На
лице бедняжки навеки застыл невыразимый ужас.
Солдаты застонали, наиболее слабые попадали без чувств. Сержант Клутц
улыбнулся.
- Да, вот так в итоге выглядит непокорный. После казни его крошечное
тельце месяц висит в казарме на доске объявлений, в назидание остальным, а
после, вместе с игрушечной лопаткой, чтобы было чем выкопать могилку, его
кладут в почтовый конверт и отсылают родным. Вопросы есть?
- Простите, сэр, - послышался дрожащий голос. - Скажите, процесс
обезвоживания - мгновенный или... медленный и мучительный?
- Хороший вопрос. Ты уже пробыл один денек в армии, так неужели не
догадаешься?
Снова стоны, шум падения бесчувственных тел. Сержант одобрительно
кивнул.
- Ладно. Сейчас я скажу, что вас ждет в ближайшем будущем. Мы летим в
ЛНПС на ВБМ, то есть в лагерь начальной подготовки Слиммарко на Военной
базе Мортстерторо. Там вы постигнете основы солдатской науки. Некоторые из
вас не выдержат начальной подготовки и будут похоронены со всеми воинскими
почестями. Запомните это. Запомните и то, что обратного пути у вас нет. Вы
станете справными солдатами - или мертвецами. И поймете, что военная служба
трудна, но справедлива. Вопросы есть?
В тишине у меня громко заурчало в животе, а изо рта выскочили слова:
- Да, сэр. Когда нам дадут поесть?
- Крепкий у тебя желудок, как я погляжу. Обычно новобранцам суровая
правда военной жизни портит аппетит.
- Сэр, я желаю честно исполнить свой долг. Солдат обязан быть сильным
и выносливым, а для этого надо хорошо питаться.
Сопя и таращась на меня, Клутц обмозговал (если в данном случае
уместно это слово) мой довод.
- Ладно, будем считать, что ты сам напросился идти за пайками для
всех. Кладовка вон за той дверью. Пошел!
Я отворил дверь в крошечный отсек, где стояла одна-единственная
коробка с надписью "БОЕВЫЕ ПАЙКИ ЮК-Е". Но коробка оказалась подозрительно
легкой: Неужели ее содержимым можно накормишь такую ораву?
- Тащи сюда, кретино, нечего ее щупать, - зарычал сержант, и я
поспешил обратно. Пайки ЮК-Е оказались серыми брикетами в пластмассовых
стаканчиках. Мои товарищи мигом их расхватали.
- Такой брикет поддерживает жизнь в течение суток, - скрипучим голосом
объяснил сержант - В нем есть все витамины, минералы, протеин и селитра,
которые начальство считает необходимыми для солдатского организма. Крышечка
снимается путем надавливания ногтем большого пальца на желобок, помеченный
надписью: "надавить ногтем большого пальца". Поев, каждый из вас подойдет к
стене, вот к этому крану, наберет в пластмассовый стакан воды. Пить надо
быстро, через, минуту после смачивания упаковка, теряет жесткость.
Напившись, вы аккуратно скатаете ее и будете хранить как зеницу ока, потому
что она превратится в контрацептивное средство, которым вы еще долго не
сможете пользоваться, но которое обязаны иметь при себе. А теперь -
приступить к приему пищи!
Пока мы грызли пайки, в отсеке снова появились кресла. Я осторожно
уселся на свое, ожидая, что оно снова провалится. Мне не верилось, что
удастся уснуть сидя, но комбинация из мерзкой еды и предельной усталости
сделала свое дело. Прежде чем закрыть глаза, я услышал собственный храп.
Обстоятельства пробуждения можно было предугадать: кресла снова ушли в пол,
и я оказался среди кряхтящей и стонущей фиолетовой массы. Подхлестывая нас
окриками, сержант дождался, когда последний из нас поднялся и встал в
подобие строя.
- Поздравляю с первым днем новой жизни, - ухмыльнулся Клутц. Его слова
были встречены жалобным нытьем.
