Она вообще ничего не замечала до тех пор, покуда не стряслась беда… Светлана исчезла, скрылась из дому и не вернулась больше. Ее сманил и увез с собою одесский уркаган Серега Зверь.
Он гастролировал тем летом в Крыму и случайно - мимоходом зашел в одну из ялтинских портовых малин. Увидел там Светлану. Влюбился в нее. И уже не выпустил из когтей.
Так началась ее босяцкая, блатная жизнь.
Серега Зверь увез ее в Одессу, оттуда они отправились в Днепропетровск; поколесили по Украине, затем попали на Кавказ.
Хороший квартирный вор, опытный домушник, он всюду добывал деньги - немалые деньги! - и тратил их, не скупясь, на свою подругу.
Светлане нравились эти поездки - новизна впечатлений, перемена мест… Она не знала, что Серега мечется по стране, гонимый страхом, спасаясь от мести блатных.
Хороший вор, он был, по сути дела, отвергнут законом: за ним числились старые лагерные грехи! Он ссучился на Колыме, в Заполярье - далеко от здешних мест. А те, кто знали об этом, по-прежнему сидели еще, тянули срока… И все же душа его не могла быть спокойной. На каждом шагу его подстерегала неожиданность - роковая встреча, внезапное разоблачение… Мир мал и тесен - истина эта известна всем. Особенно хорошо ее знают шпионы и уголовники!
И то, чего он боялся, однажды свершилось. На одной из дагестанских станций Серега услышал вдруг чей-то возглас:
— Здорово, ссученный!
Вздрогнул, оглянулся и встретился взглядом с чужим, незнакомым ему человеком.
Человек был незнаком, но сами слова его, и интонация, и грозный, сокрытый в этом смысл - все было знакомо Зверю. Знакомо до ужаса, до тошноты.
Он понял, что его нащупали, нашли. И уже знал теперь, отлично знал про все, что с ним должно случиться.
В ту ночь он пил отчаянно, с надрывом, удивляя свою девочку необычной, почти ребяческой нежностью…
А наутро его не стало. К нему пришли и позвали его к друзьям, на разговор.
По словам Марго, за ним пришла какая-то женщина… И вот тут наконец-то я понял переживания Алтыны, осознал, в чем причина недавней ее истерики.
Она, конечно же, вспомнила собственное свое прошлое! Увидела в том, что случилось, нечто общее с судьбой Сереги Зверя. С ним, очевидно, поступили так же, как и с этим Саркисяном; во всяком случае - вполне могли так поступить.
Серега ушел и канул навечно. Светлана осталась одна - без денег, без друзей, без чьей-либо помощи. Началась новая жизнь, бездомная и бедственная.
Квартиру, где она жила, пришлось оставить, вещи продать. И все же в Ленинград к родителям своим она так и не вернулась, не захотела, не нашла в себе сил.
Она была уже конченой, пропащей. Возврата в прежний мир не было - Светлана это чувствовала и жила бездумно, отрешась от всяких надежд.
Какое-то время она скиталась по югу страны вместе с бродягами и нищими (блатные весьма метко называют их «крахи»), ночевала на вокзалах и пустырях, отдавалась за ломоть хлеба, за одну затяжку анаши… Вот тогда-то и появилось у нее это прозвище - Алтына.
А затем она заразилась. Случилось то, что было, в сущности, неизбежным. Больная, брошенная всеми, Алтына погибала и выжила случайно, благодаря Марго. Встреча с этой бандершей, со знаменитой этой королевой проституток, явилась для нее подлинным спасением.
Марго подобрала ее, пригрела, поставила на ноги. И постепенно, из «подзаборницы» - из дешевой и грязной вокзальной шлюхи - Алтына превратилась в отличную профессионалку, в проститутку высокого класса…
Она лежала теперь, разметавшись на диване, легонько постанывала и что-то горестно лопотала во сне. С виска ее вдоль щеки стекала желтая, с медным отливом, вьющаяся прядка. Голубоватая жилка подрагивала на шее.
— Да, досталось бедняге, - заметил я, пристально, с жалостью разглядывая Алтыну, - хлебнула лиха, что говорить!
Потом, резко поворотившись к столу, взял графин. Налил водки в стакан и опрокинул его в горло, не глотая:
— Все мы здесь, в сущности, покалеченные. Разве не так, Марго?
— Так-то оно так, - повела бровью Марго. - Конечно… Но к чему ты это?
