- самодовольно ответил Парусов, похлопывая себе по лбу.
- Неужели никто не помогал? - удивился Затуловский, отметивший очевидное несовпадение текста заявления со словарным запасом подследственного.
- Набело помог переписать сокамерник, доцент по русской литературе девятнадцатого века. Заседал в вузовской приемной комиссии, хапал взятки и попался, сука в ботах! - Парусов сделал движение рукой, словно ловя муху. - А мысли там мои. Все - одна к одной! Как на подбор!
- Вы в детстве ничем серьезным не болели?
- Не! - Парусов отмахнулся. - Никакая зараза ко мне не приставала. За сорок лет только раз угодил в больницу с сотрясением мозгов, когда меня сшиб бухарик на мотороллере.
Кто же он - маньяк или симулянт? - размышлял Затуловский.
Подследственного буквально распирает от гордости первопроходца, ему явно невдомек, что идея тотальной экспроприации родилась в другой голове - у Ильича. Получается что Леонид Федорович - хоть и стихийный, но верный ленинец? Так оно и есть! Недаром же Парусов, подписывая докладную Щелокову, назвал себя беспартийным коммунистом, сиречь продолжателем дела, которое живет и побеждает. Налицо как единомыслие, так и чисто внешние признаки - рост, азиатский разрез глаз, скулы, привычка размахивать руками. Что, если предложить Парусову отпустить бородку?
- Я только сейчас осознал, как опасны спекулянты, - доверительно произнес Затуловский, настраиваясь на игру. - Раньше я их недооценивал.
- Не говорите! - Парусов энергично потер ладонью о ладонь. - Из-за них я сна лишился!
- Очень своевременно вы подняли наболевший вопрос. Ведь их действительно множество!
- Сотни тысяч, гражданин капитан! Ползают кругом, копошатся, ну прямо как вши! Рабочие больше по городам, крестьяне - по деревням, а эти - повсюду. Скоро от них совсем житья не будет. Я так мыслю, что Щелоков прочитает докладную и тоже осознает, что другого пути нету. Под расписку отпустите, когда он меня в Москву вызовет?
- Вместе поедем, - заверил Затуловский. - Только надо подробный материал подготовить с планом мероприятий.
- Времени у меня навалом, бумага имеется, так я сегодня же засяду!
- Скажите, Парусов, те деньги, которые давал Вороновский, вы вообще не тратили?
Ответ на этот вопрос больше интересовал не Затуловского, а Судакова и Малоешко, озадаченных тем, что при обысках у всех трех обвиняемых не обнаружили ни валюты, ни ювелирных изделий. Согласно справке управления Гострудсберкасс, именных вкладов мошенники не открывали, и изъятые у них наличные деньги по суммам не соответствовали распределению ролей в преступной группе - у Парусова нашли тридцать семь тысяч, у Холмогорова - четыре тысячи семьсот два рубля ровно, а у Вороновского - только восемьдесят шесть, с какими-то копейками.
- Почти что не тратил, - поправил Парусов. - Работать с Виктором Александровичем было сложно, он дело всерьез требовал, так что кое-когда приходилось охолаживать нервишки.
- Выпивали?
- Причащался. Я только мускат "Прасковейский" и вино "Южная ночь" уважаю. Не спится, бывает, голова сама мыслит, как спекулянта прижать к ногтю, а причастишься стаканчиком муската, заешь ириской - и мигом уснешь, как в детстве.
- Стало быть, вы копили. А с какой целью?
- Неужто не догадались? На первый летучий отряд!
- Так отчего же не организовали? Не нашли помещения?
- Насчет этого я давно сговорился с нашим техником-смотрителем. Я ему: "Фомич, дай какой-нибудь подвал для общественной работы!" А он мне: "Вот тебе ключ от агитпункта, там тепло, шашки имеются, телефон. Он завсегда пустой, туда оглоблей никого не загонишь!"
- В чем же заминка?
- Разведку никак не налажу, чтобы спекулянта планомерно выявлять, огорченно признался Парусов. - Не станешь же по квартирам ходить, население опрашивать.
- Разведка - это серьезно! Какой штат наметили для отряда?
- Двадцать шесть офицеров. Три летучих бригады по два звена в каждой, четыре оперативных дежурных, чтобы круглосуточно работали через два дня на третий, делопроизводитель, начштаба, замполит и я, командир.
