- Я представлял, как занимаюсь с ней любовью, - прошептал он.
- С Матильдой?
- Конечно. Я никогда не занимался любовью с Вайолет. Я не мог.
«О Боже, - подумал Купер с отвращением. - Неужели у этого человека нет ни капли сострадания к своей бедной жене?»
- Не могли или не хотели, мистер Орлофф? Тут есть разница.
- Не мог, - произнес он еле слышно. - Матильда делала некоторые вещи, - Дункан дрожал словно одержимый, - которые оскорбляли Вайолет. Так что для нас обоих было удобнее, если я платил за то, что мне требовалось.
Купер поймал взгляд дежурного офицера из-за головы Дункана и цинично улыбнулся.
- Вы этим намерены оправдать свои действия? Вы убили Матильду Гиллеспи за то, что она дала вам вкусить от запретного плода, который впоследствии могли предоставить только проститутки?
Из влажных губ Дункана вырвался прерывистый вздох.
- У вас никогда не было причин бояться ее, сержант. Она не владела вами, потому что не знала ваших тайн. - Он грустно смотрел на Купера. - Разумеется, вы догадались, что, когда мы покупали боковой коттедж, наш юрист обнаружил разрешение на дальнейшее строительство на земле «Кедрового дома». Да только мы все равно купили жилье, так как Матильда согласилась включить в договор условие, по которому у нас было право вето на любые дальнейшие решения по данному вопросу. - Он усмехнулся. - Я виню себя, потому что знал ее намного лучше, чем моя бедная жена. Этот договор стоил меньше, чем бумага, на которой он был написан. Ей пришлось рассказать мне о соглашении с Говардом, потому что на окончательном документе требовалась моя подпись. Но когда я заявил, что мы с Вайолет будем возражать против плана, по которому ближайший дом будет стоять в десяти ярдах от нашей задней стены, она рассмеялась мне в лицо. «Не глупи, Дункан. Ты разве забыл, сколько я о тебе знаю?»
Когда он не продолжил, Купер спросил:
- Она собиралась шантажировать вас, чтобы вы подписали договор?
- Конечно. В тот день мы были в гостиной. Она оставила меня на пару минут и вернулась с книгой из библиотеки. Потом прочитала мне отрывки. - Страдальческий вздох вырвался из груди Дункана. - Это был один из ее дневников, полный лжи и непристойностей. И не только обо мне, но и о Вайолет тоже - интимные подробности, которые Вайолет рассказала ей, когда была навеселе. «Ты хочешь, чтобы я размножила это и распространила по деревне, Дункан? Ты хочешь, чтобы весь Фонтвилль назавтра узнал, что Вайолет до сих пор девственница, потому что требования, которые ты предъявил в первую брачную ночь, были столь отвратительны, что ей пришлось запереться в ванной?- Он запнулся. - Ее это явно развлекало; начав читать, она все никак не могла остановиться. Матильда прочитала мне отрывки о Марриоттах, о викарии, о бедных Спедах - обо всех.
- И вы вернулись позже, чтобы прочитать остальные дневники? - предположил Купер.
Дункан беспомощно пожал плечами:
- Я был в отчаянии и надеялся найти в них что-нибудь, что можно было бы использовать против нее. Я сомневался, что в ранних тетрадях найдется что-то стоящее, так как требовалось неопровержимое доказательство против Матильды, которое в то же время не затрагивало бы никого другого. Но за исключением намеков на пристрастие к наркотикам Джоанны, на воровство Рут и ее уверенности, что Сара Блейкни - дочь, родившаяся у нее от Пола Марриотта, остальное было лишь перечислением ее антипатий. Эти записи были порождением нездорового ума, она использовала дневники как способ избавления от своего яда. Если бы у Матильды не было возможности выразить себя на бумаге, - он покачал головой, - поверьте мне, она была бы совершенно невменяемой.
- И все же, - произнес задумчиво Купер, - убийство было крайней мерой, мистер Орлофф. Вы могли бы использовать против нее проблемы дочери или внучки. Миссис Гиллеспи была гордой женщиной и не захотела бы, чтобы эта информация стала достоянием общественности.
Грустные глаза Дункана снова остановились на детективе.