В стене распахнулся люк, в салон ворвался холодный пыльный ветер. Едва
переставляя ноги, мы спустились по трапу. Зрелище оказалось не слишком
впечатляющим. Одно бледно-розовое солнце пряталось за облаком пыли на
горизонте, другого было не видать. Судя по разреженному холодному воздуху,
база располагалась на возвышенности, возможно, на горном плато. Это
гарантировало преобладающую летную погоду и максимум неудобств для
возможного десанта противника. Вдали, заставив землю содрогнуться,
стартовал звездолет, огонь его дюз горел ярче заходящего солнца. Сержант
приказал нам построиться и заявил:
- Отныне каждый из вас будет носить военное имя, прежнее может забыть
навсегда. Военное имя состоит из прежнего с добавлением первых четырех цифр
личного номера. Я читаю имя, названный проходит в казарму, садится на
указанную койку и ждет дальнейших распоряжений. Гордо 7590 - койка номер
один...
Я ждал, разглядывая унылую стену казармы, пока не услышал: - Жак 5138.
Едва переставляя ноги, я прошел в дверь, над которой красовался
лозунг: "ЧЕРЕЗ ЭТИ ДВЕРИ ПРОХОДЯТ ЛУЧШИЕ СОЛДАТЫ В МИРЕ". Пол в казарме был
каменный, его совсем недавно мыли. Стены - бетонные, тоже мокрые. Я поднял
глаза к потолку - с него капало. Мне стало страшно - не иначе, кто-то из
начальства помешан на влажной уборке помещений. Койки в казарме были
трехъярусные, и моя, разумеется, оказалась на самом верху. На ней лежал
скатанный матрац.
- Добро пожаловать в новый дом, - с искренним радушием в голосе
произнес сержант, когда мы все с неискренним вниманием обернулись к нему. -
Запомните хорошенько, как лежат скатанные матрацы, потому что они должны
так лежать постоянно, за исключением времени, отведенного на сон. А у нас
здесь не разоспишься, не надейтесь. Свое личное имущество будете хранить в
нишах под полом, они открываются и закрываются все одновременно вот этой
кнопкой.
Он коснулся кнопки на поясе. Послышался скрежет, и в полу.
образовалось множество прямоугольных отверстий. Один неудачно стоявший
рекрут с воплем рухнул в нишу.
- Свет погаснет через пятнадцать минут. Нижайше прошу расстелить
койки, но не укладываться раньше времени. Перед сном вы увидите учебный
фильм и узнаете, что вас ждет завтра. Посмотрев кино, вы помолитесь богу
или богам, кому как нравится, и ляжете баиньки. Спокойной ночи. - Он вышел.
Некоторое время в казарме стоял шелест - мы стелили койки, состоящие
из худосочного матраца и тонюсенького одеяла. Надувная подушка, на которую
ушли все мои последние силы, наверняка вскоре окажется спущенной. Пока мы
стелились, в проходы между койками бесшумно опустились телеэкраны. Грянула
бравурная музыка, на экране появился офицер, страдающий несколькими
дефектами речи, и стал читать совершенно непонятные наставления, которые
мы, разумеется, пропустили мимо ушей. Я высыпал из нагрудного кармана в
свой ящик вещи и, как был, в одежде, вскарабкался на койку. Вскоре под
заунывное бормотание офицера у меня сомкнулись веки, и я почти заснул, как
вдруг полыхнула ослепительная вспышка, и грянул гром. На экране возникла
зловещая фигура в черной форме.
- Внимание, - зловеще произнес человек в черном. - Мы прерываем все
запланированные передачи, чтобы сообщить вам следующее известие, - сделав
жуткую гримасу, он встряхнул листок бумаги, который держал в руке. - На
территорию нашей страны проник опасный шпион. Установлено, что вчера утром
он прибыл на борту брастирского корабля. Вчерашние поиски в бухте не дали
результата. В ходе сегодняшних поисков установлено, что шпион проник на
прогулочный катер и украл несколько предметов одежды.
У меня стянуло кожу на затылке.
- В песке на пляже обнаружены вещи, как установлено, принадлежавшие
шпиону. В настоящее время район поисков оцеплен, там объявлен комендантский
час, тщательно обыскивается каждое здание. Возможно, преступник до сих пор
носит украденную одежду. Тому, кто видел на ком-нибудь этот костюм, следует
немедленно поставить в известность полицию или силы безопасности.