- А что решили с оплатой труда? Сдельно?
- Не, на твердых окладах. Всем по двести двадцать и выслуга лет, как на Крайнем Севере, чтобы не перебегали с места на место.
- И себе двести двадцать?
- И себе. Мне ничего не надо, лишь бы уничтожить спекулянтов. Оттоманка у меня имеется, стол, два стула, табуретка, тумбочка и шкафчик. Куда больше?
- Больше некуда... - Затуловский задумчиво смотрел на спартанца Парусова. - Может быть, именно в этом и заключена сермяжная правда?
- Какая, говорите, правда?
- Это я так, своим мыслям. Ну, а все-таки как же с разведкой? Надо, по-видимому, ввести в штат начальника разведки? Завели бы оперативно-поисковое производство.
- Имеется у меня одна задумка, гражданин капитан, - мечтательно сказал Парусов, почесывая затылок. - Прибор надо сварганить, чтобы на спекулянта указывал.
- Интересно, - присвистнул Затуловский, рисуя на бланке протокола допроса живописную картину: командира Парусова, сидящего на оттоманке в окружении замполита и четырех оперативных дежурных. - Ну-ка, ну-ка, выкладывайте вашу задумку, - сказал он, не заметив, что передразнивает майора Судакова.
- Летом я потолки белил и обои клеил одному профессору из почтового ящика. Моих лет, а лысый как колено! - взахлеб рассказывал Парусов, размахивая руками. - Я ему: "Львович, можешь сварганить прибор, чтобы на спекулянта указывал?" А он мне: "Как указывал, стрелкой или звуком?" Я ему: "Лучше бы звуком. Подойдешь, значит, к квартире, где спекулянт гнездится, а прибор и зацокает. И чем он, гад, богаче, тем цоканье громче!" А он мне: "Пара пустяков!" Я ему: "Львович, будь другом, сваргань для пробы хоть парочку, а я тебе даром паркет перестелю, отциклюю и своим лаком покрою". А он мне: "Не в том дело, Леня. Надо твой прибор включить в план через Комитет по науке и технике". И все, разговор закончился!
- Стало быть, вы занимались ремонтом квартир? - спросил Затуловский, несколько ошеломленный обилием прямой речи. - С какой целью?
- Не для денег, а так, от одиночества, - объяснил Парусов. - Отдежурю в карауле, а потом девать себя некуда, тоска заедает. Как моя лярва закрутила любовь на стороне, бросила меня, так начал я чинить мебель и по малярному делу баловаться, чтобы душу отвести.
- А насчет прибора мысль богатая, - не удержался Затуловский. - Мировой получился бы прибор!
- Не говорите! - вновь оживился Парусов. - Профессор слово в слово сказал. Раньше, мол, мир создал счетчик Гейгера, а нынче вплотную подошел к счетчику Парусова!.. Очень головастый мужик Львович, стоит познакомиться.
- Я бы с радостью, - подхватил Затуловский, - Нам прибор позарез нужен. Сократим штаты, оставив только следователей-прибористов, и заживем как короли!
- Добейтесь, чтобы прибор в план включили. Вот здорово получится! - В торжествующей улыбке Парусов сверкнул стальными зубами. - Ну, спекулянт, держись!
- Давно вы их ненавидите?
- С малолетства. Годов с семи, с восьми. Мамаша моя, гражданин капитан, служила приходящей домработницей у спекулянтов. Война только-только кончилась, еще голодно было, вот она и нанялась. Принесет, бывало, покойница мамаша заветренные котлеты, горбушку колбаски или черствую боковушку от пирога и даст мне, сдобрив рассказом, как жрут спекулянты, а я наброшусь, умну все мигом и наливаюсь злобой. Почему, мыслю, один сдобу трескает заместо хлебушка, а другой объедки?
- Скажите, Парусов, а Вороновский тоже не любит их?
- Виктор Александрович? - Морщины на лице Парусова разгладились, а глаза заблестели так же, как при обсуждении прибора. - На дух не выносит и такие им кровопускания выдумывает, что сердце поет!
- Как он относится к летучим отрядам? Одобряет?
- Одобрять-то одобряет, но не верит, что Москва поддержит.
