Или лучше отправить вас к Джеззару с рекомендательным письмом, поясняющим, что вы шпионите для меня?
– Думаю, я мог бы помочь доктору Монжу… – пролепетал я, подавив отчаяние.
Но тут прогремел пушечный залп, послышались звуки труб и возбужденные крики. Мы все глянули в сторону городских стен. Под грохот турецких пушек из южных ворот Яффы вышла колонна оттоманской пехоты. На ветру трепетали флаги, а ряды турок неслись вниз по склону к незавершенным валам огневых позиций французов.
В ответ прозвучали сигналы французских трубачей.
– Проклятье, – проворчал Наполеон. – Нажак!
– Oui, mon general!
– Я должен руководить сражением. Вы сможете выяснить, что ему известно на самом деле?
– О да, – с усмешкой ответил он.
– Потом доложите мне. Если он по-прежнему бесполезен для нас, то я прикажу расстрелять его.
– Генерал, – вновь попытался Монж. – Позвольте мне поговорить с ним.
– Если вы и поговорите с ним, доктор Монж, то только ради того, чтобы услышать его прощальное слово.
И Бонапарт устремился в сторону грохочущей артиллерии, призывая своих адъютантов.
Я не трус, но когда улюлюкающая банда франко-арабских головорезов подвесила меня за ноги над вырытой в дюнах ямой, то через некоторое время мне захотелось малодушно рассказать им все, что они хотят услышать. Кровь уже, казалось, вскипала в моей голове, и мне просто хотелось прекратить эту чертову пытку. Французы отразили вылазку оттоманской пехоты, но смелым туркам все же удалось добежать до незаконченных укреплений огневой батареи, и количество убитых ими французов сильно разозлило войска Наполеона. Когда прошел слух, что я стал английским шпионом, несколько пехотинцев с воодушевлением предложили банде Нажака помощь и, быстро выкопав яму, соорудили над ней из стволов пальмы что-то вроде турника, на котором и подвесили меня. Формально эту пытку устроили для того, чтобы заставить меня признаться во всех утаиваемых секретах. Но практически мои мучения стали наградой отборным негодяям, фанатичным садистам и извращенным грабителям банды Нажака, своеобразным поощрением, гарантирующим выполнение ими в ходе этого вторжения любой грязной работы.
Я уже множество раз говорил им чистую правду: «В подземелье ничего не было!», «Я ошибся, рассчитывая найти там хоть что-то!», «Да и не знал я толком, что хотел там найти!»
Но если пытка практически становится самоцелью, то жертве лучше говорить только то, что способно умерить раж мучителей. Такая пытка скорее похожа на медленную казнь.
В общем, они обвязали веревкой мои лодыжки и подвесили меня вниз головой на поперечной балке над выкопанной в песке ямой так, чтобы мои руки не доставали до ее краев. Яма уходила в глубину на добрых десять футов, да и прекратили ее рыть только потому, что уперлись в какие-то камни, и тогда заявили, что такой глубины вполне хватит для моей могилы. Потом один из бедуинов подошел к яме с плетеной корзиной и высыпал туда ее содержимое. Вниз упал шипящий и извивающийся клубок змей.
– Не правда ли, Гейдж, оригинальный способ казни? – задал риторический вопрос Нажак.
– Вам грозит проклятие Апопа, – пробурчал я, уже потеряв нормальный голос из-за прилива крови к голове.
– Что?
– Проклятие Апопа! – громче прохрипел я.
Он притворился, что ничего не понял, но реакция арабов показала, что эти слова прозвучали вполне внятно. Они отпрянули, услышав зловещее имя и явно зная это древнее змеиное божество Египта, которому поклонялся изменник и убийца Ахмед бин-Садр. Более того, очевидно, судьба опять свела меня с остатками его египетской шайки, поскольку от моих слов они так задергались, словно пытались вылезти из своих подлых шкур. Я заронил опасения в их головы. Какие же страшные тайны могли мне открыться, – мне, поразившему иерусалимских горожан электрической магией? Нажак, однако, сделал вид, что ему незнакомо это имя.
– Змеиные укусы чертовски болезненны и убивают мучительно медленно. Мы прикончим вас быстрее, месье Гейдж, если вы поведаете нам, что на самом деле искали и что вам удалось найти.
