– Пока мы не договоримся, они останутся спрятанными в надежном месте. Учитывая наши отношения, вы простите меня за то, что я не вполне доверяю вам.
Он склонил голову.
– Как и я вам, разумеется. И однако партнерам не обязательно становиться друзьями. Практически дружба в делах только мешает, а вот честное сотрудничество, по-моему, может быть весьма успешным. Ладно, я уверен, что вы изрядно проголодались в дороге. Давайте подкрепимся, и за трапезой я расскажу вам кое-что интересное. А потом уж вы решите, хотите ли помогать нам.
– А если не захочу?
– Тогда вы отправитесь обратно в Акру. И Астиза, при желании, может последовать туда. – Он захромал вверх по тропе, потом обернулся. – Но я не сомневаюсь в том, какое решение будет принято вами обоими.
Я глянул на Астизу, надеясь увидеть в ее глазах подтверждение того, что она презирает этого красавца, дипломата и дуэлянта, ученого фокусника и прожженного интригана. Но ее взгляд был не презрительным, а печальным. Она поняла, насколько ограничены мы в осуществлении наших желаний или проявлениях чувств. Мечтая найти сокровенные знания, мы попали в некое подобие страшного сна нашего собственного изобретения.
Мы прогулялись до лишенного крыши храма, по дороге разглядывая его руины. Внутри высились кучи земли и ямы проведенных раскопок. Астиза показала мне обнаруженный под полом и уже открытый каменный саркофаг, где раньше, видимо, покоились кости тамплиера.
– Силано нашел упоминание об этом захоронении в Ватикане и в библиотеках Константинополя. – сказала она.– Здесь покоился рыцарь Мишель де Труа, ему удалось избежать ареста в Париже и добраться до Святой земли.
– В одном из архивных посланий говорилось, что он упокоился вместе с Моисеем, – добавил Силано, – унеся с собой священные тайны. Далеко не сразу я понял, что упомянутое захоронение должно находиться на горе Нево, несмотря на то что могилу Моисея так и не нашли. Я надеялся просто найти в рыцарской могиле нужный документ, но его там не оказалось.
– И тогда вы в отчаянии разбили его останки, – сказала Астиза.
– Да, – неохотно признался он в собственной несдержанности. – И из расколовшейся бедренной кости выпало нечто ценное. В нее была вложена тонкая трубочка. Должно быть, после смерти рыцаря эту ногу отрезали и кость очистили от внутренностей. А в той трубочке мы нашли средневековую карту с латинскими надписями. Она указывала на следующий шаг в наших поисках. Именно тогда мы и послали за вами.
– Почему?
– Потому что вы учились у Франклина и знакомы с электричеством.
– При чем тут электричество?
– Это очень важно. Я объясню вам после ужина.
В общей сложности на горе нас оказалось человек двадцать: банда Нажака, моя троица, Астиза, Силано и несколько его преданных телохранителей. Близился вечер. Графские слуги разожгли в углу за полуразрушенными стенами храма небольшой костер, у которого позже остались только главные члены экспедиции. К моему неудовольствию, Нажак уселся вместе с нами, поэтому я настоял, чтобы Мухаммед и Нед также присоединились к нам за ужином. Астиза, как ни странно, устроилась чуть поодаль, скромно преклонив колени, а Силано занял главную центральную позицию. Мы расселись на песке, покрывающем древние мозаичные плиты с изображением римских охотничьих сцен: застывших в прыжках животных поразили копья охотившихся в лесу патрициев.
– Итак, вот мы и собрались наконец все вместе, – начал Силано, согревшись, в теплом коконе костра, защищавшего нас от холодных необитаемых небес; взлетающие вверх искры смешивались с россыпью звезд. – Мог ли Тот предвидеть, какие странные хитросплетения судеб понадобятся для разрешения оставленных им загадок? Неужели мы все невольно подчинялись воле богов?
– Есть только один истинный Бог, – пробурчал Мухаммед.
– Ага, – поддержал его Нед, – хотя ты, приятель, ошибся в выборе. Без обид.