- Я никогда не планировал убивать ее, по крайней мере до того субботнего утра, когда к ней пришла Джейн Марриотт. Я собирался пригрозить, что расскажу о том, что мне известно, доктору Блейкни. И как я вам уже говорил, ее убил страх. Смелый человек сказал бы: публикуй и иди к черту.
- Я не понимаю.
- Матильда сказала Джейн Марриотт, что затишье наступит только после бури, ибо была уверена, что Джеймс читал ее личные бумаги. Ей и в голову не приходило, что читать их мог я. Потом она заявила, что не собирается больше молчать. - Он заломил руки. - Поэтому, как только Джейн ушла, я сразу же пришел к ней и спросил, что она имеет в виду под словами «не собираюсь больше молчать». - Лицо Дункана посерело от слабости. - Она схватила «уздечку для сварливых» и помахала ею передо мной. «Матильда Кавендиш и Матильда Гиллеспи не писали дневники ради развлечения, Дункан. Они писали, чтобы однажды дневники отомстили за них». - Дункан помолчал. - Она была ненормальной и сама знала об этом. Я сказал, что вызову ей доктора, а она засмеялась и процитировала «Макбета»: «Священник больше нужен ей, чем доктор». - Он поднял руки, словно сдаваясь. - И я подумал, что мы, все те, кого губят ее дневники, больше нуждаемся в божественном, чем в медицине. И я принял решение сыграть роль... Бога. Купер был настроен очень скептически.
- Вы должны были спланировать все раньше, потому что к этому времени уже украли снотворное.
Орлофф вздохнул:
- Таблетки предназначались для меня или Вайолет. Или для нас обоих.
- Что же заставило вас изменить решение?
- Сержант, как вы правильно заметили, я трус. Я понял, что не смогу уничтожить дневники, не уничтожив и Матильду. Она была ядом, а дневники - всего лишь внешним его проявлением. По крайней мере я позволил другим сохранить достоинство.
Купер подумал о тех, кого он имел в виду: Джек и Сара, Джейн и Пол Марриотт и, конечно же, Рут.
- Только если вы признаете свою вину, мистер Орлофф. Иначе на суде все раскроется.
- Разумеется, признаю. В своей жизни я обязан Вайолет гораздо большим, - сказал он.
Как же все-таки легко манипулировать мужчиной, если единственное, чего он хочет, - это такая бесполезная вещь, как любовь. Любовь легко дать, когда разрешаешь проникнуть в тело, а не в душу. Моя душа способна противостоять чему угодно. Я - Матильда Кавендиш. А какая разница Матильде, если единственное, что она испытывает, - это отвращение?
Но человек,
Но гордый человек, что облечен
Минутным, кратковременным величьем
И так в себе уверен, что не помнит,
Что хрупок, как стекло, - он перед небом
Кривляется, как злая обезьяна
И так, что плачут ангелы над ним.
Если ангелы и плачут, то Матильда этого не видит. Они плачут не надо мной...
ГЛАВА 20
Джейн Марриотт положила телефонную трубку и поднесла дрожащую руку к губам. Она пошла в гостиную, где ее муж-инвалид тихо дремал на ярком зимнем солнце, светившем сквозь большие окна, села рядом и взяла его за руку.
- Только что звонил сержант Купер. Джеймса Гиллеспи нашли мертвым сегодня утром в его квартире. Умер от инфаркта.
Пол ничего не сказал, только посмотрел в сад.
- Детектив говорит, что больше не о чем волноваться, никто ничего не узнает. Он также сказал, - она помолчала, - что у Матильды родилась девочка. Она обманула насчет сына. - Джейн все рассказала мужу в день разговора с сержантом Купером, когда вернулась домой из приемной.
По его щеке покатилась слеза.
- Мне так жаль.
- Из-за Джеймса?
- Из-за всего. Если бы я только знал...
- Что бы изменилось, Пол?
- Мы могли бы разделить эту ношу, ты бы не несла ее одна.
- Это погубило бы меня, - сказала она честно. - Мне было бы тяжело сознавать, что ты знаешь о вашем общем с Матильдой ребенке. Со временем ты думал бы больше о ней и меньше обо мне.
