Она позвонила, и мы встретились поздно вечером. У нее был усталый, но довольный вид. Волосы ее висели прядями, однако на губах играла улыбка. Она тепло поздоровалась. В наших отношениях с тех пор, как она побывала в Новом Орлеане, ничего не изменилось.
- Жаль, что уже так поздно, - сказала она. - Мы с Сильвестром беседовали с... нашими мальчиками. - В ее голосе явно слышалась насмешка.
- Вот как? - Я заметил, что она не упомянула имени Томми Далласа.
- Сессия обещает быть очень интересной, - с вызовом сказала она.
- Отлично.
Она помедлила секунду, ожидая, наверное, что я спрошу, чем именно, и, когда я не спросил, добавила:
- Эту сессию можно будет назвать "ликвидацией долгов".
Она явно была довольна собой и, конечно, хотела объяснить почему, поэтому я спросил:
- Долгов штата?
- Нет, других.
И она объяснила...
* * *
Похоже было, что сессия действительно будет очень интересной. Члены собрания, съезжаясь в город, уже не употребляли слова "единодушие". И вся атмосфера весьма отличалась от той, что царила жарким летом. На смену ровному гулу удовлетворения пришло зловещее молчание, как перед грозой.
И гроза не заставила себя ждать. В первый же день Томми обратился к объединенному заседанию обеих палат с речью, в которой потребовал от них выполнения своих обязанностей, а именно: передать в казначейство штата определенную сумму денег для покрытия расходов, вызванных увеличением пособия по безработице и тратами на благоустройство. Он говорил быстро и рассудительно, музыкантов при нем не было, песен он не пел и, закончив, поспешно удалился с трибуны, словно рад был уйти.
На следующий день администрация представила на рассмотрение палаты четыре законопроекта.
Первый предусматривал восстановление налоговых сборов с частных больниц с числом коек более ста. Объяснялось, что это касается всего лишь трех больниц в штате, причем только одной - серьезно. Но никто не сказал, что ею является больница святой Анны в Новом Орлеане, главным врачом и владельцем которой состоит доктор Стерлинг Смит.
Второй законопроект в корне пересматривал инструкции по печатному делу в штате. Он положит конец существованию единого контракта на все виды типографских работ. Теперь на каждый из них будет заключаться отдельный договор. Это сэкономит штату более миллиона долларов в год, одновременно изымет ту же сумму у фирмы, которая располагала контрактом. Ее возглавлял Блэр де Нэгри.
Согласно третьему законопроекту, устанавливался весьма ощутимый так называемый "сепарационный налог" на продукцию всех консервных заводов, экспортирующих ежегодно более чем на 100 000 долларов консервированных морепродуктов. Если этот проект будет принят, то больше всех он ударит по "Галф Кэннинг компани", которой владели Герман фон Паулюс и полковник Ричард Бартлет.
Четвертый законопроект предусматривал повышение торгового налога в штате на один процент.
Законопроекты ошеломили членов собрания. Лишь очень немногие понимали, что крылось за тремя первыми. Но их всех встревожил четвертый проект, поэтому они интуитивно не доверяли и тем трем. Проекты были переданы на рассмотрение бюджетной комиссии, а члены собрания тем временем на пятницу, субботу и воскресенье разъехались по домам.
Когда в понедельник они вернулись, бой начался. Разумеется, все единодушно выступали против увеличения торгового налога или делали вид, что выступают. Другие законопроекты привели в волнение только делегацию "реформистов" от Нового Орлеана, в которую входили представители старинных аристократических семейств. Они яростно протестовали, но их не поддержали даже "Старые кадровики", занявшие позицию нейтралитета, а на деле поддерживающие администрацию. Этот нейтралитет был вызван инстинктом осторожности: они тоже не понимали, что кроется за новыми законопроектами. Я был одним из тех немногих, кто понимал. Ада объяснила мне заранее.
Три проекта мести были разработаны Адой, и Сильвестр их поддерживал. Я не совсем понимал почему, но мне кажется, он поступал так по той же причине, по какой помешал ей осуществить ее новоорлеанскую затею.
