А второй, о котором он совершенно забыл, висел сзади, в кобуре, и казался всего лишь частью комбинезона.
18
Под топот ботинок в трюм ударил свет карманного фонарика, выхватил слоновью фигуру Бугайца в трусах и тельняшке, скользнул влево, наткнулся на бледную маску парня, дрогнул, молнией мелькнул по вогнутому днищу, по ящикам с вином и снова вернулся к маске.
- Санька, ты чего? - испуганно спросил хозяин фонаря.
Он растянуто, выжидательно шагнул к лежащему напарнику, нагнулся к нему и вдруг увидел, что из-под мышки у того торчит ствол пистолета.
- Са... Са... ты...
Его левая рука медленно поплыла к спине, утяжеленной кобурой пистолета. Он не знал, почему напарник зажал ствол под мышкой, но то, что он зажал именно таким, сонным или даже убитым, уже было зловещим. Как и весь трюм, где лежали сразу двое из группы, и было так тихо, что ощущалось даже шипение, с которым свет фонаря лился по лицу парня.
- Не двигайся, - глухо произнес из-под Саньки Тулаев. - Шевеление смерть.
Это его пистолет смотрел на нового незнакомца, а тот зачарованно, по-кроличьи глядел на него. Возможно, ему показалось, что разговаривал пистолет. Возможно, он сразу и не поверил, что услышал какие-то слова. Он уже успел заметить, что на лодке было слишком много непонятного, а то и странного. Бестелесный голос мог оказаться призраком трюма. Есть же призраки в старинных английских замках. А почему их может не быть на лодке?
- Не двигайся, - чуть громче и чуть упрямее повторил Тулаев.
Лицо гостя было за гранью света. Оно существовало как часть тьмы, и Тулаев упрямо не мог никак представить его. Он словно бы скомандовал тьме. Но способна ли тьма подчиняться?
- Казбе-ек, - жалостно пропел гость.
Это уже напоминало бред. Папиросы "Казбек" уже давно никто в мире не курил, а гора Казбек находилась совсем не в этом трюме.
- Казбе-ек! - вдруг вскинулся парень в крике и задом отпрыгнул к Бугайцу.
Тулаев успел поймать на грани света и тьмы движение, которым гость вырвал что-то из-за спины. Оно осталось там, за гранью, в густой битумной черноте. Свет фонарика упрямо бил и бил в глаза и, когда тьма взбила красную искру, и над Тулаевым тупо, с хыканьем дернулось тело красивого парня, он машинально надавил на спусковой крючок.
- Казбе-е-е...
Свет упал и разбился. Звон осколков фонарика получился очень коротким. Тьма победила. Она тоже с грохотом упала на дно трюма. Но если упала, значит, проиграла?
- Чего?! - закричали сверху два голоса одновременно.
- Казбе-ек, я ногу сломал! - с истеричными нотками парня взвизгнул Тулаев.
Только после голосов сверху он понял, что Казбек - не гора и не папиросы. Казбек - имя.
Парень, под которым он лежал, хрипел и силился что-то сказать. Наверное, он не хотел умирать. Никто не хочет умирать. Особенно когда тебе двадцать пять и у тебя лицо Ален Делона.
- Ти гиде, брат?! - раздался над трапом уже один голос.
- Тут, внизу, - снова прикрыв рот ладонью, прохрипел Тулаев.
- Ти стреляль?
- Я-а...
- Вы кого?
- В моряка одного...
- Свижися с Барадой! - заорал вверх мужик с кавказским акцентом. - Тут чэ-пэ.
Он явно командовал тем или теми, кто остались на офицерской палубе.
- Чего? - басом ответили оттуда, и Тулаев понял, что у него в запасе не больше пяти-семи секунд.
- Бараде, говорью, сообщчи, чито...
Тулаев схватился левой рукой за нижнюю ступеньку трапа, вытащил себя из-под хрипящего парня, лежа на спине увидел прямо над собой, над люком, вытянутое дыней лицо с огненно-рыжей бородой и выстрелил ему точно в срез над нагрудным карманом.
- Ба...
- Чего?!
- Ба...
Бородатый отшатнулся от люка, пьяно качнулся, ударился спиной о переборку каюты и с остекленевшими глазами сполз по ней на палубу, оставляя за собой ярко-красный, такой необычный на белом цвет.
Тулаев, совсем забыв о том, что человеку нужно дышать, чтобы не умереть, взлетел по трапу, бросился к следующему и, наткнувшись взглядом на огромную черную фигуру с "Кедром" под мышкой, заорал:
- На пол! Я сказал, на пол!