- Возьмете его начальником штаба? Или замполитом?
- Не, Виктору Александровичу другой масштаб требуется! Он - птица высокого полета! Вот когда создадут Всесоюзный Штаб Летучих Отрядов, ему найдут должность по уму!
- Главным начальником?
- Не, на главного, мыслю, кого-то из замминистра посадят, - уверенно заявил Парусов, - а Вороновскому предложат место консультанта по новым методам борьбы со спекулянтом.
- Скажите, Парусов, а его способы подойдут для летучих отрядов, если Москва поддержит?
- Большинство - тик в тик, только мы их малость упростим, чтобы оперсостав разобрался, - с увлечением объяснил Парусов, почесывая затылок всей пятерней. - Там кое-где имеются перехлесты. Оно понятно, раз мы с Виктором Александровичем от себя шуровали, а не от государства!
- Ну-ка, ну-ка, выкладывайте ваши способы! - Затуловский снова скопировал манеру Судакова.
- Не, гражданин капитан. Пока Москва не обнародует постановление про летучие отряды, я лучше помолчу.
- Стало быть, не хотите поделиться опытом... - удрученно произнес Затуловский, изображая незаслуженную обиду. - А я по наивности решил, что вы всерьез задумали искоренить спекулянтов, собирался помочь...
- Жизни не пожалею, чтобы дотла их уничтожить! - заверил Парусов, барабаня кулаком в грудь. - Вы не обижайтесь, гражданин капитан, я же не со зла. Способы те не мои, а Виктора Александровича, вот у него и спрашивайте...
Чем помпезнее клятвы, тем они подозрительнее. Эту истину лет двадцать назад внедрил в неокрепшее сознание школьника Ромы его дедушка по материнской линии, сгорбленный часовщик-крупнист, до самой смерти трудившийся в мастерской на улице Желябова, рядом с универмагом "ДЛТ". Капитан милиции Затуловский чтил прозорливого предка и сразу нажал на звонок, чтобы вызвать контролера и отправить Парусова в камеру. Других дел в следственном изоляторе "Кресты" у него не было, и он решил проветриться, пройтись пешком две трамвайные остановки между "Крестами" и Следственным управлением.
На Арсенальной набережной светило неяркое сентябрьское солнце, над Невой с криками кружили чайки, и дышалось не в пример легче, чем в пропахших окурками восьмиметровых клетушках на первом этаже тюремного корпуса, где при диктатуре пролетариата бывшие камеры одиночного заключения кое-как приспособили для допросов обвиняемых. Бодро помахивая на ходу новеньким кейсом, вызывавшим завистливые взгляды прохожих мужского пола, Затуловский продолжал думать о "верном ленинце", и примерно на полпути нашел исчерпывающую формулу: Парусов кусок идиота с прагматической хитринкой. С одной стороны, докладная Щелокову, бесспорно, подтверждала психическую ущербность обвиняемого, с другой стороны, избранная им тактика поведения на следствии, наоборот, указывала на абсолютную вменяемость.
Малоешко и Судаков попались ему на глаза на улице Каляева. Начался обеденный перерыв, и они - один широко ступая вразвалку, а другой мелко семеня, чтобы не отстать, - удалялись по направлению к столовой. Затуловский догнал аксакалов и за обедом сухо, по-деловому ознакомил с докладной Парусова и с его грандиозным замыслом создать прибор под девизом "Смерть советским спекулянтам".
Пряча улыбку, Малоешко долго сморкался в платок, а Судаков, напротив, воспринял информацию всерьез и высказал предположение, что у Парусова параноидальная шизофрения.
- Мошенничал он классно, совсем не как шизофреник, - резко возразил Затуловский. - Товарищ майор, он же нам лапшу на уши вешает. Натуральный псих не стал бы скрывать тех преступных эпизодов, которые совершил на пару с Вороновским до появления у них в группе Холмогорова. Разве не так?
- Это ничего не значит, - заупрямился Судаков. - Выносите постановление о назначении судебно-психиатрической экспертизы. Раз есть подозрения, надобно их проверить.
Затуловский перевел взгляд на Малоешко, но тот не захотел поддержать его.