На экране появилось довольно точное компьютерное изображение вещей,
которые я позаимствовал на катере. Некоторое время они медленно крутились в
пространстве, потом появилась человеческая фигура. Вместо лица было белое
пятно, но я не сомневался, что рано или поздно оно примет мои черты. Какой
срок понадобится полиции, чтобы узнать мои приметы, проследить мой путь и
выяснить, что я в армии? Дверь казармы с грохотом захлопнулась, лампы
погасли. Я лежал, неподвижно глядя в темноту; в груди гулко стучало сердце.
Нелегко заснуть, узнав о том, что тебя разыскивают по всей стране. Но
я уснул потому, что вымотался до предела и наконец-то оказался в
горизонтальном положении, тепле и покое... С грохотом распахнулась дверь, и
вбежавший сержант истошно завопил:
- Подъем! Хватит отлеживать задницы! Скатать койки! Вынуть из ящиков
бритвенные принадлежности! По двое - в уборную! Ну, шевелись, ленивые
свиньи! Живей, живей, живей!
Я успел проскочить в уборную прежде, чем в дверях возникла пробка.
Умывальников было очень мало, но мне удалось протолкаться к одному из них.
Взглянув в кривое зеркало на измученную, бледную, с запавшими глазами
физиономию, я едва узнал себя. Я подумал, что с нами, наверное, сознательно
обращаются по-скотски - хотят напугать, вывести из равновесия, сбить с
толку, иными словами, подготовить для промывания мозгов, для полного
разрушения личности. Ну уж нет! Мозги и личность Джима ди Гриза вам не по
зубам! Сверхзвуковое лезвие противно заверещало, сбривая щетину. Сунув в
рот автоматическую зубную щетку, я умылся и вышел из уборной. В дверях
казармы снова появился сержант Клутц.
- Выходи строиться на поверку! - заорал он и тут же в страхе отпрянул:
я ринулся на него, как бык. Сбежав с крыльца, я встал перед фонарем по
стойке "смирно".
- Шутить вздумал? - процедил он сквозь зубы, брызжа слюной мне в лицо.
- Никак нет, сэр! - я выпятил грудь и ел начальство глазами. -
Выполняю приказ, сэр! Мои старики, отец и дед, были солдатами, они
говорили: нет лучшей доли, чем солдатская, нет в армии старше чина, чем
сержант. - Я перестал орать и прошептал: - Сэр, скажу вам честно - я не
мобилизованный. Я - доброволец. Пожалуйста, не говорите об этом ребятам, не
то меня засмеют.
Он промолчал. В уголках глаз блеснули капельки влаги или мне
показалось? Как бы там ни было, он не отвесил мне оплеуху, а повернулся и
пошел в казарму - пинками выгонять остальных рекрутов. После переклички, во
время которой Клутц переврал великое множество имен, даже такое
простенькое, как Бил, мы строем направились в столовую. Когда запахло
настоящей едой, на мостовую, словно частый дождик, закапала слюна. Получив
поднос, я глазам своим не поверил - камни под карамелевым соусом, не иначе!
Впрочем, камни оказались мягкими, горячими и недурными на вкус. В мгновение
ока опустошив тарелку, я бросился за добавкой. В те минуты мне казалось,
что в армии не так уж плохо. Но я сразу выбросил эту мысль из головы. Нас
кормили только для того, чтобы мы не умерли с голоду. Начальство рассуждало
так: если некоторые рекруты не выдержат учебы, то не из-за плохой кормежки,
а из-за слабости тела или недостатка силы воли. Кто останется жив -
превратится в относительно крепкий закаленный винтик военной машины. После
завтрака полагалась утренняя зарядка - вероятно, для лучшего усвоения пищи.
Сержант Клутц вывел нас на широкую площадку, где уже упражнялись
новобранцы. Нас поджидал инструктор - детина с чрезмерно развитой
мускулатурой и непропорционально маленькой головой. У меня зубы задрожали
от его рева:
- Что такое?! Почему опоздали на целую минуту, кретиноджи?!
- Совсем обнаглели, свиньи, - наябедничал наш любимый сержант,
доставая из кармана длинную черную сигару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
лице бедняжки навеки застыл невыразимый ужас.
