Перестаньте ходить за мной. Зря тратите время.
- Что вы, миссис Даллас! - Я хотел сказать, что у меня даже мысли такой не было, но, увидев в свете луны ее лицо, промолчал, повторив только: - Простите меня.
- Пожалуйста, полковник. - Она была совершенно спокойна: ни гнева, ни досады. - Будем считать, что мы поняли друг друга.
У дверей особняка она сказала:
- Спокойной ночи, полковник.
- Спокойной ночи, миссис Даллас, - ответил я, и дверь за ней закрылась.
Я слышал, как щелкнул замок, и стоял, глядя на большой дверной молоток на белой полированной поверхности.
ТОММИ ДАЛЛАС
Падали и улетали уносимые ветром листки календаря. Я ждал очередного хода Ады и Сильвестра и старался забыть, что нахожусь в состоянии ожидания. Я много ездил - в Новый Орлеан, Хьюстон, Флориду, - всегда находил в этих поездках что-то интересное, и порой мне удавалось забыться.
Но я знал, что ход этот будет сделан. И действительно, в мае, примерно через год после выборов, они приняли решение.
- По-моему, лучше прямо поговорить с Роналдом, - сказал Сильвестр.
- А если он не согласится? - спросила Ада.
- Он прежде всего бизнесмен. И стоит ему убедиться, что он у нас в руках, он пойдет на сделку.
- А как его, так сказать, прибрать к рукам? Скупить его векселя?
На лице Сильвестра появилось выражение, какое бывает на лицах статуэток Будды, только не доброе, а злое.
- Моя дорогая, я приобрел его векселя больше года назад.
Они вызвали его в особняк для объяснения. Когда он вошел в маленькую гостиную Ады, то дрожали и все три его подбородка, и обтянутый белой сорочкой живот. Мы поздоровались и обменялись замечаниями о том, что на улице ужасно жарко. Ада сказала, что, по ее мнению, Батон-Руж - самое жаркое место на земле. Нет, возразил Хадсон, не Батон-Руж, а Шривпорт и Даллас. Затем в комнате воцарилась вязкая, как мазут, тишина: слышно было, как тикают часы на камине, как где-то в доме хлопнула дверь.
- Итак, джентльмены, - начал Хадсон, - о чем же вы хотели со мной поговорить?
Он улыбался одновременно и по-младенчески невинной, и жесткой улыбкой. Это был человек хладнокровный, напугать его было нелегко.
Он знал, что его ждет, не сомневался я. Вот так на танцах: делают свои па, но помнят, что это всего лишь танец.
Поскольку Хадсон заговорил первым, Сильвестр не преминул откликнуться.
- Роналд! - На его лице отразилось глубокое раздумье. - Нас все время мучает одна проблема. Мы пришли к выводу, что только ты способен нам помочь.
- Буду рад. - Хадсон сделал очередное па. - Если это в моих силах, разумеется.
- По-моему, в твоих. - Сильвестр помолчал, и его лицо снова стало задумчивым. - Видишь ли, Ронни, вот какое дело. Нам страшно нужна твоя должность. Вот-вот произойдут кое-какие события, Ронни, и она нам ужасно нужна.
- Гм... гм... - Лысая голова склонилась, три подбородка сомкнулись, а голос был само сочувствие. - Да, сэр, мне понятна ваша проблема. Определенно понятна.
- Мы надеялись, что ты сумеешь выручить нас, - весело сказал Сильвестр.
Хадсон кивнул. Лицо - сплошное участие.
- Мне очень бы хотелось помочь вам, сэр. Да, сэр, правда, хотелось бы. Но я просто не представляю, как это сделать.
- Фи, Роналд, как ты можешь так говорить? Я просто не понимаю. - Голос Сильвестра был сама озабоченность. - Мы считали, что, поскольку у тебя в твоем бизнесе сейчас так много затруднений, ты даже рад будешь избавиться от этой должности.
Вот как делаются дела. Никогда не говори прямо. Сначала прояви участие.
- Спасибо тебе за заботу, Сильвестр. - Хадсон сказал это так, будто искренне верил в эту заботу. - Поверь, я ценю твое участие. Только я и вправду не знаю, чем могу помочь.
- Я понимаю твои чувства, Ронни. - Опять сплошная озабоченность. - Но я полагал, что новый большой контракт и новые затруднения в строительных подрядах... - Он замолчал и махнул рукой, указывая куда-то вдаль.
- Новые затруднения?
Сильвестр был воплощенная вежливость.