– Я тоже верю в Единого, – заметил Силано, – и все в этом мире, все мировое бытие и все верования суть проявления Его таинства. В библиотеках, монастырях и гробницах нашего мира я исследовал множество разных путей, и все они сходятся к одному центру. Именно этот центр, мои несговорчивые союзники, мы и стремимся найти.
– Какой центр, хозяин? – с готовностью спросил Нажак, как хорошо выдрессированный пес.
Силано поднял с земли песчинку.
– Допустим, я скажу вам, что в этой песчинке заключена вся Вселенная. Что вы на это скажете?
– Я бы сказал, владейте ею и оставьте нас в покое, – быстро среагировал Нед.
Граф слабо улыбнулся и, подбросив песчинку, поймал ее.
– А допустим, я скажу вам, что окружающий нас мир всего лишь некая тончайшая незримая материя, подобная легчайшей кружевной паутине, и эта иллюзорная материя полна таинственных сил, недоступных нашему пониманию… И материя эта, возможно, пронизана одним лишь высшим разумом? Или… электричеством?
– Я не сказал бы, что принявший вас в свои объятия Нил оказался легчайшей паутиной, его воды обладали достаточной плотностью для того, чтобы сломать вам ногу, – ответил я.
– Цепь иллюзий бесконечна. С этим согласны и некоторые священные писания, порожденные мудростью Тота.
– Неужели и золото представляется вам лишь тонкой кисейной материей? Разве захват власти всего лишь сотрясает воздух?
– О нет. Хотя, в сущности, все мы живем в грезах, и эти грезы являются нашей реальностью. Но тут, впрочем, и заключается тайна. Давайте предположим, что самые твердые окаменелости, к примеру камни этого храма, являются практически несущественными формами. Что падение камня, как и падение звезды, подчиняется простому математическому закону. Предположим, что некое сооружение включает в себя божественную сущность, некая форма обретает священную силу, а душа постигает незримые энергии. Что откроется постигшему их созданию? Почему бы не сдвинуть горы, если они лишь субстанция паучьей сети? Почему бы не разделять моря, если они лишь субстанция тончайшего водяного пара? Почему бы водам Нила не превратиться в кровь, а лягушкам не стать порождением чумы? Трудно ли обрушить стены Иерихона, если они не крепче ажурной решетки? Трудно ли превратить свинец в золото, если оба вещества, в сущности, бренные останки нашего мира?
– Вы безумец, – сказал Мухаммед. – Сам шайтан вложил в вашу голову такой ужасный вздор.
– Нет. Я ученый! – Он поднялся на ноги, оттолкнув услужливо поданную руку Нажака, как только обрел устойчивое положение. – Да, Итан Гейдж, однажды на банкете Наполеона вы пытались отказать мне в этом звании. Вам хотелось подпортить мою репутацию, выдав меня за мелкого шарлатана.
Я невольно покраснел. Похоже, этот тип ничего не забывает.
– Однако в течение двадцати лет я исследовал тайные учения, – продолжил Силано. – Пока вы беспутно растрачивали свою жизнь, я корпел в порабощенном мамелюками Каире, изучая древние тайны. Я шел по следам древних знаний, пока вы ловили удачу в парижских салонах. Я старался постичь туманные намеки, оставленные нам древними мудрецами, пока все вы копошились в мирской грязи…
Ого, самомнения ему по-прежнему не занимать!
– И вот наконец, – торжественно заключил граф, – я постиг то, что мы ищем и чем мы должны овладеть, чтобы успешно завершить поиски. Мы должны овладеть молнией!
– Чем овладеть? – не поверив своим ушам, переспросил Нед.
– Насколько я понял, Гейдж, вы преуспели в использовании электричества, дав отпор атаке войск Бонапарта.
– Война выставляет свои требования.
– Я думаю, нам могут понадобиться открытия Франклина, когда мы приблизимся к Книге Тота. Насколько глубоки ваши знания об электрических силах?
– Я достаточно сведущий человек, но не понимаю, к чему вы клоните.