— Да просто. Подумал о жизни… Знаешь анекдот про бочку?
— Нет. Какой?
— Приводят еврея в ад. Там, известное дело, наказывают грешников - поджаривают, вешают за ребро… Сатана говорит: «Выбирай сам, что понравится». Ну, еврей рад. Ходит, приглядывается. Наконец видит: в углу громоздятся бочки, наполненные дерьмом. В них люди стоят по пояс в дерьме и покуривают… «Вот это - по мне», - улыбается еврей. «Залезай», - приказывает сатана. Грешник залезает в бочку. Закуривает. Доволен. А в следующий момент по рупору раздается команда: «Бросай курить - становись на руки!» Понимаешь? Так вот мы все на Руси и живем: одна минута перекура, а остальное время - на руках…
— А что ж делать? - Марго вздохнула коротко. Лоб ее наморщился.
— Но почему нет людям счастья? И если есть оно - то где? Где оно?
— Счастье? - переспросила Марго, помедлила, потягиваясь. И вдруг добавила, раздувая ноздри: - Счастье, голубчик, впереди. А как нагнешься - все сзади!…
* * *
Ночью - уже поздно, накануне зари - явился Кинто. Он пришел усталый, запыленный. Отпыхался, присев к столу, зашуршал папиросами, прикуривая. Потом сказал:
— Я ненадолго… Дела… Значит, так: ушел все-таки татарин. Облапошил нас!
— Он что же, так и не попытался взять свои вещи? - удивился я.
— У него, оказывается, не две хавиры имелось, а три… Мы это уже потом выяснили, случайно. Он все самое ценное, золотишко и гроши, хранил, сукин сын, возле станции, в бараке, у знакомого мужичка одного.
— Все заранее обдумал, - усмехнулась Марго, - все учел… Ловок!
— Вы в том бараке побывали, конечно? - спросил я.
— А как же?!
— Когда это было? В котором часу?
— Где-то около десяти…
— А рванул он отсюда примерно в два часа дня, - я покосился на Марго. - Так?
— Да вроде бы, - замялась она, - не помню уж точно…
— Я помню, - сказал Кинто. - Когда мы вышли с Абреком, было четверть третьего… Но в чем дело?
— За это время через Грозный проходит обычно шесть поездов дальнего следования и несколько местных. Надо бы теперь разузнать…
— Ах, ты вот про что, - махнул рукою Кинто. - Не волнуйся, уже узнали! Он отчалил с ростовским, четырехчасовым. Его ребята на перроне засекли. Жалко, они тогда еще не в курсе были… Но это пустяки. Главное дело сделано. След найден!
— Да, - с облегчением сказал я, - это самое главное. Я разговаривал с Кинто и невольно - каким-то краешком сознания - удивлялся собственным своим словам. Я словно бы раздвоился и никак не мог разобраться в своих ощущениях… Утром еще я усердно разоблачал Хасана. Затем - в конце дня - пожалел его, раскаялся, восстал против жестокостей блатного мира. А теперь вот, узнав, что татарин перехитрил нас и скрылся, я снова жажду мести, помогаю розыску, хочу, чтобы он был взят и наказан!
«Глупо как-то все получается, - подумал я вскользь, - мечусь, раздваиваюсь, противоречу сам себе… Любопытно, какие еще перемены произойдут со мной за эту ночь?»
— Я к вам прямо со сходки, - сообщил Кинто. - Было толковище…
— Ну-ка, ну-ка, - заинтересовалась Марго, - расскажи!
— Пришли все хасановские должники, все его жертвы. Рыл сто - не менее того. Речь держал Ботало. Он сказал: «Найти Хасана - вопрос чести! Дело тут не в грошах, которые он унес в своем клюве, дело в принципе… Так фрайернуться, как мы, - это ж неслыханный позор! Если мы не сыщем татарина, будет смеяться вся босота - от Одессы до Владивостока».
— Хорошо сказал, - одобрил я, - точно!
— Между прочим, - Кинто быстро взглянул на меня, - тебя там все хвалили…
— Он у меня умненький, - Марго ласково потрепала меня по плечу. - Только вот психованный немножко.
— Перестань, - я отвел ее руку и сказал, одновременно хмурясь и улыбаясь: - Какой я умненький? Наоборот, дурак…
— Брось ломаться! - сказал Кинто. - В самом деле - если б не ты, Хасан еще долго бы не был разоблачен. Это всем понятно.
