Воцарилась тишина.
– Не стрелять! – скомандовал кто-то. – Кто сказал «боже мой»?
– Я, – проныл Твиггс. – Дэвид Твиггс.
– Не может быть!
– Наверное, ловушка, – сказал другой голос.
– Да это же мы! – крикнул Сперриер и посветил фонарем себе в лицо.
– Солдаты! – закричала Пиа. – Американцы!
По залу рыскали лучи.
Обросшие солдаты, не разгибаясь, сновали по всем углам, готовые стрелять. Трудно сказать, кто больше удивился – отупевшие от голода ученые или озверевшие остатки команды Уокера.
– Не двигаться! Не двигаться! – орали солдаты.
У них были красные глаза. Они никому и ничему не верили. Дула винтовок так и порхали в поисках противника – словно стайка колибри.
– Несите сюда полковника, – сказал кто-то.
Принесли Уокера – он сидел на винтовке, которую держали в руках двое солдат. Али показалось, что полковник изнурен голодом, но тут же увидела кровь. Сквозь искромсанные штанины торчали вошедшие в мясо и кости осколки обсидиана.
Таким изможденным он выглядел из-за боли. Однако хватки своей полковник не утратил. Уокер окинул зал хищным взглядом.
– Вы что, больны? – осведомился он.
Али увидела себя и своих спутников со стороны – исхудавшие тени, едва способные сидеть. Настоящие пугала.
– Мы просто голодные, – объяснил Сперриер. – У вас есть еда?
Уокер посмотрел на них.
– А где остальные? Насколько я помню, вас было не девять, а побольше.
– Они ушли домой, – сказала Челси, согнувшаяся над своей шахматной доской.
Она смотрела на тело Руиса. Теперь было видно, что пуля вошла ему в глаз.
– Решили вернуться тем же путем, – пояснил Сперриер.
– И врачи тоже? – уточнил Уокер.
На минуту в нем затеплилась надежда.
– Остались только мы, – добавила Пиа. – И вы.
Полковник обвел глазами зал.
– Что это такое? Усыпальница?
– Дорожная станция, – ответила Пиа.
Али надеялась, что тут она и остановится. Ни к чему Уокеру знать о карте и глиняной армии.
– Мы пришли сюда две недели назад, – вмешался Твиггс.
– И так здесь и сидели?
– У нас кончилась еда.
– Похоже, для обороны место подходящее, – сказал Уокер лейтенанту в обгоревшей одежде. – Выставь периметр. Лодки охранять. И давайте сюда наши припасы и гостью. Уберите труп.
Уокера усадили и прислонили к стене. Солдаты действовали осторожно, но когда укладывали его ноги, было видно, что ему очень больно.
Стали подходить остальные, неся припасы и оборудование, присланное «Гелиосом». Солдаты уже не походили на безупречных рыцарей, о чем полковник раньше так заботился! Форма на них превратилась в лохмотья. Некоторые ходили босиком. У многих были раны на голове и ногах. Они пахли порохом и кровью. Бороды, грязные космы – банда рокеров, да и только. Стерся налет благородных крестоносцев, остались уставшие, злые и напуганные бандиты. Их попытка сбежать не удалась.
Через несколько минут Уокер опять обратил внимание на ученых.
– Скажите, – спросил он, – какие у вас потери?
– Ни одной, – ответила Пиа. – До сегодняшнего дня.
Уокер не стал извиняться; труп Руиса за ноги вытащили из зала.
– Впечатляет. Вам удалось пройти сотни миль по незнакомой местности, да еще невооруженным.
– Айк свое дело знает, – сказала Пиа.
– Так Крокетт здесь?
– Он отправился на разведку, – быстро вставил Трой. – Он иногда пропадает. Ищет шахту-пять. Нам нужна еда.
– Зря время теряет. – Уокер повернул голову к чернокожему лейтенанту. – Возьми пятерых солдат и отыщи нашего приятеля. Хватит нам сюрпризов.
Лейтенант ответил:
– Сэр, не нужно за ним гоняться. У нас и так было много неприятностей.
– Нельзя, чтобы Крокетт гулял на свободе.
– А почему? – спросила Али. – Что он вам сделал?
– Вопрос в том, что я ему сделал. Крокетт не из тех, кто забывает и прощает. Он сейчас за нами следит.
– Он ушел. Сказал, что мы сдались. Ему здесь нечего делать.
– А слезы почему?