- Разве ты не знаешь, Ронни? - наигранно вежливо удивился он. - А я-то был уверен, что знаешь.
Он вынул из кармана пиджака пакет и передал его Хадсону. Я понял, что в этом пакете. Это были скупленные Сильвестром векселя Хадсона на 700 000 долларов.
Хадсон почтительно принял в руки векселя и принялся их перелистывать.
- Гм... Гм... - дружески мычал он, перебирая их. - Гм... Гм... - Он сложил бумаги в пакет и, щелкнув по нему пальцем, подержал секунду, а потом передал обратно Сильвестру. - Да, сэр. - Он был настроен очень дружелюбно. - Да, сэр, мне понятна ваша мысль.
Сильвестр склонил голову - сама обходительность - и не сказал ни слова.
- Определенно понятна, - мягко подтвердил Хадсон. - Так вот, насчет нового контракта... - И тут он умолк.
Сильвестр снова разыграл безграничное удивление.
- Но через пару месяцев начнут искать подрядчика на строительство новой психиатрической лечебницы. А я-то думал, что при твоих источниках информации, Роналд, - он расхохотался, будто они шутили друг над другом, - именно ты и сумеешь получить этот подряд. Если, конечно, ты вправе его получить, поскольку твоя нынешняя должность, естественно, этого не допускает.
Хадсон секунды две смотрел куда-то в пространство.
- Ты, пожалуй, прав, - задумчиво сказал он. - Я действительно буду порядком занят. Я вроде сразу-то и не сообразил, как я буду занят. - Живот его заколыхался от утробного смеха. - Да, не сообразил.
Он вынул из кармана перо и бумагу и принялся писать.
- Итак, состояние моего здоровья неожиданно ухудшилось, Сильвестр. И я полагаю, что лучше всего, если я подам в отставку по причине плохого здоровья.
- Мне очень грустно слышать это, Ронни. Боюсь только, тебе это припомнят, если ты решишь баллотироваться в следующий раз. - В его словах крылось обещание. - Вот, например, если бы твоя жена захворала...
Хадсон медленно и торжественно закивал головой.
- Бедная моя жена! У нее как раз сейчас неожиданно объявился какой-то женский недуг. - Он покачал головой, как будто она вот-вот должна была умереть. - Ни с того ни с сего. Надеюсь, ты поймешь меня, Сильвестр, но человек прежде всего обязан думать о своей семье.
Ни он, ни Сильвестр не позволили себе улыбнуться. Сильвестр только склонил голову.
- Мы понимаем.
- Я всегда был хорошим семьянином, Сильвестр, - закивал Хадсон.
Его толстый живот опять заколыхался, а потом заурчал от хохота, и Сильвестр вторил ему своим сухим кашлем, который должен был изображать смех. Оба хохотали до упаду, каждый на свой лад.
- Ты настоящий бизнесмен, Ронни, - подытожил Сильвестр.
* * *
Наконец-то она добилась того, чего хотела, решил я. Но не тут-то было. Она только начала добиваться, и я перестал строить какие-то иллюзии на свой счет. Для нее и Сильвестра я был не более чем ковриком для вытирания ног. Они просто не замечали меня. Что же сделать такое, чтобы заставить их заметить меня? Что?
Ушел Сильвестр, за ним исчезла и Ада. Она не вернулась и к ужину - это называлось обедом, - что, собственно, было явлением вполне обычным. Я теперь виделся с нею только от случая к случаю. Она приходила поздно и по вечерам уходила на какие-то свидания. Но мужчина здесь замешан не был. Когда у женщины роман, это сразу можно учуять. Нет, просто она рвалась к власти - разумеется, настолько, насколько позволял Сильвестр, - и только это волновало ее.
Поздно она вернулась и в тот вечер. Было уже почти девять, когда я услышал, как хлопнула дверь, а потом ее шаги в холле. Она вошла в гостиную: в чем-то из синего шелка, она выглядела на миллион долларов. Она по-прежнему много тратила на тряпки, а деньги-то это были мои.
- Привет! - сказала она вполне дружелюбно.
- Привет! - отозвался я. - Как дела? Все сидела в кабинете?
- Да. Приезжали мои ребятки из "Лиги молодежи", и я должна была их принять.
Ребятки! Гангстеры, а не ребятки! Все малолетние преступники в штате были членами этой команды длинноволосых. Как ей это удалось, не знаю, но она сумела их так обработать, что любое ее слово было для них приказом. Она вила из них веревки. Клянусь богом, я тоже был бы не прочь иметь при себе такую организацию.