— Ну, а если бы не ты, - ответил я тогда, - Хасан меня прикончил бы здесь - выпотрошил в два счета… Я ведь был в его руках!
— Ну, значит, мы квиты? - медленно проговорил Кинто.
— Выходит, так.
Кинто привстал и протянул мне руку:
— Давай, старик, забудем то, что было! Не обижайся. Не держи зла. Расстанемся друзьями… Идет?
— Идет, - сказал я, пожимая твердую его сухую ладонь. - Но почему расстанемся?
— Так ведь я уезжаю.
— За Хасаном, что ли?
— Ну, да. У нас тут целая бригада создана. Поезд отходит через сорок минут.
Марго сейчас же сказала, наполняя стаканы:
— Выпьем, раз такое дело, - и мигнула глазом. - Пусть все будет хорошо!
— Пусть будет, - сказал Кинто.
Мы дружно сдвинули стопки. Затем он встал, пошел к дверям. И, глядя ему в спину, я вдруг забеспокоился.
— Погоди, - позвал я. - Ты что же, хочешь ехать без меня?
— Так ведь ты болен, - растерянно пробормотал он, оборачиваясь в дверях и теребя картуз. - Мне Марго еще вчера утром говорила…
— Конечно, - сказала, потянув меня за рукав, Марго. - Да и куда ты вообще годишься в таком виде - без штанов? Посмотри на себя!
— Ерунда, - отмахнулся я, - штаны где-нибудь найдем. Правда, Кинто?
Он молча пожал плечами. Тогда я поспешно шагнул к нему и покачнулся, цепляясь за спинку стула.
Комната померкла вдруг и закружилась; предметы сдвинулись, исказились… Красноватое облачко скользнуло по моему сознанию и на мгновение застлало взор. Из багряной этой: мути просочился голос Марго - неясный, звучащий как бы издалека:
— Ну вот, сам теперь чувствуешь…
— Я не болен, - хрипло выдохнул я, - я пьян. Грипп давно кончился… Я просто выпил. Это пройдет.
— Да у тебя же ведь жар, - сказала Марго. И я почувствовал на щеке прохладное прикосновение ее ладони. - Ты ведь горишь. Ложись-ка, миленький, ложись.
— А где Кинто? - спросил я, слабо сопротивляясь.
— Ушел уже, - ответила она, укладывая меня в постель. - Уехал… А ты спи!
33
Королева и ее друзья
Приключение на сталинском пруду не прошло для меня даром; я жестоко простудился и провалялся в постели, в жару, две недели.
За это время я успел приглядеться к Марго и слегка разобраться в ее делах.
Дела у нее были большие и самые разные.
Марго, как оказалось, возглавляла не только ростовский, известный мне притон. Она входила в солидную корпорацию - была там кем-то вроде члена правления. Корпорация эта охватывала почти все города Северного Кавказа, ей принадлежали десятки подпольных увеселительных заведений.
Занималась Марго и другим прибыльным бизнесом: перепродажей ворованных «темных» вещей, а также документов. Именно это последнее обстоятельство и привело ее теперь в город Грозный, в столицу Чечено-Ингушетии.
Здесь, я чувствую, должен объясниться. События, о которых я вам рассказываю, происходили в 1946 году - вскоре после того, как была по приказу Сталина почти полностью ликвидирована небольшая эта республика…
…Как и в эпоху вавилонского пленения, шли по горным дорогам люди, нагруженные скарбом; мычал, разбредаясь скот; плакали дети в ночи. Все было, как в баснословной древности! Только конвой, подгоняющий народ, одет был в красноармейские шинели.
Людей согнали к железнодорожному полотну, погрузили в товарные составы и отправили на поселение в Среднюю Азию, за Урал и в Сибирь. Операция эта проделана была довольно ловко, со знанием дела. Территорию республики очистили в короткий срок.
Очистили быстро, но все же не полностью. Дело в том, что высылке подлежали не все вообще жители гористой этой страны, а только ингуши и чечены; только те, у кого были определенные паспорта.
Некоторые из них сумели укрыться во время облавы, спастись от нее. Иные бежали с этапа и тайно вернулись в родные места. И всем им теперь необходимо было обзавестись новыми бумагами.