– Вам незачем его убивать, – тихо сказала Али.
Уокер оживился:
– Пленных не берем, понятно, лейтенант? Первое указание Крокетта.
– Есть, сэр, – выдохнул лейтенант.
Он выбрал себе пять солдат, и отряд отправился в глубину крепости.
Когда они ушли, Уокер прикрыл глаза. Один солдат вынул из сапога нож, вскрыл упаковку с пайками и сделал приглашающий жест. У Троя едва хватило сил раздать товарищам пакеты. Твиггс поцеловал свой пакет и разорвал его зубами.
Али попробовала готовые спагетти – восхитительный вкус! Она старалась откусывать понемножку и запивала водой.
Твиггса вырвало, но он тут же продолжил трапезу.
Зал начал наполняться. Принесли раненых. Двое солдат установили у окна пулемет. Всего, вместе с собой и своими спутниками, Али насчитала двадцать пять человек. Столько осталось от ста пятидесяти, вышедших в экспедицию.
Уокер открыл налитые кровью глаза.
– Несите все внутрь, – приказал он. – И плоты тоже. Их легко испортить, к тому же они выдают наше присутствие.
– Но их там двенадцать штук!
«На пятнадцать меньше, чем было вначале, – подсчитала Али. – Что же у них случилось?»
– Несите сюда, – повторил Уокер. – Несколько дней мы продержимся. Крепость – ответ на наши молитвы: хоть какая-то опора в этом гнусном месте.
Поросячьи глазки солдата выражали несогласие. Он небрежно отсалютовал. Уокер явно терял власть.
– Как вы нас нашли? – спросила Пиа.
– По вашему свету, – ответил полковник.
– По какому свету?
Лампы Айка, поняла Али. Вот так тайна для двоих. Маяк в ночи.
– Вы нашли шахту-пять, – констатировал Сперриер.
– Половина досталась хейдлам.
– Дьявол не дремлет, – раздался новый голос, и в комнату вошел Монтгомери Шоут.
– Вы? До сих пор живы? – удивилась Али.
Она не могла скрыть отвращения. Одно дело – их бросили солдаты, но Шоут был свой, член экспедиции; он знал о грязных планах полковника и молчал. Его предательство гораздо хуже.
– Мы просто совершили небольшую экскурсию, – заявил Шоут. У него был старый синяк на щеке и свежий под глазом – его, очевидно, били. – В последнее время хедди нас что-то невзлюбили. Ребятам пришлось трудиться по две смены подряд – они и меня не забывали. Начинаю думать, что наша грандиозная экспедиция может потерпеть неудачу.
Но Уокер, видно, был не в настроении пререкаться с придворным шутом.
– Здешнее побережье населено?
– Я видела только троих, – ответила Али.
– Троих или три? Три населенных пункта?
– Троих хейдлов.
– И все? Никаких поселков? – Заросшие черными космами губы полковника расползлись в улыбке. – Тогда, слава богу, мы от них оторвались. По воде они нас не выследят. Мы спасены. Еды у нас на два месяца, и еще есть устройство Шоута.
Шоут погрозил пальцем:
– Эй-эй! Не сейчас. Мы же договорились – еще три дня на запад. Потом будем говорить о возвращении.
– А девушка где? – поинтересовалась Али. Когда входили солдаты, она заметила, что у многих на поясе и на ремнях рюкзаков болтаются отрезанные пальцы с когтями, уши, куски женских и мужских гениталий. В памяти ее всплыли строки Йетса:
Все распадается, безвластье в мире;
Невинности обычай сокрушен
Кровавыми потоками…
– Я ее недооценил, – проскрежетал полковник.
Ему требовался морфий. Али подозревала, что солдаты тоже им пользуются.
– Вы ее убили!
– Стоило бы. От нее никакого проку.
Он махнул рукой. Двое солдат втащили девушку и привязали к стене.
Первое, что Али заметила, был ее запах. От девушки пахло потом, калом, еще чем-то резким. Волосы пропитались дымом. По скотчу, которым был заклеен рот, текла кровь и слюна.
– Что вы сделали с девочкой?
– Мои ребята не смогли устоять, – пояснил Уокер.
– И вы им позволили?..
Уокер уставился на Али.
– Вся такая правильная? Ты-то не лучше других. Всем от нее что-то нужно. Давай составляй свой словарь, сестра! Только без разрешения отсюда не выходить!
