсказки для правильного использования вашего сказочного состояния?
Джон посмотрел на него. Этот парень держит ухо востро и не дремлет, если кто-то попался к нему на удочку. Он указал на диктофон:
– Выключите это.
Глаза за очками непонимающе моргали, как будто на редактора газеты напал приступ дебильности.
– Синьор, это не Бог весть какое большое дело, я лишь задам несколько вопросов, а вы… – Он заметил, как Марко шевельнулся, где-то на миллиметр или около того, и быстро схватил диктофон, чтобы выключить его. – Хорошо-хорошо.
– Итак, – спросил Джон, – что же с рукописью второй части?
– М-да. Это ставит меня в поистине трудное положение, – сказал парень, чье имя Джон снова забыл. Не то Антонио, не то Лукино. – Поскольку у меня ее нет.
Джон и Марко быстро переглянулись. Потом Джон медленно произнес:
– Если это вопрос денег, я, естественно, могу быть признателен за такую услугу не слишком маленьким пожертвованием.
– Да. Да, на это я надеюсь, но, видите ли, я опубликовал первую часть, не имея в руках второй, потому что Лоренцо свято обещал, что окончание у него почти готово и что он мне его незамедлительно пришлет. В таких вещах на него всегда можно было положиться, поэтому я ничего такого не подумал. Ну, что он откусит грушу с пчелами. Никто этого не ожидал. В любом случае, второй части у меня нет. В следующем номере мы вместо нее напечатали некролог.
– Он сказал, что вышлет? – удивился Джон. – Но ведь Лоренцо ходил в эту школу, так?
– Правильно, но он никогда не спускался сюда, в редакцию. Я думаю, он что-то имел против дыма, который нужен нам для работы. Мы с ним в основном говорили по телефону, иногда на школьном дворе, а свои рукописи он мне всегда высылал. Я думаю, это давало ему дополнительное ощущение, что он писатель.
– Сколько времени прошло с тех пор, как он должен был выслать рукопись?
– Хм-м, да, погодите, последний раз я говорил с ним дня за три-четыре до его смерти, итак, я бы сказал, с тех пор минуло два месяца, округленно. Скорее даже больше.
Джон нахмурился.
– Тогда это уже не может быть в пути.
– О, так нельзя сказать, для итальянской почты невозможного нет. Мой отец послал своей первой девушке любовное письмо, так она получила его после рождения своего ребенка, совсем от другого мужчины, естественно, за которого она успела за это время выйти замуж…
– Другими словами, – перебил его Джон, – второй части этой статьи, может, и вообще нет.
Они гнались за миражом.
Проворные руки раздавили сигарету в отпиленной баночке из-под пепси-колы и мигом потянулись за новой добычей.
– Я с удовольствием еще раз все обыщу. Сколько, вы сказали, вы хотите пожертвовать в успешном случае? Миллион долларов?
– Я не называл сумму, – сказал Джон и встал. – Но я не стану скупиться. – Он протянул ему свою визитную карточку: – На случай, если вы найдете.
Ему придется передать имя этого парня в секретариат, для пополнения списка отправителей, чьи письма, нераспечатанные, должны переправляться ему. Даже если никогда не придет ни одного.
* * *
Отсюда открывался вид на мокрые крыши дождливого Гамбурга, окаймленного мутным ржавым портом. Урсула Фален села на стул для посетителей, который Вилфрид ван Делфт расчистил для нее, и ждала, пока завотделом развлечений и современной жизни иллюстрированного журнала «Штерн» найдет, куда пристроить стопку книг и кассет, которые до этого лежали на стуле.
– Какое же это мучение… – вздохнул завотделом, человек лет пятидесяти пяти с редкими светло-рыжими волосами и неожиданно подтянутой – при такой сидячей работе – фигурой. – Интересно, кто первый придумал выражение «информационный поток»? Дальновидный был человек. Пророк, я бы сказал, ясновидец. – Наконец он сдался, сложил все поверх кучи, уже громоздившейся в углу, и вернулся за свой стол. – Что хорошего было в Америке? – спросил он, сложив широкие ладони вместе.
Урсула Фален взглянула на него озадаченно.
– Откуда вы знаете, что я была в Америке?
