Я заметил также, как помят и запачкан белый костюм Ленуара. Он весь вспотел и то и дело вытирал лоб скомканным платком.
На его лице застыли обида и возмущение, как у мальчишки, внезапно обнаружившего, что его любимый пруд, где он обычно купался, засыпан щебнем, а бойскаутский отряд распущен навсегда.
Я понимал, что мой вопрос покажется глупой шуткой, но все же спросил в микрофон:
- Мистер Ленуар, вы уже составили хотя бы общее представление об исходе выборов?
Ленуар даже не взглянул на меня. Он смотрел на доску, на которой какой-то лысый в пропотевшей сорочке человек в колонке, отведенной сент-бернардскому избирательному участку, только что записал цифры с результатами голосования. Две крупные капли пота проступили на лбу Ленуара, возмущение на его лице сменилось неверием.
Ленуар продолжал молчать, и, чтобы скрыть паузу, я быстро сказал в микрофон:
- Мистер Ленуар знакомится с только что полученными данными по очередному избирательному участку и... - Я произнес еще несколько фраз.
Потом я схватил его за рукав, знаком показал: "Телевидение!" - и поднес микрофон к его губам. Ленуар вперил в меня бессмысленный взгляд. Но тут же пришел в себя.
- Все это мошенничество и вздор! - крикнул он, и выражение его лица снова изменилось. Он напоминал благочестивого человека в церкви, который собрался помолиться, но, оглянувшись, увидел, что за спиной у него совершается языческий обряд.
Я посмотрел на цифры из сент-бернардского участка: 2018 за Аду, 123 за Мура, 21 за Ленуара.
- Мошенничество и вздор, - повторил Ленуар, но теперь не в микрофон, а самому себе. - Да там у меня одних друзей больше двух десятков. Мошенничество! Сплошное надувательство!
За подобные заявления по телевидению нас могли привлечь к ответственности как за клевету, и я быстро перестроился.
- Скажите, вы надеялись на иные результаты?
Сделав над собой нечеловеческое усилие, он ответил:
- Разумеется. Но я все же убежден, что народ Луизианы еще докажет свою веру в принципы добропорядочного управления.
- Благодарю вас, мистер Ленуар, - сказал я.
Он проиграл, и по его лицу было видно, что он знал это.
* * *
Арнольд, адвокат из Северной Луизианы, даже не побеспокоился организовать у нас в городе свой штаб. Поэтому я отправился прямо в помещение, где расположился со своим аппаратом Джек Мур, старый профессиональный политикан, обычно продававший голоса тех, кто голосовал за него.
Мне показалось, что я попал на поминки: плотное, как туман, молчание царило в комнате, и чье-то обращенное ко мне "Да?" прорезало его подобно лучу прожектора.
В комнате собралось человек десять, все мужчины, за исключением низенькой, плотной блондинки с сединой в волосах - жены Мура. Они сидели растерянные и ничего не понимающие, с видом людей, застигнутых страшной катастрофой. Сам Мур приткнулся в дальнем углу, и на его жирном лице отчетливо читались ужас и сознание своего провала.
Мне сразу стало ясно, что между Ленуаром и Муром есть и еще нечто общее, кроме поражения. Каждого из них подвели их личные божества. Хотя, разумеется, молились они разным богам.
Начиная беседу с Муром, я чувствовал себя гробовщиком.
- Мистер Мур, что вы можете сказать о ходе избирательной кампании?
- Что, что? - шепотом спросил он.
- Что вы можете сказать о ходе избирательной кампании? - повторил я.
Мур взглянул на меня, и я понял, каких усилий стоит ему собраться с мыслями.
- Я... я... - хрипло начал он. - Сейчас еще слишком рано подводить окончательные итоги... Я... Да, да, миссис Даллас значительно опережает остальных кандидатов. Однако по многим избирательным участкам результаты еще неизвестны; я отказываюсь признать себя побежденным и не могу сказать ничего определенного, пока не подсчитают все голоса.
Глядя на Мура, можно было подумать, что его незаслуженно оскорбило все человечество. Он не верил в такую чепуху, как истина, справедливость, и даже в счастливый случай. Он и не надеялся победить. Не хотел этой победы и совершенно не собирался участвовать во вторичных выборах. Он хотел лишь, чтобы вторичные выборы состоялись, и тогда он мог бы продать голоса своих сторонников одному из кандидатов за круглую сумму в двадцать тысяч долларов, как утверждали понаторевшие в таких делах люди.