– Он клонит к тому, Итан, что нам необходимы серафимы, – подключаясь к разговору, более мягко произнесла Астиза. – Мы предполагаем, что они укажут на тот последний тайник, что устроили рыцари-тамплиеры после уничтожения их ордена. Они принесли найденное ими в иерусалимском подземелье сокровище в пустыню и спрятали его в Городе Призраков. Подтверждения тому весьма смутные, но, насколько мы с Алессандро поняли, Тот тоже владел знаниями об электрических силах, а тамплиеры воспользовались ими для создания проверочных испытаний искателям книги. Нам необходимо привлечь силу молнии, как делал Франклин.
– Вообще-то, по-моему, Мухаммед прав, – заметил я. – Вы оба сошли с ума.
– В подземелье Иерусалима, – продолжал Силано, – вы обнаружили странную келью со световым открывающим устройством. И одну таинственную дверь, правда?
– Как вы могли узнать об этом?
Я наверняка знал, что Нажак не смог проникнуть в обследованные нами помещения и увидеть странно украшенную дверь, открытую Мириам.
– Как уже говорилось, я много времени посвятил изучению древних документов. И мне известно, что на той тамплиерской двери вы обнаружили иудейские символы. Десять сефирот каббалы?
– Но какое отношение они имеют к молнии?
– А вот посмотрите.
Наклонившись, он начертил на песке возле костра две соприкасающиеся окружности.
– Все в мире двойственно, – пробормотала Астиза.
– И в то же время взаимосвязано, – добавил граф.
Он начертил вокруг них еще один большой круг, соприкасающийся с малыми окружностями. Потом последовательно добавил к ним еще несколько окружностей. Его рисунок становился все более замысловатым.
– Пророки пользовались такими знаниями, – сказал он. – Возможно, пользовался и Иисус. И тамплиеры, в свой черед, тоже применили их.
Места пересечения кругов он соединил прямыми линиями, получив в итоге две звезды: пятиконечную и шестиконечную.
– Одна из этих звезд имеет египетское, а вторая – еврейское происхождение, – пояснил он. – Обе они одинаково священны. Египетские звезды вы использовали на вашем новом американском флаге. Вы не задумывались о том, что их могли выбрать франкмасоны, способствовавшие основанию вашей страны?
И в заключение в промежутках он отметил десять точек, расположенных тем же особым образом, что и задвижки на двери в зале тамплиеров под Храмовой горой. Изображения десяти сефирот – так назвал их Хаим Фархи. В очередной раз, казалось, все говорили на древних, неизвестных мне языках и находили важный смысл в том, что я мог бы счесть обычным украшением.
– Узнаете? – спросил Силано.
– Что именно? – сдержанно уточнил я.
– Поверх этого рисунка тамплиеры начертили другой. – Последовательно соединяя точки, он получил изломанную зигзагообразную линию. – Вот. Удар молнии. Жутковато, вы не находите?
– Возможно.
– Не только возможно. Согласно их туманным указаниям, мы должны овладеть небесными силами, если хотим понять, где находится эта книга. На обнаруженной нами здесь карте имеется символ молнии, а также написаны стихи.
– Стихи?
– Ритмическое двустишие. Весьма выразительное.
Он процитировал:
Aether cum radiis solis fulgore relucet
Angelus et pinnis indicat ore Dei,
Cum region deserta bibens ex murice torto
Siccatis labris arida sorbet aquas
Tum demum partem quandam lux clara revelat
Quae prius ignota est nec repute tibi
Opperiens cunctatur eum dea Candida Veri
Floribus insanum qui furit antique fide.
– Для меня это чистая тарабарщина, Силано.
– Латынь. Неужели на вашем Диком Западе не изучают классические языки, месье Гейдж?
– На нашем Диком Западе классическим считается меткий и своевременный выстрел.
– Перевод этого документа, который я нашел во время моих ученых изысканий, поясняет, почему мне захотелось вновь встретиться с вами.
Когда небеса расколются стрелами молний
И Господень перст воспламенит ангельские крылья,
Когда спираль пустынной улитки отверзнет иссохшие уста
И недра поглотят живительную влагу,
Тогда наконец огненный луч пронзит неизвестность
И откроет неведомую доселе и незримую мирскому глазу тайну.
