Вы ее не бросите?
- Рут должна научиться сама о себе заботиться, доктор Блейкни. - Джоанна красноречиво пожала плечами. - Возможно, вам следовало более тщательно обдумать последствия перед тем, как убеждать мою мать переписывать завещание. Вы ведь видите, что в данной ситуации я не могу ее содержать.
- Ей нужна эмоциональная поддержка, а на это вы не потратите ни гроша.
- Я не могу сказать ей ничего такого, что не усугубило бы ситуацию. - Джоанна не отрываясь смотрела на Сару. - У нее было больше возможностей, чем у меня, но она предпочла ими не воспользоваться. Думаю, вы знаете, что Рут в течение многих месяцев крала у матери деньги до этого отвратительного случая в школе. - Ее губы презрительно искривились. - Вы представить себе не можете, какое чувство негодования я испытала, когда мисс Харрис объяснила, почему Рут исключили. Знаете ли вы, сколько денег было выброшено зря на образование этого ребенка?
- Мисс Харрис предоставила вам лишь свою собственную версию событий, - осторожно промолвила Сара, прекрасно осознавая, что Купер весь обратился в слух. - Было бы справедливо выслушать также и версию Рут. Хотя бы дать ей возможность доказать, что в случившемся не только она виновата.
- Я прожила со своей дочерью почти восемнадцать лет и без того знаю, кто здесь виноват. Рут не способна говорить правду. С вашей стороны глупо верить ей на слово. - Джоанна слегка улыбнулась. - Если я понадоблюсь Рут, она знает, где меня искать. И дайте ей понять, что, пока дело с завещанием не решится положительно, пусть не ждет от меня помощи в плане образования или других нужд.
«Эта женщина использует Рут в качестве козыря», - подумала Сара с отвращением, но тут же напомнила себе, что Джоанна находится в не меньшем отчаянии, чем Рут. Она попыталась еще раз:
- Речь идет не о деньгах, Джоанна; главное, вы сейчас ей очень нужны. Ваша дочь слишком напугана, чтобы прийти в «Кедровый дом», потому что человек, заставлявший ее красть, знает этот адрес. Пожалуйста, поедем к нам домой, поговорите с ней. Рут не врет, она лишь сильно расстроена из-за произошедшего и нуждается в вашей поддержке. Большую часть времени она проводит возле телефона, надеясь и молясь, что вы позвоните. Вы даже не подозреваете, как много для нее значите.
Джоанна колебалась одно мгновение (или Сара выдала желаемое за действительное?).
- Вы ее взяли, доктор Блейкни, вы с ней и разбирайтесь. Я не намерена попустительствовать ее выходкам. Более того, я склоняюсь к мысли, что это Рут убила мою мать. Она вполне на такое способна.
Сара покачала головой, не веря своим ушам.
- Что ж, может, так будет лучше. Меньше всего нужно, чтобы вы вываливали на Рут лицемерную чушь. А ведь вы одного поля ягода. Или уже забыли, из какого дерьма вас вытащила Матильда? - Она пожала плечами. - Раньше я думала отказаться от завещания, надеясь, что в суде у вас окажется больше прав на наследство, чем у ослов. Теперь я думаю по-другому. Вам придется побиться со мной за деньги, и сражаться вы будете в одиночку. Я отложу деньги на имя Рут, чтобы она не была в проигрыше, как бы ни сложилась ситуация. - Сара направилась к двери, одарив Купера самой милой улыбкой, на какую была способна, отчего сердце пожилого детектива запрыгало, словно молодой ягненок. - Если вам интересно, сержант, я все еще думаю, что Джоанна не убивала Матильду. Артрит или не артрит, да только Матильда подняла бы крик на всю округу, едва бы эта сука приблизилась к ней.
«Ну и ну, - подумал Купер, смотря Саре вслед, - а доктор Блейкни, оказывается, способна на нешуточные страсти». И он многое бы отдал, чтобы узнать, что все-таки случилось с мисс Лассель и почему это так злит чету Блейкни.
Многоквартирный дом «Кадоган», представший перед сержантом на следующее утро, несмотря на громкое название, представлял собой убогую бетонную коробку. Построенное в шестидесятых, грязное, втиснутое между двумя загородными виллами здание было возведено только ради обеспечения дополнительного жилья при минимуме затрат и максимуме прибыли. «Насколько иначе выглядели бы города, - решил Купер, - если бы архитекторов, вместо того чтобы восхвалять, сажали в тюрьму за вандализм».