– У меня есть более приятное предложение. Идите к дьяволу…
– Вы отправитесь к нему первым, месье. – Он обернулся к бандитам, державшим мои веревки. – Опускайте его!
Веревка рывками начала опускаться. Моя голова достигла уровня земли, и я, покачиваясь над самой ямой, видел теперь только башмаки и сандалии, владельцы которых продолжали глумиться в свое удовольствие. Удерживающая меня веревка продолжала опускаться. Откинув назад голову, я глянул на дно ямы. Да, в глубине шипели эти твари, ползающие на брюхе, как им и предначертано. Они напомнили мне о предательской смерти бедняги Тальма и о всех отвратительных злодеяниях, совершенных Силано и его головорезами ради получения священной книги.
– Я прокляну вас именем Тота! – крикнул я.
Движение веревки вновь прекратилось, и между арабскими бандитами разгорелся какой-то спор. Я не мог уследить за бурным потоком слов, но разобрал знакомые: «Апоп», «Силано», «колдун» и «электричество». Все-таки я приобрел репутацию! Они явно побаивались меня.
Нажак сердито прикрикнул на своих приспешников. Веревка опустилась еще на фут и вновь остановилась, спор продолжался. Внезапно раздался грохот пистолетного выстрела, от очередного рывка я опустился еще фута на два и опять остановился. Мое тело уже почти погрузилось в яму, и до змей оставалось около четырех футов.
Я глянул вверх. Слишком долго споривший с Нажаком бедуин осел на землю, одна из его обутых в сандалии ног свесилась с края ямы.
– Следующий спорщик успокоится навсегда вместе с американцем на дне этой ямы! – угрожающе заявил Нажак.
Споры затихли.
– Ну что, теперь все согласны со мной? Опускайте его! Медленно, чтобы он успел помолиться!
О, я действительно молился, и молился как одержимый. Какая гордость может устоять перед угрозой змеиных укусов? Но молитвы не принесли никакой пользы, разве что бандиты получали все большее удовольствие, продолжая опускать веревку. Я выкрикивал все, что, по моим предположениям, им хотелось услышать, молился разным богам, извиваясь и обливаясь потом, капли которого обжигали мои глаза. Когда мои жалкие стоны начали надоедать, кто-то подтолкнул меня, и я начал раскачиваться. Поистине головокружительное ощущение. Еще немного, и я мог бы потерять сознание. Оцепенело следил я, как змеи скручиваются в кольца, но вдруг заметил еще кое-что.
– Эй, вы забыли лопату!
– Для вашего же удобства, месье Гейдж, вы сами зароетесь в могиле после того, как змеи израсходуют свой яд, – крикнул Нажак. – Или, может, вам легче объяснить, что же вы увидели под Храмовой горой?
– Я уже сказал, что ничего!
Меня опустили еще на фут. Вот что получается, когда говоришь правду.
Окаянные змеи издавали отвратительное шипение. Эти рептилии разъярились на меня совершенно несправедливо, поскольку не я сбросил их в яму.
– Ладно, была там одна интересная вещица, – внес я изменение.
– Терпение не относится к моим достоинствам, месье Гейдж.
Веревка вновь опустилась.
– Погодите, погодите! – всерьез запаниковал я. – Поднимите меня, и я все расскажу!
Я придумаю что-нибудь! Пара раскачивающихся змей уже тянула вверх головы, явно намереваясь укусить меня.
Лучи восходящего солнца проникли в мою могилу. И вновь мой блуждающий взгляд скользнул по лопате, подползающим к ней змеям и остановился на неровном дне ямы, выкопанной усердными могильщиками. Только сейчас я осознал, что там внизу проступает какая-то изогнутая поверхность, похожая на рыжий обломок глиняного сосуда или черепицы. Она имела довольно правильную округлую форму, как мне показалось, возможно даже цилиндрическую, насколько можно было судить по слою налипшего сверху песка. Похоже на какую-то трубу, прикинул я. Нет, точно… это действительно груба.
И эта труба, размышлял дальше я, тянется в сторону моря.
– Думаю, мы услышим вас и оттуда, – сказал Нажак, заглядывая в яму.