Древнейшая божественная и светозарная Истина ждет безумца,
Коль укрепится верой его помраченный цветами разум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Он склонил голову.
– Как и я вам, разумеется. И однако партнерам не обязательно становиться друзьями. Практически дружба в делах только мешает, а вот честное сотрудничество, по-моему, может быть весьма успешным. Ладно, я уверен, что вы изрядно проголодались в дороге. Давайте подкрепимся, и за трапезой я расскажу вам кое-что интересное. А потом уж вы решите, хотите ли помогать нам.
– А если не захочу?
– Тогда вы отправитесь обратно в Акру. И Астиза, при желании, может последовать туда. – Он захромал вверх по тропе, потом обернулся. – Но я не сомневаюсь в том, какое решение будет принято вами обоими.
Я глянул на Астизу, надеясь увидеть в ее глазах подтверждение того, что она презирает этого красавца, дипломата и дуэлянта, ученого фокусника и прожженного интригана. Но ее взгляд был не презрительным, а печальным. Она поняла, насколько ограничены мы в осуществлении наших желаний или проявлениях чувств. Мечтая найти сокровенные знания, мы попали в некое подобие страшного сна нашего собственного изобретения.
Мы прогулялись до лишенного крыши храма, по дороге разглядывая его руины. Внутри высились кучи земли и ямы проведенных раскопок. Астиза показала мне обнаруженный под полом и уже открытый каменный саркофаг, где раньше, видимо, покоились кости тамплиера.
– Силано нашел упоминание об этом захоронении в Ватикане и в библиотеках Константинополя. – сказала она.– Здесь покоился рыцарь Мишель де Труа, ему удалось избежать ареста в Париже и добраться до Святой земли.
– В одном из архивных посланий говорилось, что он упокоился вместе с Моисеем, – добавил Силано, – унеся с собой священные тайны. Далеко не сразу я понял, что упомянутое захоронение должно находиться на горе Нево, несмотря на то что могилу Моисея так и не нашли. Я надеялся просто найти в рыцарской могиле нужный документ, но его там не оказалось.
– И тогда вы в отчаянии разбили его останки, – сказала Астиза.
– Да, – неохотно признался он в собственной несдержанности. – И из расколовшейся бедренной кости выпало нечто ценное. В нее была вложена тонкая трубочка. Должно быть, после смерти рыцаря эту ногу отрезали и кость очистили от внутренностей. А в той трубочке мы нашли средневековую карту с латинскими надписями. Она указывала на следующий шаг в наших поисках. Именно тогда мы и послали за вами.
– Почему?
– Потому что вы учились у Франклина и знакомы с электричеством.
– При чем тут электричество?
– Это очень важно. Я объясню вам после ужина.
В общей сложности на горе нас оказалось человек двадцать: банда Нажака, моя троица, Астиза, Силано и несколько его преданных телохранителей. Близился вечер. Графские слуги разожгли в углу за полуразрушенными стенами храма небольшой костер, у которого позже остались только главные члены экспедиции. К моему неудовольствию, Нажак уселся вместе с нами, поэтому я настоял, чтобы Мухаммед и Нед также присоединились к нам за ужином. Астиза, как ни странно, устроилась чуть поодаль, скромно преклонив колени, а Силано занял главную центральную позицию. Мы расселись на песке, покрывающем древние мозаичные плиты с изображением римских охотничьих сцен: застывших в прыжках животных поразили копья охотившихся в лесу патрициев.
– Итак, вот мы и собрались наконец все вместе, – начал Силано, согревшись, в теплом коконе костра, защищавшего нас от холодных необитаемых небес; взлетающие вверх искры смешивались с россыпью звезд. – Мог ли Тот предвидеть, какие странные хитросплетения судеб понадобятся для разрешения оставленных им загадок? Неужели мы все невольно подчинялись воле богов?
– Есть только один истинный Бог, – пробурчал Мухаммед.
– Ага, – поддержал его Нед, – хотя ты, приятель, ошибся в выборе. Без обид.
