Нолли никогда не считал Флойда Тиббитса бандитом - но ведь
уложил же он этого парня Мерса, ничего не скажешь.
Он нерешительно замер с ложкой в одной руке и ключом в другой -
огромный парень в полурасстегнутой рубашке. Это был добродушный человек -
не очень-то скорый умом, но и не скорый на ярость. По причине первого из
двух упомянутых качеств он долго стоял, не зная, что делать. Потом стал
колотить ложкой по решетке, орать на Флойда, испытывая сильнейшее желание,
чтобы тот хотя бы пошевелился или захрапел. Он как раз собрался звать
Перкинса, когда тот сам выглянул из конторы.
- Что ты, черт побери, вытворяешь, Нолли? Сзываешь свиней?
Нолли покраснел:
- Флойд не шевелится, Перк. Боюсь, он... не знаю... болен.
- Так ты думаешь, что, если будешь колотить этой ложкой, он
вылечится? - Перкинс подошел и отпер двери.
- Флойд, - он потряс Флойда за плечо, - ты в по...
Флойд свалился с койки на пол.
- Черт! - сказал Нолли. - Он что, умер?
Но Перкинс как будто не слышал. Он смотрел на застывшее недоброе
выражение на лице Флойда. До Нолли медленно дошло, что Перкинс смотрит
так, как будто чего-то боится.
- Что такое, Перк?
- Ничего. Только... пошли отсюда. - Потом Перкинс добавил, обращаясь,
скорее, к самому себе: - Бог мой, лучше бы мне его не трогать.
Нолли смотрел на тело Флойда с медленно пробуждающимся ужасом.
- Очнись, - сказал Перкинс. - Нужен доктор.
Во второй половине дня Франклин Боддин и Вирджил Рэтберн подъехали в
стареньком "шевроле" к деревянным воротам в конце Бернс-роуд, в двух милях
за кладбищем "Гармони Хилл". На заднем сиденье "шевроле" громоздилась, по
выражению Франклина, "дрянца", состоящая в основном из пивных бутылок,
пивных банок, винных бутылок и бутылок из-под "Поповской" водки. Раз в
пару месяцев они с Вирджилом вывозили "дрянцу" на свалку.
- Закрыто, - объявил Франклин Боддин, силясь прочесть пришпиленную к
воротам записку. - Сегодня ведь суббота, разве нет?
- Конечно, - проговорил Вирджил Рэтберн. Он не имел понятия, суббота
сегодня или четверг: он был пьян.
- Свалка по субботам открыта, ведь так? - уточнил Франклин. Записка
была одна, но он видел как минимум три: он тоже был пьян. Все три
утверждали: "Закрыто".
- По субботам всегда бывало открыто, - подтвердил Вирджил. Он
размахивал у себя перед носом бутылкой пива, пытаясь попасть в рот, но
безуспешно.
- Закрыто, - повторил Франклин, начиная раздражаться. - Этот
недоносок давит сачка, вот что. Я придавлю его.
Он завел машину.
- Давай! - завопил в воодушевлении и пивной пене Вирджил - и
массивный бампер "шевроле" сокрушил ворота. Со свалки с криками взлетели
чайки.
В четверти мили за воротами обрамляющие дорогу деревья расступались,
открывая широкое пространство, регулярно разравниваемое бульдозером,
стоящим сейчас у будки Дада. За этой площадкой начиналась собственно
свалка - бывший гравийный карьер, в котором гигантскими дюнами скапливался
разного рода мусор.
- Черт бы побрал скотину горбуна. Он, похоже, неделю ничего не жег.
Видно, запой - вот что. - Франклин обеими ногами нажал на педаль тормоза,
и она с металлическим визгом опустилась до самого пола. Прошло еще немного
времени - и машина остановилась.
- Я не знал, что Дад пьяница, - Вирджил выкинул опустевшую бутылку в
окно и достал из ящика под ногами новую.
- Все они, горбуны, - пьяницы, - медленно и важно пояснил Франклин. -
Он сплюнул в окно, после чего обнаружил, что оно закрыто, и вытер стекло
рукавом. - Зайдем к нему. Может, что не так. Только сначала дрянцу
спровадим.
Покончив со своей миссией, они зашагали в сторону крытой толем халупы
Дада. Дверь оказалась запертой.
