Престарелый сторож в коротком армейском бушлате, в валенках с самодельными галошами из автомобильных камер и в стеганых брюках с торчавшей из прорех грязно-серой ватой распахнул ворота, принял стойку "смирно" и, отдавая начальству честь, гаркнул:
- Ждравия желаю!
- Петрович, сколько целок сломал? - громко спросил Сергей, заранее зная ответ.
- Шешнадцать, - улыбаясь во весь беззубый рот, доложил мигом просиявший старичок.
- Добро. Так держать!
- Шлужу Шоветшкому Шоюжу!
Поставив "жигули" под навес, бок о бок с темно-красным "москвичом" Давида Шапиро, Сергей по-хозяйски осмотрел владения. Здесь же, под навесом, по четыре в ряд, замерли до весны сорок одноосных прицепов с желтыми бочками, снабженными надписью "Пиво", левее, уже под открытым небом, приткнулась к забору шеренга прицепов с другими бочками, предназначенными для разъездной торговли квасом, за ними громоздилась гора пустой деревянной тары, а справа, ближе к воротам, ровными рядами были выставлены ящики с винными бутылками, дожидавшимися отправки на базу. Не обнаружив ничего, к чему можно было бы придраться, Сергей щелкнул пальцами и зашагал в контору.
Их одноэтажный, неказистый на вид барак принадлежал к числу так называемых временных зданий и сооружений, которые блестяще зарекомендовали себя в годы социалистического строительства и на поверку оказались долговечнее капитальных. Взбежав на крыльцо, Сергей отворил наружную дверь и, миновав тамбур, вошел в просторное помещение, где трое грузчиков и приемщик вдохновенно забивали козла.
- Привет труженикам прилавка! - на ходу окликнул он доминошников.
- Наше вам! - вразнобой отозвались те, не прекращая игры.
Из бытовки Сергей попал в приемную, узкую, похожую на пенал клетушку с однотумбовым столом и стулом, на котором с журналом "Новый мир" в руках восседала его секретарша, добродушная толстушка Фира, по документам оформленная уборщицей, но отлученная от совка и швабры. Будучи племянницей Шапиро, она отбывала здесь трудовой стаж, необходимый для поступления в Институт советской торговли на льготных условиях.
- Привет, Фирок! - обратился к ней Сергей. - Кто-нибудь меня спрашивал?
- Были какие-то звонки, но трубку снимал дядя Давид.
В кабинете его встретил Шапиро, худощавый, карликового росточка однолеток Сергея.
- Здравствуй, Сережа! - Отложив газету, Шапиро поднялся с дивана, чтобы пожать руку Сергею. - Как настроение?
- Бодрое, жизнеутверждающее, - ответил Сергей, вешая дубленку во встроенный шкаф. - Додик, что у нас намечено на сегодня?
- К одиннадцати подойдет Потапов. С мясокомбината ему подкинули парного теленка, так он обещал притащить заднюю часть и печенку.
Потапов был директором их гастронома, причем умным директором, понимавшим все с полуслова. Для него, человека, битого жизнью, важны были не чины, а возможности тех, с кем имеешь дело, из-за чего он держался с Сергеем и Давидом на равных и постоянно оказывал им услуги.
- Телятина - это вещь, - одобрил Сергей, потирая руки.- Давненько не пробовал шашлычка из телятины... Баню раскочегарили?
- Спрашиваешь! Все путем, как в лучших домах Парижа и Лондона.
Пять лет назад, проявив отеческую заботу о подчиненных, Сергей и Давид соорудили в пристройке отличнейшую баньку, однако демократичная в своей основе затея с треском провалилась, так как непривычные к чистоте работяги настолько заплевали и замусорили ее, что стало противно туда заходить. Даже уборщица, оформленная на ставку грузчика, и та наотрез отказалась прибирать там. Пришлось оборудовать для пролетариата отдельную душевую, а баньку приспособили под нужды командного состава, обшив предбанник полированной вагонкой и доукомплектовав камином, финским холодильником и японским телевизором с встроенной видеоприставкой.
- Добро, - похвалил Сергей. - А кто четвертый?
- Гросс-адмирал.
"Гросс-адмиралом" в их компании нарекли капитана второго ранга Зелитинкевича, сильного преферансиста, работавшего старшим военпредом на соседнем почтовом ящике.