Солдаты застонали, наиболее слабые попадали без чувств. Сержант Клутц
улыбнулся.
- Да, вот так в итоге выглядит непокорный. После казни его крошечное
тельце месяц висит в казарме на доске объявлений, в назидание остальным, а
после, вместе с игрушечной лопаткой, чтобы было чем выкопать могилку, его
кладут в почтовый конверт и отсылают родным. Вопросы есть?
- Простите, сэр, - послышался дрожащий голос. - Скажите, процесс
обезвоживания - мгновенный или... медленный и мучительный?
- Хороший вопрос. Ты уже пробыл один денек в армии, так неужели не
догадаешься?
Снова стоны, шум падения бесчувственных тел. Сержант одобрительно
кивнул.
- Ладно. Сейчас я скажу, что вас ждет в ближайшем будущем. Мы летим в
ЛНПС на ВБМ, то есть в лагерь начальной подготовки Слиммарко на Военной
базе Мортстерторо. Там вы постигнете основы солдатской науки. Некоторые из
вас не выдержат начальной подготовки и будут похоронены со всеми воинскими
почестями. Запомните это. Запомните и то, что обратного пути у вас нет. Вы
станете справными солдатами - или мертвецами. И поймете, что военная служба
трудна, но справедлива. Вопросы есть?
В тишине у меня громко заурчало в животе, а изо рта выскочили слова:
- Да, сэр. Когда нам дадут поесть?
- Крепкий у тебя желудок, как я погляжу. Обычно новобранцам суровая
правда военной жизни портит аппетит.
- Сэр, я желаю честно исполнить свой долг. Солдат обязан быть сильным
и выносливым, а для этого надо хорошо питаться.
Сопя и таращась на меня, Клутц обмозговал (если в данном случае
уместно это слово) мой довод.
- Ладно, будем считать, что ты сам напросился идти за пайками для
всех. Кладовка вон за той дверью. Пошел!
Я отворил дверь в крошечный отсек, где стояла одна-единственная
коробка с надписью "БОЕВЫЕ ПАЙКИ ЮК-Е". Но коробка оказалась подозрительно
легкой: Неужели ее содержимым можно накормишь такую ораву?
- Тащи сюда, кретино, нечего ее щупать, - зарычал сержант, и я
поспешил обратно. Пайки ЮК-Е оказались серыми брикетами в пластмассовых
стаканчиках. Мои товарищи мигом их расхватали.
- Такой брикет поддерживает жизнь в течение суток, - скрипучим голосом
объяснил сержант - В нем есть все витамины, минералы, протеин и селитра,
которые начальство считает необходимыми для солдатского организма. Крышечка
снимается путем надавливания ногтем большого пальца на желобок, помеченный
надписью: "надавить ногтем большого пальца". Поев, каждый из вас подойдет к
стене, вот к этому крану, наберет в пластмассовый стакан воды. Пить надо
быстро, через, минуту после смачивания упаковка, теряет жесткость.
Напившись, вы аккуратно скатаете ее и будете хранить как зеницу ока, потому
что она превратится в контрацептивное средство, которым вы еще долго не
сможете пользоваться, но которое обязаны иметь при себе. А теперь -
приступить к приему пищи!
Пока мы грызли пайки, в отсеке снова появились кресла. Я осторожно
уселся на свое, ожидая, что оно снова провалится. Мне не верилось, что
удастся уснуть сидя, но комбинация из мерзкой еды и предельной усталости
сделала свое дело. Прежде чем закрыть глаза, я услышал собственный храп.
Обстоятельства пробуждения можно было предугадать: кресла снова ушли в пол,
и я оказался среди кряхтящей и стонущей фиолетовой массы. Подхлестывая нас
окриками, сержант дождался, когда последний из нас поднялся и встал в
подобие строя.
- Поздравляю с первым днем новой жизни, - ухмыльнулся Клутц. Его слова
были встречены жалобным нытьем.