- Почему не проверить? - рассудительно заметил подполковник. - Что-то вы, Рома, сегодня не в настроении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
- Неужели никто не помогал? - удивился Затуловский, отметивший очевидное несовпадение текста заявления со словарным запасом подследственного.
- Набело помог переписать сокамерник, доцент по русской литературе девятнадцатого века. Заседал в вузовской приемной комиссии, хапал взятки и попался, сука в ботах! - Парусов сделал движение рукой, словно ловя муху. - А мысли там мои. Все - одна к одной! Как на подбор!
- Вы в детстве ничем серьезным не болели?
- Не! - Парусов отмахнулся. - Никакая зараза ко мне не приставала. За сорок лет только раз угодил в больницу с сотрясением мозгов, когда меня сшиб бухарик на мотороллере.
Кто же он - маньяк или симулянт? - размышлял Затуловский.
Подследственного буквально распирает от гордости первопроходца, ему явно невдомек, что идея тотальной экспроприации родилась в другой голове - у Ильича. Получается что Леонид Федорович - хоть и стихийный, но верный ленинец? Так оно и есть! Недаром же Парусов, подписывая докладную Щелокову, назвал себя беспартийным коммунистом, сиречь продолжателем дела, которое живет и побеждает. Налицо как единомыслие, так и чисто внешние признаки - рост, азиатский разрез глаз, скулы, привычка размахивать руками. Что, если предложить Парусову отпустить бородку?
- Я только сейчас осознал, как опасны спекулянты, - доверительно произнес Затуловский, настраиваясь на игру. - Раньше я их недооценивал.
- Не говорите! - Парусов энергично потер ладонью о ладонь. - Из-за них я сна лишился!
- Очень своевременно вы подняли наболевший вопрос. Ведь их действительно множество!
- Сотни тысяч, гражданин капитан! Ползают кругом, копошатся, ну прямо как вши! Рабочие больше по городам, крестьяне - по деревням, а эти - повсюду. Скоро от них совсем житья не будет. Я так мыслю, что Щелоков прочитает докладную и тоже осознает, что другого пути нету. Под расписку отпустите, когда он меня в Москву вызовет?
- Вместе поедем, - заверил Затуловский. - Только надо подробный материал подготовить с планом мероприятий.
- Времени у меня навалом, бумага имеется, так я сегодня же засяду!
- Скажите, Парусов, те деньги, которые давал Вороновский, вы вообще не тратили?
Ответ на этот вопрос больше интересовал не Затуловского, а Судакова и Малоешко, озадаченных тем, что при обысках у всех трех обвиняемых не обнаружили ни валюты, ни ювелирных изделий. Согласно справке управления Гострудсберкасс, именных вкладов мошенники не открывали, и изъятые у них наличные деньги по суммам не соответствовали распределению ролей в преступной группе - у Парусова нашли тридцать семь тысяч, у Холмогорова - четыре тысячи семьсот два рубля ровно, а у Вороновского - только восемьдесят шесть, с какими-то копейками.
- Почти что не тратил, - поправил Парусов. - Работать с Виктором Александровичем было сложно, он дело всерьез требовал, так что кое-когда приходилось охолаживать нервишки.
- Выпивали?
- Причащался. Я только мускат "Прасковейский" и вино "Южная ночь" уважаю. Не спится, бывает, голова сама мыслит, как спекулянта прижать к ногтю, а причастишься стаканчиком муската, заешь ириской - и мигом уснешь, как в детстве.
- Стало быть, вы копили. А с какой целью?
- Неужто не догадались? На первый летучий отряд!
- Так отчего же не организовали? Не нашли помещения?
- Насчет этого я давно сговорился с нашим техником-смотрителем. Я ему: "Фомич, дай какой-нибудь подвал для общественной работы!" А он мне: "Вот тебе ключ от агитпункта, там тепло, шашки имеются, телефон. Он завсегда пустой, туда оглоблей никого не загонишь!"
- В чем же заминка?
- Разведку никак не налажу, чтобы спекулянта планомерно выявлять, огорченно признался Парусов. - Не станешь же по квартирам ходить, население опрашивать.
- Разведка - это серьезно! Какой штат наметили для отряда?
- Двадцать шесть офицеров. Три летучих бригады по два звена в каждой, четыре оперативных дежурных, чтобы круглосуточно работали через два дня на третий, делопроизводитель, начштаба, замполит и я, командир.