- Добро, - повторил Сергей. - Что же, сразимся во славу русского оружия. Только сегодня не затягивай игру, в пять у меня две встречи в Купчине.
- После Купчина ты вернешься сюда?
- А что?
- Мне третий день названивает Анька Цымбаревич, сестра Марика, - пояснил Шапиро. - Хочет с тобой поговорить.
- О чем?
- Она же знает, что ты - мужик со связями.
- Ну и что из этого? - Сергей поморщился.
- Надеется, что ты как-то поможешь Марику.
- Только этого мне не хватало!
- Не упрямься. Аньку можно понять: оба брата за решеткой, родители сходят с ума в Иркутске, а Анька...
- Мне-то какая печаль? - перебил Сергей. - Эту твою Аньку я не знаю и знать не хочу. Понял?
- Сережа, остынь, расслабься. - Шапиро просительно поглядел на Сергея снизу вверх. - Анька хорошая девка, добрая, отзывчивая, не стоит ее обижать. Захочешь ты вмешиваться или нет - это второй вопрос, а поговорить с ней надо, хотя бы для приличия. Я обещал ей уломать тебя, назначил приехать к нам в девятнадцать часов.
- Веселенькие дела! Это называется: без меня меня женили, - рассерженно начал Сергей и вдруг, восстановив в памяти свой разговор со следователем Алексеевым, сбавил тон: - Видит Бог, помогать Нахману я не собираюсь.
- Я же не прошу тебя спасать Марика. Удели Аньке полчасика, выслушай, подбодри, и все. Неужели тебе трудно?
- Встретиться, конечно, можно, - заколебался Сергей. - Только это ничего не даст. Ладно, Додик, будь по-твоему.
- Я знал, что ты мне не откажешь.
- Дружба есть дружба, - подтвердил Сергей, усаживаясь на диван, над которым висела репродукция с картины "Ленин в Смольном". - Что у тебя, "Правда"? Тогда дай мне "Труд" или "Известия"...
Летом в их секции, почему-то называвшейся "Соки-воды", жизнь била ключом, а с наступлением холодов временный персонал распускали до весны, товарооборот падал почти до нулевой отметки, и Сергей с Давидом коротали время за чтением газет и чуть ли не ежедневно играли в преферанс. И сегодня, предупредив Фиру, чтобы она, отвечая на телефонные звонки, говорила, что Холмогоров и Шапиро до вечера уехали на совещание в Ленгипроторг, они оба вместе с подошедшими партнерами удалились в предбанник.
Сергею не шла карта, из-за чего в первой пульке он просадил 62 рубля. Затем вся компания славно попарилась, подкрепилась шашлыками, сдобренными бутылкой армянского коньяка, который целиком достался Потапову и Зелитинкевичу, после чего вновь уселась за преферанс, где Сергея нагрели еще на полсотни. Проигрыш нисколько не обескуражил его, ибо играл он, как правило, успешно. В конце концов, нельзя же изо дня в день выигрывать, так недолго лишиться партнеров.
Удачно съездив в Купчино на встречу с почтовыми клиентами, Сергей возвратился к себе в контору точно к девятнадцати часам. За исключением Петровича, дежурившего сутками, все сотрудники разбрелись кто куда, а в приемной, на месте Фиры, в скорбной позе сидела огненно-рыжая женщина в черном манто из каракуля.
- Вы ко мне? - не без удивления спросил Сергей. Эта женщина могла быть Анной, но могла оказаться и кем-то другим, поскольку Сергей не уловил в ней признаков даже отдаленного семейного сходства с Нахманами. Губы у нее были тонкими, лоб - высоким, нос - маленьким, чуть-чуть вздернутым, глаза зелеными, миндалевидными, а кожа на лице - бело-розовой, какая чаще всего бывает у рыжих. К тому же, когда женщина поднялась ему навстречу, он убедился, что она выше ростом, чем Марк и Борис, сантиметров на десять.
- Аня Цымбаревич, - представилась женщина, совестливо потупив взор. Извините мою навязчивость, Сергей Константинович. Поверьте, если бы не горе...
- Пустое, - отмахнулся Сергей, вглядываясь в ее лицо.
Припухшие веки и свежий, нанесенный, по-видимому, перед самым его приходом слой пудры подсказали Сергею, что Анна только что плакала.
- Никогда бы не подумал, что вы сестра Марка, - признался он. - Абсолютно ничего общего.