Он взобрался по видавшей виды лестнице и позвонил в квартиру номер семнадцать.
- Мистер Джеймс Гиллеспи? - спросил полицейский у морщинистого старика, который просунул нос в узкую дверную щель и дыхнул застарелым перегаром. - Сержант Купер, полиция Лирмута. Брови Гиллеспи агрессивно сдвинулись.
- И что?
- Я могу войти?
- Зачем?
- Я хотел бы задать вам несколько вопросов о вашей покойной жене.
- Зачем?
Купер понял, что подобный разговор может длиться бесконечно, и перешел прямо к делу.
- Ваша жена была убита, сэр, а у нас есть основания полагать, что вы разговаривали с ней перед смертью. Насколько мне известно, вы долгое время жили за границей. Так что разрешите напомнить, что по британским законам вы обязаны помогать нам в расследовании. Теперь я могу войти?
- Если есть такая необходимость.
Казалось, его вовсе не смутило заявление полицейского об убийстве. Мистер Гиллеспи провел Купера мимо комнаты с кроватью в другое помещение, где из мебели стояли только потертая софа и два пластиковых стула. Ковра не было, на окнах висели тонкие сетчатые шторы, которые мало что закрывали.
- Жду свой багаж из Гонконга, - пробормотал старик. - Должен прийти со дня на день. Пока перебиваюсь в походных условиях. Садитесь. - Сам он опустился на софу, неуклюже пытаясь спрятать пустую бутылку, валявшуюся на полу.
Воздух в комнате был спертым от запаха виски, мочи и немытого тела. Купер заметил, что брюки у Джеймса влажные. Из вежливости он достал блокнот и сосредоточил внимание на нем.
- Вы не сильно удивились, когда я сказал, что вашу жену убили, мистер Гиллеспи. Вы уже знали об этом?
- Да, слышал.
- От кого?
- От брата. Он раньше жил в Лонг-Аптоне. Все еще знаком кое с кем.
- Где он живет сейчас?
- В Лондоне.
- Можете дать его имя и адрес? Старик задумался.
- Думаю, вреда не будет. Фредерик Гиллеспи, Карисб-рок-Корт, Денби-стрит, Кенсингтон. Только ему известно не больше, чем мне.
Купер полистал страницы блокнота, пока не нашел адрес Джоанны Лассель.
- Ваша падчерица тоже живет в Кенсингтоне. Ваш брат ее знает?
- Наверное.
«Так, так, так», - подумал Купер. Перед ним открывался ряд интереснейших возможностей.
- Как долго вы находитесь в Англии, мистер Гиллеспи?
- Шесть месяцев.
«Багаж из Гонконга, значит, полная чушь. В наши дни никакая пересылка не занимает столько времени. Старик, видать, совсем нищий», - подумал Купер.
- Куда вы отправились сначала? К брату? Или к жене?
- Провел три месяца в Лондоне. Потом решил вернуться к корням.
«Фредерик не стал мириться с постоянным пьянством».
- Значит, вы виделись с Джоанной, и она рассказала вам, что Матильда все еще живет в «Кедровом доме».
- Хорошая девочка, - произнес старик медленно. - Симпатичная, как и мать.
- И вы пошли повидаться с Матильдой? Он кивнул.
- Она совсем не изменилась. Все такая же грубиянка.
- И вы увидели часы, которые, по ее словам, были украдены?
- Адвокат разболтал, как я погляжу.
- Я только что от мистера Даггана. Он проинформировал нас о вашем вчерашнем визите. - Купер заметил, как старик скорчил гримасу. - У него не было выбора, мистер Гиллеспи. Утаивание информации - серьезное преступление. Особенно когда дело касается убийства.
- Я думал, это самоубийство.
Купер не обратил на слова старика никакого внимания.
- Что вы сделали, когда поняли, что жена вас обманула? Гиллеспи хрипло засмеялся:
- Конечно же, потребовал вернуть мою собственность. Ее это очень позабавило. Заявила, что раз сорок лет назад я взял деньги взамен часов, значит, у меня уже нет никаких прав... Когда я с ней жил, то поколачивал ее время от времени. Не сильно. Чтобы хоть чуть-чуть заставить ее бояться. Это был единственный способ укротить ее злобный язык. - Он поднес ко рту руку в пятнах и нарывах от псориаза. - Я никогда этим не гордился и больше не бил женщин, пока...