Я протянул вниз руки, пытаясь дотянуться до ручки лопаты. Но до нее оставалось еще около фута. Заметив эти попытки, мои мучители любезно приспустили веревку. Но тут одна из змей взвилась к моей ладони, и я резко поднял руки и испуганно потер их, вызвав тем самым хохот внимательных наблюдателей. Теперь они начали заключать пари на то, успею ли я схватить лопату, прежде чем рептилии укусят меня. И вновь меня опустили на пару дюймов. Ох, как же великолепно развлекались мои захватчики!
– Убив меня, вы никогда не найдете величайшее сокровище! – предупредил я.
– Так поведайте же нам скорей, где оно спрятано?
Очередной спуск на несколько дюймов.
– Я могу только отвести вас туда, если вы сохраните мне жизнь!
Переводя взгляд с ползающих змей на лопату, я раскачивался и изгибался, постепенно приближаясь к ее деревянной рукоятке.
– И что же это за сокровище?
Тело очередной змеи изогнулось в мою сторону, я невольно взвыл и услышал новый приступ общего смеха. Мне не удавалось так развеселить даже парижских куртизанок.
– Это…
Веревка опустилась еще ниже, змеи застыли в боевой готовности, но в последний момент я успел дотянуться до ручки лопаты и, схватив ее, отразил их выпад. Мой отчаянный удар отбросил на песчаные стены двух самых прытких рептилий, вызвав спонтанное падение остальных. Рухнувшие друг на друга твари зашипели с новой ужасающей яростью.
– Вытащите, вытащите же меня, я все расскажу, клянусь Богом, только вытащите!
– Какое же, месье Гейдж? Какое именно вы нашли сокровище?
Что же еще я мог придумать? В голове воцарилась одуряющая пустота; тупо зажав деревянную рукоятку обеими руками, я размахнулся и, получше прицелившись, яростно ударил лезвием лопаты по изогнутой поверхности глиняной трубы. Она разбилась!
В яму хлынула мутная жидкость.
Вряд ли кто-то поразился больше меня.
Под удивленные возгласы бандитов веревка опустилась еще немного, и мои волосы окунулись в зловонную смесь сточной и морской воды. Неужели здесь проходит яффская клоака? Я в отчаянии зажмурился, ожидая, что извивающиеся твари впрыснут свой яд мне в нос, уши или глаза. Но шипение вдруг стало заметно тише.
Я приоткрыл глаза. Змеи ползли по бортам ямы, убегая от вонючего потока. Очевидно, мне подбросили пустынных змей и их не порадовала вырвавшаяся из трубы жидкая мерзость так же, как меня.
Веревка опять дернулась, и теперь уже мой лоб погрузился в грязную клоаку. Клянусь долларом Гамильтона, неужели я избежал змеиного яда только для того, чтобы захлебнуться нечистотами?
– Грааль! – заорал я. – Я знаю, где спрятан Грааль!
Услышав этот вопль, Нажак отдал приказ, и меня начали медленно вытаскивать из ямы.
Арабы подняли шум, крича, что это электрическое чудо, а я колдун, превративший песок в воду. Нажак с недоверием поглядывал на зажатую у меня в руках лопату. Яма внизу продолжала наполняться, змеи пытались забраться наверх, но падали обратно.
Моя голова уже поднялась над землей, привязанное за ноги тело раскачивалось, как мясная туша на крюке.
– Повтори-ка, что ты там сказал? – потребовал Нажак.
– Грааль, – вяло выдохнул я. – Святой Грааль. А теперь, умоляю, пристрели меня.
И конечно же, ему самому этого хотелось. Но вдруг Бонапарт сочтет мое признание очень важным? Раздумья Нажака прервал грозный гул, стремительно выросший до яростного рева, – французская армия начала атаку.
ГЛАВА 11
Зверство невозможно оправдать, но иногда оно объяснимо. Войска Бонапарта боролись с собственным разочарованием с тех самых пор, как высадились в Египте прошлым летом. Одуряющая жара, бедность и враждебность населения – все стало потрясением. Французы ожидали, что их будут приветствовать как республиканских спасителей, несущих дары просвещения. Вместе этого им оказывали упорное сопротивление, сочтя неверными и безбожниками, а остатки скрывавшихся в пустынях мамелюкских отрядов до сих пор вели партизанскую войну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Думаю, я мог бы помочь доктору Монжу… – пролепетал я, подавив отчаяние.
