Голова Линча была покрыта какой-то смолой. Ему бы не понравилось, во что превратили его густую шотландскую шевелюру, которую он обычно аккуратно расчесывал на пробор. Под приоткрытыми веками белели камни.
– Ему выкололи глаза и вставили голыши, – пояснил Томас. – Возможно, он был еще жив. И наверное, был жив, когда они сделали еще кое-что. – Он вытащил связку человеческих зубов; на некоторых остались следы клещей.
– Зачем ты нам это показываешь? – прошептала Дженьюэри.
Мустафа уткнулся взглядом в тарелку. Фоули безвольно опустил руки на подлокотники. Персивел был поражен: у них с Линчем вечно происходили политические стычки. Теперь у сторонника социализма рот был закрыт, кустистые брови прилипли ко лбу, и Персивел понял, что до конца своих дней будет сомневаться в твердости своих убеждений. Каким храбрецом оказался его противник!
– И еще кое-что, – продолжал Томас. – Во рту у него были половые органы обезьяны.
– Как ты смеешь? – прошептал де л'Орме. Он почувствовал запах смерти и верно понял происходящее. – Здесь, у меня в доме, за столом!
– Да. Я принес это в твой дом, прямо к обеденному столу. Чтобы ты во мне не сомневался.
Томас встал, опираясь на стол костяшками больших рук. Голова Линча находилась между сжатыми кулаками.
– Друзья мои, – сказал Томас. – Вот и конец.
Они удивились не меньше, чем если бы он достал еще одну голову.
– Конец? – переспросил Мустафа.
– Мы потерпели неудачу.
– Как ты можешь так говорить? – возразила Вера. – Ведь мы столько сделали!
– Видите беднягу Линча? – спросил Томас, поднимая голову. – Вы слышите себя? Он – Сатана?
Никто не ответил. Иезуит убрал ужасный предмет в коробку.
– Я виноват не меньше вашего. Да, я говорил, что Сатана может встретиться с каким-нибудь вождем, живущим в глуши, и мои слова увели вас в сторону. Но разве не мог Сатана захотеть встретиться с тираном совсем иного рода, скажем, с главой «Гелиоса»? И если все мы были с Купером в его исследовательском центре, не означает ли это, что один из нас Сатана? Например, ты, Брайан? Думаю, не означает.
– Ладно, я свалял дурака, – сказал Фоули. – Но одна дурацкая ошибка не должна бросать тень на все наше предприятие.
– Наше предприятие как раз и есть дурацкая ошибка, ответил Томас. – Мы слишком понадеялись на свою осведомленность. И теперь мы ничуть не ближе к постижению Сатаны, чем с самого начала. Все кончено.
– Вовсе нет, – сказал Мустафа. – Еще нужно многое узнать.
Такое же чувство выражали лица остальных.
– Я больше не могу подвергать вас опасности, – сказал Томас.
– Ты нас и не подвергаешь, – с вызовом ответила Вера. – Это наш выбор – с самого начала. Посмотри на нас.
Несмотря на пережитые ими испытания и преклонный возраст, перед Томасом были не те похожие на призраков фигуры, которых он собрал когда-то в музее Метрополитен и побудил к действиям. Лица их стали бронзовыми от солнца дальних стран, кожа огрубела от ветров и холода, глаза горели энтузиазмом. Они готовились умереть, а его призыв продлил им жизнь.
– Все хотят продолжить поиск, – сказал Мустафа.
– У меня есть кое-какие новые сведения, касающиеся ольмеков, – добавил Гольт.
– Шведы делают генетический анализ, – поддержала Вера. – Я с ними говорю каждый день. По их мнению, дело идет о новом биологическом виде. Завершение анализа – вопрос нескольких месяцев.
– Из подземья принят очередной отраженный сигнал, – сообщил Персивел. – От экспедиции «Гелиоса». Сообщение датировано восьмым августа. Я знаю, что прошло уже пять месяцев, но это – последнее, что нам удалось принять, с месячным отрывом от предыдущего. Во-первых, сигнал недостаточно сильный, во-вторых, связь фрагментарная, ясно только, что речь идет о какой-то реке. Но и это немало. Люди живы – во всяком случае, были живы всего несколько месяцев назад. Мы не можем их бросить. Они зависят и от нас.