– Я тоже верю в Единого, – заметил Силано, – и все в этом мире, все мировое бытие и все верования суть проявления Его таинства. В библиотеках, монастырях и гробницах нашего мира я исследовал множество разных путей, и все они сходятся к одному центру. Именно этот центр, мои несговорчивые союзники, мы и стремимся найти.
– Какой центр, хозяин? – с готовностью спросил Нажак, как хорошо выдрессированный пес.
Силано поднял с земли песчинку.
– Допустим, я скажу вам, что в этой песчинке заключена вся Вселенная. Что вы на это скажете?
– Я бы сказал, владейте ею и оставьте нас в покое, – быстро среагировал Нед.
Граф слабо улыбнулся и, подбросив песчинку, поймал ее.
– А допустим, я скажу вам, что окружающий нас мир всего лишь некая тончайшая незримая материя, подобная легчайшей кружевной паутине, и эта иллюзорная материя полна таинственных сил, недоступных нашему пониманию… И материя эта, возможно, пронизана одним лишь высшим разумом? Или… электричеством?
– Я не сказал бы, что принявший вас в свои объятия Нил оказался легчайшей паутиной, его воды обладали достаточной плотностью для того, чтобы сломать вам ногу, – ответил я.
– Цепь иллюзий бесконечна. С этим согласны и некоторые священные писания, порожденные мудростью Тота.
– Неужели и золото представляется вам лишь тонкой кисейной материей? Разве захват власти всего лишь сотрясает воздух?
– О нет. Хотя, в сущности, все мы живем в грезах, и эти грезы являются нашей реальностью. Но тут, впрочем, и заключается тайна. Давайте предположим, что самые твердые окаменелости, к примеру камни этого храма, являются практически несущественными формами. Что падение камня, как и падение звезды, подчиняется простому математическому закону. Предположим, что некое сооружение включает в себя божественную сущность, некая форма обретает священную силу, а душа постигает незримые энергии. Что откроется постигшему их созданию? Почему бы не сдвинуть горы, если они лишь субстанция паучьей сети? Почему бы не разделять моря, если они лишь субстанция тончайшего водяного пара? Почему бы водам Нила не превратиться в кровь, а лягушкам не стать порождением чумы? Трудно ли обрушить стены Иерихона, если они не крепче ажурной решетки? Трудно ли превратить свинец в золото, если оба вещества, в сущности, бренные останки нашего мира?
– Вы безумец, – сказал Мухаммед. – Сам шайтан вложил в вашу голову такой ужасный вздор.
– Нет. Я ученый! – Он поднялся на ноги, оттолкнув услужливо поданную руку Нажака, как только обрел устойчивое положение. – Да, Итан Гейдж, однажды на банкете Наполеона вы пытались отказать мне в этом звании. Вам хотелось подпортить мою репутацию, выдав меня за мелкого шарлатана.
Я невольно покраснел. Похоже, этот тип ничего не забывает.
– Однако в течение двадцати лет я исследовал тайные учения, – продолжил Силано. – Пока вы беспутно растрачивали свою жизнь, я корпел в порабощенном мамелюками Каире, изучая древние тайны. Я шел по следам древних знаний, пока вы ловили удачу в парижских салонах. Я старался постичь туманные намеки, оставленные нам древними мудрецами, пока все вы копошились в мирской грязи…
Ого, самомнения ему по-прежнему не занимать!
– И вот наконец, – торжественно заключил граф, – я постиг то, что мы ищем и чем мы должны овладеть, чтобы успешно завершить поиски. Мы должны овладеть молнией!
– Чем овладеть? – не поверив своим ушам, переспросил Нед.
– Насколько я понял, Гейдж, вы преуспели в использовании электричества, дав отпор атаке войск Бонапарта.
– Война выставляет свои требования.
– Я думаю, нам могут понадобиться открытия Франклина, когда мы приблизимся к Книге Тота. Насколько глубоки ваши знания об электрических силах?
– Я достаточно сведущий человек, но не понимаю, к чему вы клоните.
