Я ожидал всего, что угодно, но только не этого вопроса. И на какой-то миг онемел, растерялся… «Как он узнал? - зигзагом прошло в голове. - Откуда?»
И тут же пришла вторая мысль:
«Теперь я пропал. Любой блатной, побывавший в армии, механически зачислялся в разряд сучни… А ведь сейчас с сучнею идет война. И если я не оправдаюсь, не вывернусь, меня отсюда не выпустят. Зарежут здесь же, на этих нарах… Главное сейчас - не колебаться. Не признаваться ни в чем! Надо вести себя так же, как и на следствии. В конце концов, точных данных у него нет. Не может быть… Но все-таки - как он узнал?»
— Н-ну, поэт? - тихо, ласково сказал мне Ленин. - Что же ты вдруг притих?
И сейчас же послышался высокий, мурлыкающий голос Девки:
— Не молчи, старик, ох, не молчи!
— Да я не молчу, - медленно, цедя сквозь зубы воздух, проговорил я. - Просто - противно… Противно отвечать! - и, глядя на Ленина, спросил, ломая глазами его взгляд: - Откуда ты все это взял?
— С твоих же собственных слов, - быстро ответил Ленин. - Ты сам проговорился. Сам признался.
— Сам? Не смеши меня. Когда это было?
— Вчера ночью.
Ленин грузно повернулся, позвал:
— Coco! - и немедленно из полутьмы выдвинулся какой-то смуглый, восточного типа человек. - Расскажи, Coco, - приветливо, собрав морщинки у глаз, сказал Ленин, - расскажи, как все было?
— Да просто было, - гортанно и хрипловато заговорил Coco. - Ночью, когда мы за суками погнались, я оказался возле Лешего - сзади бежал…
В это мгновение вновь послышался насмешливый, ленивый Девкин тенорок:
— Сзади? Вот как!
И тотчас же по нарам, по лицам людей, прошла волна веселого оживления.
Я не мог понять: подыгрывает мне Девка или же просто резвится? Разгадать этого парня вообще было нелегко. Однако реплика его помогла мне: она сразу разрядила атмосферу и настроила собрание на игривый лад.
И за это я был благодарен Девке.
Зато Coco не мог прийти в себя от возмущения.
— Ты, слушай, меня нэ подначивай, - вскипел он, размахивая руками. - Нэ строй намеки… Сзади! - он фыркнул и побагровел. - Я нэ бегун. Нэ спортсмэн. Рэзать мы можем, а бэгать - нэт.
— Ладно, ладно, - потрепал его Ленин по плечу. - Кто ж в этом сомневается?
И потом - скороговоркой, косясь в ту сторону, где находился Девка:
— Ты, ядрена мать, не мешай, не мути воду.
И опять, обращаясь к кавказцу, держа ладонь на его плече:
— Больно уж ты горяч, - проговорил он с укоризной. - Нельзя же так! Человек пошутил, а ты…
— Какие шутки, слушай? - кипел и ерзал Coco. - Тут разговор серьезный.
— Ну, так и продолжай, - сказал Ленин. - Значит, ты был рядом…
— Совсэм рядом!
— И все слышал?
— Конэчно.
— И можешь повторить - сейчас, при всех?
— А почему нэт? - Coco пожал плечами. - Ясное дело - могу.
— Так повтори, - тихо, настойчиво проговорил Ленин. - Расскажи блатным, о чем вчера болтал Чума? Что он говорил Лешему?
— Об армии говорил. О том, что он там изучал всякие приемы…
Теперь все смотрели на меня; молча смотрели, выжидающе. Они тяжелы были - эти взгляды. Я ощущал их почти физически.
— О, Господи, какая чушь, - сказал я, стараясь держаться как можно непринужденнее. - Не нашли другой темы. Что ж, я и действительно говорил…
— Ага, - подался ко мне Ленин. - Ага!
— Что - «ага»? Я говорил. Но как! В каком смысле!
— А-а-а, - отмахнулся он небрежно, - это не играет…
— Нет, почему же, играет, - возразил я, - еще как играет! Я говорил о том, что знаю армейские приемы, ну и что? Мало ли где и как я мог их изучить? Знать их - одно. А быть в армии, служить - совсем другое. Если уж мы начнем эти понятия смешивать… Вот ты, например!
Я стремительно повернулся к Coco - уцепил его согнутым пальцем за воротник:
— Ты кто - грузин?
— Мингрелец, - растерянно ответил он. - А почему?…
— Шашлык любишь?
— Конечно.
— Знаешь, как его приготовляют?
— Знаю.
