Итак, сопереживание и достоинство, ибо вы достойная женщина, иначе вас так не мучило бы чувство вины из-за этого наследства. Кроме того, вы честная: многие бы соврали насчет этого портрета... и хорошая. - Купер повернулся к Саре: - Быть хорошей считается чертой характера, или это слишком расплывчато?
Она засмеялась:
- Очень даже расплывчато, кроме того, вы игнорируете неприятные аспекты. Джек всегда видит две стороны характера.
- Хорошо. - Детектив вновь внимательно посмотрел на портрет Сары. - Вы чрезмерно самоуверенны, причем настолько, что не боитесь идти наперекор всем и вся, иначе вам не понравилась бы миссис Гиллеспи. Отсюда следует, что вы наивны, иначе ваши взгляды не отличались бы так сильно от взглядов большинства. Вы склонны к поспешным решениям, в противном случае не жалели бы об отъезде мужа. А это, в свою очередь, подразумевает тягу к безнадежным делам, и, возможно, поэтому вы стали врачом и поэтому же любили эту старую мегеру, нарисованную на другом удивительном портрете. Как я справляюсь для обычного обывателя?
Сара удивленно хмыкнула.
- Вы вовсе не обыватель, - ответила она. - Джек был бы вами восхищен. Ценитель во всем его великолепии. Разве эти картины не прекрасны?
- Сколько он за них просит?
- Джек продал лишь одну, портрет случайной любовницы. Он получил за него десять тысяч фунтов. Человек, заплативший ему, оказался агентом по продаже предметов искусства с Бонд-стрит. Он тогда назвал Джека самым потрясающим художником. Мы уже подумали, что пробил наш час, но три месяца спустя бедолага умер, и с тех пор больше никто не проявлял интереса к картинам Джека.
- Неправда. Преподобный Маттьюз сказал, что не задумываясь приобрел бы один холст, будь он хоть чуть подешевле. Если на то пошло, то и я бы не отказался. Ваш муж когда-нибудь рисовал семейные пары? Я заплатил бы две тысячи за портрет с моей старушкой и повесил бы его над камином. - Купер пристально посмотрел на портрет Матильды. - Думаю, золотой цвет в ее характере - это подкупающее чувство юмора. Моя старушка тоже посмеяться любит. Она будет вся золотая. Хотелось бы взглянуть...
Около двери послышался шорох.
- А вы сами, каким цветом были бы вы? - раздался веселый голос Джека.
Сердце Сары чуть не выпрыгнуло из груди, а сержант лишь внимательно осмотрел вновь прибывшего.
- Если предположить, что я правильно интерпретировал эти картины, сэр, то я окажусь смесью синего и фиолетового из-за своего трезвого цинизма-реализма, так же как ваша жена и миссис Гиллеспи. Немного зеленого, олицетворяющего благопристойность и честность доктора Блейкни и полностью отсутствующего на портрете миссис Гиллеспи, - он улыбнулся, - и много-много черного.
- Почему черного?
- Потому что я в потемках, - сказал он благодушно, вытаскивая свое удостоверение из внутреннего кармана. - Сержант Купер, сэр, детектив из лирмутской полиции. Я расследую смерть миссис Матильды Гиллеспи, проживавшей в «Кедровом доме», в Фонтвилле. Может, объясните мне, почему она позировала вам с «уздечкой для сварливых» на голове? В свете того, как она умерла, очень бы хотелось это выяснить.
Артрит - это настоящий мучитель. Он делает человека уязвимым. Будь я менее циничной, то сказала бы, что у Сары дар к врачеванию. Хотя, если честно, любой доктор смотрелся бы настоящим светилом после старого дурака Хендри. Он былнастолько ленив, что не удосуживался читать и быть в курсе новостей медицины. Сара говорит, будто в области лечения артрита ушли далеко вперед, о чем Хендри даже и не догадывался. Надо бы подать на него в суд, если и не ради себя, так ради Джоанны. Несомненно, это он приучил ее к наркотикам.
Сара спросила сегодня, как у меня дела, и я ответила строкой из «Короля Лира»: «Я в цвете сил. Я поднимаюсь в гору. Храните, боги, незаконных впредь!» Она, естественно, решила, что я говорю про себя, засмеялась и сказала: «Мегера - возможно, Матильда, но не незаконная. Единственный ублюдок, которого я знаю - это Джек». Я спросила, чем он заслужил подобное отношение. «Он воспринимает мою любовь как должное, - ответила Сара, - и предлагает свою каждой женщине, которая окажется достаточно глупа, чтобы польстить ему».
