Итак, прибыв в Розетту, мы с Астизой оказались между двух огней: позади расположился возбужденный французский лагерь, а впереди победоносная французская армия грабила наших бывших союзников, погибших на поле брани. Прямо из челюстей крокодила я попал в военное окружение.
– Итан, как ты думаешь, что нам лучше сделать?
Любому мужчине, по-моему, лестно, когда женщины спрашивают об этом, находясь в центре военной операции, но я не возражал бы, чтобы иногда они выдвигали и свои собственные идеи.
– Хорошо бы, я думаю, продолжать бегство. Только неизвестно, в какую сторону лучше бежать.
Тогда она смело внесла предложение.
– Помнишь оазис Сива, где Александра Великого провозгласили сыном Зевса и Амона? Наполеон пока не завоевал его. Давай отправимся туда.
– Но ведь до него сотня миль по безводным пескам! – не в силах скрыть отчаяния, воскликнул я.
– Ну да, поэтому лучше побыстрей отправиться в путь.
Мы оба могли проститься с жизнью, превратившись в мумии, обезвоженные и высушенные жарой, но куда еще могли мы пойти? Теперь Силано наверняка убьет нас. И Наполеон тоже.
– Хотелось бы мне, чтобы украденный нами осел с ошалевшими от стрельбы глазами не выглядел таким тощим, – заметил я. – Будь у нас побольше времени, я присмотрел бы нам более крепкую животину.
Неважно. У подножия дюны нас поджидал французский патруль.
Как и следовало ожидать, Наполеон в тот вечер пребывал в хорошем расположении духа. Ничто так не успокаивало его, как победы. Во Францию будут посланы сводки с красочным и подробным описанием очередного триумфа Бонапарта. Захваченные знамена уже подготовили к отправке в Париж для демонстрации новых завоеваний молодой республики. К тому же я, раздражающий его комар, сидел, надежно связанный веревками, вытянув пожеванную алчным крокодилом ногу; моей любимой тоже скрутили руки, винтовку опять отобрали, а осла отправили обратно законному владельцу.
– Я лишь старался спасти вас от черной магии, генерал, – без особого вдохновения попытался оправдаться я.
Он раскупорил бутылку бордо из своих личных запасов, присланных братом из Франции.
– Ах: вот как, теперь уже от черной магии? И в этом вам помогала ваша коварная красотка?
– Силано стремится вызвать дьявольские силы, чтобы ввести вас в заблуждение.
– А вы, Гейдж, значит, взорвали половину моего форта по наущению Господа.
Он сделал глоток.
В его трактовке это звучало угрожающе.
– Если вы, генерал, имеете в виду ночную перестрелку, так то была просто вражеская диверсия.
Возможно, мне следовало вести себя более дерзко и вызывающе, но я пытался спасти наши жизни.
Прибывший вскоре граф Силано, увидев меня, так изумился, будто я воскрес на третий день после погребения.
– Ох, месье, как же я устал от попыток убить вас, – заявил он.
– Я тоже устал от этого, – ответил я, улыбнувшись им обоим.
– Вы уничтожили верхнюю часть камня, – сказал Бонапарт. – Не она ли давала ключ к переводу древней книги?
К счастью, им не пришло в голову раздеть Астизу.
– Да, генерал.
– А что именно могла сообщить нам эта книга?
– Магические знания, – сказал Силано.
– Неужели магия все-таки существует?
– Мы могли бы овладеть ею. Магия является лишь высшим достижением науки. Магия и могущество бессмертия.
– Бессмертие! – Бонапарт рассмеялся. – Бегство от неизбежной судьбы! Но я видел слишком много смертей, поэтому уже обеспечил себе бессмертие. После нас остаются лишь воспоминания.
– Мы думаем, что эта книга позволила бы вам достичь бессмертия в более реальном смысле, – сказал граф. – Вам и вашим ближайшим сподвижникам.