Купер старался говорить спокойно.
- Вы хотите сказать, что ударили ее, когда она отказалась вернуть вам вашу собственность?
- Шлепнул разочек по гадкому лицу. - Мистер Гиллеспи на мгновение закрыл глаза, словно воспоминание оказалось слишком неприятным.
- Вы сделали ей очень больно? Старик неприятно улыбнулся:
- Ну, слезу-то точно вышиб.
- А что произошло потом?
- Я сказал, что теперь с ней будет разбираться полиция, и ушел.
- Вы помните, когда это случилось?
Казалось, Гиллеспи внезапно увидел пятна на брюках. Он стыдливо скрестил ноги.
- Когда я ее ударил? Два-три месяца назад.
- Вы ведь ходили туда снова и угрожали ей? Гиллеспи кивнул:
- Еще дважды.
-. До или после того, как вы ее ударили?
- После. Она не хотела отвечать по закону.
- Не понимаю.
- Еще бы. Думаю, вы впервые увидели ее, когда она уже была мертвой. Хитрая - вот подходящее слово для Матильды. Хитрая и безжалостная. Она догадалась, что у меня туговато с деньгами, и пришла на следующий день. Заговорила о мирном решении проблемы. - Он поковырял язвочку на руке. - Думала, я не знаю, сколько на самом деле стоят часы. Предложила мне пять тысяч, чтобы я оставил ее в покое.
- И?.. - не выдержал Купер, когда пауза затянулась. Старик обвел глазами комнату.
- Я понял, что она заплатит больше, лишь бы избежать скандала. Я заходил к ней еще пару раз, чтобы показать, насколько она уязвима. За день до смерти разговор шел уже о пятидесяти тысячах. Я настаивал на ста. Рано или поздно мы пришли бы к соглашению. Она понимала, что это лишь вопрос времени, пока меня кто-нибудь не узнает.
- Вы ее шантажировали. Гиллеспи снова грубо засмеялся:
- Матильда была воровкой. По-вашему, это шантаж - пытаться вернуть то, что у вас украдено? Мы прекрасно друг друга понимали. Мы договорились бы, если бы она не умерла.
Купер дал волю отвращению.
- Мне кажется, сэр, что вы хотели съесть один пирог дважды. Вы оставили жену сорок лет назад, предоставив ей заботу о себе и ребенке, прикарманили столько, сколько часы стоили в шестьдесят первом году, потратили все деньги, - он многозначительно посмотрел на пустую бутылку, - а потом вернулись вымогать деньги у женщины, которую когда-то бросили. Можно поспорить, кто в большей степени вор. Если часы были так важны для вас, что же вы не взяли их с собой?
- Не мог себе этого позволить, - ответил он спокойно. - Мне удалось собрать деньги только на билет. На отправку часов ничего не осталось.
- А почему вы не продали одни часы, чтобы оплатить перевозку других?
- Матильда не дала. - Старик увидел скептицизм на лице Купера. - Вы не знали ее, так что не делайте поспешных выводов.
- Вы сами сказали, что били ее, заставляя вас бояться. Как она могла помешать продать вашу же собственность? Вы бы из нее всю душу вытрясли.
- Не исключено, - проворчал он. - А может, она нашла бы другой способ меня остановить. Вы думаете, я первым пошел на шантаж? Да в этом деле она любому фору даст! - Гиллеспи снова дотронулся до губ, и сейчас дрожь в руках была намного заметнее. - У нас была договоренность: главное - избежать скандала. Она отпустила меня в Гонконг при условии, что не будет развода, а у нее останутся часы. Взаимная страховка, как она выражалась. Пока Матильда хранила их у себя, она могла быть уверена в моем молчании. Пока я был их владельцем, то мог быть уверен, что и она не заговорит. Даже в то время они кое-что стоили.
Купер наморщил лоб.
- О чем она должна была молчать?
- Так, о том о сем. Наш брак нельзя было назвать счастливым, а при разводе люди часто начинают вытаскивать на свет грязное белье. Не забывайте, ее отец заседал в парламенте, им было чего опасаться.
«Она отпустила меня в Гонконг»?.. Странный выбор слов, подумал Купер. Как она могла его остановить?
- Вы были замешаны в чем-то криминальном, мистер Гиллеспи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51