Трой встал и накинул свою куртку девушке на плечи. Его галантность заставила пленницу отпрянуть; затем она раздвинула ноги, насколько позволяла веревка, и подставила себя. Трой шарахнулся назад.
– Я бы в такую не влюбился, – захохотал Уокер. – Зверюга. По-настоящему дикая.
Али и Трой попытались покормить девушку.
– Что это вы делаете? – возмутился солдат.
– Отрываю скотч, – ответила Али. – Как же она будет есть?
Солдат сорвал скотч и быстро убрал руку. Девушка едва не перекрутилась на проволоке, рванувшись к нему. Али отшатнулась. Зал загремел хохотом.
– К вашим услугам, – сказал солдат.
Кормить пришлось с осторожностью. Али тихонько заговорила с девушкой, назвала свое и Троя имя, попыталась ее успокоить. Человеческая пища была ей вредна, но девушка ела. Один раз она выплюнула яблочный сок и пробормотала что-то жалобное – слова прозвучали неожиданно мягко. Дело было не столько в тихом голосе, сколько в интонации. Несмотря на свирепость, у девушки стал почти благочестивый вид. Казалось, она обращается к пище или читает молитву. Нрав у нее был не простой, но и не свирепый.
Когда с кормежкой закончили, пленница улеглась на каменный пол и закрыла глаза. Между едой и сном не было никакой паузы. Она просто пользовалась, чем могла.
Прошло два дня. Айк не показывался. Али чувствовала, что он где-то рядом, но найти его не смогли.
Надеясь выпытать код устройства, солдаты избили Шоута до бесчувствия. Его упрямство привело их в ярость, и они остановились только тогда, когда Али загородила его собой.
– Убьете его – и кода не узнаете, – сказала она.
Теперь к ее заботам добавился Шоут, а ведь Али уже ухаживала за полковником и некоторыми солдатами. Кто-то же должен это делать. Все-таки Божьи твари.
Уокер время от времени впадал в лихорадку. Он ругался на разных языках. Солдаты злобно переглядывались. Али все больше волновалась. Одно утешение – Айка так и не удалось найти.
На вторую ночь Трой попытался не дать солдатам уволочь девушку наружу – там уже ждали их товарищи.
Солдаты начали бить его пистолетом и не остановились бы, но девушка стала хихикать, и они потеряли к антропологу интерес. Ее вернули не скоро, всю потную, с заклеенным ртом. Все еще истекая кровью, Трой помог Али помыть ее водой из бутылки.
– Она уже рожала, – вполголоса сказал он. – Ты заметила?
– Ты ошибаешься, – возразила Али.
Однако среди татуировок и полос грязи она разглядела следы растяжек. Ареолы сосков были темные. Просто раньше она не обратила внимания.
На третью ночь солдаты снова пришли за девушкой. Несколько часов спустя ее привели обратно, почти без сознания. Когда Али и Трой мыли ее, Али начала тихонько напевать мелодию, сама того не замечая, пока Трой не окликнул:
– Али, смотри!
Али подняла глаза от кровоподтеков на бедрах и увидела, что девочка уставилась на нее, а по щекам у нее катятся слезы.
Али запела снова:
Прошел немало я скорбей,
Невзгод и черных дней,
Но благодать всегда со мной,
Ведет меня домой.
Девушка зарыдала. Али совершила ошибку – попыталась ее обнять. Ее жалость вызвала настоящую бурю – девушка начала пинаться и толкаться. Али постигло ужасное озарение: у несчастной когда-то была мать, которая пела этот гимн.
Ночь Али провела, наблюдая за пленницей. В свои четырнадцать лет девочка была больше женщиной, чем Али в тридцать четыре. Она была замужем или, во всяком случае, у нее был мужчина. И даже, оказывается, был ребенок. И теперь, когда ее так жестоко насиловали, ей удалось сохранить рассудок. Удивительная сила духа.
Утром Твиггсу – впервые после того, как он перестал голодать, – потребовалось выйти в туалет. Поскольку Твиггс – это Твиггс, он и не подумал попросить разрешения. И один из охранников его застрелил.
Относительной свободе ученых пришел конец. Уокер приказал всех связать и отвести в глубину крепости. Али не удивилась. Она уже давно поняла, что с ними так или иначе расправятся.
24
Tabula rasa
И тьма была над бездною…
Кн. Бытия 1:2
Нью-Йорк
В гостиничном номере было темно, только светился голубой экран телевизора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Не стрелять! – скомандовал кто-то. – Кто сказал «боже мой»?