В стене распахнулся люк, в салон ворвался холодный пыльный ветер. Едва
переставляя ноги, мы спустились по трапу. Зрелище оказалось не слишком
впечатляющим. Одно бледно-розовое солнце пряталось за облаком пыли на
горизонте, другого было не видать. Судя по разреженному холодному воздуху,
база располагалась на возвышенности, возможно, на горном плато. Это
гарантировало преобладающую летную погоду и максимум неудобств для
возможного десанта противника. Вдали, заставив землю содрогнуться,
стартовал звездолет, огонь его дюз горел ярче заходящего солнца. Сержант
приказал нам построиться и заявил:
- Отныне каждый из вас будет носить военное имя, прежнее может забыть
навсегда. Военное имя состоит из прежнего с добавлением первых четырех цифр
личного номера. Я читаю имя, названный проходит в казарму, садится на
указанную койку и ждет дальнейших распоряжений. Гордо 7590 - койка номер
один...
Я ждал, разглядывая унылую стену казармы, пока не услышал: - Жак 5138.
Едва переставляя ноги, я прошел в дверь, над которой красовался
лозунг: "ЧЕРЕЗ ЭТИ ДВЕРИ ПРОХОДЯТ ЛУЧШИЕ СОЛДАТЫ В МИРЕ". Пол в казарме был
каменный, его совсем недавно мыли. Стены - бетонные, тоже мокрые. Я поднял
глаза к потолку - с него капало. Мне стало страшно - не иначе, кто-то из
начальства помешан на влажной уборке помещений. Койки в казарме были
трехъярусные, и моя, разумеется, оказалась на самом верху. На ней лежал
скатанный матрац.
- Добро пожаловать в новый дом, - с искренним радушием в голосе
произнес сержант, когда мы все с неискренним вниманием обернулись к нему. -
Запомните хорошенько, как лежат скатанные матрацы, потому что они должны
так лежать постоянно, за исключением времени, отведенного на сон. А у нас
здесь не разоспишься, не надейтесь. Свое личное имущество будете хранить в
нишах под полом, они открываются и закрываются все одновременно вот этой
кнопкой.
Он коснулся кнопки на поясе. Послышался скрежет, и в полу.
образовалось множество прямоугольных отверстий. Один неудачно стоявший
рекрут с воплем рухнул в нишу.
- Свет погаснет через пятнадцать минут. Нижайше прошу расстелить
койки, но не укладываться раньше времени. Перед сном вы увидите учебный
фильм и узнаете, что вас ждет завтра. Посмотрев кино, вы помолитесь богу
или богам, кому как нравится, и ляжете баиньки. Спокойной ночи. - Он вышел.
Некоторое время в казарме стоял шелест - мы стелили койки, состоящие
из худосочного матраца и тонюсенького одеяла. Надувная подушка, на которую
ушли все мои последние силы, наверняка вскоре окажется спущенной. Пока мы
стелились, в проходы между койками бесшумно опустились телеэкраны. Грянула
бравурная музыка, на экране появился офицер, страдающий несколькими
дефектами речи, и стал читать совершенно непонятные наставления, которые
мы, разумеется, пропустили мимо ушей. Я высыпал из нагрудного кармана в
свой ящик вещи и, как был, в одежде, вскарабкался на койку. Вскоре под
заунывное бормотание офицера у меня сомкнулись веки, и я почти заснул, как
вдруг полыхнула ослепительная вспышка, и грянул гром. На экране возникла
зловещая фигура в черной форме.
- Внимание, - зловеще произнес человек в черном. - Мы прерываем все
запланированные передачи, чтобы сообщить вам следующее известие, - сделав
жуткую гримасу, он встряхнул листок бумаги, который держал в руке. - На
территорию нашей страны проник опасный шпион. Установлено, что вчера утром
он прибыл на борту брастирского корабля. Вчерашние поиски в бухте не дали
результата. В ходе сегодняшних поисков установлено, что шпион проник на
прогулочный катер и украл несколько предметов одежды.
У меня стянуло кожу на затылке.
- В песке на пляже обнаружены вещи, как установлено, принадлежавшие
шпиону. В настоящее время район поисков оцеплен, там объявлен комендантский
час, тщательно обыскивается каждое здание. Возможно, преступник до сих пор
носит украденную одежду. Тому, кто видел на ком-нибудь этот костюм, следует
немедленно поставить в известность полицию или силы безопасности.