Насколько сложны человеческие отношения. Это не тот Джек, которого я знаю. По-моему, он хранит свою любовь так же ревностно, как и свое искусство. Думаю, на самом деле Сара воспринимает и себя, и его сквозь темное стекло. Она верит, что Джек погуливает, но это происходит оттого, по-моему, что единственный критерий оценки для Сары - его влияние на женщин. Его страсти пугают ее, так как они находятся вне зоны ее контроля. Кроме того, Сара заблуждается, полагая, что хорошо понимает направление его страстей.
Я обожаю Джека. Он поощряет меня «не страшиться гибели», ибо, что такое жизнь, если не восстание против смерти.
ГЛАВА 6
Вайолет Орлофф неподвижно стояла на кухне бокового коттеджа, прислушиваясь к скандалу, разразившемуся в холле «Кедрового дома». У нее был виноватый вид человека, раздираемого одновременным желанием уйти и остаться, но в отличие от большинства подслушивающих женщине не грозило разоблачение, и в итоге любопытство возобладало над совестью. Она взяла из раковины стакан, приложила его к стене, а к донышку приникла ухом. Голоса сразу же стали отчетливее. Хорошо, что Вайолет не могла себя видеть в этот момент. В ее позе было что-то непристойное, а на лице застыло выражение как у Любопытного Тома , подглядывающего в окно за обнаженной леди Годивой: возбуждение вперемешку с ожиданием.
- ..думаешь, я не знаю, чем ты занимаешься в Лондоне? Ты ведь настоящая проститутка, и бабушка тоже знала об этом. Это ты во всем виновата, а теперь решила лечь и под него, чтобы лишить меня наследства.
- Не смей так со мной разговаривать. Хотя ты права - я действительно хочу избавиться от тебя. Думаешь, меня хоть немного волнует, поступишь ты в университет или нет?
- Как это похоже на тебя. Зависть, зависть, вечная зависть! Ты лопнешь от злости, если я получу то, чего у тебя никогда не было.
- Предупреждаю, Рут, я не собираюсь это выслушивать.
- Почему? Неприятно слушать правду? - По голосу казалось, что девушка вот-вот заплачет. - Почему ты не можешь хоть иногда вести себя как мать? Бабушка была мне большей матерью, чем ты. Ты же всегда меня только ненавидела. А я ведь не просила, чтобы меня рожали.
- Не будь ребенком.
- Ты ненавидишь меня, потому что отец любил!
- Не говори ерунды.
- Это правда. Мне бабушка сказала. Она рассказывала, как Стивен склонялся надо мной, называл ангелочком, а тебя это выводило из себя. Еще она сказала, что если бы вы развелись, то Стивен остался бы жив.
Голос Джоанны оставался ледяным.
- И ты ей, конечно же, поверила, потому что именно это и хотела услышать. Ты копия своей бабушки, Рут. Я думала, этому придет конец с ее смертью, но как я могла настолько ошибаться! Ты унаследовала каждую каплю яда, который скопился в ней.
- Что ж, отлично! Уходи, как ты обычно делаешь. Когда ты научишься встречать проблему лицом к лицу, вместо того чтобы притворяться, будто ее не существует? Бабуля всегда говорила, что твоим единственным настоящим достижением была способность замести любую неприятность под ковер, а потом вести себя как ни в чем не бывало. Господи, - голос девушки поднялся до крика, - ты же слышала, что сказал детектив. - Должно быть, она вновь завладела вниманием матери, потому что стала говорить тише. - Полиция считает, будто бабушку убили. Что же мне им говорить?
- Правду.
Рут дико захохотала:
- Отлично. Значит, стоит им рассказать, на что ты тратишь свои деньги? Сказать им, что бабушка с доктором Хендри считали тебя настолько сумасшедшей, что даже подумывали, как упрятать тебя подальше? Господи, если уж быть до конца честной, можно даже рассказать им, как ты пыталась меня убить. Или держать рот на замке, иначе можно попрощаться с надеждой оспорить завещание? Может, ты и не знала, но за убийство матери денег обычно не платят.