– Я, – проныл Твиггс. – Дэвид Твиггс.
– Не может быть!
– Наверное, ловушка, – сказал другой голос.
– Да это же мы! – крикнул Сперриер и посветил фонарем себе в лицо.
– Солдаты! – закричала Пиа. – Американцы!
По залу рыскали лучи.
Обросшие солдаты, не разгибаясь, сновали по всем углам, готовые стрелять. Трудно сказать, кто больше удивился – отупевшие от голода ученые или озверевшие остатки команды Уокера.
– Не двигаться! Не двигаться! – орали солдаты.
У них были красные глаза. Они никому и ничему не верили. Дула винтовок так и порхали в поисках противника – словно стайка колибри.
– Несите сюда полковника, – сказал кто-то.
Принесли Уокера – он сидел на винтовке, которую держали в руках двое солдат. Али показалось, что полковник изнурен голодом, но тут же увидела кровь. Сквозь искромсанные штанины торчали вошедшие в мясо и кости осколки обсидиана.
Таким изможденным он выглядел из-за боли. Однако хватки своей полковник не утратил. Уокер окинул зал хищным взглядом.
– Вы что, больны? – осведомился он.
Али увидела себя и своих спутников со стороны – исхудавшие тени, едва способные сидеть. Настоящие пугала.
– Мы просто голодные, – объяснил Сперриер. – У вас есть еда?
Уокер посмотрел на них.
– А где остальные? Насколько я помню, вас было не девять, а побольше.
– Они ушли домой, – сказала Челси, согнувшаяся над своей шахматной доской.
Она смотрела на тело Руиса. Теперь было видно, что пуля вошла ему в глаз.
– Решили вернуться тем же путем, – пояснил Сперриер.
– И врачи тоже? – уточнил Уокер.
На минуту в нем затеплилась надежда.
– Остались только мы, – добавила Пиа. – И вы.
Полковник обвел глазами зал.
– Что это такое? Усыпальница?
– Дорожная станция, – ответила Пиа.
Али надеялась, что тут она и остановится. Ни к чему Уокеру знать о карте и глиняной армии.
– Мы пришли сюда две недели назад, – вмешался Твиггс.
– И так здесь и сидели?
– У нас кончилась еда.
– Похоже, для обороны место подходящее, – сказал Уокер лейтенанту в обгоревшей одежде. – Выставь периметр. Лодки охранять. И давайте сюда наши припасы и гостью. Уберите труп.
Уокера усадили и прислонили к стене. Солдаты действовали осторожно, но когда укладывали его ноги, было видно, что ему очень больно.
Стали подходить остальные, неся припасы и оборудование, присланное «Гелиосом». Солдаты уже не походили на безупречных рыцарей, о чем полковник раньше так заботился! Форма на них превратилась в лохмотья. Некоторые ходили босиком. У многих были раны на голове и ногах. Они пахли порохом и кровью. Бороды, грязные космы – банда рокеров, да и только. Стерся налет благородных крестоносцев, остались уставшие, злые и напуганные бандиты. Их попытка сбежать не удалась.
Через несколько минут Уокер опять обратил внимание на ученых.
– Скажите, – спросил он, – какие у вас потери?
– Ни одной, – ответила Пиа. – До сегодняшнего дня.
Уокер не стал извиняться; труп Руиса за ноги вытащили из зала.
– Впечатляет. Вам удалось пройти сотни миль по незнакомой местности, да еще невооруженным.
– Айк свое дело знает, – сказала Пиа.
– Так Крокетт здесь?
– Он отправился на разведку, – быстро вставил Трой. – Он иногда пропадает. Ищет шахту-пять. Нам нужна еда.
– Зря время теряет. – Уокер повернул голову к чернокожему лейтенанту. – Возьми пятерых солдат и отыщи нашего приятеля. Хватит нам сюрпризов.
Лейтенант ответил:
– Сэр, не нужно за ним гоняться. У нас и так было много неприятностей.
– Нельзя, чтобы Крокетт гулял на свободе.
– А почему? – спросила Али. – Что он вам сделал?
– Вопрос в том, что я ему сделал. Крокетт не из тех, кто забывает и прощает. Он сейчас за нами следит.
– Он ушел. Сказал, что мы сдались. Ему здесь нечего делать.
– А слезы почему?