Но тут прогремел пушечный залп, послышались звуки труб и возбужденные крики. Мы все глянули в сторону городских стен. Под грохот турецких пушек из южных ворот Яффы вышла колонна оттоманской пехоты. На ветру трепетали флаги, а ряды турок неслись вниз по склону к незавершенным валам огневых позиций французов.
В ответ прозвучали сигналы французских трубачей.
– Проклятье, – проворчал Наполеон. – Нажак!
– Oui, mon general!
– Я должен руководить сражением. Вы сможете выяснить, что ему известно на самом деле?
– О да, – с усмешкой ответил он.
– Потом доложите мне. Если он по-прежнему бесполезен для нас, то я прикажу расстрелять его.
– Генерал, – вновь попытался Монж. – Позвольте мне поговорить с ним.
– Если вы и поговорите с ним, доктор Монж, то только ради того, чтобы услышать его прощальное слово.
И Бонапарт устремился в сторону грохочущей артиллерии, призывая своих адъютантов.
Я не трус, но когда улюлюкающая банда франко-арабских головорезов подвесила меня за ноги над вырытой в дюнах ямой, то через некоторое время мне захотелось малодушно рассказать им все, что они хотят услышать. Кровь уже, казалось, вскипала в моей голове, и мне просто хотелось прекратить эту чертову пытку. Французы отразили вылазку оттоманской пехоты, но смелым туркам все же удалось добежать до незаконченных укреплений огневой батареи, и количество убитых ими французов сильно разозлило войска Наполеона. Когда прошел слух, что я стал английским шпионом, несколько пехотинцев с воодушевлением предложили банде Нажака помощь и, быстро выкопав яму, соорудили над ней из стволов пальмы что-то вроде турника, на котором и подвесили меня. Формально эту пытку устроили для того, чтобы заставить меня признаться во всех утаиваемых секретах. Но практически мои мучения стали наградой отборным негодяям, фанатичным садистам и извращенным грабителям банды Нажака, своеобразным поощрением, гарантирующим выполнение ими в ходе этого вторжения любой грязной работы.
Я уже множество раз говорил им чистую правду: «В подземелье ничего не было!», «Я ошибся, рассчитывая найти там хоть что-то!», «Да и не знал я толком, что хотел там найти!»
Но если пытка практически становится самоцелью, то жертве лучше говорить только то, что способно умерить раж мучителей. Такая пытка скорее похожа на медленную казнь.
В общем, они обвязали веревкой мои лодыжки и подвесили меня вниз головой на поперечной балке над выкопанной в песке ямой так, чтобы мои руки не доставали до ее краев. Яма уходила в глубину на добрых десять футов, да и прекратили ее рыть только потому, что уперлись в какие-то камни, и тогда заявили, что такой глубины вполне хватит для моей могилы. Потом один из бедуинов подошел к яме с плетеной корзиной и высыпал туда ее содержимое. Вниз упал шипящий и извивающийся клубок змей.
– Не правда ли, Гейдж, оригинальный способ казни? – задал риторический вопрос Нажак.
– Вам грозит проклятие Апопа, – пробурчал я, уже потеряв нормальный голос из-за прилива крови к голове.
– Что?
– Проклятие Апопа! – громче прохрипел я.
Он притворился, что ничего не понял, но реакция арабов показала, что эти слова прозвучали вполне внятно. Они отпрянули, услышав зловещее имя и явно зная это древнее змеиное божество Египта, которому поклонялся изменник и убийца Ахмед бин-Садр. Более того, очевидно, судьба опять свела меня с остатками его египетской шайки, поскольку от моих слов они так задергались, словно пытались вылезти из своих подлых шкур. Я заронил опасения в их головы. Какие же страшные тайны могли мне открыться, – мне, поразившему иерусалимских горожан электрической магией? Нажак, однако, сделал вид, что ему незнакомо это имя.
– Змеиные укусы чертовски болезненны и убивают мучительно медленно. Мы прикончим вас быстрее, месье Гейдж, если вы поведаете нам, что на самом деле искали и что вам удалось найти.