- А что решили с оплатой труда? Сдельно?
- Не, на твердых окладах. Всем по двести двадцать и выслуга лет, как на Крайнем Севере, чтобы не перебегали с места на место.
- И себе двести двадцать?
- И себе. Мне ничего не надо, лишь бы уничтожить спекулянтов. Оттоманка у меня имеется, стол, два стула, табуретка, тумбочка и шкафчик. Куда больше?
- Больше некуда... - Затуловский задумчиво смотрел на спартанца Парусова. - Может быть, именно в этом и заключена сермяжная правда?
- Какая, говорите, правда?
- Это я так, своим мыслям. Ну, а все-таки как же с разведкой? Надо, по-видимому, ввести в штат начальника разведки? Завели бы оперативно-поисковое производство.
- Имеется у меня одна задумка, гражданин капитан, - мечтательно сказал Парусов, почесывая затылок. - Прибор надо сварганить, чтобы на спекулянта указывал.
- Интересно, - присвистнул Затуловский, рисуя на бланке протокола допроса живописную картину: командира Парусова, сидящего на оттоманке в окружении замполита и четырех оперативных дежурных. - Ну-ка, ну-ка, выкладывайте вашу задумку, - сказал он, не заметив, что передразнивает майора Судакова.
- Летом я потолки белил и обои клеил одному профессору из почтового ящика. Моих лет, а лысый как колено! - взахлеб рассказывал Парусов, размахивая руками. - Я ему: "Львович, можешь сварганить прибор, чтобы на спекулянта указывал?" А он мне: "Как указывал, стрелкой или звуком?" Я ему: "Лучше бы звуком. Подойдешь, значит, к квартире, где спекулянт гнездится, а прибор и зацокает. И чем он, гад, богаче, тем цоканье громче!" А он мне: "Пара пустяков!" Я ему: "Львович, будь другом, сваргань для пробы хоть парочку, а я тебе даром паркет перестелю, отциклюю и своим лаком покрою". А он мне: "Не в том дело, Леня. Надо твой прибор включить в план через Комитет по науке и технике". И все, разговор закончился!
- Стало быть, вы занимались ремонтом квартир? - спросил Затуловский, несколько ошеломленный обилием прямой речи. - С какой целью?
- Не для денег, а так, от одиночества, - объяснил Парусов. - Отдежурю в карауле, а потом девать себя некуда, тоска заедает. Как моя лярва закрутила любовь на стороне, бросила меня, так начал я чинить мебель и по малярному делу баловаться, чтобы душу отвести.
- А насчет прибора мысль богатая, - не удержался Затуловский. - Мировой получился бы прибор!
- Не говорите! - вновь оживился Парусов. - Профессор слово в слово сказал. Раньше, мол, мир создал счетчик Гейгера, а нынче вплотную подошел к счетчику Парусова!.. Очень головастый мужик Львович, стоит познакомиться.
- Я бы с радостью, - подхватил Затуловский, - Нам прибор позарез нужен. Сократим штаты, оставив только следователей-прибористов, и заживем как короли!
- Добейтесь, чтобы прибор в план включили. Вот здорово получится! - В торжествующей улыбке Парусов сверкнул стальными зубами. - Ну, спекулянт, держись!
- Давно вы их ненавидите?
- С малолетства. Годов с семи, с восьми. Мамаша моя, гражданин капитан, служила приходящей домработницей у спекулянтов. Война только-только кончилась, еще голодно было, вот она и нанялась. Принесет, бывало, покойница мамаша заветренные котлеты, горбушку колбаски или черствую боковушку от пирога и даст мне, сдобрив рассказом, как жрут спекулянты, а я наброшусь, умну все мигом и наливаюсь злобой. Почему, мыслю, один сдобу трескает заместо хлебушка, а другой объедки?
- Скажите, Парусов, а Вороновский тоже не любит их?
- Виктор Александрович? - Морщины на лице Парусова разгладились, а глаза заблестели так же, как при обсуждении прибора. - На дух не выносит и такие им кровопускания выдумывает, что сердце поет!
- Как он относится к летучим отрядам? Одобряет?
- Одобрять-то одобряет, но не верит, что Москва поддержит.