И вот теперь приятная перспектива испарилась раз и навсегда, как испарилась и надежда вернуть деньги, израсходованные на предвыборную кампанию, а это означало в целом потерю сорока тысяч долларов. Верная, казалось бы, сделка сорвалась.
В восемь часов тридцать шесть минут, через два с половиной часа после закрытия избирательных участков, выяснилось невероятное. В первом же туре голосования Ада Даллас избрана губернатором Луизианы.
Штаб избирательной кампании Ады находился в отеле "Монтлеоне" на Ройял-стрит, но ни ее, ни Сильвестра, ни полковника Роберта Янси я здесь не застал. Они отправились в Батон-Руж, в особняк губернатора.
В соответствии с традицией роль хозяина взял на себя член законодательного собрания Алва П. Будэн, надутый и напыщенный по этому случаю, как петух. Я вручил ему микрофон, и он не заставил себя уговаривать.
- Народ сказал свое слово. Теперь Луизиана и наш губернатор пойдут вместе рука об руку.
Его похожее на брюкву лицо было необыкновенно торжественным, все видели, как он гордится тем, что именно ему выпала честь выступить с этим важным заявлением.
Вечер выдался хлопотливый, и мне удалось вернуться домой лишь после полуночи. Я долго лежал в темноте, не смыкая глаз. Я пытался угадать, что в эти самые минуты делает Ада. Была одна из тех ночей, когда никакое снотворное не помогает.
ТОММИ ДАЛЛАС
О результатах выборов я услышал в тот же день по радио. Победа Ады не явилась для меня неожиданностью - ничто не могло остановить их с Сильвестром; но все же я не думал, что она окажется избранной в первом же туре. Известие подействовало на меня, словно удар тока.
Я выключил радио и встал. Нервы у меня были напряжены до предела, я должен был что-то предпринять.
- Поехали! - крикнул я Эрлу. - Едем в Мобил.
- Чего, чего?! - удивился я.
- Я сказал, едем в Мобил.
- Губернатор, вам не следует...
- Поехали!
По приезде в Мобил мы остановились в мотеле. Коридорный шепнул мне, что у них есть девушки. По моей просьбе он вскоре прислал одну из них. Но у меня с ней ничего не получилось.
Девушка поняла мое состояние.
- Не огорчайся, милый, - сказала она и погладила меня по щеке. - Это бывает с кем угодно.
Напуганный, готовый от стыда провалиться сквозь землю, я кивнул:
- Да, да, конечно...
- Но заплатить тебе все же придется. Считается, что ты взял меня на ночь, а как там было - это нас не касается.
- Раз уж я плачу за все, давай выпьем, что ли.
Выходит, я еще не вполне поправился. Будь проклята Ада! Будь проклята на веки вечные! А что, если я вообще не поправлюсь? Ну нет! Обязательно поправлюсь. Ведь девушка сказала, что такое нередко случается.
Но я чувствовал себя конченым и на поправку не надеялся.
* * *
Мы включили свет и уселись на широкую белую кушетку; только тут я обратил внимание, что номер довольно неплохо обставлен.
Девушка заметила мой взгляд и ухмыльнулась.
- Этот номер называется у нас свадебным, - сообщила она. - Сразу видно, милый, что ты важная персона.
Девушка была невысокой, худенькой, рыжеволосой, с веснушчатым лицом, каким-то домашним и одновременно чувственным. Я видел, что ей хочется вернуть мне хорошее настроение.
- М-да... - промычал я. - Да, понимаю...
- Я же говорю, не огорчайся ты ради бога? С кем не бывает! - убеждала меня она.
- Ну, разумеется...
- Так-то лучше. А теперь я покажу тебе кое-что. Наша прежняя хозяйка очень любила фотографировать своих клиентов скрытой камерой. - Девушка хихикнула. - Ей удалось сделать несколько таких снимков, что закачаешься. Старухи здесь давно нет, а коллекцию ее случайно нашли.
Девушка открыла ящик стола и вынула из него большой альбом.