– О, я отслеживаю вашу работу с большим интересом. – Он улыбнулся, как маг, которому удался фокус. – Не говоря уже о том, что редактор, который давал вам задание хоть и работает в другом журнале, но зарплату ему переводят с того же счета, что и мне. Таков сегодняшний издательский мир. Дракон один, голов много.
Урсула медленно кивнула. Ей все еще трудно было разобраться в этом издательском конгломерате, да и не хотелось размышлять об этом.
– Это было весьма поучительно, – сказала она. – Я могу прислать вам экземпляр своей статьи, если хотите.
Ван Делфт поднял ладони, защищаясь:
– Только не это! Ради Бога, только статьи, которые я могу напечатать.
– Вот мы и подошли к теме, – подхватила Урсула. – Я натолкнулась на нечто такое, что может стать сенсационной историей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Леона открыла тяжелый секретер. Там стояла пишущая машинка, черная и маленькая, почти музейный предмет.
– Он подолгу печатал на ней. Конечно, он мечтал о компьютере, как все мальчики. Машинка досталась ему от деда. – Она погладила прибор ладонью.
– И что же он писал? – спросил Джон, скорее подчиняясь ее ожиданию этого вопроса. Сам бы он предпочел поскорее сбежать отсюда. Раствориться в воздухе. Провалиться сквозь землю.
– Да много чего. Как-нибудь я соберусь и просмотрю все его бумаги. Однажды он показывал мне пьесу. Не знаю, хороша ли она. Писал много писем, самым разным людям. И статьи в школьную газету.
– Статьи в школьную газету? – почему-то это вызвало его интерес.
– Одна была в последнем выпуске, погоди-ка… – Она просмотрела стопку тонких газетных тетрадок. – Вот.
Джон взял газету. Называлась она Ritirata. Туалет. Он просмотрел содержание. Основной материал выпуска назывался «Путь человечества в XXI век» Лоренцо Фонтанелли. Джон почувствовал, как его пульс заметался.
Это было невероятно. Статья действительно перечисляла и основательно анализировала проблемы, с которыми человечество столкнулось на пороге нового тысячелетия. И все это на десяти страницах.
– Можно, я сделаю себе копию? – спросил Джон с внезапно пересохшим ртом.
– Ты можешь взять газету. У меня есть еще несколько экземпляров. Прошу тебя, я буду рада.
– Спасибо, – хотел сказать Джон, но у него перехватило дыхание. Он долистал статью до конца и прочитал последний абзац. Потом растерянно перечитал его.
«Это целый комплекс проблем, и на первый взгляд все выглядит для нас весьма худо,
– заканчивал Лоренцо свою статью. –
Но я покажу, что за всем этим стоит всего лишь простой дефект в конструкции нашей цивилизации, в котором виноваты мы сами – и который поэтому сами же можем и устранить. Итак, не спешите с самоубийством, а лучше читайте следующий выпуск „Ritirata“!»
16
Закончив телефонный разговор, Кристофоро Вакки держал аппарат на коленях, глядя в пространство и тихо улыбаясь.
Грегорио громко откашлялся, нарушив волшебство мгновения.
Патрон еле слышно вздохнул. Молодежь пока не чувствует те тонкие силы, которые работают за кулисами кажущейся объективной действительности, думал он.
– Ты удивлен? – спросил он своего сына.
– Еще бы. Я даже спрашиваю себя, понимаешь ли ты, что делаешь.
Патрон отставил телефон в сторону.
– Настало время предать всю эту историю огласке.
– Но мы так не договаривались.
– Может, я просто не в силах устоять перед искушением поиграть с судьбой, – сказал Кристофоро Вакки.
* * *
– Ничего! – сказал Марко. – Ее здесь нет.
Джон стоял посреди стопок бумаги, как полководец среди войск, оглядывая пустые полки и распахнутые дверцы шкафов.
– А мы ничего не проглядели?
Охранник вздохнул:
– Нет.
Леона после долгих уговоров неохотно уступила им и разрешила поискать в бумагах Лоренцо вторую часть статьи.
– Но я на это время уйду, – решила она.
Джон привлек Марко, который лучше него мог читать по-итальянски, и сообща они проделали уже второй систематический просмотр всего, что было на исписанных листках. Они нашли стихи и пьесу, о которой уже упоминалось, и еще несколько прозаических текстов, списки книг, которые Лоренцо брал в разных библиотеках, сочинения на религиозные темы, конспекты учебного материала по биологии и географии, все это лежало подряд без видимой системы. Две объемистые папки были заполнены математическими исследованиями, которые Джону говорили меньше, чем ничего.