- Возьмете его начальником штаба? Или замполитом?
- Не, Виктору Александровичу другой масштаб требуется! Он - птица высокого полета! Вот когда создадут Всесоюзный Штаб Летучих Отрядов, ему найдут должность по уму!
- Главным начальником?
- Не, на главного, мыслю, кого-то из замминистра посадят, - уверенно заявил Парусов, - а Вороновскому предложат место консультанта по новым методам борьбы со спекулянтом.
- Скажите, Парусов, а его способы подойдут для летучих отрядов, если Москва поддержит?
- Большинство - тик в тик, только мы их малость упростим, чтобы оперсостав разобрался, - с увлечением объяснил Парусов, почесывая затылок всей пятерней. - Там кое-где имеются перехлесты. Оно понятно, раз мы с Виктором Александровичем от себя шуровали, а не от государства!
- Ну-ка, ну-ка, выкладывайте ваши способы! - Затуловский снова скопировал манеру Судакова.
- Не, гражданин капитан. Пока Москва не обнародует постановление про летучие отряды, я лучше помолчу.
- Стало быть, не хотите поделиться опытом... - удрученно произнес Затуловский, изображая незаслуженную обиду. - А я по наивности решил, что вы всерьез задумали искоренить спекулянтов, собирался помочь...
- Жизни не пожалею, чтобы дотла их уничтожить! - заверил Парусов, барабаня кулаком в грудь. - Вы не обижайтесь, гражданин капитан, я же не со зла. Способы те не мои, а Виктора Александровича, вот у него и спрашивайте...
Чем помпезнее клятвы, тем они подозрительнее. Эту истину лет двадцать назад внедрил в неокрепшее сознание школьника Ромы его дедушка по материнской линии, сгорбленный часовщик-крупнист, до самой смерти трудившийся в мастерской на улице Желябова, рядом с универмагом "ДЛТ". Капитан милиции Затуловский чтил прозорливого предка и сразу нажал на звонок, чтобы вызвать контролера и отправить Парусова в камеру. Других дел в следственном изоляторе "Кресты" у него не было, и он решил проветриться, пройтись пешком две трамвайные остановки между "Крестами" и Следственным управлением.
На Арсенальной набережной светило неяркое сентябрьское солнце, над Невой с криками кружили чайки, и дышалось не в пример легче, чем в пропахших окурками восьмиметровых клетушках на первом этаже тюремного корпуса, где при диктатуре пролетариата бывшие камеры одиночного заключения кое-как приспособили для допросов обвиняемых. Бодро помахивая на ходу новеньким кейсом, вызывавшим завистливые взгляды прохожих мужского пола, Затуловский продолжал думать о "верном ленинце", и примерно на полпути нашел исчерпывающую формулу: Парусов кусок идиота с прагматической хитринкой. С одной стороны, докладная Щелокову, бесспорно, подтверждала психическую ущербность обвиняемого, с другой стороны, избранная им тактика поведения на следствии, наоборот, указывала на абсолютную вменяемость.
Малоешко и Судаков попались ему на глаза на улице Каляева. Начался обеденный перерыв, и они - один широко ступая вразвалку, а другой мелко семеня, чтобы не отстать, - удалялись по направлению к столовой. Затуловский догнал аксакалов и за обедом сухо, по-деловому ознакомил с докладной Парусова и с его грандиозным замыслом создать прибор под девизом "Смерть советским спекулянтам".
Пряча улыбку, Малоешко долго сморкался в платок, а Судаков, напротив, воспринял информацию всерьез и высказал предположение, что у Парусова параноидальная шизофрения.
- Мошенничал он классно, совсем не как шизофреник, - резко возразил Затуловский. - Товарищ майор, он же нам лапшу на уши вешает. Натуральный псих не стал бы скрывать тех преступных эпизодов, которые совершил на пару с Вороновским до появления у них в группе Холмогорова. Разве не так?
- Это ничего не значит, - заупрямился Судаков. - Выносите постановление о назначении судебно-психиатрической экспертизы. Раз есть подозрения, надобно их проверить.
Затуловский перевел взгляд на Малоешко, но тот не захотел поддержать его.
- Почему не проверить? - рассудительно заметил подполковник. - Что-то вы, Рома, сегодня не в настроении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110