Неожиданный спрос породил ответное предложение; мгновенно возник черный рынок, снабжающий население всякого рода «ксивами» - паспортами, справками, метрическими свидетельствами и удостоверениями личности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Он гастролировал тем летом в Крыму и случайно - мимоходом зашел в одну из ялтинских портовых малин. Увидел там Светлану. Влюбился в нее. И уже не выпустил из когтей.
Так началась ее босяцкая, блатная жизнь.
Серега Зверь увез ее в Одессу, оттуда они отправились в Днепропетровск; поколесили по Украине, затем попали на Кавказ.
Хороший квартирный вор, опытный домушник, он всюду добывал деньги - немалые деньги! - и тратил их, не скупясь, на свою подругу.
Светлане нравились эти поездки - новизна впечатлений, перемена мест… Она не знала, что Серега мечется по стране, гонимый страхом, спасаясь от мести блатных.
Хороший вор, он был, по сути дела, отвергнут законом: за ним числились старые лагерные грехи! Он ссучился на Колыме, в Заполярье - далеко от здешних мест. А те, кто знали об этом, по-прежнему сидели еще, тянули срока… И все же душа его не могла быть спокойной. На каждом шагу его подстерегала неожиданность - роковая встреча, внезапное разоблачение… Мир мал и тесен - истина эта известна всем. Особенно хорошо ее знают шпионы и уголовники!
И то, чего он боялся, однажды свершилось. На одной из дагестанских станций Серега услышал вдруг чей-то возглас:
— Здорово, ссученный!
Вздрогнул, оглянулся и встретился взглядом с чужим, незнакомым ему человеком.
Человек был незнаком, но сами слова его, и интонация, и грозный, сокрытый в этом смысл - все было знакомо Зверю. Знакомо до ужаса, до тошноты.
Он понял, что его нащупали, нашли. И уже знал теперь, отлично знал про все, что с ним должно случиться.
В ту ночь он пил отчаянно, с надрывом, удивляя свою девочку необычной, почти ребяческой нежностью…
А наутро его не стало. К нему пришли и позвали его к друзьям, на разговор.
По словам Марго, за ним пришла какая-то женщина… И вот тут наконец-то я понял переживания Алтыны, осознал, в чем причина недавней ее истерики.
Она, конечно же, вспомнила собственное свое прошлое! Увидела в том, что случилось, нечто общее с судьбой Сереги Зверя. С ним, очевидно, поступили так же, как и с этим Саркисяном; во всяком случае - вполне могли так поступить.
Серега ушел и канул навечно. Светлана осталась одна - без денег, без друзей, без чьей-либо помощи. Началась новая жизнь, бездомная и бедственная.
Квартиру, где она жила, пришлось оставить, вещи продать. И все же в Ленинград к родителям своим она так и не вернулась, не захотела, не нашла в себе сил.
Она была уже конченой, пропащей. Возврата в прежний мир не было - Светлана это чувствовала и жила бездумно, отрешась от всяких надежд.
Какое-то время она скиталась по югу страны вместе с бродягами и нищими (блатные весьма метко называют их «крахи»), ночевала на вокзалах и пустырях, отдавалась за ломоть хлеба, за одну затяжку анаши… Вот тогда-то и появилось у нее это прозвище - Алтына.
А затем она заразилась. Случилось то, что было, в сущности, неизбежным. Больная, брошенная всеми, Алтына погибала и выжила случайно, благодаря Марго. Встреча с этой бандершей, со знаменитой этой королевой проституток, явилась для нее подлинным спасением.
Марго подобрала ее, пригрела, поставила на ноги. И постепенно, из «подзаборницы» - из дешевой и грязной вокзальной шлюхи - Алтына превратилась в отличную профессионалку, в проститутку высокого класса…
Она лежала теперь, разметавшись на диване, легонько постанывала и что-то горестно лопотала во сне. С виска ее вдоль щеки стекала желтая, с медным отливом, вьющаяся прядка. Голубоватая жилка подрагивала на шее.
— Да, досталось бедняге, - заметил я, пристально, с жалостью разглядывая Алтыну, - хлебнула лиха, что говорить!
Потом, резко поворотившись к столу, взял графин. Налил водки в стакан и опрокинул его в горло, не глотая:
— Все мы здесь, в сущности, покалеченные. Разве не так, Марго?
— Так-то оно так, - повела бровью Марго. - Конечно… Но к чему ты это?
— Да просто. Подумал о жизни… Знаешь анекдот про бочку?