– Вам незачем его убивать, – тихо сказала Али.
Уокер оживился:
– Пленных не берем, понятно, лейтенант? Первое указание Крокетта.
– Есть, сэр, – выдохнул лейтенант.
Он выбрал себе пять солдат, и отряд отправился в глубину крепости.
Когда они ушли, Уокер прикрыл глаза. Один солдат вынул из сапога нож, вскрыл упаковку с пайками и сделал приглашающий жест. У Троя едва хватило сил раздать товарищам пакеты. Твиггс поцеловал свой пакет и разорвал его зубами.
Али попробовала готовые спагетти – восхитительный вкус! Она старалась откусывать понемножку и запивала водой.
Твиггса вырвало, но он тут же продолжил трапезу.
Зал начал наполняться. Принесли раненых. Двое солдат установили у окна пулемет. Всего, вместе с собой и своими спутниками, Али насчитала двадцать пять человек. Столько осталось от ста пятидесяти, вышедших в экспедицию.
Уокер открыл налитые кровью глаза.
– Несите все внутрь, – приказал он. – И плоты тоже. Их легко испортить, к тому же они выдают наше присутствие.
– Но их там двенадцать штук!
«На пятнадцать меньше, чем было вначале, – подсчитала Али. – Что же у них случилось?»
– Несите сюда, – повторил Уокер. – Несколько дней мы продержимся. Крепость – ответ на наши молитвы: хоть какая-то опора в этом гнусном месте.
Поросячьи глазки солдата выражали несогласие. Он небрежно отсалютовал. Уокер явно терял власть.
– Как вы нас нашли? – спросила Пиа.
– По вашему свету, – ответил полковник.
– По какому свету?
Лампы Айка, поняла Али. Вот так тайна для двоих. Маяк в ночи.
– Вы нашли шахту-пять, – констатировал Сперриер.
– Половина досталась хейдлам.
– Дьявол не дремлет, – раздался новый голос, и в комнату вошел Монтгомери Шоут.
– Вы? До сих пор живы? – удивилась Али.
Она не могла скрыть отвращения. Одно дело – их бросили солдаты, но Шоут был свой, член экспедиции; он знал о грязных планах полковника и молчал. Его предательство гораздо хуже.
– Мы просто совершили небольшую экскурсию, – заявил Шоут. У него был старый синяк на щеке и свежий под глазом – его, очевидно, били. – В последнее время хедди нас что-то невзлюбили. Ребятам пришлось трудиться по две смены подряд – они и меня не забывали. Начинаю думать, что наша грандиозная экспедиция может потерпеть неудачу.
Но Уокер, видно, был не в настроении пререкаться с придворным шутом.
– Здешнее побережье населено?
– Я видела только троих, – ответила Али.
– Троих или три? Три населенных пункта?
– Троих хейдлов.
– И все? Никаких поселков? – Заросшие черными космами губы полковника расползлись в улыбке. – Тогда, слава богу, мы от них оторвались. По воде они нас не выследят. Мы спасены. Еды у нас на два месяца, и еще есть устройство Шоута.
Шоут погрозил пальцем:
– Эй-эй! Не сейчас. Мы же договорились – еще три дня на запад. Потом будем говорить о возвращении.
– А девушка где? – поинтересовалась Али. Когда входили солдаты, она заметила, что у многих на поясе и на ремнях рюкзаков болтаются отрезанные пальцы с когтями, уши, куски женских и мужских гениталий. В памяти ее всплыли строки Йетса:
Все распадается, безвластье в мире;
Невинности обычай сокрушен
Кровавыми потоками…
– Я ее недооценил, – проскрежетал полковник.
Ему требовался морфий. Али подозревала, что солдаты тоже им пользуются.
– Вы ее убили!
– Стоило бы. От нее никакого проку.
Он махнул рукой. Двое солдат втащили девушку и привязали к стене.
Первое, что Али заметила, был ее запах. От девушки пахло потом, калом, еще чем-то резким. Волосы пропитались дымом. По скотчу, которым был заклеен рот, текла кровь и слюна.
– Что вы сделали с девочкой?
– Мои ребята не смогли устоять, – пояснил Уокер.
– И вы им позволили?..
Уокер уставился на Али.
– Вся такая правильная? Ты-то не лучше других. Всем от нее что-то нужно. Давай составляй свой словарь, сестра! Только без разрешения отсюда не выходить!