— Ну, а сам жарил когда-нибудь?
— Еще бы! Сколько раз…
— Так, может, ты не блатной, а повар? - спросил я медленно.
— Что-о-о? - Coco стал надуваться, глаза его вышли из орбит, челюсть отвалилась. - Как ты сказал? Опять намеки?
На нарах грохнули. Глядя на веселящихся, гогочущих урок, я развел руками и сказал смирным голосом:
— Вот так вот, ребята, можно обвинить любого из нас. Каждого! Один знает одно, другой - другое… Мало ли кто из нас что знает?… О чем тут толковать? И мне вообще непонятно: какой смысл во всем этом копаться? Есть ведь поважнее дела. По зоне вон сучня бродит: половина пересылки в се руках…
— Вот потому, что половина пересылки, - сказал Ленин, - потому нам и надо знать: кто у нас кто… И ты не верти! - он поднял палец и помахал им перед моим лицом. - Ты говорить мастак, я знаю. Умеешь изворачиваться… Поэт! Только здесь это не поможет. Что в Ростове проходило - на Колыме хрен пройдет.
— Это еще что за намеки? - спросил я, подражая кавказцу, подделываясь под его интонацию. - Куда ты клонишь?
— Все туда же, - усмехнулся он, - все туда же, - и, насупясь, собрав складками кожу на лбу, он спросил, отделяя слова: - Так, ты утверждаешь, что в армии не был, не служил?
— Нет, - сказал я твердо, - не служил.
— И можешь доказать это?
— А ты, - прищурился я, - ты можешь доказать обратное?
— Я - нет, - замялся Ленин, - но ведь имеются люди…
— Какие люди? Вот этот Coco? Да он же не русский. Мало ли что ему могло померещиться?! Ему всюду разные намеки чудятся… Смешно! И вообще, урки, - тут я привстал и осмотрелся, выказывая всем видом своим недоумение и праведный гнев, - я не пойму, что здесь - воровское толковище или наш советский суд? Это только на суде так делается - обвиняют без причин… А у нас, у блатных, все должно быть по справедливости, по правде.
Кодла снова загомонила, задвигалась, кто-то проворчал из полутьмы:
— Кончайте этот балаган!
И еще один голос прорезался сквозь шум:
— А где, кстати, Леший? Куда он подевался? Давайте его сюда! Спросим - и точка. И все дела.
— Вот это правильно, - подхватил Coco. - Пусть сам Леший скажет. В самом деле, где он?
Лешего, признаться, я боялся больше всего. (Coco был не опасен мне - я обезвредил его без труда!) Отсутствие сибиряка удивляло меня с самого начала; удивляло и, конечно, радовало. И сейчас я напряженно ждал: что ответит Ленин на этот вопрос?
— Ч-черт его знает, - сказал озадаченно Ленин. - Не пойму, - он засопел, поскреб ногтями лысину. - Пацаны всю зону облазили, с ног сбились. И сейчас еще ищут. Запропастился куда-то, прямо как в воду канул!
— А может, его в зоне уже и нет? - хихикнул Девка. - Может, он в побеге?
— И сколько мы так сидеть будем? - поинтересовался Конопатый - тот самый парень, который вызвал меня на это судилище.
— Подождем еще немного, - сказал Ленин. - Авось, найдется. Время терпит.
— Да нет, - возразили ему, - не терпит…
— Но ведь толковище не кончилось! - угрюмо и веско заявил Ленин. - Вы что, правил не знаете? Дело это оставлять нельзя. Надо что-то решать… А Леший найдется, появится.
Однако Леший так и не появился. Урки ждали его долго. Некоторые от скуки стали резаться в карты. Кто-то звучно всхрапнул. Затем в углу послышалась песня:
Костюмчик серенький, колесики со скрипом
Я на тюремный на бушлатик променял.
Это была моя песня! И блатные знали это. И, услышав ее, я подумал с облегчением: раз поют, значит, верят… Значит, здесь у меня есть сторонники. Что ж, это неплохо. Мы еще поборемся, Володя! Потягаемся! Мы еще кокнемся - посмотрим, чье разобьется…
Дверь барака распахнулась с грохотом; ворвался взъерошенный, запыхавшийся пацан.
— Нашелся, эй! - закричал он еще с порога. - Нашелся ваш Леший!
— Где ж он? - встрепенулся Ленин.
— В санчасти.
— Он что, заболел, что ли?
— Да вроде бы, - сказал пацан, отдуваясь и шмыгая носом. - Не поймешь - то ли всерьез, то ли косит, притворяется.