- Так все говорят. - Анна печально улыбнулась, - Братья пошли в маму, а я - папина дочка.
В кабинете она сняла манто и шапочку, легким движением руки взбила волосы и опустилась на диван. Черные свитер и юбка выгодно подчеркивали ее роскошные формы, и Сергей, не переставая удивляться, определил, что женщина эта хоть куда. Красавицей ее не назовешь, это факт, но нечто притягательное в ней, безусловно, есть. Его мысли были простой констатацией внешних достоинств Анны, без примеси личного интереса, ибо предубеждение к семейке Нахманов пересиливало любые симпатии.
- Хотите сигарету? - предложил он, доставая пачку "Мальборо".
- Давно хочу. Только ваш цербер строго-настрого запретил.
- Петрович - человек бдительный, службу знает. - Сергей щелкнул зажигалкой с пьезоэлементом и дал ей прикурить. - Пожалуйста, вот пепельница.
- Как у вас уютно... - Анна обвела кабинет глазами. - Не ожидала. Югославская мебель, ковер из Бельгии, хрустальные пепельницы.
- Стараюсь хоть как-то очеловечить служебный интерьер. - Сергей присел к столу, предпочитая говорить с Анной на расстоянии. - Анна Наумовна, не будем ходить вокруг да около. Вам, надо думать, известно, что Марк поступил со мной по-свински?
- Сергей Константинович, я все знаю, - еле слышно промолвила Анна.
- Ваш братец гнуснейшим образом оболгал меня, - с нажимом продолжал Сергей, чтобы лишить Анну надежды на его поддержку. - Выдал за какого-то процентщика, толкнувшего бедненького Маркушу на преступление. Как вам это нравится?
- Марк - дурной.
- От этого мне не легче. Поставьте себя на мое место... Думаете, приятно оправдываться, когда тебя спрашивают, сколько ты нажил ростовщичеством?
- Он же дурной, - тихо повторила Анна.
- Не то слово! А как врет? Я, оказывается, приставал к нему с ножом к горлу! Захотел, мерзавец, одним махом срубить сто пятьдесят кусков, это же надо уметь! - громогласно возмущался Сергей. - Тихой сапой втерся ко мне в доверие, а как запахло жареным, так он уже не волк, а ягненок, хочет укрыться за моей спиной?
- Сергей Константинович... - с мольбой в голосе протянула Анна и закусила губу ровными мелкими зубами.
- Короче, что вы хотите от меня? - Анна беспомощно всхлипнула.
- Говорите, я слушаю.
- Сергей Константинович, поверьте, я презираю Марка, ненавижу всеми фибрами моей души. Но есть Боря, которого он потянул за собой. Папа слег, мама мечется, рвет на себе волосы, а я - в полной растерянности. Подскажите, что нам делать?
- Смешной вопрос! Обратитесь к хорошему адвокату. Быть может, это в какой-то мере облегчит участь Бориса, хотя я лично в этом сомневаюсь. Состав преступления очевиден, они во всем признались, а то обстоятельство, что Марк выступал закоперщиком, уравновешивается активностью Бориса в тот момент, когда они избивали жертву. Насколько я понял со слов следователя, бил-то в основном не Марк, а Борис. Так?
- Это меня особенно тревожит. Я ходила к Колокольникову, но он отказался говорить со мной, выставил за дверь. Пышет злобой, как вулкан... - Анна не глядя потушила окурок, обожгла палец и отдернула руку. Сергей усмехнулся. Он очень хорошо понимал Колокольникова, который, без сомнения, поимел на этой истории не только синяки с шишками, но и крупнейшие неприятности со стороны тех власть имущих, кого регулярно подкармливал. Уж они-то, надо думать, вытянули его из пасти УБХСС отнюдь не задаром и вдобавок открытым текстом сказали, какая он мразь.
Анна облизала обожженный палец и заговорила снова:
- Мне зачитали его показания. Он изо всех сил давит на Алексеева, принуждает квалифицировать действия моих братьев по статье 109-й, а не по 112-й. Понимаете, о чем я?
- Интересно, - отозвался Сергей, не ожидавший услышать от Анны что-то по-настоящему существенное.
- Упирая на мучительный характер истязаний, которым его подвергли, Колокольников пытается обзавестись справкой из районной поликлиники, что побои вызвали длительный нервный стресс с адаптационным синдромом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110