– Таким, как вы? – Он отбросил опустевшую бутылку. – Так значит, у вас тоже есть стимул, мой друг! – Наполеон повернулся ко мне. – Досадно, что вы уничтожили часть камня, Гейдж, но Силано уже расшифровал некоторые знаки. Надеюсь, он разгадает и смысл остальных. А оставшиеся три четверти камня позволят ученым сосредоточиться на расшифровке иероглифов. В зависимости от того, кто в конечном итоге победит здесь, в Египте, эта плита окажется в музее либо Парижа, либо Лондона. Толпы посетителей будут глазеть на нее, даже не подозревая о пропавшей по вашей вине четверти текста.
– Я могу быть поблизости, чтобы рассказать им.
– Боюсь, вас ждет иной удел. – Наполеон взял кожаную папку и извлек оттуда пачку старых газет. – Смит прислал мне их в качестве подарка, когда я позволил туркам забрать своих раненых. Похоже, пока мы тут завоевывали славу в Египте, события в Европе вышли из-под контроля. Франции вновь грозит опасность.
Именно в тот момент я убедился, что Бонапарт отказался от прежней цели завоевания Азии, предпочтя ей новую – возвращение в Париж. Он завоевал все, что смог, а мы нашли то, что ему больше всего хотелось найти. Могущество, в том или ином смысле.
– С марта Франция находится в состоянии войны с Австрией, и к тому же нас вытеснили из Германии и Италии. Пока мы осаждали Акру, в Индии погиб Типу Султан. Директория пребывает в растерянности, а мой брат Люсьен пытается провести реформы в слабоумном парижском собрании. Британский флот в ближайшее время ослабит блокаду, чтобы пополнить запасы на Кипре. Вот тогда-то я и отправлюсь обратно, чтобы навести порядок во Франции. Долг прежде всего.
Его слова показались мне наглой ложью для прикрытия позорного бегства.
– Долг? Какой же долг призывает вас бросить вашу армию?
– Подготовка к ее достойному возвращению. Клебер, кстати, мечтал о командовании с тех пор, как мы высадились здесь. Теперь ему представится такая возможность. Моя депеша удивит его. Между тем сам я сильно рискую, ведь мне надо будет как-то избежать столкновения с британским флотом.
Да уж, силен риск! Рискует остающаяся в Египте непризнанная армия. Этот пройдошливый политик бросал своих верных воинов ради интриг в Париже! И тем не менее, по правде говоря, я восхищался такой хитростью. Мы оба с ним были одного поля ягоды: приспособленцы и игроки, способные к выживанию. Преследуя корыстные цели, мы стали фаталистами. Мы оба были падки на хорошеньких женщин. И смело бросались в авантюры, если они избавляли от скуки.
Наполеон словно прочел мои мысли.
– Война и политика выдвигают суровые требования, – сказал он. – Очень жаль, что нам придется убить вас, но тут уж ничего не поделаешь.
– Почему же ничего не поделаешь?
– Я чувствую, что меня несет к неведомой цели, и если в Египте вы, Итан Гейдж, могли помочь мне, то отныне с тем же успехом сможете и помешать. Никаких наших планов вы не завершили, зато ваше электричество помогло в Акре проклятым англичанам. А теперь вы вдобавок разгромили Розетту.
– Только по вине Силано. Он приказал бросить меня на съедение крокодилу…
Бонапарт решительно отмел мои пояснения.
– Прощайте, месье Гейдж. При иных обстоятельствах мы могли бы стать хорошими партнерами. Что ж, как говорится, напоследок вам удалось еще разок предать Францию. Вы оказались источником серьезных неприятностей, слишком изворотливым противником. Однако даже у кошки всего девять жизней. Наверняка к данному моменту вы израсходовали свой запас.
– Нет, если только вы не пожелаете этого проверить, – угрюмо ответил я.
– Я предоставлю вашу судьбу на волю Силано, уж он-то придумает, как поступить с вами и вашей дамой. В сущности преступницей, пытавшейся убить меня в Александрии.
– Она пыталась убить меня, генерал!
– М-да. И почему, интересно, все злодейки так красивы? Что ж, у каждого из нас свой удел.
Распорядившись нашими судьбами, он решительно удалился, уже всецело поглощенный своим новым проектом.
Кто-нибудь другой попросту пристрелил бы нас, но Силано был в некотором роде ученым. Мы с Астизой причинили ему достаточно неприятностей, чтобы ему захотелось доставить нам заслуженные, по его мнению, страдания, а кроме того, его заинтересовали исследования новых способов казни с использованием средств окружающей среды.