- Старинный, как видно, - заметил я.
- Да. Времени с тех пор прошло немало.
Я открыл альбом и не удержался от восклицания:
- Ну и ну!
- Правда, здорово? - снова хихикнула девушка. - Умела старуха снимать, ничего не скажешь. Видать, нравилось ей это дело. В каждом номере она наделала по нескольку дырок и через них фотографировала клиентов в любых позах. Новой администрации пришлось раскошелиться, чтобы заделать дырки.
- Представляю. - Я лениво листал страницу за страницей, но пикантные снимки не возбуждали меня, наоборот, вызывали нечто похожее на отвращение. - Она что, использовала эти штучки, чтобы шантажировать клиентуру?
- Что ты, дружок! Старуха даже не интересовалась фамилиями клиентов. Ее заведение пользовалось популярностью, а она была не такая уж дура, чтобы рубить сук, на котором сидишь. Нет, милый, она занималась этим ради собственного удовольствия.
Девушка засмеялась. Я продолжал небрежно переворачивать старые, обмахрившиеся на уголках страницы, пока меня словно не ударила молния. Я увидел снимок мужчины и женщины, лежащих в кровати. Лицо женщины полностью попало в кадр. О чем она, разумеется, и не подозревала. Ее длинные черные волосы рассыпались по плечам, веки были плотно сомкнуты, рот полуоткрыт.
Девушка снова захихикала.
- Нравится?
- Не сказал бы. Ничего особенного. - Я быстро перевернул страницу.
- Вот и хорошо. Эта красотка давно тут не бывает. Я даже не знаю, кто она.
Я продолжал листать страницы, но сосредоточиться уже не мог.
Убедившись, что фотографии не производят на меня никакого впечатления, девушка поднялась, извинилась и пошла в ванную комнату.
Едва за ней закрылась дверь, я быстро нашел в альбоме снимок женщины с черными волосами и попытался его отклеить, но передумал, осторожно вырвал всю страницу, скатал в трубочку и сунул в карман.
Вскоре я уехал. Перед уходом девушка дружески похлопала меня по плечу и сказала.
- Не огорчайся, папашка. Перемелется - мука будет.
Эрл ждал меня в машине. Он встретил меня двусмысленной ухмылкой, но, заметив мое состояние, принял серьезный вид.
У меня не хватило терпения дождаться возвращения к себе. Как только мы отъехали по шоссе несколько миль, я приказал Эрлу остановиться у бензозаправочной станции. В уборной я достал из кармана снимок, прикрыл пальцем черные волосы и мысленно представил себе другую прическу - золотистые, зачесанные назад волосы. Долго рассматривал я то лицо женщины, то ее обнаженное тело. И то и другое я знал как свои собственные. Да, сомнений не было. Кто-нибудь другой, может, и ошибся бы, только не я.
Это была Ада, которая стала моей только после свадьбы.
* * *
На следующий день, пока Эрл еще спал, я поднялся и отправился на пляж - не в свою лагуну, а просто на берег. В то утро на пляже не было ни души, так как день выдался сумрачный и ветреный. Надо мной нависло серое небо, а море из синего стало темно-серым и покрылось белыми барашками.
Я выбрал вполне подходящий день.
Тщетно пытался я забыть о снимке; с той минуты, как я увидел его в мотеле, он не выходил у меня из головы. Да, это действительно кое-что. Мой шанс отомстить ей и Сильвестру за все, что они причинили мне. Оставалось только заполучить необходимые доказательства, но теперь, располагая снимком, я знал, что так или иначе добуду их. Конечно, нужно выждать удобный для удара момент, но я не сомневался, что он наступит.
Прежде всего надо во что бы то ни стало поставить себя на ноги.
Я вошел в море и стал медленно погружаться в холодную воду. Когда она дошла мне до пояса, я подобрал ноги и поплыл. Впереди возникла серая, окаймленная по гребню пеной стена. Огромная волна все быстрее и быстрее надвигалась на меня - не злая, не разгневанная, а просто равнодушная и ко мне, и ко всему на свете; вот волна оказалась передо мной, и я нырнул под нее. Она не вышвырнула меня, только сжала на мгновение в своих мощных объятиях; я вынырнул и стал поджидать следующую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60