Правая лапища гиганта лежала на здоровенной телефонной трубке. Секунда - и он вырвет ее из зажимов, удерживающих трубку на стене, и соединится с отсеком, где находится Борода.
Тулаев выстрелил по пальцам. Черная трещина змеей метнулась по пакетнику под трубкой и тут же лопнула кровью. Или кровь, ударив с пальцев по пакетнику, заставила его треснуть. Но, скорее всего, это произошло одновременно. И так быстро, что гигант не успел вырвать трубку из зажимов.
- У-уй! - сунул он онемевшие пальцы под мышку и удивленно посмотрел на Тулаева.
Лицо - чужое. Униформа - родная. Лицо - минус. Униформа - плюс. За пару секунд в голове гиганта все его чувства не меньше десятка раз качнулись от минуса к плюсу, и только то, что за свою прежнюю жизнь телохранителя парень больше встречался с минусами, чем с плюсами, заставило его на третьей секунде вырвать окровавленные пальцы из-под мышки и бросить их к спусковому крючку "Кедра".
- На пол! - под выстрел все по тем же упрямым пальцам крикнул Тулаев и прыгнул вправо, к пластиковой двери.
Ударил в нее плечом и, с ужасом заметив, что она распахнулась легко, без сопротивления, упал вовнутрь помещения. Вскочил и испугался не меньше, чем от вида гиганта с "Кедром". От стен комнаты, которая оказалась кают-компанией, на него ошарашенно смотрела не меньше чем двумя сотнями глаз синяя толпа. Для нее он был одним из людей в черных комбинезонах. Одним из бандитов.
Проем двери намертво забил своим огромным телом охранник.
Его окровавленные пальцы держали наизготовку "Кедр".
- Э-эх! - крикнул кто-то слева от гиганта и прыгнул на него.
"Кедр", сбитый движением, пустил очередь по стене. Тулаев хотел выстрелить в голову гиганта, но не мог, потому что ее теперь закрывала чья-то синяя спина.
- Су-уки!.. Я-а ва-ас!.. - басом загрохотал охранник, но сразу двое повисли у него на враз умолкнувшем автомате.
Синие клещи из подводницких курток сжали гиганта с двух сторон, повалили его, смяли под собой. Он еще что-то кричал, матюгался, хрипел, но казалось, что кричит, матюгается и хрипит синий барахтающийся курган.
Тулаев опустил руку с пистолетом, и тут же его сбили с ног. Он больно упал на бок, выронил оружие и спасаясь от синей ярости, сгреб за грудки самого верхнего из нападавших.
- Убью, падлюка! Убью! - брызгал он слюной и пытался кулаком попасть по голове Тулаева, но кто-то слева эту же голову старался ухватить за шею, зажать согнутой в локте рукой, и главный противник бил именно по этой руке.
- Я свой! Свой! Свой! Идиоты, я же свой! Я - Тулаев!..
Нет, я - Корнеев!
- Убью, тварь бандитская! Уб-б...
- Вовка, не бей! Это ж психолог из Москвы!
- Уб-б..
- Не бей! Посмотри! У него рожа не бандитская! Он из
Москвы!
- Я - Ком... Кох-х... Корнеев... Из Москвы, - уцепился он за слово, остановившее кулак над ним.
Рука, обхватывавшая горло, обмякла и сползла с него. Лежащий на Тулаеве подводник подался назад и со злостью прохрипел:
- Так он же в их форме!
- Я нейтрализовал трех бандитов, - еле смог произнести Тулаев.
Язык устал сильнее, чем все тело, хотя на руках и ногах мешками сидели подводники.
- Я... снял форму с одного... Я... Тюльки вы, а не подводники, - из последних сил ругнулся он.
- Так это ты! - наконец-то узнал его Вова-ракетчик, верхом сидящий на Тулаеве. - Пол-литр-работник, твою мать!
- Я тебе голову за политработников оторву, - жесткими пальцами сжал плечо Вовы-ракетчика замповосп лодки. - Я тебе сколько раз говорил, чтоб ты язычок укоротил! Я...
- Иди ты!
Резким движением Вова-ракетчик вырвал из крабьих тисков замповоспа плечо, решил сказать еще что-нибудь колкое, но в коридоре яростно, нервно зазвонил телефон. Таких грубых звуков не существовало даже у дверных замков, с которыми раньше сдавали квартиры под заселение советские строители.
- Идиоты, отпустите меня! - криком согнал с себя
подводников Тулаев.
Все, кроме Вовы-ракетчика, безропотно подчинились приказу.