- Понятно.
Я посмотрел на нее. Она была дьявольски хороша в своем обтягивающем, как чулок, синем шелковом платье. Лицо у нее было белое, без единой морщинки, а золотистые волосы, как всегда, красиво уложены. Я вспомнил, как когда-то думал, что умру, если не дотронусь до них. Черт побери, все проходит.
Нет, она ни с кем не была. Уж что-что, а была женщина в объятиях другого или нет, я могу сказать точно. Нет, не была.
- Налей мне что-нибудь, - очень вежливо попросила она.
- Пожалуйста, - не менее вежливо ответил я. Теперь мы были только взаимно вежливы.
Она отпила сразу полстакана. Я взглянул на нее. Виски было почти неразбавленным.
- Ну как, губернатор? - спросил я.
- Прекрасно. - Ее щеки вспыхнули при этом слове, но она ничего не сказала.
Я тоже выпил с ней сначала один виски, потом другой, а затем налил только себе.
Я опять взглянул на нее. Она выглядела отлично. Она показалась мне такой, какой была два года назад, и два года превратились в две минуты. Потом они стали двумя веками, и я возненавидел ее. Я ненавидел и одновременно желал ее, а больше всего мне хотелось заставить ее заметить меня. Мне хотелось ударить ее, причинить ей боль, сделать что-нибудь такое, что заставило бы ее признать мое существование.
Я поставил стакан и направился к ней.
Чуть нахмурившись, словно недоумевая, смотрела она на меня, и вдруг глаза ее расширились - она поняла. Она начала отступать, но было уже поздно. Я схватил ее и притянул к себе. Она застыла, упершись руками мне в грудь, но я был сильнее, я прижал ее к себе и принялся целовать, чувствуя сквозь шелк тепло и упругость ее тела. И вдруг я почувствовал, что она больше не сопротивляется.
Я поднял ее и понес на диван.
- Нет, - сказала она. - Не здесь, глупый.
- Нет, здесь, - сказал я.
Много позже она приподнялась и стала рассматривать меня.
- Знаешь, - сказала она, - а в тебе что-то есть.
- Совершенно справедливо.
Еще никогда за последние шесть лет я не чувствовал себя столь превосходно. Кое-что мне все-таки удалось.
После этого я порвал с блондинкой из секретариата и все время проводил с Адой. Она несомненно была гораздо лучше других. Я уже многое забыл, знаете, как забываешь, когда ничто не может напомнить, но теперь все вернулось, я вспомнил и старался наверстать упущенное.
Иногда я приоткрывал дверь ее кабинета и подмаргивал ей, и она подмигивала мне в ответ, дотрагиваясь кончиком языка до губ, и я знал, что мы пойдем домой вместе и мне не придется ждать.
Чертовски смешно вот так терять голову из-за жены. Из-за собственной жены. Но зато я заставил ее признать, что я существую. Что я не пустое место. Я смотрел в зеркало и видел в нем человека. И когда пришло время, мне ничуть не было жаль назначить ее вице-губернатором.
СТИВ ДЖЕКСОН
С верхних ступеней лестницы я смотрел вниз на стреловидные верхушки вечнозеленых кустов, на бледные в неровном свете желтых прожекторов лица людей, собравшихся на лужайке перед бронзовым Хьюи. Это были молодые лица, нетерпеливые, требовательные, яростные лица толпы, а не просто людского сборища, толпы, стеной стоявшей за Аду.
Я говорил в микрофон:
- Назначение миссис Даллас происходит под перекрестным огнем, который ведут политические деятели и пресса. Ее муж, губернатор Томми Даллас, предложил ей второй по значимости пост в штате Луизиана. История Луизианы не помнит случая...
Говоря, я смотрел на прыгающие и изгибающиеся над головами, то вздымающиеся вверх, то ныряющие вниз белые плакаты: "ДАЕШЬ АДУ!", "АДА ЛУЧШЕ ВСЕХ!" "АДА - ВЕЛИЧАЙШАЯ ИЗ ВЕЛИКИХ!" А на других было написано: "ЛИГА МОЛОДЕЖИ ЛУИЗИАНЫ".
Я посмотрел на разрубленное надвое лучом прожектора непроницаемое и благородное лицо Хьюи, навеки запечатленное в бронзе, а потом перевел взгляд на украшенный лентами трон, воздвигнутый на вершине лестницы для Ады Даллас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60