— Как же он косит?
— Странно… - востроносое, щуплое лицо паренька дрогнуло, исказилось гримасой…
— Но все же? Что он там делает?
— Ест дерьмо…
И сейчас же звонко, заливисто захохотал Девка:
— Взаправду ест? Хлебает?
— Ну да, - кивнул, поеживаясь, рассыльный. - Хлебает.
— И как же он хлебает?
— Да прямо рукой - из больничной параши…
— Ну, молодец, старик! - воскликнул Девка. - Послушался все-таки дельного совета… Ай, ловкач, ай, пройдоха!
Он сотрясался весь, стенал и захлебывался от хохота. Но окружающие молчали: людям было на этот раз не смешно.
И чтобы пресечь неуместное это Девкино веселье, кто-то сказал - досадливо и нетерпеливо:
— Ладно, заглохни! И вообще, хватит о дерьме. Давайте-ка, чижики, потолкуем о главном.
— Вот и я - о том же… - подхватил Ленин. Но его перебили:
— Насчет Чумы - разговор без пользы. Дело это мутное.
Без Лешего тут все равно ничего не решить… И сейчас не это главное.
— А что? - спросил заносчиво Ленин. - Что же?
— Главное то, что вокруг нас - суки! Чума прав. Они вооружены, а мы - с пустыми руками. Так не годится. Надо что-то делать… Где-то доставать ножи!

* * *
Тем и завершилось роковое это судилище. Обвинение, предъявленное мне Лениным и Coco, осталось недоказанным. Основной, самый важный свидетель по делу выбыл внезапно и навсегда.
Странно все-таки переплелись наши судьбы: вот уже второй раз сибиряк этот выручал меня, уберегал от беды.
Минувшей ночью он уберег меня от сучьего ножа, теперь же, невольно, - от ножа блатного.
Я долго думал потом о Лешем… Во всем ведь есть свои пределы; та отчетливая черта, переступать которую нельзя… Теперь, отступя от событий и взирая на них спокойно, со стороны, я отлично вижу эту разницу планов, это несоответствие между целью и средством. Но тогда, на нарах, окруженный кодлой, я прежде всего думал о собственном своем спасении. И известие, которое принес рассыльный, переполнило меня жгучей радостью.
Конечно, и потрясло, и смутило, как и всех прочих. Но все-таки первым моим чувством было облегчение… Я словно бы сразу вернулся к жизни, ощутил под ногами твердую почву.
41
Конец Ленина

А теперь начинается самое трудное; я как-то даже боюсь рассказывать… Признаваться в собственных своих слабостях - куда ни шло. На это еще можно решиться. Гораздо труднее пойти на признание в подлости.
А впрочем, не знаю. Не знаю. Может быть, в том, что я совершил, никакой особенной подлости и нет? Да, пожалуй, что и нет.
В конце концов, моя вражда с Лениным зашла так далеко и сделалась столь очевидной, что поневоле возникал вопрос: кто - кого? Было ясно: если я не уберу, его, не уничтожу, то он рано или поздно уничтожит меня. Он уже попробовал сделать это, но неудачно. Зачем же было мне ждать повторения? Ленин ведь был не из тех, кто останавливается на полдороге…
Есть старинная босяцкая поговорка: «Умри ты сегодня, а я завтра». Вот в соответствии с ней я и решил поступить.
Проще всего было бы, конечно, затеять с Лениным драку - подловить его на нож и покончить все разом. Однако этот самый верный и испытанный способ был в данном случае почти неосуществим. Все усложнялось тем, что мы с ним по идее были не врагами, а соратниками; находились в одних рядах, в одном и том же клане.
Все конфликты между блатными, все спорные проблемы решаются, как правило, на общих сходках. И для того, чтобы в этих условиях устранить врага, лучше всего действовать не силой, а хитростью.
Сшибаться в схватке запрещено, зато подсиживать друг друга, интриговать, ловить на промашках - можно сколько угодно! Внутрипартийная борьба, в принципе, везде одинакова, всегда одна и та же… Что ж, я с чистой душою воспользовался своим правом.
Ленин начал первым. Теперь, по правилам игры, наступила моя очередь.

* * *
Течение дальнейших событий оказалось для меня весьма благоприятным. Начать с того, что Ленин - вскоре после памятной этой сходки - внезапно угодил в карцер: поспорил во время утренней проверки с надзирателем, нагрубил ему и получил пять суток строгача.
Обстоятельство это привело к неожиданным результатам… Дело в том, что Ленин был марафетчиком. До сих пор я как-то не обращал на это внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60