- Дад! - заорал Франклин. - Эй! Дад Роджерс! - он стукнул в дверь, и
вся будка затряслась. Внутри крючок выскользнул из петли и дверь
распахнулась. В халупе не было ничего, кроме тошнотворного сладковатого
запаха, заставившего гостей обменяться гримасами отвращения, несмотря на
их богатый опыт в области пьянства и его последствий. Запах мимолетно
напомнил Франклину забытые в темном углу подвала пикули. Забытые на
несколько лет.
- Сволочь, - прокомментировал Вирджил. - Хуже гангрены.
Но будка выглядела неправдоподобно опрятной. Запасная рубашка Дада
висела над кроватью, по-армейски заправленной, стул аккуратно стоял у
стола. Банка красной краски со свежими потеками красовалась на подложенной
газете у двери.
- Меня вырвет, если мы здесь останемся, - лицо Вирджила сделалось
зеленовато-белым. Франклин, чувствовавший себя лучше, шагнул назад и
закрыл дверь.
Свалка лежала кругом, пустынная и безжизненная, как лунные горы.
- Нет его здесь, - сказал Франклин. - По лесу где-нибудь шляется.
- Фрэнк!
- Что? - Франклин был не в духе.
- Дверь была заперта изнутри. Если его там нет - как он оттуда
выбрался?
Сбитый с толку, Франклин повернулся взглянуть на будку.
- Через окно, - начал было он, но не закончил фразы. Окном служило
маленькое отверстие в толе, затянутое потертым пластиком. Дад не пролез бы
в него, даже оставив свой горб внутри. - Не важно, - проворчал Франклин. -
Если он не желает брать плату - хрен с ним. Поехали отсюда.
Они вернулись к машине, и Франклин ощутил, как что-то просвечивается
сквозь защитную мембрану опьянения, - что-то, чего он потом не мог, да и
не хотел вспомнить, - чувство чего-то ужасно неладного. Как будто свалка
завела себе живое сердце, и это сердце билось медленно, однако с пугающей
силой. Вдруг захотелось уйти - причем очень быстро.
- Я не вижу ни одной крысы, - неожиданно сказал Вирджил.
И крыс действительно не было - только чайки. Франклин попытался
вспомнить, случалось ли ему когда-нибудь привезти "дрянцу" на свалку и не
увидеть ни одной крысы. Не случалось. И это ему не понравилось.
- Отравленная приманка, да, Фрэнк?
- Пошли, - посоветовал Франклин. - Пошли отсюда к чертовой матери.
После ужина Бену позволили встать и навестить Мэтта Берка. Визит
оказался коротким: Мэтт спал. Кислородную подушку уже убрали, и дежурная
сестра сказала Бену, что Мэтт завтра должен проснуться и сможет - недолго
- разговаривать.
Лицо Мэтта показалось Бену поразительно состарившимся - впервые за
время знакомства он увидел в нем старика. Во сне тот выглядел удивительно
беззащитным. "Да, - подумал Бен, - здесь не то место, где мы с тобой можем
найти поддержку. Здесь с кошмарами борются лизолом, скальпелями и
химиотерапией, не признавая ни Библии, ни дикого чебреца. Если в колонне
истины обнаружится отверстие - здесь его не заметят".
Он подошел к изголовью и осторожно коснулся шеи Мэтта пальцами. На
коже не виднелось никаких следов, никаких шрамов.
Бен минуту колебался, потом подошел к шкафчику и открыл его. Одежда
лежала внутри, а на крючке с обратной стороны двери висело распятие - то,
которое видела у Мэтта Сьюзен. В приглушенном свете больничной палаты оно
слабо мерцало.
Бен отнес его к постели и одел Мэтту на шею.
- Послушайте, что вы делаете?
Это вошла сестра с кувшином воды и деликатно прикрытой полотенцем
уткой.
- Одеваю на него крест, - пояснил Бен.
- А... он что, католик?
- Теперь - да.
Уже спустилась ночь, когда в кухонную дверь дома Сойеров тихо
постучали. Бонни, чуть улыбаясь, пошла открывать. На ней был коротенький
передник с оборочками, высокие каблуки и больше ничего.
Дверь открылась, глаза Кори Брайанта расширились, челюсть отвалилась.
- Бо... Бо... Бонни?
- В чем дело, Кори? - она взялась рукой за верхний край двери,
намеренно придавая обнаженной груди самое пикантное положение.
Одновременно она скрестила ноги, демонстрируя их во всей красе.