В процессе поисков они то и дело натыкались на рукописи, явно задуманные для школьной газеты – собрание цитат из учителей, задиристая критика общественных отношений и правительственных мер, высказывания о правах человека и защите животных. Только второй части статьи так и не нашлось.
– Может, он уже передал ее в редакцию, – предположил Марко, сидя на полу, как усталый медведь, и явно не испытывая желания перерывать эту кучу бумаг в третий раз.
Джон кивнул.
– Но придется еще все убрать.
* * *
Редакция школьной газеты располагалась в подвале, крошечные окна светились под потолком, так что стены целиком отводились под стеллажи, забитые бумагами, книгами, раздутыми папками и пустыми бутылками из-под пива и колы. Стулья были такие же облезлые, как и столы, экран единственного компьютера дрожал, телефон годился только в музей, а принтер издавал скрипучие звуки. И все провоняло сигаретным дымом.
Неудивительно, что парень, которого им представили как главного редактора, был щуплый, нервозный очкарик с юркими пальцами, которые неотвязно то вертели сигарету, то писали какие-то заметки.
– Какая честь, какая честь, – приветствовал он их, освободив два стула от коробок с бумагами. – Пожалуйста, садитесь, синьор Фонтанелли; к сожалению, не могу устроить вас удобнее по скромным возможностям нашей газеты; не к тому будь сказано, что мы не стали бы возражать против маленького или не очень маленького пожертвования…
Джон сел. Марко предпочел остаться у двери на ногах, скрестив руки.
– Вы так подозрительно , я бы сказал, выразились по телефону – что, кстати, пробудило во мне любопытство, должен признаться. Насколько я понял, Лоренцо Фонтанелли был вашим кузеном, верно?
– Его отец кузен моего отца, – пояснил Джон. – Я не знаю, есть ли для этого родства определение.
– А, понимаю, понимаю. Да, мне тоже ничего не приходит в голову. Но как бы то ни было, вы сказали, что ищете что-то, написанное Лоренцо… – Он извлек из-под вороха газет, конвертов и пыльной спортивной шапочки диктофон. – Вам не помешает, если я запишу наш разговор на пленку? Эксклюзивное интервью с самым богатым человеком мира могло бы повысить тираж нашей хронически стоящей на грани банкротства газеты до жизнеспособной цифры, что, признаться честно, сейчас интересовало бы меня больше всего.
Джон помедлил.
– Не знаю, что вам сказать…
Юный газетчик уже вовсю нажимал на кнопки.
– Интервью с Джоном Сальваторе Фонтанелли, вечером – куда же подевался календарь? Понятия не имею, какое сегодня число, седьмое июля, кажется. – Он поставил черную коробочку на край стола между ними. – Синьор Фонтанелли, вы дальний родственник нашего умершего соученика Лоренцо. Насколько я припоминаю сообщения из газет, если бы он не умер незадолго до назначенного судьбоносного дня, триллионное состояние унаследовал бы он – это верно?
– Да, – медленно ответил Джон, снова чувствуя какую-то растерянность. – Это верно.
– И тут вы обнаружили в его бумагах последний номер нашего знаменито-пресловутого журнала Ritirata, а в нем первую часть статьи Лоренцо Фонтанелли о проблемах человечества, как вы мне сказали по телефону. И вы пришли сюда в редакцию, потому что ищете вторую часть этой статьи, поскольку в ней он должен был предложить решение означенных проблем. Позвольте задать вам один вопрос, синьор, не ищете ли вы в литературном наследии вашего кузена Лоренцо идеи, подсказки для правильного использования вашего сказочного состояния?
Джон посмотрел на него. Этот парень держит ухо востро и не дремлет, если кто-то попался к нему на удочку. Он указал на диктофон:
– Выключите это.
Глаза за очками непонимающе моргали, как будто на редактора газеты напал приступ дебильности.
– Синьор, это не Бог весть какое большое дело, я лишь задам несколько вопросов, а вы… – Он заметил, как Марко шевельнулся, где-то на миллиметр или около того, и быстро схватил диктофон, чтобы выключить его. – Хорошо-хорошо.
– Итак, – спросил Джон, – что же с рукописью второй части?