– Известно ли вам, что тела мумифицируют порой всего лишь с помощью одного песка?
– Куда уж нам до вашей эрудиции.
Короче говоря, после полуночи нас похоронили, правда закопав в песок только по шею.
– А нравится мне в такой казни то, что во время вашего тоскливого сгорания вы сможете наблюдать друг за другом, – заявил он, когда его приспешники закончили трамбовать песок вокруг наших голов.
Нам связали ноги, а также и руки, заломив их за спину. Естественно, ни о каких головных уборах и речи быть не могло, а от жажды мы и так уже давно мучились.
– С восходом солнца начнется ваша медленная пытка, – продолжил словоохотливый граф. – И ваши мучения час от часу будут усиливаться. Медленно поджарится и потрескается ваша кожа. Отраженный песком свет и пыль постепенно ослепят вас, и, глядя друг на друга, вы будете медленно сходить с ума. Раскаленный песок высосет из вас всю оставшуюся влагу, и ваши языки так распухнут, что вам станет трудно даже дышать. Вы будете молиться, чтобы укусы змей или скорпионов побыстрее закончили эту пытку. – Он склонился и погладил меня по голове, как ребенка или собаку. – Скорпионы предпочитают пожирать человеческие глаза, а муравьи в поисках пищи заползут в ваши тела через ноздри и уши. Грифы также, соперничая с муравьями, будут посматривать на вас с надеждой на хорошую трапезу. Но больше всего страданий причиняют обычно змеи.
– Как много вам известно о повадках здешней фауны.
– Да, я натуралист, а методы пыток изучаю долгие годы. Это изощренная наука, чистое удовольствие, если вы понимаете ее тонкости. Не так легко, знаете ли, поддерживать человека в состоянии мучительной боли, но не давать ему терять разум, чтобы он мог еще сообщить нечто полезное. В данном опыте интересно то, что закопанная в песок плоть испечется, усохнет и великолепно сохранится. Именно благодаря такому естественному процессу, как я подозреваю, древние египтяне придумали мумифицирование. Вам известно, что персидский царь потерял целую армию во время песчаной бури?
– Не скажу, что меня хоть немного волнуют потери персидского царя.
– Я изучаю историю, чтобы не повторять ее ошибок. – Он повернулся к Астизе, ее темные волосы веером раскинулись по песку. – А ведь я любил тебя, ты знаешь.
– Вы никогда никого не любили, кроме себя.
– Бен Франклин говорил, что себялюбцу не грозит встреча с соперником, – монотонно изрек я.
– Ах, как же занимателен ваш месье Франклин. Конечно, я оставался верным себе гораздо в большей степени, чем любой из вас по отношению ко мне! Сколько возможностей для совместной работы я предоставил вам, Гейдж? Сколько раз предостерегал вас? Однако вы предавали меня с завидным упорством, не единожды, и не дважды, и не трижды…
– Непостижимая странность.
– Мне хотелось бы послушать, как жалобно вы будете просить о пощаде перед смертью.
– Может, я и попросил бы, если бы считал, что в такой просьбе есть хоть капля смысла.
– Но к сожалению, судьба призывает и меня. Я должен сопровождать Бонапарта обратно во Францию, где смогу более обстоятельно заняться изучением этой книги, а ему несвойственно долго сидеть смирно. Впрочем, не безопасно уже и блуждать по морям, удалившись из-под защиты основных военных сил. Боюсь, что мы больше не увидимся, месье Гейдж.
– Вы верите в призраков, Силано?
– К сожалению, мой интерес к сверхъестественному миру не простирается на суеверия.
– Вам придется поверить, когда я приду за вами.
Он рассмеялся.
– И после того, как вы хорошенько попугаете меня, вероятно, мы сможем сыграть в картишки! Между тем я даю вам шанс еще на одно превращение. То ли в призрака, то ли в мумию. Возможно, я поручу кому-нибудь выкопать вас через пару недель, чтобы потом поставить в углу моей лаборатории рядышком с мумией Омара.
– Алессандро, мы не заслужили этого! – воскликнула Астиза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65