Трой встал и накинул свою куртку девушке на плечи. Его галантность заставила пленницу отпрянуть; затем она раздвинула ноги, насколько позволяла веревка, и подставила себя. Трой шарахнулся назад.
– Я бы в такую не влюбился, – захохотал Уокер. – Зверюга. По-настоящему дикая.
Али и Трой попытались покормить девушку.
– Что это вы делаете? – возмутился солдат.
– Отрываю скотч, – ответила Али. – Как же она будет есть?
Солдат сорвал скотч и быстро убрал руку. Девушка едва не перекрутилась на проволоке, рванувшись к нему. Али отшатнулась. Зал загремел хохотом.
– К вашим услугам, – сказал солдат.
Кормить пришлось с осторожностью. Али тихонько заговорила с девушкой, назвала свое и Троя имя, попыталась ее успокоить. Человеческая пища была ей вредна, но девушка ела. Один раз она выплюнула яблочный сок и пробормотала что-то жалобное – слова прозвучали неожиданно мягко. Дело было не столько в тихом голосе, сколько в интонации. Несмотря на свирепость, у девушки стал почти благочестивый вид. Казалось, она обращается к пище или читает молитву. Нрав у нее был не простой, но и не свирепый.
Когда с кормежкой закончили, пленница улеглась на каменный пол и закрыла глаза. Между едой и сном не было никакой паузы. Она просто пользовалась, чем могла.
Прошло два дня. Айк не показывался. Али чувствовала, что он где-то рядом, но найти его не смогли.
Надеясь выпытать код устройства, солдаты избили Шоута до бесчувствия. Его упрямство привело их в ярость, и они остановились только тогда, когда Али загородила его собой.
– Убьете его – и кода не узнаете, – сказала она.
Теперь к ее заботам добавился Шоут, а ведь Али уже ухаживала за полковником и некоторыми солдатами. Кто-то же должен это делать. Все-таки Божьи твари.
Уокер время от времени впадал в лихорадку. Он ругался на разных языках. Солдаты злобно переглядывались. Али все больше волновалась. Одно утешение – Айка так и не удалось найти.
На вторую ночь Трой попытался не дать солдатам уволочь девушку наружу – там уже ждали их товарищи.
Солдаты начали бить его пистолетом и не остановились бы, но девушка стала хихикать, и они потеряли к антропологу интерес. Ее вернули не скоро, всю потную, с заклеенным ртом. Все еще истекая кровью, Трой помог Али помыть ее водой из бутылки.
– Она уже рожала, – вполголоса сказал он. – Ты заметила?
– Ты ошибаешься, – возразила Али.
Однако среди татуировок и полос грязи она разглядела следы растяжек. Ареолы сосков были темные. Просто раньше она не обратила внимания.
На третью ночь солдаты снова пришли за девушкой. Несколько часов спустя ее привели обратно, почти без сознания. Когда Али и Трой мыли ее, Али начала тихонько напевать мелодию, сама того не замечая, пока Трой не окликнул:
– Али, смотри!
Али подняла глаза от кровоподтеков на бедрах и увидела, что девочка уставилась на нее, а по щекам у нее катятся слезы.
Али запела снова:
Прошел немало я скорбей,
Невзгод и черных дней,
Но благодать всегда со мной,
Ведет меня домой.
Девушка зарыдала. Али совершила ошибку – попыталась ее обнять. Ее жалость вызвала настоящую бурю – девушка начала пинаться и толкаться. Али постигло ужасное озарение: у несчастной когда-то была мать, которая пела этот гимн.
Ночь Али провела, наблюдая за пленницей. В свои четырнадцать лет девочка была больше женщиной, чем Али в тридцать четыре. Она была замужем или, во всяком случае, у нее был мужчина. И даже, оказывается, был ребенок. И теперь, когда ее так жестоко насиловали, ей удалось сохранить рассудок. Удивительная сила духа.
Утром Твиггсу – впервые после того, как он перестал голодать, – потребовалось выйти в туалет. Поскольку Твиггс – это Твиггс, он и не подумал попросить разрешения. И один из охранников его застрелил.
Относительной свободе ученых пришел конец. Уокер приказал всех связать и отвести в глубину крепости. Али не удивилась. Она уже давно поняла, что с ними так или иначе расправятся.
24
Tabula rasa
И тьма была над бездною…
Кн. Бытия 1:2
Нью-Йорк
В гостиничном номере было темно, только светился голубой экран телевизора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83