– У меня есть более приятное предложение. Идите к дьяволу…
– Вы отправитесь к нему первым, месье. – Он обернулся к бандитам, державшим мои веревки. – Опускайте его!
Веревка рывками начала опускаться. Моя голова достигла уровня земли, и я, покачиваясь над самой ямой, видел теперь только башмаки и сандалии, владельцы которых продолжали глумиться в свое удовольствие. Удерживающая меня веревка продолжала опускаться. Откинув назад голову, я глянул на дно ямы. Да, в глубине шипели эти твари, ползающие на брюхе, как им и предначертано. Они напомнили мне о предательской смерти бедняги Тальма и о всех отвратительных злодеяниях, совершенных Силано и его головорезами ради получения священной книги.
– Я прокляну вас именем Тота! – крикнул я.
Движение веревки вновь прекратилось, и между арабскими бандитами разгорелся какой-то спор. Я не мог уследить за бурным потоком слов, но разобрал знакомые: «Апоп», «Силано», «колдун» и «электричество». Все-таки я приобрел репутацию! Они явно побаивались меня.
Нажак сердито прикрикнул на своих приспешников. Веревка опустилась еще на фут и вновь остановилась, спор продолжался. Внезапно раздался грохот пистолетного выстрела, от очередного рывка я опустился еще фута на два и опять остановился. Мое тело уже почти погрузилось в яму, и до змей оставалось около четырех футов.
Я глянул вверх. Слишком долго споривший с Нажаком бедуин осел на землю, одна из его обутых в сандалии ног свесилась с края ямы.
– Следующий спорщик успокоится навсегда вместе с американцем на дне этой ямы! – угрожающе заявил Нажак.
Споры затихли.
– Ну что, теперь все согласны со мной? Опускайте его! Медленно, чтобы он успел помолиться!
О, я действительно молился, и молился как одержимый. Какая гордость может устоять перед угрозой змеиных укусов? Но молитвы не принесли никакой пользы, разве что бандиты получали все большее удовольствие, продолжая опускать веревку. Я выкрикивал все, что, по моим предположениям, им хотелось услышать, молился разным богам, извиваясь и обливаясь потом, капли которого обжигали мои глаза. Когда мои жалкие стоны начали надоедать, кто-то подтолкнул меня, и я начал раскачиваться. Поистине головокружительное ощущение. Еще немного, и я мог бы потерять сознание. Оцепенело следил я, как змеи скручиваются в кольца, но вдруг заметил еще кое-что.
– Эй, вы забыли лопату!
– Для вашего же удобства, месье Гейдж, вы сами зароетесь в могиле после того, как змеи израсходуют свой яд, – крикнул Нажак. – Или, может, вам легче объяснить, что же вы увидели под Храмовой горой?
– Я уже сказал, что ничего!
Меня опустили еще на фут. Вот что получается, когда говоришь правду.
Окаянные змеи издавали отвратительное шипение. Эти рептилии разъярились на меня совершенно несправедливо, поскольку не я сбросил их в яму.
– Ладно, была там одна интересная вещица, – внес я изменение.
– Терпение не относится к моим достоинствам, месье Гейдж.
Веревка вновь опустилась.
– Погодите, погодите! – всерьез запаниковал я. – Поднимите меня, и я все расскажу!
Я придумаю что-нибудь! Пара раскачивающихся змей уже тянула вверх головы, явно намереваясь укусить меня.
Лучи восходящего солнца проникли в мою могилу. И вновь мой блуждающий взгляд скользнул по лопате, подползающим к ней змеям и остановился на неровном дне ямы, выкопанной усердными могильщиками. Только сейчас я осознал, что там внизу проступает какая-то изогнутая поверхность, похожая на рыжий обломок глиняного сосуда или черепицы. Она имела довольно правильную округлую форму, как мне показалось, возможно даже цилиндрическую, насколько можно было судить по слою налипшего сверху песка. Похоже на какую-то трубу, прикинул я. Нет, точно… это действительно груба.
И эта труба, размышлял дальше я, тянется в сторону моря.
– Думаю, мы услышим вас и оттуда, – сказал Нажак, заглядывая в яму.