- Нет. - Он сжал руку Джейн. - Она была не более чем кратковременным помешательством. Даже если бы я знал о ребенке, это бы ничего не изменило. Я всегда любил только тебя. - В его глазах стояли слезы. - В любом случае, дорогая, думаю, твой первый порыв был верным, да и Матильда могла на самом деле убить ребенка. Ей нельзя было доверять, она врала чаще, чем говорила правду.
- Но ведь она оставила деньги Саре, - торопливо сказала Джейн, - и сержант Купер утверждает, что у Матильды родилась девочка. А вдруг это Сара?.. - Она запнулась и ободряюще пожала его руку. - Никогда не поздно, Пол. Как ты думаешь, если задать несколько тактичных вопросов, это ведь никому не принесет вреда?
Пол отвел глаза от ее напряженного лица и задумался о непостоянстве судьбы. Он прожил жизнь в уверенности, что детей у него нет, а сейчас, в семьдесят лет, узнал, что был отцом. Но чьим? Сына? Дочери? Или Матильда солгала об этом так же, как лгала обо всем остальном? Для него это уже не имело большого значения, он давно смирился со своей бездетностью. А вот на жизнь Джейн Матильда всегда будет отбрасывать длинную и злобную тень. Не было никаких гарантий, что Сара Блейкни его дочь, не было даже гарантий, что ребенок, если он существовал на самом деле, обрадуется появлению настоящих родителей. А он не сможет смотреть, как рушатся надежды Джейн, так же как когда-то рухнули ее надежды на его супружескую верность. В конце концов, не лучше ли жить иллюзией счастья, чем в ужасной уверенности, что тебя предали?
- Ты должна мне пообещать, что никогда ничего не скажешь. - Он положил голову на спинку кресла, с трудом дыша. - Если я ее отец, то уверен, что Матильда ей ничего не сказала. Иначе она сама пришла бы сюда. - Его глаза наполнились слезами. - У Сары уже есть любящий отец, который отлично справился с задачей ее воспитания. Не заставляй ее выбирать между нами, дорогая. Это очень больно, когда тебя отвергают.
Джейн нежно убрала редеющие волосы со лба мужа.
- Возможно, некоторым тайнам лучше оставаться тайнами. Давай сохраним этот секрет между нами и иногда будем позволять себе помечтать немного. - Она была мудрой и щедрой женщиной, которая признавала, что благодаря предательству Матильды смогла лучше узнать и себя, и Пола. «В конце концов, - подумала она, - сейчас у нас больше поводов праздновать, чем печалиться».
Джоанна сидела на любимом месте матери - в кресле с жесткой спинкой возле стеклянных дверей, выходящих в сад. Она слегка повернула голову, чтобы посмотреть на сержанта Купера.
- Доктор Блейкни знает, что вы мне это говорите? Он покачал головой:
- Нет. Я очень рассчитываю на то, что вы сделаете первый шаг и откажетесь от своих претензий на наследство в обмен на ее согласие выполнить волю вашей матери в той форме, в какой она выразила ее в письме к Рут. Небольшая уступка никому не помешает, миссис Лассель. Думаю, в общих интересах оставить все позади, а вам вернуться в Лондон.
- Это в интересах доктора Блейкни, а не моих.
- Я говорю скорее о вашей дочери. Она еще очень молода, смерть бабушки потрясла ее больше, чем вы думаете. С вашей стороны, - он поискал подходящее слово, - разумно уладить дело полюбовно и не продолжать болезненную конфронтацию. У юристов есть неприятная привычка раскапывать подробности, которые лучше было бы оставить в покое.
Джоанна поднялась.
- Я не намерена больше обсуждать эту тему, сержант. Это не ваше дело. - Ее светлые глаза ожесточились. - Вы идете на поводу у Блейкни так же, как и моя мать, и только по одной этой причине я не буду ничего улаживать с ними полюбовно. Я до сих пор не понимаю, почему вы не предъявили Джеку Блейкни обвинение в нападении, а Рут - в воровстве, и я прослежу, чтобы мой адвокат поднял эти вопросы в разговоре с начальником полиции. Лично для меня ясно, что доктор Блейкни, поощряемая моей дочерью, использует своего мужа и вас, чтобы выжить меня из дома и беспрепятственно занять его. Я не доставлю ей такого удовольствия. Чем дольше я здесь остаюсь, тем больше у меня прав на дом.
Купер усмехнулся.
- А у вас есть адвокат, миссис Лассель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51