– Он клонит к тому, Итан, что нам необходимы серафимы, – подключаясь к разговору, более мягко произнесла Астиза. – Мы предполагаем, что они укажут на тот последний тайник, что устроили рыцари-тамплиеры после уничтожения их ордена. Они принесли найденное ими в иерусалимском подземелье сокровище в пустыню и спрятали его в Городе Призраков. Подтверждения тому весьма смутные, но, насколько мы с Алессандро поняли, Тот тоже владел знаниями об электрических силах, а тамплиеры воспользовались ими для создания проверочных испытаний искателям книги. Нам необходимо привлечь силу молнии, как делал Франклин.
– Вообще-то, по-моему, Мухаммед прав, – заметил я. – Вы оба сошли с ума.
– В подземелье Иерусалима, – продолжал Силано, – вы обнаружили странную келью со световым открывающим устройством. И одну таинственную дверь, правда?
– Как вы могли узнать об этом?
Я наверняка знал, что Нажак не смог проникнуть в обследованные нами помещения и увидеть странно украшенную дверь, открытую Мириам.
– Как уже говорилось, я много времени посвятил изучению древних документов. И мне известно, что на той тамплиерской двери вы обнаружили иудейские символы. Десять сефирот каббалы?
– Но какое отношение они имеют к молнии?
– А вот посмотрите.
Наклонившись, он начертил на песке возле костра две соприкасающиеся окружности.
– Все в мире двойственно, – пробормотала Астиза.
– И в то же время взаимосвязано, – добавил граф.
Он начертил вокруг них еще один большой круг, соприкасающийся с малыми окружностями. Потом последовательно добавил к ним еще несколько окружностей. Его рисунок становился все более замысловатым.
– Пророки пользовались такими знаниями, – сказал он. – Возможно, пользовался и Иисус. И тамплиеры, в свой черед, тоже применили их.
Места пересечения кругов он соединил прямыми линиями, получив в итоге две звезды: пятиконечную и шестиконечную.
– Одна из этих звезд имеет египетское, а вторая – еврейское происхождение, – пояснил он. – Обе они одинаково священны. Египетские звезды вы использовали на вашем новом американском флаге. Вы не задумывались о том, что их могли выбрать франкмасоны, способствовавшие основанию вашей страны?
И в заключение в промежутках он отметил десять точек, расположенных тем же особым образом, что и задвижки на двери в зале тамплиеров под Храмовой горой. Изображения десяти сефирот – так назвал их Хаим Фархи. В очередной раз, казалось, все говорили на древних, неизвестных мне языках и находили важный смысл в том, что я мог бы счесть обычным украшением.
– Узнаете? – спросил Силано.
– Что именно? – сдержанно уточнил я.
– Поверх этого рисунка тамплиеры начертили другой. – Последовательно соединяя точки, он получил изломанную зигзагообразную линию. – Вот. Удар молнии. Жутковато, вы не находите?
– Возможно.
– Не только возможно. Согласно их туманным указаниям, мы должны овладеть небесными силами, если хотим понять, где находится эта книга. На обнаруженной нами здесь карте имеется символ молнии, а также написаны стихи.
– Стихи?
– Ритмическое двустишие. Весьма выразительное.
Он процитировал:
Aether cum radiis solis fulgore relucet
Angelus et pinnis indicat ore Dei,
Cum region deserta bibens ex murice torto
Siccatis labris arida sorbet aquas
Tum demum partem quandam lux clara revelat
Quae prius ignota est nec repute tibi
Opperiens cunctatur eum dea Candida Veri
Floribus insanum qui furit antique fide.
– Для меня это чистая тарабарщина, Силано.
– Латынь. Неужели на вашем Диком Западе не изучают классические языки, месье Гейдж?
– На нашем Диком Западе классическим считается меткий и своевременный выстрел.
– Перевод этого документа, который я нашел во время моих ученых изысканий, поясняет, почему мне захотелось вновь встретиться с вами.
Когда небеса расколются стрелами молний
И Господень перст воспламенит ангельские крылья,
Когда спираль пустынной улитки отверзнет иссохшие уста
И недра поглотят живительную влагу,
Тогда наконец огненный луч пронзит неизвестность
И откроет неведомую доселе и незримую мирскому глазу тайну.
Древнейшая божественная и светозарная Истина ждет безумца,
Коль укрепится верой его помраченный цветами разум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65