Молчание длилось настолько долго, что Вайолет уже подумывала, не ушли ли мать с дочерью в другую часть дома.
- Дело твое, Рут. Меня в таком случае не замучают угрызения совести, если я заявлю полиции, что ты была здесь в день смерти своей бабушки. Тебе не следовало красть ее серьги, глупая девчонка. Да и другие вещи, которые ты прикарманила. Ты знала ее не хуже меня. Неужели серьезно надеялась, что она не заметит? - Голос Джоанны дрожал от сарказма. - Она составила список ценных вещей и держала его в тумбочке у кровати. Если бы я его не уничтожила, ты бы уже сидела в тюрьме. Ты не удосуживаешься скрывать, что расстроена из-за завещания. Поэтому и полиция легко поверит, что ты способна пойти на убийство, тем более что ты не остановилась перед воровством у родной бабушки. Так что предлагаю нам обеим держать рот на замке, ясно?
Вместо ответа хлопнула дверь, да с такой силой, что даже на кухне Вайолет зазвенела посуда.
Джек водрузился на табурет и потер небритый подбородок, искоса посматривая на полицейского сквозь полуприкрытые веки.
«Слово «сатанинский» хорошо ему подходит», - подумал Купер. Супруг доктора Блейкни был темноволосым, черноглазым, с ястребиным носом, но, судя по количеству мелких морщинок вокруг глаз и рта, для Дракулы он слишком много смеялся. Если этот человек и был дьяволом, то дьяволом веселым. Он напомнил Куперу одного неисправимого ирландского рецидивиста, которого детектив арестовывал бессчетное количество раз за двадцать лет карьеры. У Джека было такое же выражение лица: «Воспринимайте меня таким, каков я есть», - и такой же явный вызов во взгляде. Внезапно Куперу стало любопытно, не было ли подобного вызова и в глазах Матильды Гиллеспи. На видеозаписи он этого не заметил, но камера всегда врет. Если бы не врала, никто не согласился бы сниматься.
- Я сделаю это, - неожиданно сказал Джек. Полицейский нахмурился:
- Что сделаете, мистер Блейкни?
- Напишу вас и вашу жену за две тысячи фунтов. Но я вздерну вас на фонарном столбе, если вы проговоритесь о цене. - Он вытянул руки к потолку, потягиваясь. - Я бы сказал, что две тысячи от вас стоят больше, чем десять тысяч от подобных Матильде. Возможно, плавающий тариф и не такая уж плохая идея. Стоимость картины должна определяться не моим собственным убеждением, а количеством денег в кармане покупателя. - Он насмешливо приподнял брови. - Какое у меня право лишать бедных священников и полицейских прекрасного? Ты ведь согласна со мной, Сара?
Она покачала головой:
- Тебе обязательно нужно всех оскорблять?
- Человеку понравилась моя работа, и я предлагаю ему со скидкой двойной портрет с женой в голубых, фиолетовых и золотых тонах. Что в этом оскорбительного? Я бы назвал это комплиментом. - Он весело посмотрел на Купера. - Кстати, фиолетовый означает ваше либидо; чем цвет насыщеннее, тем вы привлекательнее в этом плане. Но ваша жена может разочароваться, если я нарисую вас темно-фиолетовым, а ее - бледно-сиреневой.
Сержант Купер благодушно рассмеялся:
- Или наоборот.
В глазах Джека блеснул веселый огонек.
- Совершенно верно. Я не собираюсь никому льстить. Если вы это понимаете и принимаете, тогда мы сможем договориться.
- Судя по всему, сэр, вам сейчас нужны деньги. Не желаете ли получить наличными и вперед?
Джек обнажил зубы в улыбке.
- Конечно. За такую цену вряд ли можно ожидать чего-то иного.
- А какие у меня гарантии, что портрет будет завершен?
- Мое слово. Слово порядочного человека.
- Я полицейский, мистер Блейкни. И никогда никому не верю на слово. - Он повернулся к Саре: - Ваш муж - человек слова?
Она взглянула на Джека.
- Вопрос нечестный.
- По мне, так честный, - отозвался Джек. - Мы тут обсуждаем две тысячи фунтов. Сержанту нужны гарантии. Ответь ему на вопрос.
Сара пожала плечами:
- Хорошо. Если вас беспокоит, что Джек возьмет ваши деньги и сбежит с ними, то напрасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51