— Нет. Какой?
— Приводят еврея в ад. Там, известное дело, наказывают грешников - поджаривают, вешают за ребро… Сатана говорит: «Выбирай сам, что понравится». Ну, еврей рад. Ходит, приглядывается. Наконец видит: в углу громоздятся бочки, наполненные дерьмом. В них люди стоят по пояс в дерьме и покуривают… «Вот это - по мне», - улыбается еврей. «Залезай», - приказывает сатана. Грешник залезает в бочку. Закуривает. Доволен. А в следующий момент по рупору раздается команда: «Бросай курить - становись на руки!» Понимаешь? Так вот мы все на Руси и живем: одна минута перекура, а остальное время - на руках…
— А что ж делать? - Марго вздохнула коротко. Лоб ее наморщился.
— Но почему нет людям счастья? И если есть оно - то где? Где оно?
— Счастье? - переспросила Марго, помедлила, потягиваясь. И вдруг добавила, раздувая ноздри: - Счастье, голубчик, впереди. А как нагнешься - все сзади!…
* * *
Ночью - уже поздно, накануне зари - явился Кинто. Он пришел усталый, запыленный. Отпыхался, присев к столу, зашуршал папиросами, прикуривая. Потом сказал:
— Я ненадолго… Дела… Значит, так: ушел все-таки татарин. Облапошил нас!
— Он что же, так и не попытался взять свои вещи? - удивился я.
— У него, оказывается, не две хавиры имелось, а три… Мы это уже потом выяснили, случайно. Он все самое ценное, золотишко и гроши, хранил, сукин сын, возле станции, в бараке, у знакомого мужичка одного.
— Все заранее обдумал, - усмехнулась Марго, - все учел… Ловок!
— Вы в том бараке побывали, конечно? - спросил я.
— А как же?!
— Когда это было? В котором часу?
— Где-то около десяти…
— А рванул он отсюда примерно в два часа дня, - я покосился на Марго. - Так?
— Да вроде бы, - замялась она, - не помню уж точно…
— Я помню, - сказал Кинто. - Когда мы вышли с Абреком, было четверть третьего… Но в чем дело?
— За это время через Грозный проходит обычно шесть поездов дальнего следования и несколько местных. Надо бы теперь разузнать…
— Ах, ты вот про что, - махнул рукою Кинто. - Не волнуйся, уже узнали! Он отчалил с ростовским, четырехчасовым. Его ребята на перроне засекли. Жалко, они тогда еще не в курсе были… Но это пустяки. Главное дело сделано. След найден!
— Да, - с облегчением сказал я, - это самое главное. Я разговаривал с Кинто и невольно - каким-то краешком сознания - удивлялся собственным своим словам. Я словно бы раздвоился и никак не мог разобраться в своих ощущениях… Утром еще я усердно разоблачал Хасана. Затем - в конце дня - пожалел его, раскаялся, восстал против жестокостей блатного мира. А теперь вот, узнав, что татарин перехитрил нас и скрылся, я снова жажду мести, помогаю розыску, хочу, чтобы он был взят и наказан!
«Глупо как-то все получается, - подумал я вскользь, - мечусь, раздваиваюсь, противоречу сам себе… Любопытно, какие еще перемены произойдут со мной за эту ночь?»
— Я к вам прямо со сходки, - сообщил Кинто. - Было толковище…
— Ну-ка, ну-ка, - заинтересовалась Марго, - расскажи!
— Пришли все хасановские должники, все его жертвы. Рыл сто - не менее того. Речь держал Ботало. Он сказал: «Найти Хасана - вопрос чести! Дело тут не в грошах, которые он унес в своем клюве, дело в принципе… Так фрайернуться, как мы, - это ж неслыханный позор! Если мы не сыщем татарина, будет смеяться вся босота - от Одессы до Владивостока».
— Хорошо сказал, - одобрил я, - точно!
— Между прочим, - Кинто быстро взглянул на меня, - тебя там все хвалили…
— Он у меня умненький, - Марго ласково потрепала меня по плечу. - Только вот психованный немножко.
— Перестань, - я отвел ее руку и сказал, одновременно хмурясь и улыбаясь: - Какой я умненький? Наоборот, дурак…
— Брось ломаться! - сказал Кинто. - В самом деле - если б не ты, Хасан еще долго бы не был разоблачен. Это всем понятно.