- Боже, Бонни, а вдруг бы это был?..
- Телефонный мастер? - она хихикнула и положила его руку на свою
правую грудь. - Хочешь измерить мое сопротивление?
Ей не пришлось вести его в спальню. Он знал дорогу.
- Ты уверена, что он не вернется домой?
Ее глаза сверкнули в темноте.
- О ком это вы, мистер телефонщик? Не о моем же милом муженьке... Он
в Берлингтоне, штат Вермонт. Включи свет. Я хочу тебя видеть.
- Сними эту штуку.
- Сними сам. Ты должен уметь обращаться с узлами, телефонный мастер.
Он наклонился к ней. Она всегда заставляла его чувствовать себя
подростком, впервые приступающим к делу; его руки всегда дрожали, когда он
приближался к ней, будто ее плоть порождала сильное электрическое поле.
Мысль о ней никогда не оставляла его в покое - как заноза между зубами,
которую невозможно достать и выкинуть и невозможно не трогать поминутно
языком. Ее изобретательность не знала границ.
- Нет, на колени. На колени передо мной.
Он неуклюже подчинился и потянулся к завязкам передника. Она, сидя на
краешке кровати, поставила обе ноги с высокими каблуками ему на плечи. Он
наклонил голову, чтобы поцеловать с внутренней стороны ее бедро; упругая
плоть была чуть теплее губ.
- Отлично, Кори, вира помалу...
- Как остроумно, а?
Бонни Сойер завизжала.
Кори Брайан повернулся в смятении.
Рэджи Сойер стоял, прислонившись к дверному косяку. Короткоствольное
ружье в его руках смотрело дулом в пол.
Кори ощутил горячую струю внутри брюк.
- Так значит в самом деле! - изумление Рэджи не знало границ. - Черт
возьми, я проиграл Мики Сильвестру пачку папирос.
Бонни опомнилась первая:
- Рэджи, послушай. Это вовсе не то, что ты думаешь. Он вломился сюда,
он был как сумасшедший, он, он...
- Заткнись, стерва, - он все еще улыбался. Приятной улыбкой. Он
пришел в том самом костюме стального цвета, в котором целовался с ней на
прощание два часа назад.
- Послушайте, - слабым голосом проговорил Кори. Рот его наполнился
слюной. - Пожалуйста. Пожалуйста, не убивайте меня. Пусть я этого
заслуживаю. Вы же не хотите сесть в тюрьму. Чего ради? Ну избейте меня -
заработал. Но, пожалуйста...
- Встань с колен, Перри Мэйсон, - Рэджи все так же улыбался. -
Ширинку проверь.
- Послушайте, мистер Сойер...
- Зови меня Рэджи. Мы ведь первые дружки. Я даже посвящен в твои
интимные моменты - ведь так?
- Рэджи, это не то, что ты думаешь, он меня изнасиловал...
Улыбка Рэджи сделалась благосклонной:
- Если ты не заткнешься, я тебе отправлю кое-что заказной авиапочтой.
Бонни застонала. Лицо ее приобрело свет йогурта.
- Мистер Сойер... Рэджи...
- Тебя зовут Брайант? Твой папаша - Пит Брайант, правда? Он знает,
что ты здесь?
- Нет, сэр, это разобьет ему сердце. Избейте меня, но если вы меня
убьете, папа узнает и, клянусь, это его прикончит, и на вашей совести
будут двое...
- Нет, держу пари, не узнает. Выйди-ка на минутку в гостиную. Это
надо обсудить. Идем, - он приятно улыбнулся Кори, чтобы показать, что
ничего плохого ему не сделает, потом взгляд его метнулся к Бонни. -
Оставайся тут, киска, а то никогда не выяснишь, чем дело кончится.
Повинуясь жесту ружьем, Кори отправился впереди Рэджа в гостиную.
Ноги его стали резиновыми. Спина между лопатками безумно зудела. Вот туда
он и влепит пулю, точно посредине. Интересно, проживу я достаточно долго,
чтоб увидеть, как мои потроха врежутся в стену?..
- Повернись, - велел Рэджи.
Кори послушался. Он начал всхлипывать. Он не хотел всхлипывать, но
ничего не мог поделать. Пожалуй, это совершенно неважно: будет он
всхлипывать или нет. Он уже подмочил свою репутацию.