Он хотел вернуть ее в политику. После того, что случилось с Марианн Ленуар, она забыла о своих честолюбивых намерениях. Вся ее энергия была теперь направлена только на то, чтобы занять положение в обществе. Сильвестр же хотел использовать эту энергию там, где он считал нужным, и предпринял соответствующие шаги.
И его план сработал. Теперь Ада была существом, начиненным такой злостью, с какой не могла сравниться ярость преисподней, и всем, кто был в радиусе ее действия, следовало держать глаза широко открытыми, а голову опущенной.
Как сказала Ада, это была в самом деле очень интересная сессия.
ТОММИ ДАЛЛАС
- Для чего ты это делаешь? - спросил я. - Что ты намерена доказать, погубив этих четверых?
- Это ведь далеко не все, - поддакнул мне Сильвестр, но чувствовалось, что в душе он тоже горит желанием осуществить задуманное.
Мы сидели у меня в приемной вечером того дня, когда были зачитаны проекты Ады.
- Я прекрасно знаю, что это не все, - сказала Ада с ненавистью в голосе.
- Может, тебе, Томми, удастся как-нибудь убедить ее? - Сильвестр был до приторности вежлив, как всегда, когда у него появлялась новая точка зрения. - Неужели тебе трудно уговорить ее отказаться от этой вендетты?
- А вы думаете, легко? - Я почувствовал, что краснею.
Для чего он это сказал? Ему превосходно было известно, что я не имею на нее никакого влияния. Только он один мог остановить ее. Он мог бы, если бы захотел, в ту же секунду заставить ее отказаться от ее намерений. Она бы и начать не осмелилась, не дай он согласия. Для чего он это сказал? Наложи он вето, законопроекты никогда не были бы внесены. Все начиналось с него.
- Итак, мы ничего не можем сделать, - подытожил он.
Законопроекты не были одобрены, но их и не отвергли, и "мальчиков" одного за другим стали вызывать ко мне в кабинет. Первым явился Алва П. Будэн. Его черные как деготь волосы были приглажены на косой пробор, глаза за стеклами в тяжелой оправе казались по-совиному круглыми, а вид у него, когда он вошел, был такой, будто он до смерти напуган, но решил встретить ее с достоинством.
Усевшись на край стула, этот почтенный джентльмен то и дело менял положение ног, шевелил пальцами рук, а глаза его метались за стеклами очков. Секунду он смотрел на меня, потом перевел взгляд на Аду и наконец уставился в пол.
Я откашлялся.
- Мистер Будэн!
Почтенный джентльмен не отрывал глаз от пола.
- Мистер Будэн! - тихо позвала его Ада.
Он быстро взглянул на нее, она улыбнулась, и он снова опустил глаза.
- У нас... У нас небольшое затруднение, - сказал я.
Он продолжал смотреть вниз.
- Нам необходима ваша помощь... чтобы провести законопроект, - добавил я.
Он ничего не ответил, и тогда Ада все так же тихо сказала:
- Послушайте, мистер Будэн, вы нас крайне удивляете. Мы, разрешите вам заметить, весьма разочарованы. Мы считали вас своим другом.
Мистер Будэн что-то промямлил.
- Мы считали вас другом, а вы нас разочаровали, - повторила Ада ласково и печально.
Мистер Будэн опять что-то промямлил.
- Мистер Будэн, - начала Ада совсем тихо, - не найдете ли вы возможным пересмотреть свою точку зрения и проголосовать на следующей неделе за нас?
Он что-то прошептал.
- Что, мистер Будэн?
- Нет. Не могу.
- О, мистер Будэн! - Она вложила в эту реплику и обиду и вместе с тем беспокойство за него. - Как жаль, что вы так непреклонны. Ведь именно в вашем округе губернатор намеревался разместить тот центр отдыха, который был одобрен законодательным собранием летом. Но для строительства этого центра нужны деньги. А губернатор не может подписать финансовый законопроект, пока у него не будет денег.
Почтенный конгрессмен упорно глядел в пол.
- Вам понятен вопрос, мистер Будэн?
Опять бормотанье.
- Если центра не будет, винить будут вас, мистер Будэн. - Ее голос стал жестким. - Так что же мы решим?