Персивел и не думал обидеть Томаса, но тот опустил голову. За последние недели глаза у него совсем ввалились. Казалось, он окончательно загнан – теми, кого сам же спустил с цепи.
– А как же ты? – мягко спросила Дженьюэри. – Ты сам начал поиски, еще до того, как мы все познакомились.
– Начал поиски, – пробормотал Томас. – И куда они нас завели?
– Наше расследование имеет огромную важность, – сказал Мустафа. – И вы знали это с самого начала. Пусть мы выяснили мало и не смогли вытащить нашу дичь на землю, мы очень многое узнали о себе. Стараясь идти по следам Сатаны, мы приблизились к разоблачению древних заблуждений. Мы почти поняли, кто мы сами.
– Заблуждения, реальность… – сказал Томас. – Линча у нас отняли джунгли, безумие отняло Pay, Бранча – подземье. Из-за нас тут, на земле, погибла молодая женщина. Я оторвал вас от семей. Каждый день приносит новые опасности.
– Но, Томас, – возразила Вера, – мы согласны рисковать.
– Нет, – отрезал он, – я больше не могу этого допускать.
– Так уходи, – раздался голос де л'Орме.
Позади него было окно; там, снаружи, собирались тучи – надвигалась полуденная гроза. Лицо слепого буквально светилось от бликов огня. Голос был суров.
– Ты можешь передать эстафету, – сказал он Томасу, – но прервать гонку – не можешь.
– Мы подошли слишком близко, Томас, – настаивала Дженьюэри.
– Близко к чему? – спросил Томас. – За спиной человечества больше пяти сотен лет существования наук и знаний. А к чему пришли мы за полтора года поисков? – Он уронил связку зубов в коробку, словно привычные для него четки. – К тому, что Сатана – один из нас. Друзья мои, мы так долго смотрели в темную воду, что она стала зеркалом.
Невдалеке, между двумя мраморными башнями, сверкнула молния. Зал словно раскололся от громового раската. Внизу шоферы и медсестры спешили спрятаться в машины от шквалистого горного ветра.
– Ты не можешь нас остановить, – сказал де л'Орме. – У нас есть и свои способы. Есть свои побуждения. И мы пойдем путем, который ты нам указал, куда бы он нас ни привел.
Томас закрыл коробку и опустил на нее ладони.
– Что ж, идите, – произнес он. – Мне больно это говорить, но с сегодняшнего дня вы идете без благословения и позволения Его Святейшества. И без меня. Друзья, мне недостает вашей силы и убежденности. Простите мне мои сомнения. Пусть Господь вас благословит.
Томас поднял коробку.
– Не уходи, – шепнула Дженьюэри.
– Прощайте, – сказал он и вышел навстречу грозе.
23
Озеро
Он перестал быть неведомым местом, окутанным удивительной тайной…
Джозеф Конрад. Сердце тьмы
Под Марианской впадиной и желобом Яп
Глубина 6010 фатомов
Озеру не было конца. Они шли уже двадцать один день. Айк никому не давал расслабиться. Он сам выбрал скорость, и каждые полчаса путники отдыхали, а он курсировал между ними, словно киплинговский Гунга Дин. Наполнял им водой бутылки, хвалил за выносливость.
– Где вас, парни, носило раньше? Мне бы с вами на Макалу, – говорил он.
После Айка самым сильным в группе был Трой, молодой судебный антрополог. В те времена, когда Айк штурмовал гималайские пики, Трой, наверное, еще смотрел по телевизору «Улицу Сезам». Он старался подражать Айку, быть таким же заботливым и полезным. Но и он уже выдыхался. Иногда Айк, чтобы показать ему свое доверие, ставил его на марше впереди – на самое ответственное место.
Али решила, что лучше всего ей идти с Твиггсом, которого каждый с радостью связал бы и бросил. С самого утра он начинал ныть, клянчил у других еду и иногда подворовывал. Настоящий тунеядец – только Али его и выносила. Она все терпела, словно перед ней был молодой прыщавый послушник. Когда Пиа или Челси удивлялись ее терпению, Али объясняла – не будь Твиггса, на его месте был бы кто-то другой. В любой компании есть козел отпущения.
Палатки давно канули в прошлое. Спали все на тоненьких подстилках – в виде притязания на цивилизованность.