Ружье больше не покачивалось небрежно в руках Рэджи. Два ствола
смотрели Кори прямо в лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
уложил же он этого парня Мерса, ничего не скажешь.
Он нерешительно замер с ложкой в одной руке и ключом в другой -
огромный парень в полурасстегнутой рубашке. Это был добродушный человек -
не очень-то скорый умом, но и не скорый на ярость. По причине первого из
двух упомянутых качеств он долго стоял, не зная, что делать. Потом стал
колотить ложкой по решетке, орать на Флойда, испытывая сильнейшее желание,
чтобы тот хотя бы пошевелился или захрапел. Он как раз собрался звать
Перкинса, когда тот сам выглянул из конторы.
- Что ты, черт побери, вытворяешь, Нолли? Сзываешь свиней?
Нолли покраснел:
- Флойд не шевелится, Перк. Боюсь, он... не знаю... болен.
- Так ты думаешь, что, если будешь колотить этой ложкой, он
вылечится? - Перкинс подошел и отпер двери.
- Флойд, - он потряс Флойда за плечо, - ты в по...
Флойд свалился с койки на пол.
- Черт! - сказал Нолли. - Он что, умер?
Но Перкинс как будто не слышал. Он смотрел на застывшее недоброе
выражение на лице Флойда. До Нолли медленно дошло, что Перкинс смотрит
так, как будто чего-то боится.
- Что такое, Перк?
- Ничего. Только... пошли отсюда. - Потом Перкинс добавил, обращаясь,
скорее, к самому себе: - Бог мой, лучше бы мне его не трогать.
Нолли смотрел на тело Флойда с медленно пробуждающимся ужасом.
- Очнись, - сказал Перкинс. - Нужен доктор.
Во второй половине дня Франклин Боддин и Вирджил Рэтберн подъехали в
стареньком "шевроле" к деревянным воротам в конце Бернс-роуд, в двух милях
за кладбищем "Гармони Хилл". На заднем сиденье "шевроле" громоздилась, по
выражению Франклина, "дрянца", состоящая в основном из пивных бутылок,
пивных банок, винных бутылок и бутылок из-под "Поповской" водки. Раз в
пару месяцев они с Вирджилом вывозили "дрянцу" на свалку.
- Закрыто, - объявил Франклин Боддин, силясь прочесть пришпиленную к
воротам записку. - Сегодня ведь суббота, разве нет?
- Конечно, - проговорил Вирджил Рэтберн. Он не имел понятия, суббота
сегодня или четверг: он был пьян.
- Свалка по субботам открыта, ведь так? - уточнил Франклин. Записка
была одна, но он видел как минимум три: он тоже был пьян. Все три
утверждали: "Закрыто".
- По субботам всегда бывало открыто, - подтвердил Вирджил. Он
размахивал у себя перед носом бутылкой пива, пытаясь попасть в рот, но
безуспешно.
- Закрыто, - повторил Франклин, начиная раздражаться. - Этот
недоносок давит сачка, вот что. Я придавлю его.
Он завел машину.
- Давай! - завопил в воодушевлении и пивной пене Вирджил - и
массивный бампер "шевроле" сокрушил ворота. Со свалки с криками взлетели
чайки.
В четверти мили за воротами обрамляющие дорогу деревья расступались,
открывая широкое пространство, регулярно разравниваемое бульдозером,
стоящим сейчас у будки Дада. За этой площадкой начиналась собственно
свалка - бывший гравийный карьер, в котором гигантскими дюнами скапливался
разного рода мусор.
- Черт бы побрал скотину горбуна. Он, похоже, неделю ничего не жег.
Видно, запой - вот что. - Франклин обеими ногами нажал на педаль тормоза,
и она с металлическим визгом опустилась до самого пола. Прошло еще немного
времени - и машина остановилась.
- Я не знал, что Дад пьяница, - Вирджил выкинул опустевшую бутылку в
окно и достал из ящика под ногами новую.
- Все они, горбуны, - пьяницы, - медленно и важно пояснил Франклин. -
Он сплюнул в окно, после чего обнаружил, что оно закрыто, и вытер стекло
рукавом. - Зайдем к нему. Может, что не так. Только сначала дрянцу
спровадим.
Покончив со своей миссией, они зашагали в сторону крытой толем халупы
Дада. Дверь оказалась запертой.