— Ну, а если бы не ты, - ответил я тогда, - Хасан меня прикончил бы здесь - выпотрошил в два счета… Я ведь был в его руках!
— Ну, значит, мы квиты? - медленно проговорил Кинто.
— Выходит, так.
Кинто привстал и протянул мне руку:
— Давай, старик, забудем то, что было! Не обижайся. Не держи зла. Расстанемся друзьями… Идет?
— Идет, - сказал я, пожимая твердую его сухую ладонь. - Но почему расстанемся?
— Так ведь я уезжаю.
— За Хасаном, что ли?
— Ну, да. У нас тут целая бригада создана. Поезд отходит через сорок минут.
Марго сейчас же сказала, наполняя стаканы:
— Выпьем, раз такое дело, - и мигнула глазом. - Пусть все будет хорошо!
— Пусть будет, - сказал Кинто.
Мы дружно сдвинули стопки. Затем он встал, пошел к дверям. И, глядя ему в спину, я вдруг забеспокоился.
— Погоди, - позвал я. - Ты что же, хочешь ехать без меня?
— Так ведь ты болен, - растерянно пробормотал он, оборачиваясь в дверях и теребя картуз. - Мне Марго еще вчера утром говорила…
— Конечно, - сказала, потянув меня за рукав, Марго. - Да и куда ты вообще годишься в таком виде - без штанов? Посмотри на себя!
— Ерунда, - отмахнулся я, - штаны где-нибудь найдем. Правда, Кинто?
Он молча пожал плечами. Тогда я поспешно шагнул к нему и покачнулся, цепляясь за спинку стула.
Комната померкла вдруг и закружилась; предметы сдвинулись, исказились… Красноватое облачко скользнуло по моему сознанию и на мгновение застлало взор. Из багряной этой: мути просочился голос Марго - неясный, звучащий как бы издалека:
— Ну вот, сам теперь чувствуешь…
— Я не болен, - хрипло выдохнул я, - я пьян. Грипп давно кончился… Я просто выпил. Это пройдет.
— Да у тебя же ведь жар, - сказала Марго. И я почувствовал на щеке прохладное прикосновение ее ладони. - Ты ведь горишь. Ложись-ка, миленький, ложись.
— А где Кинто? - спросил я, слабо сопротивляясь.
— Ушел уже, - ответила она, укладывая меня в постель. - Уехал… А ты спи!
33
Королева и ее друзья
Приключение на сталинском пруду не прошло для меня даром; я жестоко простудился и провалялся в постели, в жару, две недели.
За это время я успел приглядеться к Марго и слегка разобраться в ее делах.
Дела у нее были большие и самые разные.
Марго, как оказалось, возглавляла не только ростовский, известный мне притон. Она входила в солидную корпорацию - была там кем-то вроде члена правления. Корпорация эта охватывала почти все города Северного Кавказа, ей принадлежали десятки подпольных увеселительных заведений.
Занималась Марго и другим прибыльным бизнесом: перепродажей ворованных «темных» вещей, а также документов. Именно это последнее обстоятельство и привело ее теперь в город Грозный, в столицу Чечено-Ингушетии.
Здесь, я чувствую, должен объясниться. События, о которых я вам рассказываю, происходили в 1946 году - вскоре после того, как была по приказу Сталина почти полностью ликвидирована небольшая эта республика…
…Как и в эпоху вавилонского пленения, шли по горным дорогам люди, нагруженные скарбом; мычал, разбредаясь скот; плакали дети в ночи. Все было, как в баснословной древности! Только конвой, подгоняющий народ, одет был в красноармейские шинели.
Людей согнали к железнодорожному полотну, погрузили в товарные составы и отправили на поселение в Среднюю Азию, за Урал и в Сибирь. Операция эта проделана была довольно ловко, со знанием дела. Территорию республики очистили в короткий срок.
Очистили быстро, но все же не полностью. Дело в том, что высылке подлежали не все вообще жители гористой этой страны, а только ингуши и чечены; только те, у кого были определенные паспорта.
Некоторые из них сумели укрыться во время облавы, спастись от нее. Иные бежали с этапа и тайно вернулись в родные места. И всем им теперь необходимо было обзавестись новыми бумагами.
Неожиданный спрос породил ответное предложение; мгновенно возник черный рынок, снабжающий население всякого рода «ксивами» - паспортами, справками, метрическими свидетельствами и удостоверениями личности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60