На экране появилось довольно точное компьютерное изображение вещей,
которые я позаимствовал на катере. Некоторое время они медленно крутились в
пространстве, потом появилась человеческая фигура. Вместо лица было белое
пятно, но я не сомневался, что рано или поздно оно примет мои черты. Какой
срок понадобится полиции, чтобы узнать мои приметы, проследить мой путь и
выяснить, что я в армии? Дверь казармы с грохотом захлопнулась, лампы
погасли. Я лежал, неподвижно глядя в темноту; в груди гулко стучало сердце.
Нелегко заснуть, узнав о том, что тебя разыскивают по всей стране. Но
я уснул потому, что вымотался до предела и наконец-то оказался в
горизонтальном положении, тепле и покое... С грохотом распахнулась дверь, и
вбежавший сержант истошно завопил:
- Подъем! Хватит отлеживать задницы! Скатать койки! Вынуть из ящиков
бритвенные принадлежности! По двое - в уборную! Ну, шевелись, ленивые
свиньи! Живей, живей, живей!
Я успел проскочить в уборную прежде, чем в дверях возникла пробка.
Умывальников было очень мало, но мне удалось протолкаться к одному из них.
Взглянув в кривое зеркало на измученную, бледную, с запавшими глазами
физиономию, я едва узнал себя. Я подумал, что с нами, наверное, сознательно
обращаются по-скотски - хотят напугать, вывести из равновесия, сбить с
толку, иными словами, подготовить для промывания мозгов, для полного
разрушения личности. Ну уж нет! Мозги и личность Джима ди Гриза вам не по
зубам! Сверхзвуковое лезвие противно заверещало, сбривая щетину. Сунув в
рот автоматическую зубную щетку, я умылся и вышел из уборной. В дверях
казармы снова появился сержант Клутц.
- Выходи строиться на поверку! - заорал он и тут же в страхе отпрянул:
я ринулся на него, как бык. Сбежав с крыльца, я встал перед фонарем по
стойке "смирно".
- Шутить вздумал? - процедил он сквозь зубы, брызжа слюной мне в лицо.
- Никак нет, сэр! - я выпятил грудь и ел начальство глазами. -
Выполняю приказ, сэр! Мои старики, отец и дед, были солдатами, они
говорили: нет лучшей доли, чем солдатская, нет в армии старше чина, чем
сержант. - Я перестал орать и прошептал: - Сэр, скажу вам честно - я не
мобилизованный. Я - доброволец. Пожалуйста, не говорите об этом ребятам, не
то меня засмеют.
Он промолчал. В уголках глаз блеснули капельки влаги или мне
показалось? Как бы там ни было, он не отвесил мне оплеуху, а повернулся и
пошел в казарму - пинками выгонять остальных рекрутов. После переклички, во
время которой Клутц переврал великое множество имен, даже такое
простенькое, как Бил, мы строем направились в столовую. Когда запахло
настоящей едой, на мостовую, словно частый дождик, закапала слюна. Получив
поднос, я глазам своим не поверил - камни под карамелевым соусом, не иначе!
Впрочем, камни оказались мягкими, горячими и недурными на вкус. В мгновение
ока опустошив тарелку, я бросился за добавкой. В те минуты мне казалось,
что в армии не так уж плохо. Но я сразу выбросил эту мысль из головы. Нас
кормили только для того, чтобы мы не умерли с голоду. Начальство рассуждало
так: если некоторые рекруты не выдержат учебы, то не из-за плохой кормежки,
а из-за слабости тела или недостатка силы воли. Кто останется жив -
превратится в относительно крепкий закаленный винтик военной машины. После
завтрака полагалась утренняя зарядка - вероятно, для лучшего усвоения пищи.
Сержант Клутц вывел нас на широкую площадку, где уже упражнялись
новобранцы. Нас поджидал инструктор - детина с чрезмерно развитой
мускулатурой и непропорционально маленькой головой. У меня зубы задрожали
от его рева:
- Что такое?! Почему опоздали на целую минуту, кретиноджи?!
- Совсем обнаглели, свиньи, - наябедничал наш любимый сержант,
доставая из кармана длинную черную сигару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32