- Дад! - заорал Франклин. - Эй! Дад Роджерс! - он стукнул в дверь, и
вся будка затряслась. Внутри крючок выскользнул из петли и дверь
распахнулась. В халупе не было ничего, кроме тошнотворного сладковатого
запаха, заставившего гостей обменяться гримасами отвращения, несмотря на
их богатый опыт в области пьянства и его последствий. Запах мимолетно
напомнил Франклину забытые в темном углу подвала пикули. Забытые на
несколько лет.
- Сволочь, - прокомментировал Вирджил. - Хуже гангрены.
Но будка выглядела неправдоподобно опрятной. Запасная рубашка Дада
висела над кроватью, по-армейски заправленной, стул аккуратно стоял у
стола. Банка красной краски со свежими потеками красовалась на подложенной
газете у двери.
- Меня вырвет, если мы здесь останемся, - лицо Вирджила сделалось
зеленовато-белым. Франклин, чувствовавший себя лучше, шагнул назад и
закрыл дверь.
Свалка лежала кругом, пустынная и безжизненная, как лунные горы.
- Нет его здесь, - сказал Франклин. - По лесу где-нибудь шляется.
- Фрэнк!
- Что? - Франклин был не в духе.
- Дверь была заперта изнутри. Если его там нет - как он оттуда
выбрался?
Сбитый с толку, Франклин повернулся взглянуть на будку.
- Через окно, - начал было он, но не закончил фразы. Окном служило
маленькое отверстие в толе, затянутое потертым пластиком. Дад не пролез бы
в него, даже оставив свой горб внутри. - Не важно, - проворчал Франклин. -
Если он не желает брать плату - хрен с ним. Поехали отсюда.
Они вернулись к машине, и Франклин ощутил, как что-то просвечивается
сквозь защитную мембрану опьянения, - что-то, чего он потом не мог, да и
не хотел вспомнить, - чувство чего-то ужасно неладного. Как будто свалка
завела себе живое сердце, и это сердце билось медленно, однако с пугающей
силой. Вдруг захотелось уйти - причем очень быстро.
- Я не вижу ни одной крысы, - неожиданно сказал Вирджил.
И крыс действительно не было - только чайки. Франклин попытался
вспомнить, случалось ли ему когда-нибудь привезти "дрянцу" на свалку и не
увидеть ни одной крысы. Не случалось. И это ему не понравилось.
- Отравленная приманка, да, Фрэнк?
- Пошли, - посоветовал Франклин. - Пошли отсюда к чертовой матери.
После ужина Бену позволили встать и навестить Мэтта Берка. Визит
оказался коротким: Мэтт спал. Кислородную подушку уже убрали, и дежурная
сестра сказала Бену, что Мэтт завтра должен проснуться и сможет - недолго
- разговаривать.
Лицо Мэтта показалось Бену поразительно состарившимся - впервые за
время знакомства он увидел в нем старика. Во сне тот выглядел удивительно
беззащитным. "Да, - подумал Бен, - здесь не то место, где мы с тобой можем
найти поддержку. Здесь с кошмарами борются лизолом, скальпелями и
химиотерапией, не признавая ни Библии, ни дикого чебреца. Если в колонне
истины обнаружится отверстие - здесь его не заметят".
Он подошел к изголовью и осторожно коснулся шеи Мэтта пальцами. На
коже не виднелось никаких следов, никаких шрамов.
Бен минуту колебался, потом подошел к шкафчику и открыл его. Одежда
лежала внутри, а на крючке с обратной стороны двери висело распятие - то,
которое видела у Мэтта Сьюзен. В приглушенном свете больничной палаты оно
слабо мерцало.
Бен отнес его к постели и одел Мэтту на шею.
- Послушайте, что вы делаете?
Это вошла сестра с кувшином воды и деликатно прикрытой полотенцем
уткой.
- Одеваю на него крест, - пояснил Бен.
- А... он что, католик?
- Теперь - да.
Уже спустилась ночь, когда в кухонную дверь дома Сойеров тихо
постучали. Бонни, чуть улыбаясь, пошла открывать. На ней был коротенький
передник с оборочками, высокие каблуки и больше ничего.
Дверь открылась, глаза Кори Брайанта расширились, челюсть отвалилась.
- Бо... Бо... Бонни?
- В чем дело, Кори? - она взялась рукой за верхний край двери,
намеренно придавая обнаженной груди самое пикантное положение.
Одновременно она скрестила ноги, демонстрируя их во всей красе.
- Боже, Бонни, а вдруг бы это был?..