Его же пришлось сбросить с себя как одеяло во сне - ногами.
- Где здоровяк?! Ну, бандит?! - глазами заметался по
кают-компании вскочивший Тулаев.
- Здесь, - отступил в сторону механик.
- Это он его завалил, - со спины сообщил Тулаеву
замповосп.
Как всякий политработник, он преувеличивал. То, что механик
- если первым прыгнувшим на гиганта был все-таки он
повис на охраннике, Тулаев видел, но сбила-то его толпа.
Хотя, если разобраться, именно механик своим отчаянным прыжком спас ему жизнь и большого политработницкого преувеличения не было.
Подняв с палубы пистолет, Тулаев поставил его на предохранитель, сунул в жесткую кобуру и спросил гиганта, не глядя на него:
- В каких отсеках еще есть ваши люди?
- Во всех! - зло прохрипел гигант.
Даже со связанными руками и ногами он выглядел угрожающе. Хотелось уйти и больше не встречать его нигде и никогда.
Даже во сне. Такие гиганты приходят в сны еще более страшными, чем в жизни.
- Ты - из телохранителей? - все-таки подняв на него глаза, спросил Тулаев.
Сплющенный треугольник носа, белая гусеница шрама над левой бровью, вбок, на стену, отведенный взгляд.
- Борода из тебя отбивную сделает, - будто бы стене сказал он. - И рыбам на корм выбросит.
А телефон все звонил и звонил, выматывая душу. Еще немного - и трубка бы лопнула от ярости, разбросав по линолеуму острые куски пластика.
- Я ж сказал, Борода тебе глаз на пятку натянет,
радостно отозвался на звонок гигант. - И моргать заставит.
- Заткните ему пасть, - тихо скомандовал Тулаев. - На всю
лодку воняет. - За мной! - махнул Тулаев механику.
Вдвоем они выбежали из онемевшей кают-компании в коридор, к телефону. Трещина змеей лежала на том же месте на пакетнике цвета слоновой кости. Кровь потемнела и казалась уже не кровью, а браком пластиковой крышки.
- Соедини меня с ним! - приказал Тулаев.
- Есть! - крикнул механик и удивился новому чувству.
Раньше он не любил подчиняться. Если и делал это, то как-то вымученно, через силу. Подчинение после паузы выглядело уже и не подчинением чьей-то команде, а подчинением себе. Теперь же ему жгуче захотелось стать исполнительным. Он даже ощутил что-то похожее на любовь к этому странному человеку, который ну никак не соответствовал привычному образу политработника.
А Тулаев, пока механик выщелкивал из металлических зажимов трубку, попытался вспомнить голос Скока. Хотя вспоминать-то и нечего было. Имя Казбек он дважды произнес с тихими, жалостными нотками, по-бараньи вытягивая "е-е". Возможно, он вообще тянул все гласные, как типичный москвич.
Опустив плечи и запрокинув голову, Тулаев закрыл глаза и попытался повторить его голос:
- Слу-ушаю, Борода-а...
- Ты почему молчал?! Кто у вас стрелял?! Я же запретил стрельбу! Вы все приборы перебьете, уроды!
- Они-и взбу-унтовались. При-ишлось да-ать о-очередь на-ад го-олова-ами.
- Ты чего поешь? Что у тебя с голосом?
- Сорва-ал... Когда-а ора-ал на ни-их...
- Усмирили?
- Ага-а...
- Не ага, а так точно! Трупы есть?
- Два-а ра-аненых, - придумал Тулаев.
А может, и не придумал. Лежали же на дне трюма два террориста.
- Где Бугаец?.. Гад, что ж у них так связь шуршит? Хреновые у вас на лодке телефоны, - сказал он кому-то рядом. - Так где Бугаец?
- На-апился в трю-уме.
- Что? Совсем на ногах не стоит?
- В отру-убе.
- Позови Казбека!
В воздухе запахло провалом. Если неточный голос Скока можно было списать на плохую лодочную связь, то "Казбека" Борода вполне мог проверить вопросом, заданным на чеченском. Они явно воевали в одном отряде, явно стали кровными братьями, и Казбека главарь знал и лучше, и глубже, чем остальных в группе.
- Е-есть... Ка-азбек вни-изу... Бу-угайца выта-аскивает вместе с Са-ашкой...
- Быстрее позови! Ты что, приказов не понимаешь?
Понятливый механик подхватил трубку, протянутую Тулаевым, и с яростью вогнал ее в зажимы. Ему очень хотелось выполнить еще один приказ странного москвича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64