Я протянул вниз руки, пытаясь дотянуться до ручки лопаты. Но до нее оставалось еще около фута. Заметив эти попытки, мои мучители любезно приспустили веревку. Но тут одна из змей взвилась к моей ладони, и я резко поднял руки и испуганно потер их, вызвав тем самым хохот внимательных наблюдателей. Теперь они начали заключать пари на то, успею ли я схватить лопату, прежде чем рептилии укусят меня. И вновь меня опустили на пару дюймов. Ох, как же великолепно развлекались мои захватчики!
– Убив меня, вы никогда не найдете величайшее сокровище! – предупредил я.
– Так поведайте же нам скорей, где оно спрятано?
Очередной спуск на несколько дюймов.
– Я могу только отвести вас туда, если вы сохраните мне жизнь!
Переводя взгляд с ползающих змей на лопату, я раскачивался и изгибался, постепенно приближаясь к ее деревянной рукоятке.
– И что же это за сокровище?
Тело очередной змеи изогнулось в мою сторону, я невольно взвыл и услышал новый приступ общего смеха. Мне не удавалось так развеселить даже парижских куртизанок.
– Это…
Веревка опустилась еще ниже, змеи застыли в боевой готовности, но в последний момент я успел дотянуться до ручки лопаты и, схватив ее, отразил их выпад. Мой отчаянный удар отбросил на песчаные стены двух самых прытких рептилий, вызвав спонтанное падение остальных. Рухнувшие друг на друга твари зашипели с новой ужасающей яростью.
– Вытащите, вытащите же меня, я все расскажу, клянусь Богом, только вытащите!
– Какое же, месье Гейдж? Какое именно вы нашли сокровище?
Что же еще я мог придумать? В голове воцарилась одуряющая пустота; тупо зажав деревянную рукоятку обеими руками, я размахнулся и, получше прицелившись, яростно ударил лезвием лопаты по изогнутой поверхности глиняной трубы. Она разбилась!
В яму хлынула мутная жидкость.
Вряд ли кто-то поразился больше меня.
Под удивленные возгласы бандитов веревка опустилась еще немного, и мои волосы окунулись в зловонную смесь сточной и морской воды. Неужели здесь проходит яффская клоака? Я в отчаянии зажмурился, ожидая, что извивающиеся твари впрыснут свой яд мне в нос, уши или глаза. Но шипение вдруг стало заметно тише.
Я приоткрыл глаза. Змеи ползли по бортам ямы, убегая от вонючего потока. Очевидно, мне подбросили пустынных змей и их не порадовала вырвавшаяся из трубы жидкая мерзость так же, как меня.
Веревка опять дернулась, и теперь уже мой лоб погрузился в грязную клоаку. Клянусь долларом Гамильтона, неужели я избежал змеиного яда только для того, чтобы захлебнуться нечистотами?
– Грааль! – заорал я. – Я знаю, где спрятан Грааль!
Услышав этот вопль, Нажак отдал приказ, и меня начали медленно вытаскивать из ямы.
Арабы подняли шум, крича, что это электрическое чудо, а я колдун, превративший песок в воду. Нажак с недоверием поглядывал на зажатую у меня в руках лопату. Яма внизу продолжала наполняться, змеи пытались забраться наверх, но падали обратно.
Моя голова уже поднялась над землей, привязанное за ноги тело раскачивалось, как мясная туша на крюке.
– Повтори-ка, что ты там сказал? – потребовал Нажак.
– Грааль, – вяло выдохнул я. – Святой Грааль. А теперь, умоляю, пристрели меня.
И конечно же, ему самому этого хотелось. Но вдруг Бонапарт сочтет мое признание очень важным? Раздумья Нажака прервал грозный гул, стремительно выросший до яростного рева, – французская армия начала атаку.
ГЛАВА 11
Зверство невозможно оправдать, но иногда оно объяснимо. Войска Бонапарта боролись с собственным разочарованием с тех самых пор, как высадились в Египте прошлым летом. Одуряющая жара, бедность и враждебность населения – все стало потрясением. Французы ожидали, что их будут приветствовать как республиканских спасителей, несущих дары просвещения. Вместе этого им оказывали упорное сопротивление, сочтя неверными и безбожниками, а остатки скрывавшихся в пустынях мамелюкских отрядов до сих пор вели партизанскую войну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65