- Телефонный мастер? - она хихикнула и положила его руку на свою
правую грудь. - Хочешь измерить мое сопротивление?
Ей не пришлось вести его в спальню. Он знал дорогу.
- Ты уверена, что он не вернется домой?
Ее глаза сверкнули в темноте.
- О ком это вы, мистер телефонщик? Не о моем же милом муженьке... Он
в Берлингтоне, штат Вермонт. Включи свет. Я хочу тебя видеть.
- Сними эту штуку.
- Сними сам. Ты должен уметь обращаться с узлами, телефонный мастер.
Он наклонился к ней. Она всегда заставляла его чувствовать себя
подростком, впервые приступающим к делу; его руки всегда дрожали, когда он
приближался к ней, будто ее плоть порождала сильное электрическое поле.
Мысль о ней никогда не оставляла его в покое - как заноза между зубами,
которую невозможно достать и выкинуть и невозможно не трогать поминутно
языком. Ее изобретательность не знала границ.
- Нет, на колени. На колени передо мной.
Он неуклюже подчинился и потянулся к завязкам передника. Она, сидя на
краешке кровати, поставила обе ноги с высокими каблуками ему на плечи. Он
наклонил голову, чтобы поцеловать с внутренней стороны ее бедро; упругая
плоть была чуть теплее губ.
- Отлично, Кори, вира помалу...
- Как остроумно, а?
Бонни Сойер завизжала.
Кори Брайан повернулся в смятении.
Рэджи Сойер стоял, прислонившись к дверному косяку. Короткоствольное
ружье в его руках смотрело дулом в пол.
Кори ощутил горячую струю внутри брюк.
- Так значит в самом деле! - изумление Рэджи не знало границ. - Черт
возьми, я проиграл Мики Сильвестру пачку папирос.
Бонни опомнилась первая:
- Рэджи, послушай. Это вовсе не то, что ты думаешь. Он вломился сюда,
он был как сумасшедший, он, он...
- Заткнись, стерва, - он все еще улыбался. Приятной улыбкой. Он
пришел в том самом костюме стального цвета, в котором целовался с ней на
прощание два часа назад.
- Послушайте, - слабым голосом проговорил Кори. Рот его наполнился
слюной. - Пожалуйста. Пожалуйста, не убивайте меня. Пусть я этого
заслуживаю. Вы же не хотите сесть в тюрьму. Чего ради? Ну избейте меня -
заработал. Но, пожалуйста...
- Встань с колен, Перри Мэйсон, - Рэджи все так же улыбался. -
Ширинку проверь.
- Послушайте, мистер Сойер...
- Зови меня Рэджи. Мы ведь первые дружки. Я даже посвящен в твои
интимные моменты - ведь так?
- Рэджи, это не то, что ты думаешь, он меня изнасиловал...
Улыбка Рэджи сделалась благосклонной:
- Если ты не заткнешься, я тебе отправлю кое-что заказной авиапочтой.
Бонни застонала. Лицо ее приобрело свет йогурта.
- Мистер Сойер... Рэджи...
- Тебя зовут Брайант? Твой папаша - Пит Брайант, правда? Он знает,
что ты здесь?
- Нет, сэр, это разобьет ему сердце. Избейте меня, но если вы меня
убьете, папа узнает и, клянусь, это его прикончит, и на вашей совести
будут двое...
- Нет, держу пари, не узнает. Выйди-ка на минутку в гостиную. Это
надо обсудить. Идем, - он приятно улыбнулся Кори, чтобы показать, что
ничего плохого ему не сделает, потом взгляд его метнулся к Бонни. -
Оставайся тут, киска, а то никогда не выяснишь, чем дело кончится.
Повинуясь жесту ружьем, Кори отправился впереди Рэджа в гостиную.
Ноги его стали резиновыми. Спина между лопатками безумно зудела. Вот туда
он и влепит пулю, точно посредине. Интересно, проживу я достаточно долго,
чтоб увидеть, как мои потроха врежутся в стену?..
- Повернись, - велел Рэджи.
Кори послушался. Он начал всхлипывать. Он не хотел всхлипывать, но
ничего не мог поделать. Пожалуй, это совершенно неважно: будет он
всхлипывать или нет. Он уже подмочил свою репутацию.
Ружье больше не покачивалось небрежно в руках Рэджи. Два ствола
смотрели Кори прямо в лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51