– М-да. Это ставит меня в поистине трудное положение, – сказал парень, чье имя Джон снова забыл. Не то Антонио, не то Лукино. – Поскольку у меня ее нет.
Джон и Марко быстро переглянулись. Потом Джон медленно произнес:
– Если это вопрос денег, я, естественно, могу быть признателен за такую услугу не слишком маленьким пожертвованием.
– Да. Да, на это я надеюсь, но, видите ли, я опубликовал первую часть, не имея в руках второй, потому что Лоренцо свято обещал, что окончание у него почти готово и что он мне его незамедлительно пришлет. В таких вещах на него всегда можно было положиться, поэтому я ничего такого не подумал. Ну, что он откусит грушу с пчелами. Никто этого не ожидал. В любом случае, второй части у меня нет. В следующем номере мы вместо нее напечатали некролог.
– Он сказал, что вышлет? – удивился Джон. – Но ведь Лоренцо ходил в эту школу, так?
– Правильно, но он никогда не спускался сюда, в редакцию. Я думаю, он что-то имел против дыма, который нужен нам для работы. Мы с ним в основном говорили по телефону, иногда на школьном дворе, а свои рукописи он мне всегда высылал. Я думаю, это давало ему дополнительное ощущение, что он писатель.
– Сколько времени прошло с тех пор, как он должен был выслать рукопись?
– Хм-м, да, погодите, последний раз я говорил с ним дня за три-четыре до его смерти, итак, я бы сказал, с тех пор минуло два месяца, округленно. Скорее даже больше.
Джон нахмурился.
– Тогда это уже не может быть в пути.
– О, так нельзя сказать, для итальянской почты невозможного нет. Мой отец послал своей первой девушке любовное письмо, так она получила его после рождения своего ребенка, совсем от другого мужчины, естественно, за которого она успела за это время выйти замуж…
– Другими словами, – перебил его Джон, – второй части этой статьи, может, и вообще нет.
Они гнались за миражом.
Проворные руки раздавили сигарету в отпиленной баночке из-под пепси-колы и мигом потянулись за новой добычей.
– Я с удовольствием еще раз все обыщу. Сколько, вы сказали, вы хотите пожертвовать в успешном случае? Миллион долларов?
– Я не называл сумму, – сказал Джон и встал. – Но я не стану скупиться. – Он протянул ему свою визитную карточку: – На случай, если вы найдете.
Ему придется передать имя этого парня в секретариат, для пополнения списка отправителей, чьи письма, нераспечатанные, должны переправляться ему. Даже если никогда не придет ни одного.
* * *
Отсюда открывался вид на мокрые крыши дождливого Гамбурга, окаймленного мутным ржавым портом. Урсула Фален села на стул для посетителей, который Вилфрид ван Делфт расчистил для нее, и ждала, пока завотделом развлечений и современной жизни иллюстрированного журнала «Штерн» найдет, куда пристроить стопку книг и кассет, которые до этого лежали на стуле.
– Какое же это мучение… – вздохнул завотделом, человек лет пятидесяти пяти с редкими светло-рыжими волосами и неожиданно подтянутой – при такой сидячей работе – фигурой. – Интересно, кто первый придумал выражение «информационный поток»? Дальновидный был человек. Пророк, я бы сказал, ясновидец. – Наконец он сдался, сложил все поверх кучи, уже громоздившейся в углу, и вернулся за свой стол. – Что хорошего было в Америке? – спросил он, сложив широкие ладони вместе.
Урсула Фален взглянула на него озадаченно.
– Откуда вы знаете, что я была в Америке?
– О, я отслеживаю вашу работу с большим интересом. – Он улыбнулся, как маг, которому удался фокус. – Не говоря уже о том, что редактор, который давал вам задание хоть и работает в другом журнале, но зарплату ему переводят с того же счета, что и мне. Таков сегодняшний издательский мир. Дракон один, голов много.
Урсула медленно кивнула. Ей все еще трудно было разобраться в этом издательском конгломерате, да и не хотелось размышлять об этом.
– Это было весьма поучительно, – сказала она. – Я могу прислать вам экземпляр своей статьи, если хотите.
Ван Делфт поднял ладони, защищаясь:
– Только не это! Ради Бога, только статьи, которые я могу напечатать.
– Вот мы и подошли к теме, – подхватила Урсула. – Я натолкнулась на нечто такое, что может стать сенсационной историей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114