Спальные мешки остались у троих, остальным нести лишние три фунта оказалось не под силу. Когда становилось холодно, люди ложились вплотную и укрывались мешком. Айк редко спал вместе со всеми. Обычно он брал свой обрез и куда-то уходил, а возвращался только под утро.
Однажды таким утром, когда Айк еще не вернулся из своего ночного патруля, Али проснулась и спустилась к озеру умыться. От воды поднимался густой туман, но при слабом свечении песка Али видела, куда ей наступать. Она хотела обойти большой валун, лежащий у воды, и тут услышала голоса.
Голоса были высокие и тихие. Али сразу поняла, что говорят не на английском и, возможно, вообще не на человеческом языке. Она прислушалась, затем осторожно, прячась за валуном, сделала несколько шагов.
Говорящих, кажется, было двое. Али слушала их голоса – бормотанье, цоканье – и постепенно настраивалась на другой диапазон бытия. Это, без сомнения, были хейдлы. Али затаила дыхание. Один голос почти не отличался от шороха воды, мягко набегающей на берег. Речь второго звучала резче, преобладали согласные, более четко прослушивались концы фраз. Беседующие, казалось, или немолоды, или очень учтивы.
Али обошла камень, чтобы их увидеть.
Оказалось, их не двое, а трое. Один, с крыльями, походил на тех существ, которых убили Шоут и Айк. Он повис над водой, раскинув руки, а крылья вяло поднимались и опускались. Другие, по-видимому, были амфибиями, вроде рыбаков, ничего, кроме моря, не знающих, наполовину люди, наполовину рыбы. Один лежал на боку, ногами в воде, другой расслабленно плавал. У них были гладкие головы с большими, как у тюленей, глазами и острые зубы. Кожа белая и блестящая, на спине – короткая черная шерсть.
Али боялась, что они исчезнут.
И еще больше – что не исчезнут.
Лежащая амфибия шевельнулась и повернулась к Али. У животного оказался толстый член, который торчал вверх. Это был самец, и он занимался мастурбацией. Хейдл растянул пасть в обезьяньей ухмылке; оскал выглядел устрашающе.
– Ой, – глупо сказала Али.
О чем она вообще думала, идя сюда одна?
Существа смотрели на нее с невозмутимостью философов, расположившихся на природе. Один подался вперед и договорил какую-то фразу, не переставая глядеть на Али.
Она обдумывала план бегства. Сделать шаг назад, повернуться и броситься бежать. Тот, что с крыльями, бросил на нее быстрый взгляд.
– Не двигайся, – раздался шепот Айка.
Он сидел на камне, слева от нее, на корточках, покачиваясь на пальцах. В опущенной руке – пистолет.
Хейдлы больше не разговаривали. Они пришли в состояние некой безмолвной восточной неги. Лежащий продолжал мастурбировать с каким-то обезьяньим увлечением, нисколько не смущаясь, как бы между делом. Теперь Али слышала только шелест воды по песку да шорох его пальцев.
Через некоторое время крылатый снова метнул взгляд на Али, оттолкнулся от воды и медленно полетел наискосок от берега, держась над самой водой. Когда Али перевела глаза на амфибий, одна из них уже исчезла. Потом и последний тоже – который себя ублажал – окончательно впал в оцепенение и уплыл. Скользнул под воду, словно его проглотили. И сверху сомкнулась пасть озера.
– Неужели это все было на самом деле? – тихо спросила Али.
Сердце у нее стучало. Она двинулась вперед, желая увидеть следы на песке и убедиться, что ей не привиделось.
– К воде не подходи! – предостерег Айк. – Он тебя поджидает.
– Думаешь, он еще там?
Неужели хейдл-созерцатель ее выслеживает? А на вид такие миролюбивые…
– Вернись, пожалуйста. Не заставляй меня нервничать.
– Айк! – Али запнулась от волнения. – Ты их понимаешь?
– Этих? Ни слова.
– А есть и другие?
– Сколько говорить, что мы тут не одни.
– Но мы же никого не видели…
– Али, мы все время идем мимо них.
– Вот таких?
– Таких и других, которых лучше бы и не знать.
– Но у них такой мирный вид. Как три поэта.
Айк только языком щелкнул.
– Тогда почему они на нас не напали?
– Сам не знаю. Пытаюсь понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83