Почтенный конгрессмен издал какие-то хриплые, каркающие звуки.
- Что? - Ее голос был как сталь.
- Согласен, - прокаркал почтенный мистер Будэн. - Согласен.
Мистер Будэн был первым. После него мы приняли Леона Леваля, которому нужны были деньги для осушения заболоченных земель в его округе; У. О. Блейка, который нуждался в деньгах для окружной больницы; Олто-на Уэбстера - он собирался прокладывать новые дороги для поездок фермеров на рынок в своем округе в центральной Луизиане; Джеймса Гравьера, у которого было три игорных дома в юго-западной Луизиане, и терять доход от них вовсе не входило в его намерения; и еще пятерых, которым тоже что-то было нужно или они чего-то боялись. Они все появлялись с чуть испуганным видом, изо всех сил старались казаться мужественными, а уходили просто напуганными и растерявшими всю свою храбрость.
Нам, то есть Сильвестру и Аде, для победы нужно было всего шесть голосов. Сильвестр сказал, что для гарантии хорошо бы заполучить десять. Во второй четверг все четыре законопроекта были приняты большинством не в десять, а в тридцать пять голосов.
- Наверное, поговорили между собой, - улыбнулся Сильвестр.
- Возможно, - подтвердила Ада.
Я промолчал.
Они решили, что убеждать сенат - пустая трата времени. Вместо этого в тот день, когда законопроекты должны были обсуждаться в бюджетной комиссии сената, Ада пригласила к себе нескольких сенаторов. На следующее утро комиссия поддержала проекты, а через день 27 голосами за, 10 против при двух воздержавшихся их одобрил сенат. Теперь мне оставалось только их подписать.
Ада стояла у меня за спиной, пока я рассматривал четыре лежавших у меня на письменном столе листа белой мелованной бумаги. Я слышал ее дыхание и чувствовал его жар у себя на щеке.
- Вот и все. - Она явно была довольна.
Я сделал вид, что читаю проекты.
- Подписывай, милый, - сказала она. - Чего ты тянешь?
Я взял золотое перо, преподнесенное мне сент-питерским клубом демократов, но подписать не спешил.
- Черт побери! - Она почти кричала. - Ты что, не знаешь, что там написано? Подписывай.
Я слушал, как скрипело перо, рождая на свет новые законы.
- Наконец-то! - Она улыбнулась и, собрав со стола теперь уже не законопроекты, а законы, погладила их так, словно это было лицо любимого, хотя, должен признаться, меня она ни разу так не ласкала.
- Еще что? - Я постарался сказать это насмешливо, но, по правде говоря, насмешки у меня не получилось.
- Есть одна просьба.
Она улыбнулась, поглаживая документы.
- В чем дело?
Я был похож на вконец сбитого с толку быка.
- Нужно устроить на работу одного человека.
- На работу? Кого?
- Меня.
Я посмотрел на нее: она держала бумаги и улыбалась. Я перевел взгляд на Сильвестра: губы его кривила гримаса, но улыбается он или нет, понять было трудно. Почему он не возразит ей, подумал я, но в ту же секунду понял, что они действуют заодно.
- У тебя есть свои обязанности. Ты первая леди штата. И никто не может предложить тебе большую должность, чем у тебя сейчас.
- Ты можешь, - тихо сказала она. Потом положила бумаги на стол и отдернула руку, словно говоря: "С вами покончено, законы, теперь действуйте сами". И ласковым голосом добавила: - Ты можешь назначить меня вице-губернатором.
В комнате воцарилась тишина. Я слышал, как тикают часы на столе, как где-то внизу хлопнула дверца автомашины. Я посмотрел на Аду: она не сводила с меня ласкового взгляда. Я перевел глаза на Сильвестра, но он, казалось, думал о чем-то своем. Я глотнул подступивший к горлу комок, и это прозвучало как подземный взрыв.
- У нас же есть вице-губернатор, - возразил я.
- Разве? - удивилась она.
СТИВ ДЖЕКСОН
До конца сессии я еще дважды виделся с Адой. Второй раз - как раз после роспуска собрания. Ее акты мести были приняты и подписаны, она торжествовала, была счастлива и снова с головой ушла в политику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60